2.
Яна жила в двух кварталах от своего места работы. Шли медленно. Ромка был сосредоточен на том, чтобы не расставлять слишком широко костыли, как бы ненароком не задеть ногу спутницы или ещё хуже, не наступить на неё. Яна же старалась держаться ближе, чтобы в уличном вечернем гомоне быть услышанной. Она коротко рассказала о себе: живёт с мамой, отца своего не помнит. Яна была ещё маленькой, когда родился братик с пороком сердца, прожил он не долго. Матери пришлось тяжело, отец бросил семью в поисках лучшей жизни, ей пришлось работать за двоих. В волосах появилась ранняя седина, характер портился. Яна с детства помнила маму всегда уставшей, раздражённой и недовольной. Девочка была предоставлена самой себе и едва закончив девятый класс, пошла работать. Единственный, кто помогал и поддерживал, это дядя Коля, брат мамы. У него цветочный бизнес, он держит несколько точек, на одной из них Яна и работает вот уже третий год...
- Ну, о себе ты в следующий раз расскажешь, если захочешь, - Яна остановилась у серой панельной пятиэтажки. - Вот здесь я и живу. К себе не зову, мама не любит гостей. Заглядывай на работу, у меня выходных почти не бывает.
- Нельзя так много работать, может завтра вечером в кино сходим?
- Можно. И не помню, когда в кино последний раз была. Что же, до завтра.
Ромка наконец добрался до временного пристанища, Оксана как и обещала оставила дверь открытой, ключ лежал на кухонном столе. Да и брать особо нечего, вещи вывезли днём. Сумку с его вещами Оксана спрятала за старое кресло. Только сейчас парень почувствовал, как устал за день. Болела здоровая, опорная нога. Сильно болели руки. Ведь он был высокий и плотного телосложения, весь свой вес приходилось переносить, опираясь на костыли. Небольшие расстояния не были проблемой для спортивно развитого парня, но если ходить с утра до позднего вечера, как вышло сегодня, усталость ещё как чувствовалась.
Ромка наспех поужинал вчерашним сыром, попил чай с несвежим печеньем. Холодильник был вывезен, кухонные шкафчики так же, поэтому и продуктов покупать не было смысла, хранить негде. Он устроился на старом кресле, вытянул ноги, положил на пол рядом костыли, скрестил руки и откинул голову в надежде хоть немного поспать. Он думал о завтрашнем дне, планировал зайти в интернет-кафе, просмотреть свежие объявления по аренде, купить газету с объявлениями. О своей новой знакомой почти не думал. Девчонка, как девчонка. Ничего особенного, не очень хороша, не очень умна, если бы не огненные волосы и огромные глаза, вообще была бы серой, неприметной мышкой.
Следующий день прошёл в поисках объявлений и звонках. Часто натыкался на работников фирм-посредников, но с ними связываться - дохлый номер. Возьмут денег, дадут несколько пустых адресов... По одному адресу даже съездил, посмотрел комнату, но она оказалась настолько запущенной, хозяева - пьяницы, будут постоянно клянчить денег и не дадут выспаться.
Вечером Ромка застал ту же картину. Девушка фотографировала на сей раз розы.
- А у меня до сих пор твои ландыши на кухне стоят. Привет.
- Привет. Лилии, как видишь, продала.
- Ты только свои цветы фоткаешь? Почему не портреты, пейзажи?
- Я люблю цветы и натюрморты. Группа неодушевлённых предметов, взаимодействуя между собой под действием света, обретает как минимум смысл.
- А как максимум? - хмыкнул Ромка.
- Как максимум, глянув однажды на такой натюрморт, ты уже не сможешь его позабыть.
Ромка был немного озадачен, он не ожидал таких речей от Яны. Он посмотрел на девушку заинтересованно, слегка наклонив голову и вонзив в неё пытливый взгляд с прищуром глаз. Девушка нисколько не смутилась, как всегда, с серьёзным видом стала прибирать рабочее место. И всё-таки что-то было в ней притягательное. Её бы приодеть!
От американского фильма Яна была не в восторге. Много шума, чужая порывистая речь, она вздрагивала от спецэффектов и не смеялась шуткам героев, подражая зрителям. Ромку тоже фильм не впечатлил: сюжет предсказуемый, артисты средние, не спасал даже хэппи-энд.
Когда они дошли до подъезда, где жила Яна, не спешили прощаться. Ромка присел на дворовую скамейку и попросил её вынести свои работы. Ему было любопытно взглянуть на фотографии. Просматривая позже снимки, он отметил, что нет ни одного испорченного кадра.
- Это твои лучшие работы?
- Нет, это всё, что есть. Я не могу позволить себе много распечатывать. У меня есть мечта, купить хороший фотоаппарат. Я на него уже год коплю.
- Тебе надо показать их мастеру. Попробуй отослать в какой-нибудь журнал. Сейчас так много иллюстрированных изданий.
В некоторых её работах доминировали почему-то кофейные зёрна - на вышитой скатерти, на подоконнике, озарённые светом забрызганного дождевыми каплями окна. Похоже, однажды что-то произошло между Рыжей и кофейными зёрнами. Быть может, она просто рассыпала нечто важное и подсознательно пытается это важное собрать воедино?..
Сидя рядом, Ромка ещё раз обратил внимание, какая у неё кожа, будто матовый фарфор. А волосы!..
- Пошли ко мне!
Яна взглянула на него своими грустными глазами и после паузы, как будто приняла решение.
- Нет! Ко мне пойдём!
В квартире царил полумрак. Комната девушки была расположена сразу напротив входных дверей. Они прошли внутрь и Яна прикрыла дверь. Комната была маленькой. Между тахтой и шкафом был узкий проход, а в углу у окна стояла старая тумбочка. Никаких зеркал, косметики, расчёсок, цветов, будто это и не девичья, а безликая ночлежка. Ромка не переставал удивляться несоответствию внутреннего содержания с внешним. Девушка представлялась всё более загадочной. Видимо, все яркие краски и весь запас нежности Яна воплощала в своих редких снимках. Неудивительно, что в её глазах поселилась грусть.
Он плохо помнил что было дальше. Такое случилось с ним однажды, прошлым летом. Он купался в шторм, Ромка прозевал волну, и его подхватило, понесло, проволокло по гальке и шмякнуло с силой о камни.
Шмякнуло его и сейчас. Совсем забыл про ногу в гипсе. Он долго молчал, виновато уткнувшись губами в родинку на обнажённой груди. Затаился и ждал, что её ладонь опустится ему на голову, приласкает, взъерошит волосы, но не дождался.
- Не жди, не приласкаю, - с холодной отстранённостью прошептала она. - Тебя не за что жалеть. Ты сильный, а нога твоя скоро срастётся и ты меня забудешь.
Она не ласкала его, а причиняла боль, то ухватив за уши, то до боли сжимая волосы в кулаке.
Вдруг резко отвернувшись, сказала:
- Утром тихо уйдёшь! Чаепитий не будет.
Он был потрясён. Опять Яна-грусть его удивила. Какое-то в ней было беспокойство и уж никак не ожидал от неё столько пыла и в то же время жёсткости. В сексе она была как никогда сосредоточенна и серьёзна, снова без тени улыбки...
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2012/06/07/744