- Ваше имя, - спросил переводчик.
- Джон Доу* (*Нарицательное - «неизвестный», "неопознанный", англ.), - ответил Алекс Рейли.
- Цель вашего приезда?
- Работа.
- В чем состоит ваша работа?
- Она не многим лучше вашей.
- Что за бумаги были при вас?
- Вам виднее, они у вас на столе, - ответил Рейли.
- Кто тот человек из министерства, с которым вы встречались?
- Вы действительно хотите знать все это?
В комнате таял жаркий восточный вечер. За окном опустилась темнота. Переводчик повернулся к заместителю начальника тюрьмы: «Он отказывается отвечать». В комнате появился начальник. Заместитель ответил ему на том же знакомом Рейли причудливом языке. В тени, в стороне стоял человек в гражданской одежде и молча смотрел за ними.
- Я согласен на сделку, - произнес Рейли, - Вы применяете все положенные вам санкции, а мое имя и занятия остаются при мне.
Выслушав его предложение в изложении переводчика, начальник тюрьмы что-то сказал, а человек, стоявший в стороне, удовлетворенно покинул комнату.
- Вам известно, что закон предусматривает в подобных случаях? – переводчик повторил его слова на английском, - Завтра утром вас расстреляют.
Мысль о том, что за одно и то же могли как заплатить, так и расстрелять, в привыкшем ко всему сознании больше не казалась странной.
- Я знаю, - ответил английский «атташе».
Его вели по длинному и широкому коридору. Слабый свет вечернего солнца сюда больше не проникал. Рейли не спеша переставлял ноги, думая о чем-то далеком. Впереди шел заместитель начальника тюрьмы. Алекс почувствовал грубый толчок в спину. Коротким обращением на арабском его попросили идти быстрее. Изучая спину идущего впереди охранника, он думал о том, что даже если бы все его вещи, включая шнурки от ботинок, не отобрали при обыске, шансов у него все равно бы не оставалось. Сзади шли еще двое охранников, у них в руках были автоматы. Отлично. Он молча двигался в середине этой короткой процессии. По обе стороны длинных коридоров тюрьмы Абу-даби, одноименной столицы центрального из арабских эмиратов, от пола до потолка поднимались решетки камер. Люди из-за решеток, приникнув к железным прутьям, с интересом смотрели за англичанином, которого вели вдоль коридора мимо их темных камер. Здешние обитатели что-то выкрикивали. Кто-то просто недоверчиво смотрел на него из глубины своей камеры. В камерах было по несколько человек, и на решетках повисла небольшая толпа. Рейли разглядывал мелькающие лица. Все были разными, но одинаково смуглыми. Черные блестящие глаза с любопытством следили за ним из темноты. В голове стоял гул из слов на чужом языке. Здесь были филлипинцы, китайцы, эфиопы, нигерийцы и арабы. Рейли был единственным европейцем.
Оставляя позади мрачные метры тюремного коридора, Рейли вспоминал сегодняшнее утро.
После объединения эмиратов, бесконечных протестов против господства Англии, установившегося здесь с конца девятнадцатого века, борьбы и переговоров, воцарилось относительное, натянутое спокойствие. Арабские эмиры получили желанные ими полномочия распределять права на добычу нефти в Персидском заливе, но большая их часть все также оставалась за Англией. На открытые конфликты никто не решался, но действия радикальных групп, за которые не взялось бы отвечать правительство, оставались мало предсказуемыми.
В английском представительстве ему настоятельно советовали никуда не выходить из машины без крайней необходимости и нигде не появляться без сопровождения, от которого «атташе» в тот же день безупречно вежливо отказался.
Рейли закрыл за собой дверь, сзади остался недлинный коридор. На мягком светлом ковре было не слышно беззвучных медленных шагов. Он встретил чей-то беглый, задержавшийся на нем взгляд. Спустился по лестнице. До двери главного выхода оставались убывающие с каждым размеренным шагом метры. Пять метров, четыре, три. «Стойте». Рейли обернулся на короткий оклик сзади, опустив правую руку на рукоятку пистолета с глушителем. Перед ним было два охранника. Никого у входа.
