ЛОЖЬ В МЕЖЕ МОЛЧАНИЯ
(Из цикла «ЗАПИСКИ СТАРОЖИЛА)
Яна, а Плюсик уже «р» выговаривает. Новость ли это для тебя, не знаю. Только я тоже вижусь и общаюсь с ним почти ежедневно, но сей факт стал для меня неожиданностью. Полной. Я ведь плохо понимаю, что он говорит. По дороге из детского садика он обычно что-то лопочет, я поддакиваю, сокрушаюсь, таращу глаза от удивления. Чему удивляюсь, спроси, - не отвечу. А тут вдруг он сообщил, четко так:
- А мама сегодня на конфер-ренции.
- Да ты что?!
- Да. Она меня в садик на машине привезла. На папиной. И поехала на конфер-ренцию.
Конференцию… Выговорил ведь эрудит наш. Какую конференцию? Впрочем, понимаю. Надо было придумать что-нибудь такое-эдакое, важное, чтобы у мальчишки не возникли вопросы, почему вы поехали на «папиной» машине, а не на такси, как обычно. Нехорошо обманывать ребенка. Да. Но что делать? Правда-то скверная. Хуже некуда.
Ян, мы ждали твоего звонка. Весь день. Не дождались. Заметно переживала Валентина, для тебя Васильевна. Тяжко вздыхала, молча. Бабке все хуже и хуже. Ей трудно говорить. Говорю я, спрашиваю. Она или кивает головой, когда соглашается, или вяло машет рукой, если что не так. Даже слушать долгие мои объяснения не может. Устает. Морщится. А ведь совсем недавно она журила тебя по телефону:
- Почему бы тебе, Яна, не позвонить сразу и не сказать, как доехала. А потом бы уж, по возвращении рассказала все по порядку. Мы же беспокоимся за тебя. Не чужие, поди.
Думали, надеялись, что ты позвонишь, как только вернешься из Новокузнецка. Но не позвонила ни сразу, ни позже. Благодаря интернету, я знал, что с тобой все в порядке. «Одноклассники» просигналили: ты на сайте. Значит, ближе к вечеру была уже дома.
Гоню от себя дурные мысли, чтобы не накликать и не притянуть к себе какую-нибудь напасть еще. Говорят, надо думать о хорошем. Думаю. Ярик был дома, когда с Тимошей вернулись из садика. Провожали меня втроем: худущий, долговязый Ярослав, упитанный Тимоша и увалень Тайсон. Он радостно прижимал уши, неуклюже вилял хвостом, пытался ткнуться мне в ноги, но Ярослав цыкал на него: «Сидеть. Сидеть». Как было не уделить внимание «китайцу»? Говорю:
- Тайсон, пока, - протягиваю ему руку.
Но не присаживаюсь, чтобы тот мог положить на нее свою лапу. И бедный пес стал задирать когтистую кверху. Насмеялись вдоволь.
А мысли все же возвращаются. Сами. Без спросу.
Одна такая вернулась к «папиной» машине. Тимоша нажимал на слово «папиной». Для него это важно. Очень! И я не стал его разочаровывать. Скрыл, что машина эта вовсе не папина, а дедова. Папина давно продана. Надо было срочно адвокатов нанимать. А денег тю-тю. А этот подержанный внедорожник, на котором вы с Ольгой и водителем отправилась в Новокузнецк «на конференцию», куплен на деньги от продажи дедовых сооружений - дачи. Печальную историю расставания с ней ты, надеюсь, не забыла. В ту пору оставаться совсем без машины значило бы загубить последний источник доходов – магазинчик. А теперь тебе, в одиночку, без нее вообще хана.
Плюсик, наверное, уже забыл нашу дачу, куда приезжал погостить с папой и мамой на новенькой «тойоте-камри». Нет сегодня ни ее, ни дачи, ни папы.
Так что, выходит, обманул и я Плюсика. Из благих побуждений. Пусть хвастунишка задается «папиной» машиной. Но и он, хитрец, тоже кое-что утаил. Ведь за рулем была не ты, а дяденька, которого зовут Вадим. Развелось нынче этих Вадиков, как бродячих собак: плюнь – попадешь. Почему ничего не сказал про чужого дяденьку? Загадка. Неужели понимает или чувствует, что лучше попридержать язык за зубами, на всякий случай. Вдруг маме это не понравится. Мало ли что дед вообразит.
Яна, знаешь, что я думал, на что надеялся, когда ждал твоего звонка? Может быть, вы с Ольгой, более шустрой, прорвались-таки с заявлением к районному судье. С какой стати? Ну, прикинулись дурочками. Мол, будто не знали, что теперь надо брать разрешение на свидание не у районного, а у областного судьи. Может, районная «по старой памяти» подписала разрешение. И вы все же свиделись: она – с Алексеем, ты – с Глебом. Потому и задержались до позднего вечера.
