Я вошла в город тихо, мирно, не привлекая внимания. Точнее, стараясь не привлекать... Увы, уже возле самых ворот стало ясно, что все вокруг знают, кто я такая и зачем пришла. Толпа тихо расступилась, пропустив вперед, стражники - один пожилой ветеран и двое новобранцев, гордых собой и самодовольных - не только не остановили, но и отошли подальше, не смея допрашивать. За городскими воротами стало ясно, что местные уже в курсе. Первыми попрятались нищие и воры, эта братия всегда знает, когда надо залечь на дно. С улиц торопливо расходились люди; захлопывались двери и оконные ставни, несмотря на полуденную жару; закрывались лавки, матери забирали детей домой, отбегая от меня подальше и испуганно оглядываясь. Хотелось есть, но сейчас не пустят ни в одну таверну, сделают вид, что закрыто. Ничего, можно еще потерпеть. И я шла, шла по залитым солнцем улицам, где уже не было ни души, к одной-единственной цели, моему заданию на сегодня.
Остались позади первые городские кварталы, затем улицы ремесленников, и вот он - центр города, где живут богачи. Здесь гораздо прохладней, вдоль дороги растут деревья, дающие узорчатую тень, дома отделаны дорогим привозным мрамором. Но так же тихо и безлюдно вокруг. Улыбаюсь тихонько: все меня боятся. И нищие, и работяги, и купцы, и дворяне - никто не хочет встретиться со мной лицом к лицу. Ничего, к этому мне не привыкать. Тот, кто нужен, не спрячется.
Я почти вышла из центральной части, как вдруг сердце подсказало: здесь. Вот он, невысокий добротный дом. Конечно, ворота и входная дверь заперты, и все ставни тоже, не видно ни людей, ни даже лошадей и собак. Можно было бы подумать, что жители дома уехали, если б я не чувствовала их мелкий страх, почти ощутимый физически, как масляная пленка на воде. "Что она хочет, почему встала возле нашего дома?" - мысли всех обитателей дома звучат практически хором в моей голове.
Стучу кулаком в ворота, гул разносится по всей округе.
- Открывайте, люди добрые, я пришла!
Стучать и звать приходится еще три раза, пока откуда-то из-за дома не выбегает белый от страха парень. Совсем еще мальчишка, рыжие веснушки неестественно выделяются на побледневшем лице.
- Входите, госпожа, а мы и не слыхали.
- Не ври мне. Лучше вообще не ври, но особенно по мелочам.
Он испуганно кивает, закрывает за мной калитку, и я замечаю, что руки его мелко дрожат. Да не бойся, сегодня ты мне не нужен.
Иду к парадному входу, дверь уже открыта, на пороге сам хозяин. Встречает, выказывает уважение. Вот только не надо этой лживой уверенности, ты ж единственное чего хочешь - чтобы я не тронула тебя, а назвала кого-то из слуг. И страшно, и есть слабая подленькая надежда: а вдруг не к нему.
- Ну что, хозяин, угости вином с дороги.
- Входи, госпожа, прошу. Расскажи, с чем пожаловала.
Я вхожу в дом, иду за хозяином в гостиную. С любопытством оглядываюсь по сторонам. В принципе, таких домов уже видено-перевидено, все они в чем-то похожи: богатые ткани, дорогое дерево, картины, позолота. И, конечно, все просто кричит о богатстве владельца. Тихонько улыбаюсь: даже если бы не знала, какая у него семья, вычислила бы за три минуты. Вот горшки с разномастными цветами, дорогие с дешевыми вперемешку - увлечение жены. Кстати, пока шла к дому, заметила клумбы и во дворе, нравится ей садоводство. Вот на ступеньке лежит брошенная кукла - младшая дочка забыла. На спинке стула висит шляпа с пером, явно принадлежащая не хозяину - старший сын оставил. Любит наряды, иногда охотится в ближайшем лесу - вон, оленья голова над камином. В кресле лежит забытая книга, присматриваюсь - сборник любовной поэзии, увлечение средней дочери.
