ГЛАВА XXXVIII
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
Почти точно в обещанное время к дому подкатил роскошный черный мерседес, принадлежавший отцу Анжелики. Увидев в окно, что отец выбрался из машины, и идет к подъезду, Анжелика поспешила открыть входную дверь. Вскоре отец показался на пороге.
- С днем рождения, папка! – воскликнула Анжелика, бросаясь на шею отцу.
Алексей Владимирович рассмеялся, и обнял дочь.
- Спасибо, Анжелка, спасибо! Давно мы с тобой не виделись.
- Да, - сказала Анжелика. – С моего дня рождения. Хотя нет, еще пару раз виделись, но это были мимолетные встречи, и их можно не считать.
Алексей Владимирович отстранил от себя дочь, и довольно долго ее рассматривал, словно Анжелика сильно изменилась, а он пытается понять в чем.
- Ох, а ведь у меня для тебя подарок, - спохватилась Анжелика.
- Подарок? – переспросил отец.
- Он, правда, совсем небольшой, но…
Анжелика скрылась в комнате.
- Главное не подарок, - произнес отец. – Главное – внимание.
Анжелика вернулась, неся в руках пластиковую упаковку.
- Я долго думала, что тебе подарить. Никак не могла решить, ведь у тебя же все есть.
- Не все, - спокойно возразил отец. – Только то, что можно купить за деньги.
И он многозначно посмотрел на дочь.
- Да, - призналась та, опуская глаза. – Я тоже об этом думала. Тем не менее, прими от меня в подарок вот этот галстук.
Анжелика протянула пластиковую упаковку отцу. Тот бережно принял подарок на руки.
- Спасибо.
Это был весьма дорогой галстук от известного модельера, с золотыми полосками и бриллиантовой булавкой в нем.
Отец высвободил подарок из упаковки.
- Какой красивый.
Алексей Владимирович расстегнул меховую куртку, которая была надета на нем. Под курткой оказался костюм темно-серого цвета, и такой же темно-серый галстук. Развязав галстук, отец сунул его в карман куртки, и стал повязывать галстук, подаренный дочерью.
- Ну как? – спросил он, красуясь перед Анжеликой. – По-моему, этот галстук идет мне гораздо лучше, чем прежний.
Анжелика рассмеялась; новый галстук совершенно не подходил к костюму отца.
- Спасибо тебе большое.
Анжелика поколебалась.
- Скажи, пап, что ты хочешь больше всего, - спросила она, глядя на отца.
- Честно? – Алексей Владимирович испытующе смотрел на дочь.
- Честно.
- Я хочу, чтобы ты была сегодня со мной. Мы так редко проводим время вместе.
Анжелика вздрогнула.
- Странно. А ведь это и мое желание.
- Правда? – глаза отца блеснули. – Значит, в этом наши желания совпадают. Тогда едем.
Он протянул руку Анжелике, словно желая взять ее за руку. – Плюну я на все дела сегодня. В конце концов, у меня день рождения. Никто не сможет меня упрекнуть в этом.
- Мы проведем этот день вдвоем? Только ты и я?
- Не сразу, - после короткой заминки сказал отец. – Мои друзья и знакомые ждут меня в моем ресторане. Не хорошо будет так их подводить. Но весь сегодняшний вечер мы будем вдвоем. Это я тебе обещаю.
- Спасибо. Это меня устраивает.
- Одевайся, - сказал Алексей Владимирович, кивая головой дочери.
Анжелика принялась одеваться. Десять минут спустя они уже сидели в машине Алексея Владимировича.
Ресторан, принадлежавший Алексею Максимову, был полон народу. Все присутствующие ожидали приезда именинника. Когда отец и дочь появились в дверях ресторана, гости поднялись, и повернулись в сторону вошедших. На их лицах сияли ослепительные улыбки.
- С днем рождения Алексея Владимировича! – почти хором пропели они.
Громко стрельнули несколько новогодних хлопушек, производя салют в честь именинника.
Алексей Владимирович остановился, и тут же был окружен гостями, которые наперебой принялись его поздравлять. Поздравления и пожелания длились долго, и многие из них даже звучали лицемерно и фальшиво. На долю Анжелике тоже выпало несколько комплиментов. Взгляды, бросаемые на нее некоторыми гостями, были настолько откровенными, что не будь Анжелика дочерью Алексея Владимировича, дело наверняка бы закончилось приставаниями.
Алексея Владимировича и Анжелику подвели к большому столу, заставленному изысканными блюдами. Именинника усадили на самое почетное место, Анжелике указали место рядом. На столе уже стоял огромный юбилейный торт, с большим количеством свечей, расположенных по кругу. Можно было без пересчета понять, что их было ровно шестьдесят две.
