Предыдущая глава:
Весёлый, маленький, но грозный служебный дух стихии земного («живого») Огня. Может являться людям, как в образе плясуньи-девчонки, так и в образе старушки-веселушки.
Эти образы возникают из танцующих, постоянно передвигающихся язычков пламени. Говорят, что их можно увидеть, если смот¬реть долго и внимательно на пламя костра. Неугомонные плясуньи, они постоянно двигаются, балагурят, шутят, разговаривая с людьми. Могут поучать, помогать советом в беде, а могут и проучить (особенно тех, кто нерадив с костром или с огнём). Кто обидит Огневушек (или даже просто огонь костра) словом или поступком – обязательно будет наказан. Они умеют постоять за себя, да и боги огня Перун-громовержец с Семарглом их в обиду не дадут, так как Огневушки земные родственницы Огню небесному и Перуницам – духам молний (то есть огню электрическому). С самим Солнцем-Дажьбогом и Ярилой они тоже в дальнем родстве.
Легко и быстро перемещаются в пространстве, становясь то видимыми, то невидимыми. Очень часто их видят дети, чьи души и помыслы – чисты. Люди, обычно, видят их как бегущие по земле язычки пламени, вихрящиеся вокруг себя. Лучше их остерегаться: нельзя спорить с Огневушкой и вставать на её пути.
Огневушки видят «сквозь землю»: руды, клады, самоцветы, жилы водяные. За их шутками и прибаутками спрятана древняя мудрость, которой они делятся только с тем, кто этого заслуживает, кто умеет правильно слушать и задавать вопросы.
В старину особо чтили Огонь домашнего очага, считали его све¬щенным. В нём видели силу, не только дающую человеку тепло и пищу, но и отгоняющую беды, болезни и враждебных сущностей. Перед «Живым огнём» очага произносили заговоры и клятвы, по колебанию пламени предсказывали судьбу и угадывали будущий урожай. Переселяясь из родительского гнезда в новый дом, молодые обязательно брали с собой для нового очага горящие угольки со старого. Девушка перед венчанием всегда прощалась с огнём родительского дома, для этого были особые обряды и песни – «огнёвки». В старину, отправляясь в дальний путь, Русичи брали с собой горсть родной земли и щепоть золы с домашнего очага, как оберег и память о доме и Родине, которая хранит и помогает в беде. Зола, взятая от костра или домашнего очага в праздничные дни или после особых обрядов, и в наши дни считается лечебной и обережной.
«Кончил дедко Ефим рассказ. На месте костерка одни угольки остались, а старатели всё сидят да на эти угольки глядят. Вдруг из самой серединки вынырнула девчонка махонькая. Вроде куклёнки, а живая. Волосёнки рыженькие, сарафанчик голубенький, и в руке платочек, тоже сголуба. Поглядела девчонка весёлыми глазками, блеснула зубёнками, подбоченилась, платочком махнула и пошла плясать. И так у ней легко да ловко выходит, что и сказать нельзя. У старателей дух захватило. Глядят – не наглядятся, а сами молчат, будто задумались.
Девчонка сперва по уголькам круги давала, потом, – видно, ей тесно стало, – пошире пошла. Старатели отодвигаются, дорогу дают, а девчонка, как круг пройдёт, так и подрастёт маленько. Старатели дальше отодвинутся. Она ещё круг даст и опять подрастёт. Когда вовсе далеко отодвинулись, девчонка по промежуткам в охват людей пошла, – с петлями у ней круги стали. Потом и вовсе за людей вышла и опять ровненько закружилась, а сама уж ростом с Федюньку. У большой сосны остановилась, топнула ножкой, зубёнками блеснула, платочком махнула, как свистнула: «Фи-т-ть! Й-ю-ю-у…». Тут филин заухал, захохотал, и никакой девчонки не стало…
Старатели стали к деду Ефиму приступать: «Ты, дедко Ефим, что скажешь?». «А то и скажу, что это же видел, да думал – померещилось мне, а выходит – и впрямь Огневушка-поскакушка приходила». «Какая Поскакушка?». Дедко Ефим тогда и объяснил: «Слыхал, дескать, от стариков, что есть такой знак на золоте – вроде маленькой девчонки, которая пляшет. Где такая Поскакушка покажется, там и золото».
(«Огневушка-поскакушка» П.П. Бажов)
«Бабка сказывала про Девку Огнеручицу, только где её искать, никто не знает». «Расскажите, Герасим», - сразу зажглась Лика. «Неча сказывать… Огнеручица в наших лесах живёт. Из перси выводит пламя и сама как в пламени является, и над головой огонь пляшет. Вот только одёжи на ней никакой не бывает…».
(«Алмазная скрижаль» А. Веста)
«Возвращалась одна женщина из гостей домой, а провожал её их работник. Дело было зимой, на Святки. Не доезжая нескольких вёрст до деревни, видит: в лесочке горит костерок, а вокруг сидят несколько человек. Смотрят проезжие в ту сторону, и вдруг видят, что от костра покатился к ним огненный шар. И растёт, разрастается!
Испугались оба до смерти, хлестнул работник по спине лошади – та и понеслась, а шар по следу катится, катится, у женщины той уже платок загорелся и тулупчик затлел. Насилу ушли!
Работнику велено было тотчас возвращаться, однако он так напугался, что тронулся в путь только утром. Не утерпел – подобрался к тому самому месту, где вчера горел костёр. Никого и ничего, одни головни остывшие лежат, а там, где катился таинственный огненный шар, снег растопило до прошлогодней травы, хоть лежали высокие сугробы».
(«Костёр полевиков», русская сказка)
«В старину при рождении ребёнка зажигали огонёк и держали его до тех пор, пока спелёнутое дитя не было уложено в колыбель. По горящей свече угадывали будущую жизнь ребёнка… Если человек клялся огнём и не обжигал руки, прикасаясь к нему, это означало истинность его слов. Живой огонь имел божественное значение: в очаг и в костёр, как и в воду, нельзя плевать – это как грех на душу взять».
(«Энциклопедия русских преданий»)
Продолжение: