В те годы Шуркиного взросления всё было по детски наивно и чисто, а, кажущаяся нам тогда взрослость, проявлялась наличием в кармане мятой пачки пачки Примы или Беломора, запахом перегара в выходной день и умением сплёвывать на большое расстояние через дырку выбитого в массовой драке зуба. Козырной картой был подробный отчёт какого-нибудь кренделя о летних деревенских ухлёстываниях за доступной тамошней девицей и, следующий за этим, подъём в глазах доверчивой дворовой толпы. И не бралось в расчёт, какой ценой давалась эта взрослость: как перед самым возвращением домой старательно натирались горькой полынью ладони, а в особенности пожелтевшие от коротеньких окурков детские, ещё по сути, пальцы. И что по выходным, после очередных вливаний портвешка или пары литров пиваса, приходилось до зелёной слюны и горькой отрыжки жевать ненавистный лавровый лист, дабы не упасть в глазах домашних до уровня соседского мальчишки, воспитывающегося в неполной семье и с 10 лет познавшего счастье полной бесконтрольной свободы.
Всё это было…. И останется с нами … в нашей памяти.
Как останется тот праздник, когда уставший, припозднившийся с работы отец выкладывал на стол здоровенный кусок комкового сахара или половину брикета сладкой оплавившейся халвы. Или очередная возможность поехать на одни только отпускные! всей семьёю на любое из трёх морей. Или вечерние посиделки в местном парке, под музыку самодеятельного духового оркестра, с дворовой красавицей и объятия, липкими от вкуснейшего в целом мире мороженого, руками.
А бочки пива и кваса стоявшие в каждом бойком месте и очереди завсегдатаев, у которых почти задарма можно было разживиться вяленым лещом или карасиком к полной кружке пенящегося свежего пива. И 1, 2 и 3-х литровые банки, помеченные у горлышка изолентой, для успокоения клиента, вечно недовольного недоливом.
А случившийся казус со стиральной машиной! У Шуркиного соседа - одноклассника, мамка работала на железке, проводницей. Потому хата была на 3-4 суток свободна для всяких мероприятий, сорвать которые иногда приходила по просьбе отсутствующей матери родная тетка. И это почти всегда ей удавалось сделать, по причине встроенного в её мощную, похожую на днище нефтеналивного танкера, задницу датчика нехороших мероприятий. Но в тот раз она дала промашку.
Где-то, кто-то услышал рецепт приготовления 3 часовой бражки. И главным компонентом в ней была стиральная машина «Сибирь». Короче, через 3 часа безостановочной работы агрегата, содержимое было распробовано, оценено и за несколько присестов осушено. Хорошо ещё хватило ума вылить, перевернув «Сибирь», остатки в ванную. Стиралку доверху набили грязным бельём и плотненько закрыли крышкой. Окосевшие товарищи вскоре покинули засыпающего одноклассника, который даже не подозревал, что спалится по приезду мамки по полной программе. Вернувшаяся через пару дней мамаша, решив постирать скопившееся бельё, долго не могла понять, откуда прет настоящей свежей бражкой и только при стирке до неё дошло, как низко пал её отпрыск. Скандал был громкий, со звонкими шлепками по спине и морде мокрым полотенцем. И откуда же подростку знать, что ниже бака стиральной машины есть много шлангов и камер, в которых осталась дображивать гремучая смесь.
В то лето, окончив 9-ый класс, Шурка, в составе дружной когорты одноклассниц и одноклассников, решили отправиться в трехдневный поход на Иртыш. Живописные места начинались сразу же на окраинах города, поэтому решено было ехать к ближайшему полуострову, одинаково манившему туристов и рыбаков. РЭБ… Ровные площадки с низкорослой травой, пригодные как для волейбола, так и футбола, длинная коса пляжей с песчаным, плавно уходящим на глубину дном, были излюбленным местом бесколёсных, по большей части тогда ещё, горожан. Самое главное, занять вовремя место, а уж отдыхать в то время умели все.
Сбор назначен был на 11 утра. К школе тянулись бесконечно долго вереницы собранных заботливыми бабушками и мамами их несмышленые дитяти. Несомые рюкзаки и палатки, надувные импортные матрасы порою были больше самих их восемнадцати обладателей.
