КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР.
Однажды, когда я в очередной раз пришел в наш маленький дворик с прогулки, меня встретила веселая, возбужденная чем-то мама. Она подозвала меня и заговорщицким голосом сказала:
- Хочешь, я покажу тебе кукольный театр?
Я, толком не зная, о чем идет речь, тут же проникся чувством, что мама говорит о чем-то необыкновенном, загадочном и явно хорошем, естественно выразил полное согласие. Тогда мама посадила меня на стульчик и велела не вставать с него, а сама спряталась за спинкой большого кресла, которое стояло у нас во дворе с незапамятных времен, неизвестно откуда взявшись. Над спинкой кресла появилась кукла изображавшая кошку. Но это была не просто кукла! Она шевелила головой, лапами (были видны только передние лапы) и тоненьким маминым голосом разговаривала стихами. Правда ротик у куклы не двигался, но в остальном это была ч;дная ожившая кукла. Я к тому времени ещё не видел ни одного мультипликационного фильма, и ожившая кукла хоть и не казалась мне волшебством, но произвела огромное впечатление. «Спектакль» в исполнении мамы продолжался недолго, но я «загорелся» желанием самостоятельно показывать кукольные спектакли. Первым долгом я, конечно, побежал делиться впечатлением к дедушке и бабушке. Дедушка отнесся к идее довольно равнодушно, но бабушка, видя мое воодушевление, согласилась помочь. Она отложила текущие дела, и некоторое время мы обсуждали, как нам это устроить. Бабушка пообещала сделать настоящий раздвижной занавес и нашла в книжке стихи, которые должна была рассказывать кошка. Это были, как я потом узнал, стихи Самуила Маршака из произведения «Кошкин дом». Мне предстояло выучить стихи, чтобы наизусть их потом рассказывать. Учить стихи мне было не в новинку. Дедушка учил меня буквам и чтению, одновременно учил со мной детские (и не очень детские) стихи. Если «Наша Таня громко плачет …», и « Идет бычок качается …» я заучил в два счета, то «У лукоморья дуб зеленый…» мне давался очень трудно. Но стихи из «Кошкина дома…» мне давались легко. Видя мой энтузиазм, наконец, принял участие и дедушка. Он помогал мне выучить стихи, а я уговорил его принять участие в выступлении. Так, что нас стало двое будущих артистов – ведущих. Дедушка стал читать текст «от автора». И для него была приобретена кукла «Петрушка».
Выступать решили у нас во дворике. Бабушка изготовила занавес из цветастой ткани, который (о чудо!) раздвигался от середины в разные стороны, как только потянешь за веревочку. И начались репетиции. Несколько дней мы по несколько раз репетировали, пока дедушка не решил, что можно пригласить зрителей. В первом ряду сидели, конечно, Таня, Сара, бабушка и мама. Пришли и несколько мальчишек из нашего и соседнего двора. Я ужасно волновался. Мне казалось, что я все забыл, то вдруг представлялось, что всем не понравится, что я запутаюсь. В общем, у страха глаза велики.
Но наконец, занавес раздвинулся и спектакль начался! Дедушка дал авторское пояснение, и наступила моя очередь. И тут, словно наступило просветление. Я забыл о зрителях, обо всем постороннем. Я рассказывал стихи, поворачивал куклу, двигал её лапками, в общем – играл! И после того, как занавес закрылся, раздались заслуженные аплодисменты. Это были первые аплодисменты в мой адрес в моей жизни. Впрочем, мои подружки остались довольно равнодушны и к спектаклю и к моим успехам на этом поприще. В дальнейшем они никогда не возвращались к этому событию, не обсуждали его, не говорили мне ничего хвалебного. Так, что мой энтузиазм в значительной мере затих. Другие события заслонили впечатления и воспоминания от спектакля. Что-то артистическое в моей душе осталось, но дальнейшего развития в моей жизни не получило.