Далеко-далеко в Сибири есть маленький городок. Настолько маленький, что можно за полчаса объехать его вдоль и поперек. И нет в нем места ни счастью, ни радости. То есть, жители, конечно, улыбаются и отмечают какие-то события, но все это дома, за закрытыми дверями. А общих поводов для веселья у горожан нет.
Растут в городе маленькие заложники паровоза. Да-да, именно паровоза! С самого рождения водят их мамочки гулять на привокзальную площадь, ибо больше некуда. И растут малыши на шпалах, глядя на приходящие и уходящие поезда, радуясь чужому счастью. Не знают они, что где-то есть другая жизнь, другая судьба…
Со всех сторон обступил городок враг коварный – свалка всепоглощающая. Забралась на окраины, поползла по улицам. И всё бы ничего, да вот только лес начал страдать и плакать. Но никому дела до него не было, перестали люди ценить то, что им природой подарено.
А на окраинах жили люди. Но нельзя назвать их горожанами, даже с большой натяжкой. В небольших деревянных домах, таская воду из колодца, дыша пылью, поднятой проносящимися мимо равнодушными машинами, отбиваясь от щупалец свалки, существовали жители начала двадцать первого века. И их дети не могли даже гулять у паровоза. Они просто сидели в придорожной пыли, играя с ней, как с песком. Хотя, у них было своё чудо – большой пруд, над которым склонялись молодые березки, в ветвях которых пел теплый ветер. Летом пруд был источником прохлады и развлечений, зимой его склоны превращались в дивные горки. Вот только, стоило выбраться из теплой воды и сделать шаг на улицу, как в волосы набивалась вездесущая пыль…
Вы думаете, что в городе не было хозяина? Был, да не один. Менялись они, перестраивались, играли в демократию, а город чахнул на глазах. Все меньше и меньше оставалось в нем скверов и деревьев, зато, как грибы после дождя вырастали в самых неожиданных местах ларьки и магазины, возникали пустыри невиданной красоты, почками набухали кучи мусора. И все обзывали и обижали город, не понимая и не осознавая, что он такой, каким сделали его люди. Много было возмущенных и недовольных тем, как они живут и где они живут, но никто не взял метлу и не вышел во двор, никто не посадил молоденькое деревце… А руководству только того и надо. Тихонько перекрывало оно кислород горожанам. Причем в самом прямом смысле – деревья вырубало, кустарники выпиливало. И зимой и летом стало одинаково серо в городе, только вот остались еще те, кто помнил зеленые летние улицы, солнце, заблудившееся в густых кронах, пение птиц в цветущих ветвях.
Среди бетонных коробок и нелепых павильонов особняком стоял старый Парк. Было ему восемьдесят лет, он многое знал и помнил. Помнил, как по его аллеям гуляли первые комсомольцы, как звенел на качелях детский смех, как встречались у фонтана влюбленные пары. Всё помнил Парк и с изумлением смотрел на то, как исчезли карусели, как разрушился фонтан, как выросли и стали черствыми ребятишки, которые не так давно с восторгом обнимали березки и сидели на втором ярусе скамейки в густых зарослях черемухи. Как люди с возрастом теряют волосы, Парк начал терять деревья. Из года в год весной появлялись в нем люди с пилами и что-то удаляли, убирали, выкорчевывали. Парк ждал. Ждал, когда придут те веселые ребята-комсомольцы, которые когда-то заложили его, возьмут лопаты, принесут саженцы и вольют в его жилы свежий березовый сок. Но тщетны были ожидания.
Только однажды пришли в Парк угрюмые рабочие, нагромоздили в самом центре нелепую серую конструкцию, назвали ее фонтаном и ушли. Парк недоумевал, глядя на то, как радуются горожане этому сооружению, Парк помнил старый фонтан. И люди помнили, но все они уже были минималистами. Они довольствовались малым, говорили: «Хорошо, хоть это есть» - они перестали стремиться к лучшему.
Доносились до Парка разные разговоры. Он слышал, что в большом соседнем городе высаживают каштаны и липы, разводят цветы, открывают фонтаны. Знал, что многие горожане ездят туда любоваться природой, а некоторые даже стремятся остаться там жить. Парк недоумевал. Он знал, что нет краше места на Земле, чем то, в котором он вырос.
Как-то раз забрели в Парк люди с измерительными приборами. Начали топтать траву и пинать деревья. Парк разволновался, он чувствовал, что происходит что-то недоброе. Чувствовали это и люди, которые прикипели душой к этому месту. Малыши тревожно завозились в колясках, их мамы завздыхали, пожилые люди замерли на месте.
А произошло вот что: администрация города почувствовала, что слишком много в парке воздуха и свободы, что слишком радостно улыбаются в нем люди. И зазвенели пилы и топоры. Парк вздрогнул, закричал, затрепетал всем своим большим зеленым телом. Вместе с ним затрепетали все те, кто еще помнил светлое время, кто верил в дружбу и любовь. Жаль, было их совсем немного. Заполонили улицы города равнодушные, безликие люди. Они проходили мимо с самой страшной фразой: « Мне всё равно». Нет ничего чудовищней этого выражения. Равнодушие убивает. Можно любить, можно ненавидеть, относиться равнодушно нельзя ни в коем случае!!!
Звон пил и стук топоров пока звучит только в сознании тех, кому не все равно, вот только этот звон так отдается в их сердцах, что люди начали просыпаться от многолетнего сна. А власть этого понять никак не может. Она спокойно и равнодушно гнёт свою линию, не желая видеть и слышать то, что происходит вокруг. А люди, хоть и измученные, усыпленные, припорошенные серой пылью, всё равно хотят защитить хотя бы то, что у них есть.
А Парк спит, зыбко подрагивая во сне. Он просто боится открывать глаза среди всего этого кошмара. Боится, что однажды увидит окровавленные пеньки на месте вековых лиственниц, экскаватор на том месте, где каждый день подтягивались на турнике веселые молодые парни, кучу кирпичей там, где совсем недавно носились первоклашки.
И нет морали у этой сказки никакой. Никому не нужна мораль в наше время. Все живут днём сегодняшним. А завтра… Да не будет никакого «завтра» у людей, которые сегодня говорят: «Мне всё равно».