Староста класса, пересчитав всех по головам, по списку стала выкрикивать продукты, доставку которых возложили на конкретных школьников. Вскоре всё было проверено и можно было выдвигаться, как вдруг обнаружилось, что с горячительными напитками -полный прокол. Из всего заказанного прибыли к месту сбора лишь 2 канистры пива и 2 бутылки водки «Пшеничной». Девчонки беззаботно чирикали в стороне, а срочно собранный мальчишечий «совет в Филях», предварительно зачмырив виновников, решал, как выйти из создавшегося положения. И тут Шурка предложил воспользоваться отцовским сифоном, с двойной порцией зарядки углекислым газом. Улёт был обещан каждому … и надолго!
Сказано – сделано.
Кроме класса в автобусе ехала всего пара, испуганных таким будущим соседством, пожилых рыбаков. Пели песни, травили бородатые анекдоты про Леонида Ильича, про Чапаева. Водитель, обрадованный такому калыму (оплатить пришлось всю поклажу) гнал на конечную без остановок. Стало темнеть. Небо резко заволокло нехорошими тучками.
Но откладывать запланированное мероприятие никому даже в голову не приходило. Знающие и умудренные жизненным опытом рыбаки даже не стали выходить из автобуса и он увёз их в обратном направлении. А весь класс, растянувшись на полкилометра, медленно потянулся к заветным пляжам.
При подходе к месту стоянки стало накрапывать, сначала тихонечко, как бы играючи, потом сильнее и сильнее. В итоге, небо разродилось полноценным затяжным ливнем.
Лагерь разбивали, промокнув до нитки, смеясь и толкая друг друга в мигом скопившиеся на суглинке лужи. Первейшая задача спасти продукты, а с ними и остальной скарб провалилась с треском. Многие палатки по неопытности и второпях были поставлены в низинах, куда уже через полчаса пришла вода. Не помогли и срочно устроенные брустверы и водоотведение. Всё что могло намокнуть, намокло, хлеб разбух и превратился в кашу, килограммовые пакеты с сахаром поплыли, а газеты, услужливо положенные родителями, как обтирочный материал, слиплись… Маленькие пачки популярного тогда цейлонского чая № 36, при лёгким нажиме испускали из себя коричневатую жидкость. Ыыыыы….
Живыми остались только общественные консервы да банка с солью в рюкзаке Шурки. Да подавали надежду пакетики с супами и кашами, которые при отлёжке под ярким будущим солнцем могли ещё восстановить свой прежний вид, благодаря непромокаемой плёнке.
Ливень стих, как по команде. Первая 20-ти литровая канистра пива под вездесущий и всеми обожаемый завтрак туриста была прикончена сразу. Захмелевшая девчачья половина класса подалась переодеваться под будущие великие заплывы. А пацаны насели на Шурку, предвкушая возможность отведать газированной водки. Литр горячительной смеси был изрядно вздобрен двумя баллончиками углекислоты. Пробовать первому выпала честь самому автору. Маленькими пшиками налитое, одним глотком, без рассусоливаний и тостов, пока не улетучились пузырьки, было опрокинуто в рот….
Последующая сцена долго потом рассказывалась отсутствующим, неоднократно перевранная и приукрашенная новыми подробностями. Из носа Шурки полезли сопли, а за ними - две струйки газированной водки побежали по подбородку. Он ещё пытался делать глотательные движения, кадык дергался, как сумасшедший, но из его глаз уже бежали слёзы. Жгло и кололо нёбо, горло драло, как будто он проглотил рулон наждачки ….
Учтя первый неудавшийся опыт, пацаны ждали перед каждым замахом, пока основная масса пузырьков не покинет солдатские металлические кружки и уже под всякие похабные (в отсутствие девчонок) тосты опрокидывали по очереди содержимое. Хмелели махом ….
Вскоре, с первыми лучиками, пробивающегося через тучи солнца, подошли искупавшиеся одноклассницы, в пёстрых слитных купальниках, несшие свою мокрющую одежду и найденную где-то, и предварительно отстиранную, длинную бельевую верёвку. К месту будет сказано, что в те годы представительницы противоположного пола, ежедневно, бок о бок сидевшие за одними с нами партами, как объекты вожделения категорически не воспринимались. Они были свои в доску, часто выручавшие не только на уроках, но и в бытовых моментах внешкольной жизни. И бытовало подозрение о таком же их отношении к нам, недомеркам и недоучкам, у которых ещё лет пять будет детство играть и беситься в пятой точке.
