В упорядоченном мире приличному человеку и плюнуть некогда, так что меня забавляет, мстя ему (миру), вычислять в окружающем изъяны. Устанавливая точное количество шагов от своей двери до ворот завода, я всегда натыкался на число от пятисот шестидесяти до шестисот и ничего не мог сделать во вред этому, чувствуя, как мой будущий шаг обуславливает шаг сзади идущего, чьё настырное дыхание в затылок не даёт мне забыть о нём, и я в свою очередь передаю импульс другому. Так мы и шагаем соразмерно друг другу. Каждый видит спину и чувствует спиной, и наши спины издают общий запах и крик. Одни и те же у всех вонь и отчаяние. Ведь, выходя на улицу, непременно встречаешь товарищей с завода, которые мнят своим долгом окружить тебя, взяв в этакую коробку, а ты идёшь с ними, как конвоированный, навстречу другим таким же кучкам-коробочкам.
Так и в этот раз вышло, и, заранее решив, что ничего не получится и стабильность вновь восторжествует, я бросил считать шаги и даже начал пританцовывать, чем немало удивил сотоварищей. Но вскоре случилось кое-что столь неожиданное, что повергло в изумление всех. Позже я, конечно, узнал, как это случилось, и теперь смело объясню всё схематически, без лишних экзальтаций.
В месте, где переулок справа и улица, перпендикулярная нашей, слева образовали перекрёсток и где обычно мы поворачивали, произошло нечто следующее: толпа «А», уверенно выходящая из переулка и тайно уведомленная о сегодняшнем презентационном открытии мясного бутика и – в честь этого – бесплатных угощениях, наткнулась на толпу «Б», устремлённую в новый торговый центр на распродажу зимних меховых курток по колоссально низким ценам. С третьей стороны организованной стройной толпой «В» под надзором полиции наступал марш несогласованных, с плакатами и стягами как обычно.
Сначала я решил, что вся эта акция носит явно скандальный и фальсифицированный характер. Ведь как же иначе каждая из этих процессий могла так оперативно выступить и как ни в чём не бывало двигаться навстречу катастрофе? Но позже, разглядев в толпе «А» меховые воротнички, а в толпе «Б» гирлянды из свиных потрохов и говяжьих вырезок, я догадался, что происшествие могло выйти случайно: обе толпы, изрядно погрев руки и не собираясь останавливаться на достигнутом, просто хотели убить одним махом двух зайцев. Ну а в том, что вмешательство марша несогласованных бесспорно было согласовано, условлено и предопределено, никто не сомневается. И последствия столь вопиющего беспорядка только это подтверждают.
Издалека завидев пунцовый окрас толпы «Б» и озверев от пряного запаха мёртвой крови, толпа «А», запарившаяся, с прилипшими синтетическими волокнами на лицах, отчаянно бросилась на противника, не преминувшего дать рьяный отпор. Несогласованные со свистом и выкриками покидали плакаты и, в обнимку с полицией, ввязались в бой. В воздух взмыли шапки с кепками, затрещали по швам утеплённые куртки и полетел пух, по зубам застучали кулаки, а проходившие мимо зеваки стервятниками выхватывали с бойни обрывки пропадающей зря скотской плоти и драли её в клочья, брызгая жадной слюной и запихивая в сальные рты.