Серый рассвет протянул в серую комнату свои костлявые руки и тронул Никитку за плечо. Никитка открыл глаза, рывком сел в постели и огляделся. Не проспал! Рядом тихо посапывал младший брат. В квартире было тихо. Часов в комнате не было, а даже если бы и были, Никитка плохо еще понимал, какое время они показывают. Теперь главное – одеться самому и растолкать брата. Это было трудным занятием. Брату не было еще и пяти, и он иногда начинал плакать, когда Никитка будил его. А плакать было никак нельзя, потому что если услышит Она, будет очень плохо. Она заскочит в комнату: серое перекошенное лицо, серые волосы космами вокруг лица, злобные глаза, - схватит что попадется под руку и будет бить, бить, бить… Никитка уже привык, одним синяком или ссадиной больше на его покрытом кровоподтеками теле – нет особой разницы, он сожмется в комок и закроет голову руками, а вот брат будет кричать и плакать, и Она разъярится еще больше. Но сегодня все обошлось – он успел одеться сам и помог одеться брату, и когда Она заглянула в комнату, они сидели на кровати одетые и с вещами: Никитка со школьным ранцем, а брат с мешочком для сменной обуви в садик. Она даже похвалила – молодцы, - можно немного расслабиться и даже поесть завтрак. Хотя обычно утром Она бывала не в настроении, иногда к вечеру, когда приходили гости, пили, громко разговаривали, орали песни, Она заходила к ним с братом, обнимала, размазывала пьяные слезы по серому лицу, говорила, что все для них делает в этой жизни, и они должны ей быть благодарны и слушаться ее. От нее плохо пахло водкой и сигаретами, и Никитка старался не дышать и ждал, чтобы она скорее ушла, а они бы остались одни, и играли бы с братом в свои тихие игры молча.
В школе было скучно и страшно, как обычно. Надо быть всегда настороже, чтобы к тебе близко не подошли. Особенно взрослые. Никитка давно понял, что всех взрослых нужно опасаться и стараться держаться от них как можно дальше. И еще – молчать. Когда ты молчишь, у них меньше повода злиться на тебя, а значит и бить. На всякий случай он на уроках тоже молчал, и учительнице с трудом удавалось вытянуть из него несколько слов. Потом ей это надоело, и она прекратила его спрашивать, а Никитка был этому страшно рад. Ну вот, задумался и не заметил, как учительница подошла совсем близко, взмахнула рукой – Никитка сжался в комок и закрыл голову руками – класс привычно рассмеялся, учительница вздохнула и отошла подальше.
Самое любимое время дня для Никитки, когда закончатся уроки и надо идти домой, хотя дома-то так же опасно, как и в школе, но вот по дороге можно мечтать о том, что хочешь. Никитка очень жалел, что живет от школы недалеко, как не растягивай путь, а времени намечтаться так не хватает.
А у Никитки была большая мечта – попасть в больницу. Он уже однажды лежал в больнице. Как-то Она пришла с родительского собрания, вытащила его из-под стола, где он прятался, и стала бить его, как всегда, тем, что первое попалось под руку, а попался в этот раз шнур от утюга, и это было жутко больно, так что Никитка стал вырываться, а Она, не ожидая сопротивления, выпустила его из рук. Никитка резко отлетел и сильно ударился головой об острый край стола. Все лицо залила кровь, Она испугалась и вызвала скорую помощь, но строго-настрого велела Никитке говорить, что он играл и сам стукнулся головой об стол. От боли и страха Никитку стало тошнить и его забрали в больницу.
Это было самое прекрасное место, которое только Никитка мог себе представить. Сначала было немного больно, когда ему сделали укол и зашили голову, но зато потом он оказался в белой комнате на чистой постели, там были еще дети, но они не били и не дразнили его, как в школе. Доктор, сестры и нянечки были все в белом и пахло от них так приятно: мылом, немного хлоркой и лекарствами. Они не кричали на него и не били, а говорили ему ласковые слова – и он даже перестал бояться взрослых. Там кормили, а еще другим детям приносили всякие вкусные вещи и угощали ими Никитку. Вечером приходила нянечка и читала на ночь сказку, а утром не надо было с ужасом ждать рассвета. Как бы хотелось Никитке остаться там навсегда!
А после больницы все опять стало, как прежде. И с тех пор Никитка все думал, как же попасть туда снова? Наверное, нужно снова разбить голову!? Ничего другого Никитке на ум не приходило. Да и, собственно, план как это сделать, стал появляться. По дороге к дому Никитки росло большое развесистое дерево. Вот если залезть на него повыше, а потом упасть – то точно разобьешь голову, а если повезет – и сломаешь что-нибудь, и тогда точно попадешь в больницу. Но вот духу это сделать у Никитки все не хватало. А дерево и манило, и пугало Никитку, он подходил к нему, гладил его кору, обходил кругом, задирал голову и смотрел на черные толстые ветки на фоне серого неба – он знал: дерево ему поможет.
А скоро подходило время весенних каникул, в классе задали нарисовать маму, Никитка справился с заданием быстро: серым простым карандашом нарисовано серое перекошенное лицо, серые волосы космами вокруг лица, злобные глаза, клыки. Да и время мечты пришло: день не заладился с утра – он замешкался с одеванием, правда, отделался вырванным клоком волос, но самое скверное было то, что Она купила будильник, который так понравился Никитке своим громким тиканьем и звонком, что он не удержался и попытался выяснить, что же там так тикает, но после этого будильник тикать и звонить перестал. Никитка спрятал его подальше, но понимал, что Она все равно найдет его и догадается, чьих рук это дело, и тогда…У Никитки внутри все скручивалось в узел, когда он представлял, что будет тогда. В самый раз оказаться в больнице.
После уроков Никитка медленно подошел к дереву, погладил кору, посмотрел на черные толстые ветки на фоне серого неба. Потом стал залезать. Выше. Еще выше, чтобы уж точно. Огляделся. Серая земля, серое небо…
В классе учительница с ужасом смотрела на рисунок Никитки – простым карандашом нарисовано серое перекошенное лицо, серые волосы космами вокруг лица, злобные глаза, клыки. И подпись – Она.
Никитка закрыл глаза и прыгнул. Миг полета и удар, он думал, что будет больнее. Никитка открыл глаза: изумрудно-зеленая трава покрывала землю, на ослепительно голубом небе пылало золотое солнце, а к нему, протягивая руки, бежала Мама – юное улыбающееся лицо, развевающиеся золотистые волосы, голубые добрые глаза, белое в розовые цветочки платье…
А потом все погасло, как экран выключенного телевизора. Удар виском о камень оказался смертельным.