К вечеру, развесив сырую одежду, проведя обязательные ночные приготовления ко сну, население лагеря, разбившись на кучки, дружно полезло в ещё хлюпающие палатки, не обращая внимание на, оживших после потопа, комаров.
Спали почти до обеда. Голод вытащил из палаток первых проглотов. Они бесцельно слонялись по пустому берегу в ожидании появления волшебника с дежурными бутербродами и горячим чаем. Вскоре, вытащив последних лентяев, и раздав всем и всяк за вчерашний день, староста класса стала делить обязанности между присутствующими. Уроки домоводства не прошли даром, девчонок научили, сколько и куда необходимо класть соли! А то, что горячее – сырым не бывает, знал каждый.
Парни, утащив свои тощие задницы за дровами, не видели, как девчонки старательно доставали и раскладывали все съестные припасы, которые можно ещё было употребить в пищу. Как делили на то количество поеданий, которое оставалось до отъезда домой.
Как ставили эмалированное ведро на костер и сколько картохи, пакетов супов и каши туда было засыпано. Только по пришествию в лагерь с охапками сушняка и свежесрубленного молодого ивняка и будучи отогнанными от провиантской палатки, так же как и от костра, до них стало доходить их плачевное положение. Хитрозадый Шурка, предварительно сорвавший целый букет Иван чая, вместо заварки, под этим предлогом прорвался к заветному ведру и успел, обжигаясь, приподнять крышку. В ведре бултыхалась неприглядного вида бурдамага.
– И это мы будем есть?- в верх выбросило пар, которым обдало рой комаров. Часть из них упало прямо в ведро. – А вот и мясо! – радостно констатировал «добытчик».
Вторую канистру пива решено было оставить на вечерний пионерский субботний костёр, поэтому свободные от готовки ученики пошли слоняться по полуострову и играть в волейбол на широкой, залитой ярким июньским солнцем, лужайке. Вокруг их лагеря стали появляться первые туристические стоянки. Это городские жители, решившие, что непогода больше не вернётся, подалась за город, на природу.
Чуть позже Шурка и ещё один запасливый парнишка, имеющие в наличии червей, бамбуковые удилища и желание выловить хоть какую-нибудь рыбу, молча удалились рыбачить.
Широкий, с каждым годом мелеющий, Иртыш медленно нёс свои непрозрачные воды. Донки, поникнув, молчали своими колокольчиками. – Давление скачет - разом определили рыбаки. За полтора часа примерной отсидки было поймано всего три сопливых ершишки величиной с мизинец. Мдяя, с такой добычей лавров Великих Кормильцев им не видать, как своих покусанных комарами ушей.
Шурка был бы сам – не сам, если б не придумал отколоть новый номер.
Прополоскав в Иртыше мясистых краснющих червяков, аккуратно выдавив из них содержимое, он сложил щепотку в вымытую консервную банку из-под Кукумарии.
Затем тихонечко пробрался в лагерь и вынул из своего рюкзака «сиротскую ложку» - здоровенный, с литр, деревянный черпак на короткой рукоятке, одолженный у продвинутого в туризме отца. Спрятав черпак под рубаху, он не спеша, насвистывая, приблизился к костру. Ведра с чаем и похлёбкой тщательно охраняли.
- Ну и как наша жрачка, готова? - вопрошал он.
- Вали от сюда! – хором отвечали девчонки.
- Фиии, больно надо, я и без вас наемся! – с этими словами он открыл консервную банку с питательным, ещё живым, протеином и, задрав голову с широко открытым ртом, причмокивая от наслаждения, стал медленно и аккуратно опускать в себя одного за другим извивающихся червяков. Для верности он несколько раз жевнул, подвигав кадыком, изобразил глотательные движения.
У присутствующих, смотрящих на это с выпученными глазами охранниц, случился одновременный спазм. Рвотный рефлекс сработал, но пустым желудкам нечего было извергать и они стали корчиться в позывных приступах. В это время, Шурка, выплюнув украдкой бедных недожёванных червяков, преспокойно открыл крышку ведра с похлёбкой и зачерпнул с горкой уже набухшую распаренную кашу. Дело было сделано. Пора теперь и ноги уносить. Пришедшие в себя девчонки подняли визг и крик. За вором нехотя рванули несколько праздно слоняющихся одноклассников. Жаль, что в то время не было возможности заснять эти кадры. По полуострову, петляя между деревьёв, несётся Шурка, бережно держа в руках остывающую кашу и поминутно откусывающий верх горки. А за ним, растянувшись широким веером, вяло бежали загонщики. Видя, что полуостров кончается, Шурка спокойно спустился к воде, зашёл в неё по колено, прямо в кедах и с наслаждением доел оставшуюся кашу. Облизав ложку, он вышел на суд общественности, к поджидавшим его на сухом берегу товарищам. Тремя полновесными пинками суд и ограничился. Но количество съеденное стоило того!