- Да?
- Ваш пропуск.
Рейли молча протянул карточку Министерства иностранных дел и шагнул в открытую дверь. Холл остался позади.
Он вышел на улицу, расстегнул две верхние пуговицы и небрежно потянул воротник, высвобождаясь. Рейли прошел по дороге и исчез в тени бесконечных узких улочек жилого района. Потом остановился, прислонившись к холодной стене, и стал ждать. Пригласивший его опаздывал.
- Тебе не следовало приходить, - раздался сзади долгожданный голос Даниаля.
Сегодня он тоже пришел в европейском костюме. На Рейли был белый костюм, который, сливаясь с традиционной одеждой, почти не бросался в глаза на этих многолюдных улицах. Черные глаза изучающе и с улыбкой смотрели в глаза Рейли.
- Как и тебе говорить со мной. Почему-то я не думаю, что меня ждет здесь засада, - ответил он.
- Также как и меня твой отчет об этой встрече, - открытые и ироничные глаза Даниаля снова сверкнули испытующей улыбкой.
- Спасибо, - сказал англичанин.
- Просто так тебя не отпустят, - сказал его собеседник, - если ты хочешь вернуться, сделай это сейчас. Ты идешь в верном направлении,… если хочешь умереть раньше завтрашнего утра. Это просто совет, как человеку, который однажды помог мне… Ответ на твой вопрос – да, твоя догадка верна. И тебе совершенно не стоит здесь оставаться. Но это все, что я тебе скажу. У тебя свои обязанности, а у меня свои…
Эти слова встали в сознании Рейли, отозвавшись безрадостными воспоминаниями. «У тебя свой долг, а у меня свой», - то же самое он уже слышал от одного человека этой зимой в Берлине.
- Спасибо, - еще раз повторил Рейли и коротко обернулся в глубину улиц, - Уходи в сторону центра, - быстро и без выражения произнес он, - Они потеряют тебя из виду и не пойдут за тобой.
Даниаль послушно повернулся, оставляя его в тени. Сливаясь с толпой, к нему приближалось несколько белых теней в традиционной, скрывающей их лица, одежде. Рейли сразу выделил их среди прохожих. Они подходили к ним быстрым шагом, под одеждой было оружие. Это были не люди Даниаля.
Смешаться с толпой и оказаться на виду вблизи посольств и центральных зданий было проще. Зайдя за угол, Рейли скрылся из вида. Он обогнул дом и направился в противоположную сторону, двигаясь к рынку. Он знал, что они пойдут именно за ним. Шаги на каменной мостовой ускорились. Охота началась.
Он вышел на длинную узкую улицу, и очень скоро позади него снова возникли те же люди. Какое-то время они шли, не прибавляя шага и не сокращая отделяющего их расстояния. Не оборачиваясь, Рейли, не спеша, направился вглубь улиц. Люди за его спиной, также не торопясь, провожали его вдоль незнакомой полупустой улицы. Рейли ждал. Впереди показалась рыночная площадь.
Преследователи видели, как англичанин приблизился к толпе и шагнул в поток людей. Ветер развернул перед их взглядом заигравшую легкими складками откуда-то вырвавшуюся белую ткань. Они ускорили шаг. В этот момент одна волна людей сменилась другой. Преследователи настороженно и растерянно оглядывались по сторонам. Никого не было. Вокруг сменялись и ускользали лица людей в такой же белой одежде.
Рейли ненадолго задержал на них взгляд, оттолкнувшись от стены, и направился к краю площади.
Из толпы справа выделилась небольшая группа, сразу двинувшаяся в его сторону. Справа и слева. Рейли обернулся – третья группа приближалась сзади. Достать пистолет было нельзя – слишком много людей и внимания. Он просто не попал бы в свою цель сквозь толпу. Прорезая встречный поток чужих лиц под белыми покровами, Рейли, не оборачиваясь, шел вперед. Он свернул в толпе. Один раз, еще раз. Новая перестановка. Люди справа потеряли его из виду. Слева его тоже больше не видели. Белые тени за спиной бросились за ним, но отстали позади. Они взяли в кольцо периметр площади сзади него, но Рейли был уже около края.
Среди расступающихся впереди него людей, ему навстречу шагнули пять человек. Круг замкнулся. Он почувствовал прикосновение металла. К его спине оказалось приставлено дуло пистолета, спрятанного под длинным рукавом белой одежды. Не замечающие их люди вокруг медленно проходили мимо. Они не привлекали никакого внимания в толпе. Никто не услышит выстрела.
Девочка лет семи с большими черными глазами, стоявшая у края толпы, смотрела на него долго и внимательно. На ней была та же одежда, что и у взрослых женщин, на голове платок, но ее платье было короче, испачкано песком, а на тонких загорелых коленках были ссадины. В стороне от нее возилась кучка мальчишек ее возраста, от которых она, по-видимому, отстала, засмотревшись на замеченную ей одной сцену. Она отвлекла ее, заставив оставить свое привычное занятие.
Внимательные детские глаза заметили среди прохожих чужестранца. Темные глаза и более светлая, чем у здешних, кожа, тронутая солнцем, поймали ее любопытное внимание. Черты лица были скорее мягкими, но линия губ с опущенными вниз уголками – бесстрастной и жесткой. Глаза – спокойные и непроницаемые.
Черноглазое создание видело, как люди, шедшие за чужестранцем, поравнялись с ним. Один из них подошел к нему вплотную, дотронулся до его спины, и он замер на месте. Остальные собрались вокруг него, и без единого слова они вместе двинулись сквозь толпу к концу площади. Все произошло за мгновения, и отчего-то ей показалось, что подсмотренная ей сцена была похожа на то, как загоняют в ловушку тигров. Воздух расплывающийся от жары и ровный шум улиц ненадолго застыли в детском сознании, и любопытные беспристрастные черные глаза проводили человека в нездешнем костюме.
Рейли сидел на полу в углу своей камеры. Кровать с матрасом здесь тоже была, но подцепить что-нибудь в последний день своей жизни совершенно не хотелось. Интересно, сколько часов осталось до утра? Нужно было поспать. Он устроился в темноте на каменном полу, небрежно прислонившись к стене и положив руки на колени. Костюму из светлой ткани пришел конец. Воротник был расстегнут, а рукава подняты до локтей.
Ему досталась одиночная камера. Несколько десятков пар внимательных любопытных глаз смотрели на него из темноты соседних. Через решетку к нему потянулась чья-то рука. Рейли поднял глаза. Человек за решеткой осторожно дернул его, показывая на его руку. Рейли опустил голову и увидел, что он смотрел на его часы. Их оставили при обыске, деньги, за которые их можно было продать, их явно не интересовали. Человек показал на часы и снова потянул к нему руку. Рейли подумал, что их стоимость здесь, за стеной от внешнего мира, наверное, представляла собой целое состояние. Не глядя на человека через решетку, Рейли, молча, расстегнул браслет и протянул руку. Он снова опустил голову на руки, пытаясь уснуть. Через минуту его снова разбудили осторожным толчком в плечо. Рейли неохотно посмотрел направо. Это был тот же человек. Он протягивал ему большую, скрученную из бумаги трубочку какой-то дряни.
Рейли не курил. Он никогда не испытывал особенной привязанности к этой подрывающей волю привычке. А в некоторых случаях, когда он был лишен всякой возможности его удовлетворить, это пристрастие могло бы сыграть свою неприятную роль. Рейли протянул руку и предусмотрительно взял продолговатый бумажный сверток, предложенный в обмен на противоударный хронометр от «Картье». Ночь будет длинной. Неизвестно, сколько еще времени осталось до утра.