Официант тут же поспешил разрезать торт, и предложить самый аппетитный кусок виновнику торжества. Алексей Владимирович, хотя и не любил торты, сделал вид, что очень рад такой заботе.
Хлопнули пробки, вылетая из бутылок с шампанским. Игристое вино было разлито по бокалам. Анжелика, взяв в руки свой бокал, обвела взглядом гостей. О, сколько откровенной враждебности было во взглядах некоторых, так называемых «дорогих гостей», несмотря на их лучезарные улыбки. С каким бы удовольствием они убили бы ее отца прямо здесь, не отходя от праздничного стола. И как много фальши было на лицах остальных. Глядя на все это, Анжелика убедилась, что у ее отца не было здесь ни одного друга. Впрочем, иначе быть и не могло. Здесь был большой бизнес, здесь был криминал, а значит, каждый мечтал лишь о том, чтобы быть первым, о том, чтобы быть лидером. Здесь на кону стояли деньги и власть, а значит, не о какой дружбе, ни о какой преданности не могло быть и речи.
Какой-то лысоватый, приземистый и тучный господин, вне всякого сомнения, из больших людей, притворно улыбаясь, стал произносить длинную поздравительную речь, в которой откровенно восхищался заслугами господина Максимова, а также его мудростью и талантом, благодаря которым в большом бизнесе царили порядок и справедливость.
Алексей Владимирович польщенно улыбался, хотя его глаза показывали, что он знает истинную цену всем этим словам.
Тост был произнесен, и все дружно выпили за здоровье Алексея Владимировича. Выпил и сам Алексей Владимирович, выпила и Анжелика. Затем начался торжественный обед. Все шумели, разговаривали друг с другом, и на именинника не обращали больше особого внимания.
Алексей Владимирович, воспользовавшись шумом, придвинул голову вплотную к Анжелике, и тихо сказал ей на ухо:
- Видишь всех этих людей? Они были бы рады перерезать мне глотку. А знаешь, что их останавливает? Это мое могущество, моя власть над ними, мой авторитет. Они это понимают, но вынуждены смиряться с этим, так как ничего поделать все равно не могут. Вот в этом-то и весь смысл жизни. Держи в руках бразды правления, потому что если ты их выпустишь, то ты потеряешь все. Ты покатишься по наклонной плоскости, и уже не сможешь остановиться. Тебя растерзают вот такие, как они.
Алексей Владимирович незаметно указал на людей, которые праздновали день рождения всеми любимого господина Максимова.
Вечером, когда торжество закончилось, отец и дочь поехали домой к Алексею Владимировичу.
- Уф, как я устал от всего этого, - сказала Алексей Владимирович, оказавшись в своей родной комнате, и блаженно опускаясь в мягкое кресло. – Как я устал от этих завистливых харей, которые говорят тебе льстивые слова, а сами только и мечтают сесть на твое место. Как я устал от этого вранья, от этой вечной борьбы за власть, и погоне за наживой.
- Может быть, ты тогда бросишь все это, - сказала Анжелика, наблюдая за отцом. – Бросишь, и уйдешь на покой? Заживешь тихой и спокойной жизнью в свое удовольствие.
Алексей Владимирович посмотрел на Анжелику так, как смотрит взрослый человек на ребенка, сморозившего какую-то глупость.
- Как ты себе это представляешь? – спросил он.
- Просто, уйдешь на покой.
- Как у тебя все просто, - хмыкнул отец. – Отсюда не уходят. Если сюда поднялся, то все, ты завяз до конца своих дней. Уходят отсюда только мертвецы. Или, в лучшем случае, тебя ждет полная нищета. Стоит проявить слабость, как все, что принадлежит тебе, тут же перейдет в руки другим. И на этом дело не остановится. Под тебя будут копать, преследовать закон, и те, кем ты еще вчера руководил. Вчерашнего хозяина на свободе оставлять опасно, даже вообще в живых оставлять – риск. Слишком уж он может оказаться опасен. Ты видела, как они все на меня смотрели?
- Видела.
- Они меня все ненавидят. Но дело не только в этом. Они меня боятся. Они знают, что у меня в руках большая власть, а значит, большая сила. Следовательно, я являюсь авторитетом, пока силен. Я достиг такого положения, когда вожжей уже нельзя выпускать из рук, назад дороги нет.
Анжелика покачала головой.
- Наверное, не нужно было и вовсе идти по этой дорожке. Еще тогда, когда это все только и начиналось.
- А куда нужно было идти? – спросил Алексей Владимирович. – Простым работягой на завод? Или инженером? А сейчас, в кризис, стать безработным? Нет уж, доченька, от криминала уйти никуда нельзя. Либо ты сам криминал, либо платишь деньги криминалу, и унизительно просишь тебя не трогать. Я выбрал первый путь, лучше быть у руля, нежели подыхать в нищете.
- А что будет потом? – спросила Анжелика.