Чудны наши законы. Один из таких – УПК, уголовно-процессуальный кодекс. В нем столько прав у следователя, дознавателя, прокуратура, судьи и столько ограничений для тех, чьи интересы они якобы призваны защищать. К примеру, в шестой статье говорится, что судопроизводство должно укладываться в разумные сроки. А сколько это в днях, месяцах? Неизвестно. Но даже этот резиновый срок может быть продлен. А вот если в течение десяти дней не успел обжаловать решение районного или федерального судьи. – все, пойдешь по этапу. Виноват, не виноват, - неважно.
Но больше всего меня поразила 378-я статья. Кассационный суд может отменить решение районного суда, но… при этом вернуть дело назад. Туда же, где рассматривалось оно до того. Надо полагать, будет передано другому судье. А новый судья, что же, пойдет на конфликт со своим коллегой? Кто такие законы писал? Явно чиновник, приверженец отписок.
Не понимаю также, почему областной судья наложил «вето» на свидание с Глебом и Алексеем. «Добро» уже дали лейтенантши из «амбразурного бюро» СИЗО и обозначили дату – 28 мая. А судья – ни в какую. Почему? Чтобы мы не могли о чем-то договориться с подсудимыми, согласовать какие-то моменты в показаниях? Но ведь ранее районный судья не препятствовал свиданиям. Стало быть, и все «согласования» уже обговорены. Где логика? Смысл запрета? Не улавливаю.
К черту! Буду думать о хорошем.
Ян, а Плюсик наш - трусишка. Тут как-то я собрался, было, отвинтить от заднего колеса его велосипеда два маленьких колесика, Тимоша захныкал. Говорю ему, что с ними никогда не научишься кататься на двух колесах, - слушать не хочет. Рассказываю ему, как Глеба учил, Ярослава. Глеб однажды нас с матерью крепко перепугал - прокусил нижнюю губу. Насквозь. Разогнался под уклон дороги, затормозить не смог, врезался в бордюр. Но почему-то почти не плакал. А Ярослав в крапиву свалился, на даче. Тот долго нюнил и не хотел больше садиться на велосипед. Руки и ноги у него покрылись волдырями. Перепугался парнишка. Сейчас – заядлый гонщик, на модном велике.
Да, когда-то все это было. Было. Когда-то. Как поет София Ротару, «было, было, было, но прошло». Расстраивались по пустякам. И смеялись потом, вспоминая. Теперь уж и не вспоминаем. Не до этого. Не ведали мы тогда, какие слезы ждут нас впереди.
Яна, я так рассчитывал на твое свидание с Глебом. Мне очень хотелось, чтобы ты поговорила с ним о будущем. О вашем житье-бытье после. Когда-никогда придется ведь начинать все сначала. Надо бы Глебу самокритично признаться в ошибках и поставить крест на предпринимательстве. Бизнес – не его стезя. Нет у него предпринимательского нюха, чутья. Все его задумки заканчивались убытками. Я бы сам поговорил с ним, но он почему-то в штыки принимает все мои советы. Сама судьба подсказывает, чем ему заниматься после освобождения. Чем? Адвокатской практикой. Для этого у него есть все. Образование – высшее юридическое. Раз. Насшибал шишек на плачевной деятельности в бизнесе – тоже наука. Считай, второй университет. Два. Теперь вот сдает зачеты в тюремной «академии». Познает теорию и практику судопроизводства. Три. Что еще надо? Имя?
Думаю, уверен, у него не будет недостатка и в клиентуре. Первые, кто обратятся к нему как к адвокату, будут те, с кем сидит сейчас в одной камере. Они же приведут к нему других. Четыре, пять, шесть, семь…
Жизнь продолжается. Понесенные потери еще могут обернуться прибылью. Главное, - не опускать руки.
Все топчусь вокруг да около. Наговорил кучу всего, а о меже еще не заикнулся. Лишь намекал.
Яна, как-то Валентина спросила тебя напрямую:
- Уйдешь от Глеба?
Ты ответила:
- Бросать его не собираюсь.
Мы поверили тебе и верим. Но… но и ты сама оговорилась: «Зарекаться не могу». Да, жизнь есть жизнь. Она может в одночасье все круто изменить. Ты молодая, красивая женщина, с нормальными физиологическими потребностями. А они, эти потребности, часто бывают неуправляемыми. И бороться с ними не всякий может. А, подчас, и не стоит. Жизнь сама все расставляет на свои места. Поэтому…
Поэтому помолчу, как Тимоша промолчал о Вадике. Знаю, он у тебя и за водителя, и экспедитора, и продавца. И просто помощника. Недавно увидел у Вас дома третий велосипед. Когда-то его купили для Ярослава, но у горного заклинил механизм переключения скоростей. Ремонтировать его не стали, - купили новый. Теперь и этот как новенький. Спросил у Ярослава:
- В мастерскую сдавали?
- Нет. Вадим отремонтировал, - ответил Ярослав и почему-то нахмурился.
Сейчас моя машина в его полном распоряжении. По доверенности. Он отлично понимает, что ты без него, как без рук. На работе. Хорошо, если дело только в ней.