В какой-то неизвестный ему момент Рейли уснул. С резким металлическим скрипом открылась решетка двери в его камеру, прервав чуткий недолгий сон. В сопровождении начальника тюрьмы и нескольких охранников на пороге остановился еще один человек. Судя по темноте коридоров, солнце еще не появлялось.
- Я думал, у меня осталось еще несколько часов, - поинтересовался Рейли, не поднимая головы.
Он заметил темные, покрытые белой дорожной пылью ботинки вошедшего человека и поднял взгляд на его помятый и расстегнутый костюм того же европейского стиля. На нем также оставила свой след здешняя жара, песок и несколько часов перелета. Этот человек был не отсюда.
Рейли смотрел на немного растерянного и потрясенного обстановкой камеры, ситуацией и подробностями своего путешествия человека в темном костюме, который, в свою очередь глядя на него, произнес: «Все в порядке. Я от N.», скорее для себя, чем для Рейли.
Ему разрешили войти, чтобы забрать его. Проходя мимо стены соседней камеры, он непроизвольно отдернулся от внимания людей, приникших к ее решетке. Путешествие в камеру тюрьмы на Ближнем Востоке было не самым привычным поручением для работника «штаба», посланного улаживать очередное дипломатическое недоразумение. Радости путешествию также не прибавляла необходимость успеть до следующего утра, когда приговор уже будет приведен в исполнение. От всего этого его до сих пор немного трясло.
- Меня зовут Вильям Мастерс.
Вошедший внимательно смотрел на привыкшего ко всему «атташе», безразлично расположившегося у стены на полу камеры.
Зыбкая надежда Рейли оправдалась. Сразу после его ареста руководство тюрьмы связалось с посольством, соблюдая правило. Привести приговор в исполнение без этого было бы противозаконно. А сделать что-то за такое короткое время было бы почти невозможно. Но после моментального установления его личности в посольстве и звонка в Министерство, дежурный в Министерстве иностранных дел сделал еще один звонок.
Скоро они уже ехали в сторону гостиницы, в которой остановился Мастерс, заказав номер на двух человек. Нужно было привести в порядок лицо и костюм. После нескольких часов беседы в кабинете начальника тюрьмы, появиться где-либо в таком виде было бы проблематично. В номере отеля Рейли с удовольствием умылся холодной водой и сменил одежду на предусмотрительно приготовленный для него костюм.
Мастерс сидел напротив Рейли за столом небольшого ресторанчика европейского типа. Через несколько часов их будет ждать самолет до Лондона. Хорошая еда и напитки тоже не были лишними. Мастерс молчаливо смотрел на Рейли, пытаясь понять спокойствие человека, которого он только что забрал из камеры за пару часов до исполнения приговора. Казалось, он знал что-то, чего не знал он.
- Мне жаль, что Вы не получили того, чего искали, - начал он.
- Я получил все, что мне было нужно, - Алекс достал один кадр фотопленки, - это подтвердит мое сообщение.
- Но как? – удивился Мастерс.
Уголки губ устало полуулыбнулись:
- Я позволил им найти то, чего они искали. Они нашли бумаги, не представляющие особого интереса, закончив на этом обыск. До пленки, послужившей доказательством того, что я искал, они просто не добрались.
- А что с Вашим арестом?
Иногда приходится просто довериться судьбе. Спасибо, что приехали.
- Благодарите не меня, - сказал он, в очередной раз удивляясь то ли граничащему с безразличием холодному спокойствию, то ли точному расчету, - И, кстати, он ждет вас сразу после вашего возвращения.
- Ах, да. Не желаете? – окончательно добив своего сопровождающего догадками о том, что за человек тот, кого ему поручили привезти целым и невредимым в Лондон из ближневосточной тюрьмы, Рейли протянул ему сверток гашиша, - В самолет с этим все равно не пустят. Несмотря на дипломатический статус, - «атташе» убийственно улыбнулся.