- Когда потом? – не понял отец.
- Твоя же власть не может быть вечной.
- Пока я жив, я буду все держать в своих руках, - решительно заявил Алексей Владимирович. – Все это я делал и делаю ради тебя.
- Но что станет со мной, если тебя не станет? Если тебя убьют? Ты сам знаешь, что в таких сферах это случается сплошь и рядом. Разве я смогу занять твое место? Разве меня допустит кто-нибудь туда? Ведь там сидят такие матерые волки. Разве же они позволят, чтобы твои деньги и твои владения перешли ко мне? Я в любом случае останусь у разбитого корыта. Я не смогу быть таким, как ты. Не смогу идти по твоему пути. А, значит, я буду обречена. Ты не понимаешь, почему я променяла шикарную жизнь на жизнь на чужой квартире, на жизнь, как ты это называешь, нищенки. А ты не думал никогда, что я, быть может, эти себя спасаю? Спасаю нас обоих. Я откупаюсь от того, чтобы не закончить так, ка ты сам только что описал. Возможно, что и Бог, за это, возьмет нас под свою защиту. Хоть мы и упорно не желаем в него верить, не желаем идти по пути, который он нам указывает. Ты не думаешь, что мы и живы только потому, что Бог нас милует за это, и тебе позволяет занимать и дальше твое кресло. Может быть, именно в этом все и дело.
Отец молчал. Он никогда не подходил к этому вопросу с такой стороны, и слова Анжелики привели его в смущение, даже потрясли его. Он сидел и думал над словами дочери. Собственное положение теперь рисовалось ему в ином свете, и он не знал, не мог понять, где истина, а где всего лишь иллюзия.
Пасха в этом году выдалась самой ранней, четвертого апреля, и неожиданно очень теплой. Снег к тому времени уже полностью растаял, и весеннее солнце пригревало утренний город. Анжелика была одета лишь в легкую ветровку и, стоя на улице, совершенно не чувствовала холода. Колокола, на куполе церкви, уже отзвонили, но священник почему-то задерживался, не торопился освящать куличи. Люди выстроились вдоль стены храма, нетерпеливо ожидая батюшку. Их было много, несколько сотен. Куличи, яйца и конфеты, все это люди раскладывали на газетах прямо перед собой.
Анжелика уже давно заприметила молодого мужчину лет тридцати пяти. Он выделялся из толпы своим необычным нарядом. Мужчина был рыжеволос и кудряв, а его голубые глаза лучились добротой и радостью. Анжелика невольно засмотрелась на его одежду, а одет он был во все черное. На нем была то ли ряса, то ли просто какой-то балахон. Своим видом он напоминал священника, но определенно им не был. Он выглядел как паломник, который прошел долгий и далекий путь. В руках мужчина держал длинную кривоватую палку, которая служила ему чем-то вроде посоха, с каким изображают средневековых старцев.
Пока Анжелика рассматривала его, мужчина стал приближаться к ней. Казалось, что он тоже ее изучает.
- Христос Воскресе! – обратился мужчина к Анжелике.
Анжелика удивилась тому, что мужчина заговорил с ней.
- Воистину Воскресе, - отозвалась она, не сводя глаз с мужчины.
Тот слегка поклонился ей.
- Какая хорошая сегодня выдалась погода, - произнес он. – Словно сам Господь радуется празднику. А ведь в этом году пасха самая ранняя, какая только бывает. А такой прекрасной погоды не было уже много лет. А Господь нам напоминает о себе. Мы ведь совершенно разучились полагаться на него. Думаем только о земном. О том, как нам заработать побольше денег, как прокормить семью, и ругаем власть за то, что она не заботится о нас, а старается только для собственных интересов. Но разве мы сами не такие же? Разве мы не мечтаем о том же самом, разве не живем исключительно собственными нуждами и интересами? В нас слишком много страха, а страх рождает враждебность. Разучились мы надеяться на Бога, поэтому ничего у нас в жизни не получается, поэтому мы всего и боимся. А требуется от нас всего-то только жить по заповедям Божьим, и верить в то, что он нас не оставит без своей защиты. И тогда-то все у нас и будет, и достаток, и защита от произвола властей. Даже если кругом будут войны, катаклизмы и болезни, нас это не коснется, потому что Господь не оставит детей своих без защиты и крова. Все будет у нас, если будем мы жить в единении с ним. Христос Воскресе!
Мужчина отошел в сторону, а изумленная Анжелика смотрела ему вслед. Ах, как замечательно и точно было все это сказано. Как это верно. И нужно-то для этого совсем чуть-чуть. Всего лишь постараться и надеяться.
По рядам людей пробежало движение, это в дверях храма наконец-то показался священник. Началось пасхальное освящение. А все вокруг, казалось, пело:
«Христос Воскресе!»
2010-й год