РАЙСКИЙ САД.
Когда я был очень маленьким, я воспринимал окружающий мир как само собой разумеющийся. Ну, растут деревья – и хорошо. Трава – мурава, отлично. Цветики – семицветики, тоже здорово. И долго не понимал охов и ахов о какой-то выдающейся красоте цветов или букетов из листьев. Иногда, довольно редко, я был свидетелем того, как бабушке или знакомой мне тете какой-либо мужчина дарил букет цветов. Вот тут-то и раздавались всякие охи, ахи и восторги.
Поначалу я, наивно предполагал, что любой букет может вызвать восхищение и одобрение женского пола. Но быстро убедился, что букеты собранные мной отнюдь не вызывают восторгов. Наоборот, я часто слышал:
– Зачем ты нарвал эти цветы? Они были такие красивые, когда цвели на клумбе. А теперь они завянут, и мы больше их не увидим.
Или:
– Ну, зачем ты нарвал эти одуванчики и натащил их в дом? Кому они нужны, эти дикие цветы?
Однажды утром выйдя, как обычно гулять во двор, я увидел возле соседского сарая цветок, который мне показался чудо каким красивым. Потом я узнал, что он называется мак. Это был крупный алого цвета очень красивый цветок, видимо выросший случайно, так как ничего похожего на клумбу в этом месте не было. Я в восторге сорвал цветок и побежал показывать его домой, бабушке. Увидев цветок, бабушка нахмурилась и сказала:
– Ну, зачем ты Алеша, сорвал этот цветок?
– Я хотел показать его тебе, - отвечал я.
– Я уже видела его с утра, когда выходила во двор. И многие другие люди сегодня видели этот цветок и радовались, что в нашем дворе выросла такая красота. А ты сорвал его и больше у нас его не будет.
– Но мы же можем поставить его в вазу, – сказал я, пытаясь смягчить бабушку.
– Такие цветы хороши только там, где они растут,– отрезала бабушка.
– Ладно, давай я отнесу его назад…– сказал я.
– Это бесполезно. Он уже не будет расти.
– А что же делать? – спросил я в отчаянии.
– Ничего ты не поделаешь, можно только выбросить его. Он зря пропал! – заключила беспощадно бабушка.
– В крайнем унынии я отошел от неё и с тех пор никогда не рвал цветы зря, просто так. А всегда только любовался ими. А было цветов в тех местах, где мы жили очень много.
Скоро мама смогла устроить меня в детский сад, который находился недалеко от нашего дома. Вот где было море цветов! Летом вся территория садика утопала в цветах и зелени. А лето было очень долгим. Мягкой травой и цветами была покрыта вся земля за исключением дорожек. Детвора, конечно, бегала везде, это был настоящий рай для детей. На цветы слетались осы, пчелы, шмели, разноцветные стрекозы, мухи очень похожие на пчел. В траве обитали кузнечики самых разных размеров и расцветок. Мне нравились стрекозы, особенно крупные, большие зеленые кузнечики, бабочки, особенно цветные, пестрые. А богомолов, гусениц, жуков и крупных шмелей я боялся. Мы (дети), находили божьих коровок, смело брали их в руки и отпускали приговаривая:
Божья коровка,
Лети ты на небко,
Там твои детки
Кушают конфетки!
Божьи коровки улетали, а мы мчались искать их еще. Нет, в этом раю нам не бывало скучно. То мы находили ящерку, то лягушку. А один раз обнаружили под кирпичом скорпиона! Вообще под камнями, досками, кирпичами можно было увидеть много любопытного, даже такого, чего мы не знали. Один раз я принес дедушке показать «червячков», которых я наловил в какой-то луже. Дед скривился и приказал мне немедленно выбросить их – это были пиявки. Кипучая жизнь окружала нас. В арыке, когда вода прекращала течь и отстаивалась до полной прозрачности, становились видны её обитатели. Кроме стаек мелких рыбешек были видны личинки комаров, личинки других, неизвестных насекомых, водяные жуки, водяные пауки, листья деревьев, которые разлагаясь, превращались в красивые ажурные конструкции восхищавшие меня.
Наблюдая окружающий меня мир, я становился все более и более спокойным по характеру, задумчивым до полного «отключения» от мира сего. Это не прошло мимо внимания взрослых. Но им это было только на руку, и они меня не ругали. Задумался о чём-то своем – ну и пускай себе. Вот только за столом, когда все ели, моя задумчивость казалась всем дикой. Меня одергивали, приводили «в себя». А если я, задумавшись, начинал громко чавкать, то и по лбу ложкой могли слегка треснуть. А я на это ужасно обижался и порой даже плакал. Но рев не приветствовался решительно всеми, так, что я быстро бросил это дело. Но отучиться «задумываться» во время еды не мог.
О чём же я думал? Да, вроде ни о чем. Просто «прокручивал» в памяти важные для меня эпизоды жизни, участником или свидетелем которых я становился, Это были события этого дня или прошлых дней, которые я вспоминал во всех подробностях. Порой любил пофантазировать, создавая вымышленные происшествия, в которых я становился, так или иначе, героем. Тема героизма была тогда очень востребована в обществе. Не так давно окончилась война, которая, безусловно, потребовала от её участников самоотверженности и героизма. На работе тоже если не официально, то косвенно требовали героизма. Темой героизма были пропитаны кинофильмы, радиопередачи, газеты и выступления на собраниях и митингах. Естественно, что мы, дети тоже воспринимали эти идеи и, хотя бы в мечтах, в фантазиях стремились стать героями, кого-то спасать, делать подвиги. А сами мы чудесным образом спасались от любых опасностей.
На первое апреля я попался на такую шутку. Мальчишка с нашего двора Вовка показал мне крупную красивую розу и сказал:
– Красивая роза, правда?
– Очень, согласился я, только зачем…
– О-о-о! Как пахнет. Хочешь понюхать?
– Давай, согласился я. И попался. Как только я понюхал розу, на меня напал чих. Да и не удивительно, в розу был насыпан перец! Отвратительно хихикая Вовка убежал, а я ещё долго не мог прочихаться. Нос покраснел, я несколько раз мыл его под умывальником.
– Вот же дикие какие выходки, – ворчала бабушка. – Как их только родители не накажут за такое? Но жаловаться Вовкиным родителям она не пошла.