Катерине было грустно. Грустно и одиноко. Она уже и уроки выучила, и с Машкой поиграла. Правда, через каждые пятнадцать минут она выглядывала в окно из-за шторы. То, что она видела, ее не радовало. Окно в доме напротив, было темным. Гошка спал. Ближе к полуночи, уже в ночной рубашке, Катя подошла к окну в последний раз и вздохнула с облегчением. Гошкино окно сияло, а сам виновник девичьего переполоха сидел за столом и читал книгу. Катерина на цыпочках, словно он мог услышать ее шаги, прошла к кровати и с наслаждением улеглась. «Ну вот, теперь можно и на олене полетать» – радостно подумала она и провалилась в мягкий сон.
Олень не подвел. Он легко и свободно нес Катерину через бесконечную белую дымку. Облака – догадалась она. Дымка оседала на лице и руках, словно бисером покрывала пушистые рога оленя. Он величественно поворачивал голову, осматривая свои владения, и семь веток-рогов поворачивались широкой дугой.
Но вот олень взмахнул головой, и они вынырнули на чистый синий простор, вмиг оказавшись в другом мире. Внизу громоздились пушистые комки наивно белых и угрюмо серых облаков. Над ними – только безбрежная синь и слепящее солнце. Капли росы на оленьих рогах, на Катиных руках, радужно вспыхнули на солнце и исчезли без следа. Вместе с ними исчезли все печали. Осталась только радость полета. Катя распахнула объятья навстречу солнцу и тут же сильные руки обхватили ее за пояс.
– Откуда ты взялся, Гошка? Ты же должен читать книгу. – пропела она не оборачиваясь.
– Ты хотела, чтобы я летал с тобой.
– Очень хотела. А ты?
– Я всегда хочу быть рядом.
Катя чуть откинула голову, щекой прижалась к его горячей щеке.
Жар медленно разливался по всему телу, согревая, успокаивая, убаюкивая…
Облака разделились и как стадо больших овец разбрелись в разные стороны. Внизу была тундра. Земля умывалась росой. Весело посверкивали зеркала озер. Больших и совсем маленьких. Между ними кокетливо извивались ленточки рек.
– Смотри, вот там, блестит. Это «Белая»?
– Ее невозможно не узнать, невозможно перепутать.
– И, правда, ожерелье самоцветов.
Чем скорее летел олень, тем сильнее чувствовала Катя его силу, всю полноту родства с ним, со своей землей, с Гошкой,.
– Боишься? – спросил он.
– Нет. У меня есть олень, и есть ты.
–У тебя есть целый мир…
– Катерина, ты часом не заболела? – спросил Гоша маминым голосом.
– Нет, что, опоздали? Машка оделась? – вынырнула Катя из сна.
– Машка твоя уже давно в детском саду. Ее Гоша отвел, а ты вставай, в школу собирайся. Я ушла.
Катя глянула на часы, ойкнула и бросилась в ванную. Через пятнадцать минут она выскочила из подъезда и чуть не сбила Гошку с ног.
– И это вместо «здравствуйте и спасибо»?
– Ой, Гош, прости. Давай руку, побежали.
Парень почему-то смутился.
– Да стой ты. Мы никуда не опаздываем.
Он забрал у нее сумку, забросил на плечо вместе со своим рюкзаком.
– Ну, вот теперь пошли.
– Нет, стой. – Катя сняла рукавичку и осторожно провела рукой по его глазам.
Гошка замер.
– Соринка. – пояснила она. – Почему глаза красные? Опять всю ночь читал?
– Ну да. – выдохнул парень.
– Как Машка, не капризничала?
– Да нет, я ее на санках покатал. И, мне пришлось пообещать, что мы ее вместе заберем.
– Ну и хорошо. – согласилась Катя. – Если будет не холодно, пойдем на горку. Гоша, давай руку, а то я или сама упаду или тебя уроню. Я еще не совсем проснулась.
Гоша с удивлением поглядывал на Катю, обычно сдержанную и молчаливую. Катя удивлялась не меньше, причем сама себе. Ей было необыкновенно легко и просто протянуть Гошке руку, смахнуть соринку с ресниц, разговаривать обо всем, строить планы на вечер. И было непонятно, чего она раньше так пугалась? Страх, неловкость исчезли, словно шелуха слетела.
«Вот именно. Шелуха все это. – решила Катя. – У меня есть целый мир. Есть сны, в которых мне хорошо. И, потом, мои сны сбываются, значит, полетаем наяву, вместе. То-то Гошка удивится! »
***