Сегодня нам с Тимошей ужасно не везло. Сначала долго ждали троллейбус. Минут 20 стояли на остановке. Раньше такого никогда не было. Потом в киоске, где мы обычно покупаем мороженное, не оказалось любимого Плюсиком и Яриком. Недорогого, кстати сказать. Пришлось идти к другому киоску.
В руках Тимоша держал шарик, - подарили в садике. Прошли метров сорок. Шарик вдруг вырывался из рук Тимоши и подхваченный ветром полетел назад, вдоль шоссе. Тимоша побежал за ним с плачем и криком:
- Шарик, шарик, шарик…
Ему так хотелось показать его маме и папе, когда тот вернется из командировки. С гордостью говорил мне это, когда мы поджидали троллейбус.
Ну, и я кинулся за шариком. Представляешь картину? Шарик скачками летит куда-то, за ним мчится старый, седой коло… не то, чтобы колобок, но такой, не очень стройный мужчинка, не отстает и убитый горем мальчонка.
Я больше всего боялся, что шарик выскочит на дорогу. Тимоша кинется за ним. Только этой беды нам не хватало. Машин много, бешено торопятся куда-то. Затормозить не успеют. Но шарик ударился о фонарный столб, и тут я его поймал. Плюсик был безмерно счастлив. Радостно вытирал ладошкой слезы.
Мороженное мы все же купили.
Легли спать спозаранку. Не спалось. Ворочались.
- Может, все же позвонишь, - прошептала Валентина. Она, когда еще могла говорить, не ждала звонка, сама звонила.
Раздирало любопытство и меня: приняли передачу, не приняли? Если приняли, то все ли? Что забраковали? Курицу-гриль, квашенную капусту, кукурузу в упаковке…? Со свиданием, видимо, вышел все же облом. Иначе, не утерпела бы, похвалилась. Или нет? Ну, почему ты, Яна, все время ждешь, когда мы позвоним и спросим, что да как. Или не ждешь? Тебе вообще не нужны все эти разговоры с нами? Если так, то возникают другие вопросы. Твое равнодушие тому виной? Или ты сознательно обозначаешь межу между нами? И с каждой поездкой, с каждым свиданием с Глебом, переговорами с адвокатом эта межу сознательно расширяешь и углубляешь? Зачем? Морально готовишь себя и нас к разрыву? Окончательному?
Не о Глебе пекусь, - не пропадет…, если не наделает глупостей. Каких? Кто его знает, с какими надеждами и нервами он вернется оттуда.
Паранойя, скажешь? А что делать, если на все свои вопросы приходится «отвечать» самому? Ну, вот смотри. На первом заседании областного суда, который закончился ничем, я присутствовал. Там же встретился с адвокатом. Предложил ему от имени Глеба подать встречный иск. И обосновал его бесспорными фактами. Доводы изложил письменно. Но читать адвокат не стал, торопился в Новокузнецк. Договорились, что ты там встретишься с ним, и вы обсудите этот вопрос. Но вот ты вернулась. И ни слова о том, встречалась ли ты с адвокатом, или нет. Если встречалась, то к какому выводу и намерению пришли? Подавать встречный иск? Не подавать? Это же очень важно, Ян! Если выиграем иск, вернем свободу Глебу, его честное имя и плюс то, что потеряли за время его отсидки. Но ты молчишь.
Яна, такое молчание хуже лжи. Как ты этого не понимаешь? Ведь любой придуманный ответ на непридуманные вопросы может быть ошибочным. Иначе говоря, ложным. А за ними могут последовать действие, с плачевным исходом. Вплоть до трагического.
--*--
Я долго не решался публиковать эти записки в интернете. Сомневался, не накручиваю ли лишку? Может, не все на самом деле так удручающе скверно.
Но вот прошла неделя. За это время случилось то, чего боялись, но чего в тайне хотели. Бабка твоих детей, которым отдала все свои последние силы, любящая тебя свекровь, каких днем с огнем не найдешь, оказалась в хосписе. Боялись, потому что хоспис означает конец. Хотели, потому что оба надеялись и надеемся, что под наблюдением врачей она еще сколько-то поживет.
И опять Валентина для тебя Васильевна ждала, что ты, если не придешь, то хотя бы позвонишь и справишься о ее самочувствии. Но ты не пришла и не позвонила ни на второй день, ни на третий.
Я хожу к ней каждый день. Вечером накануне или рано утром она заказывает, что принести. И приношу то полотенце, то кипятильник, то бруснички и клюквы. Сок, само собой. А сегодня ей захотелось свежих овощей. Принес помидор и огурчик.
Сидели, разговаривали. Да, разговаривали. Тут в хосписе она, слава богу, превозмогая боли, заговорила. Вспомнили тебя, Яна. И в этот самый момент раздался звонок. То был Ярослав. С его слов мы поняли, что ты была дома, находилась рядом. Но трубку так и не взяла. Почему-то.
г. Кемерово
04.06.2012 г.