Сажусь в кресло, слуга приносит кувшин вина, кубки. Как приятно окунуться в прладу, откинуться на удобную спинку, вытянуть ноги, закрыть глаза. Хозяин наливает вино, кувшин предательски звякает о кубок.
- Да не бойся ты уже, страхом дело не решить.
Он тяжело опускается в кресло напротив.
- Говори, госпожа, к кому пожаловала.
Не выдерживает, это уже не вежливость - иллюзия вежливости. Ну, раз так...
- А к тебе же и пожаловала, хозяин. Принимай, - ухмыляюсь ему в лицо.
- Да как!.. Да за что! Почему я? - всё, остатки самообладания как ветром сдуло. Он вскакивает с кресла, кубок летит в угол, вино прочерчивает на дорогом ковре алую дорожку. Я равнодушно смотрю на эту вспышку, отпиваю глоток.
- Прекрати скандал, криком тут не поможешь. Принимай всё, как мужчина.
Он внезапно падает на колени передо мной, хватает за руку дрожащими влажными ладонями:
- Госпожа моя, смилуйся! Мне ж еще дочку замуж выдавать, младшую поднимать, сын-оболтус только о гульках думает, пропадут ведь без меня. А жена как же, она ж одна не справится. Дай хоть годик, я потом сам к тебе приду!
Придет он, как же. И что он хочет успеть за год, дочку вырастить? Или сына перевоспитать? Я встаю, с отвращением выдергиваю руку, секунду смотрю на потный лоб, трясущийся подбородок. И не сказать, что слабак, но вот не готов был совершенно.
- Не будет тебе отсрочек. Времени мало осталось, учти, и то, скажи спасибо, что хоть немного есть. Позаботься, чтобы семья не нуждалась.
Он еще секунду смотрит на меня, потом с отчаянным криком утыкается лбом в пол. Не смотрю дальше, разворачиваюсь и ухожу. Прочь из этого дома, на воздух, на солнце!
Возвращаюсь той же дорогой. На улицах уже не чувствуется того страха и напряжения, из щелей ставен и дверей видны любопытно блестящие глаза. Я все еще хочу есть, сворачиваю, не думая, к добротной таверне, и уже собираясь открыть дверь, слышу разговор внутри:
- А слыхали, к толстому Вальдеру нынче Судьба приходила.
- И чего с ним будет?
- Говорят, помрет скоро. Сынок-то будет теперь дела вести, да только какой из него торговец, так, пустышка. А еще говорят, валялся Вальдер в ногах у госпожи, да только милости не выпросил.
- Да все ж знают, Судьбу просить без толку, ее на жалость не возьмешь.
Дослушиваю разговор до конца и тихонько улыбаюсь. Да уж, не возьмешь на жалость, точно. Судьба - она только тех уважает, кто встречает ее с достоинством и без страха. Да где такие есть?
Толкаю тяжелую дверь, разговоры внутри замолкают и все взгляды прикованы ко мне. Молча прохожу к пустому столу в углу, сажусь на лавку. Из-за стойки выходит перепуганная девка, подходит ближе, и... Тот самый удар под сердце, который ни с чем не спутаешь. А я-то думала, почему именно сюда надо было идти... Поднимаю на нее глаза, и вижу совсем молодую еще девчонку. Встречаемся взглядами, и она все поняла.
- Вы к кому, г-госпожа?
- К тебе, девочка.
Ну, что будет? Жду, смотрю, и вот... В ее глазах словно вспыхивает солнце, освещая всю убогую таверну. И слезы, слезы счастья. Как же давно я такого не видела!
- Правда, ко мне, госпожа? Спасибо!
- Одним спасибо сыт не будешь, - улыбаюсь я, - Принеси-ка мне поесть, милая. А как принесешь - беги домой, пусть мамка приданое готовит.