Возвращаясь в лагерь, они услышали посторонние шумы и звук буксующей машины.
Посередине их лагеря стояла милицейская буханка, а несколько мужчин и женщин в форме деловито производили шмон в палатках. Искали спиртное. Как позже выяснилось, инспекция по делам несовершеннолетних по выходным планово проводила рейд по изъятию спиртосодержащих продуктов у таких вот компаний в местах отдыха…
Короче, старосту класса заставили вылить на землю найденную канистру с пивом. Целых 20 литров!!! Только после этого, под одобрительными взглядами взрослых соседей – туристов они покинули полуостров, сделав по нему круг почёта.
С Шуркиным соседом случилась наигранная истерика: он, схватив металлическую кружку, упал на землю и стал рыть ею ямку в суглинке, куда ещё не успело спрятаться всё ещё пенящееся пиво.
- Ыыыыы! Ааааа! Я достану тебя, зараза! – выл он, закатывая в маниакальном припадке глаза.
- Смотрите, так он и новую скважину Омской минералки отроет! - шутя заметил турист с соседней стоянки.
Про Шуркины выкрутасы никто и не вспоминал, на фоне последнего события это как-то и не воспринималось в серьёз. Ужинали молча. Пионерский костёр развели, но «на сухую» он выглядел не так высоко и ярко. Песен не пели, обошлись рассказами пионерских страшилок про Чёрную руку и оживающую по ночам, вечно плачущую куклу.
Шурка, который с семилетнего возраста до восьмого класса по два сезона кряду не вылазил из самого крутого в городе п/л им. И.И. Стрельникова, рассказывал о той беззаботной и весёлой жизни. О драках с местными деревенскими, о последующих братаниях под портвешок «777» и одну, две сигаретки по кругу. О том, что на спор первого отряда со вторым, старшие, ночью, разрыв заброшенную, провалившуюся могилу, на примыкавшем к лагерю Чернолученском кладбище, выложили аккуратно составленный скилет!!! на отрядном месте второго отряда. И как утром у вожатых случилась истерика, а женская их, большая половина, визжала так, будто рожала ёжиков.
И как половину первого отряда, всё таки выигравших спор, заставили под бой дружинных барабанщиков, бессменным руководителем которых был сам Шурка, в ящике от противогазов, вынести за ворота бедные, забытые Богом останки и сдать их на руки председателю местного колхоза и кучке мелко крестившихся старушек. Потом этих же горе –детишек, по-тихому, сплавили в город, вместе с провинившимися вожатыми.
Как проводили по ночам операции «Дракончик», по вырезке обалденных цветов на Чернолученских грядках, позже, под утро подкинутых на крыльцо любимым пионервожатым.
Спать никто не хотел ложиться. Долго еще бродили по берегу в темноте одинокие силуэты. Девчонки дружно сидели у затухающего, но ещё жаркого костра, допекая мелкую, слегка дрябловатую картошку. Кто-то пытался блеснуть внезапно проявившимися знаниями в ещё неизученной астрономии. А мимо проходили самоходные баржи и наливухи, изредка полосующие по берегу своими мощными прожекторами. И тогда девчонки вставали и дружно махали руками, в след удаляющемуся кораблю. А в ответ приходили накатами высокие волны, хлёстко хлопающие об ещё не загаженные туристами берега…
В виду отсутствия достаточного количества продуктов решено было отваливать по полудню. Вдоволь накупавшись, высушив ещё мокрые палатки народ потянулся к конечной остановке, гремя полупустыми рюкзаками и пустыми желудками.
В жизни Шурки ещё будет много разных походов, но этот он, так же как и все его одноклассники, запомнит на всю оставшуюся жизнь, во всех мельчайших подробностях.
Всё это было …. И останется с нами … в нашей памяти.