Шли годы, менялась жизнь, а с ней взгляды, и мне не хочется ворошить прошлое, выдавливая слезу, чтобы вызвать к себе жалость. Каждый из нас получает то, что просил у Всевышнего, а может то, что заслужил. Но всякий раз, думая о своей жизни, я спрашиваю:
- Почему именно на мою долю выпала такая судьба? Отчего все тяготы жизни мне пришлось пройти одной, без верного друга, любимого человека? И, подытоживая жизнь, разменяв шестой десяток лет, поняла – получила сполна. Почему из трех разных по характеру людей не остановилась ни на одном из них? Почему трижды замужняя женщина остается к старости одна? Выйдя замуж в 20 лет наивной девчушкой-девственницей, мне был так отвратителен секс? Нынешней молодежи может и не понять того, что я так глупо берегла! Второй причиной было то, что он любил иногда выпить у телевизора парочку бутылок пива. Мне казалось, что пиво пьют одни алкоголики. И совместив такие веские причины, был повод для развода. Второй муж был настоящим алкоголиком, и, получив эпилепсию с побочным действием, стал импотентом. И я бы не оставила его, если бы ко всему прочему он не стал воровать у меня на работе. Выйдя замуж через десять лет после развода в третий раз, я тоже не была долго счастлива. Казалось бы умница, врач, кандидат медицинских наук – ну что еще? Интереснейший человек! Но опять пьяница – итог импотенция! Кто-то может сказать:
- Роковая женщина! А может в тебе вся причина? Может быть, это ты их делала такими?
- Нет. Я получила все полной мерой! То, что казалось мне отрицательным в первом муже, данном мне Господом, я получила сполна в двух следующих!
И, исповедуясь, мне не хочется говорить о своих трех этапах жизни. Они прошли, как черная полоса с серой дымкой, оставив после себя лишь пепел, который, увы, оставил слишком глубокий след в душе!
Держу старый снимок отца, 1946 года. На нем красавец майор с сигаретой в руке, начищенных сапогах, тусклый блеск которых, виден сквозь десятки лет. Это он после ранения выписывается из госпиталя. Папа не любил рассказывать о войне, не хотел заново проходить эти годы, а нам, своим детям, желал мирного неба над головой. А когда мы его «подпирали» к стене и молили в три голоса / двое старших уже были взрослыми/, ему ничего не оставалось делать, как рассказать нам о случаях, происшедшими с ним на войне. Мы садились рядышком, открыв рты и затаив дыхание, слушали его.
Чем старше мы становились, тем сложней были вопросы а, следовательно, и ответы. Например, почему папа не получил звание героя Советского Союза, выполнив опасное боевое задание? Взорвав мост, стратегического назначения и этим задержав немцев, этой чести удостоился сын штабника, дублировавший это задание. Героем стал ИВАНОВ, но не ГЛИГАЧ! Продолжая смотреть на фото, я вижу папины шрамы. Их семь. После его смерти, разбирая документы, наткнулась на фронтовую записную книжку. Слова, написанные его каллиграфическим почерком, вызывают слезы восторга. Тут же и благодарности, боевые медали и ордена с удостоверениями. В 1941 году, когда многие бросали партийные билеты, отец вступил в партию. Держа в руках его удостоверение фронтовика, для получения льгот - пришла в смятение. Оно даже не было сложено, чтобы положить в карман. Он ни единого раза им не воспользовался! Говорят – скромность украшает человека. Да, украшает – но ничего не дает. Девятое мая, папа всегда ходил на парад. Единственный раз в году, он прикалывал свои боевые награды, которые были всегда начищены до блеска, одним из сыновей.
В семье это было ритуалом. С утра царила атмосфера праздника. Он стучал в стенку среднему сыну, Борису, и задавал один и тот же вопрос:
- Ты на парад идешь?
- Да. Одеваюсь, - слышалось в ответ.
Он подходил к холодильнику, доставал шкалик водки, наливал себе боевые сто грамм. Отламывал корочку хлеба, садился за стол. Мама всегда была рядом, и, пожалуй, это единственный раз в году, когда она не ворчала по этому поводу. Потом папа спрашивал:
- Анечка, можно? Это же боевые!
На что мама утвердительно кивала головой. А, выпив, папа занюхивал хлебом, и сидел, о чем-то думая. Это происходило каждый год, ни дождь, ни ветер, не могли изменить этот день. И он с каким-то особым чувством, выходил из дому, и шел на парад.
Да, папа был скромным человеком и это, наверное, его погубило. Придя в больницу, и пожаловавшись на головную боль, ему дали таблетку, и отправили домой с высоким давлением. На следующий день он умер.
Военный караул, сопровождающий от дома и до самого кладбища, три выстрела вверх, и тихая память в сердцах близких.
***
Смерть папы была первым ударом для всех нас. И как жаль, что не было в ту пору видео камер, а есть лишь немые черно-белые фото. Но моя память вырывает куски воспоминаний разного времени. Как же он только боролся со мной и сигаретами. А однажды, будучи замужем, имея двухлетнего ребенка, я приехала к родителям, чтобы сделать свой первый аборт. Папа ушел утром на работу, а когда вернулся, я была уже дома, и лежала в постели. Услышав за дверью шепот родителей, стало стыдно, а вдруг узнает, что сделала аборт? Войдя в комнату, он наклонился ко мне и поцеловал. Потом поставил возле меня мое любимое варенье из грецких орехов, пепельницу, в которой была сигарета со спичками! В его глазах было столько любви, столько заботы и жалости, что я не смогла закурить в его присутствии, не смогла ослушаться, и пойти против его воли. Я уткнулась в его плечо, а он лишь поглаживал меня по голове, и говорил:
- Ничего доченька, ничего, такая уж у вас женская доля. Ну, давай покурим, может быть станет легче? Я взяла в руки сигарету, поднесла ее ко рту, а увидев его такие любящие глаза, так же молча, положила ее в пепельницу.
Глава семьи был отец, но делалось так, как скажет мама. Никогда мы не слышали их ссор, не слышали громких слов. Отец был серьезным, а мама хохотушка. Самое страшное наказание, это молчание папы. Если он к тебе не обратился, значит – это затишье перед бурей. В такие моменты я думала:
- Лучше поругай, побей - только не молчи!
Но никогда, он не поднимал тон в разговоре.
Отношения между родителями были замечательными. Отец - истинный джентльмен, большая умница, и естественно был в центре внимания женщин. А мама была так ревнива, что иногда любила говаривать: « Надо же, выходила замуж – ненавидела, а на старости с ума сошла». День моего рождения выпал на день рождения мамы. А так, как в те, пятидесятые годы без подсобного хозяйства жизнь была голодной, мама завела курей, и всякую другую живность. Вот и пришлось ей рожать меня дома. Начались схватки, и акушерку привезли домой. Папа, даже в такой ситуации, оказался на высоте. Он поливал воду на руки врача, держа в руке полотенце, и приятно улыбался. И, как показалось маме, его рука была на талии врача. Было ли это так? Но наша мамуля, при нарастающих схватках, сумела подтянуться на руке и крикнуть: «Геннадий, ко мне!» Они вспоминали об этом десятки лет спустя, и слово в слово, даже в той командной интонации, с которой крикнула мама. Папе было приятно. Ревнует – значит любит.
Да, мне хочется договорить о том времени, когда мама была красавицей. Вздернутый курносый носик, голубые глаза, не высокого роста, с хорошей ладненькой фигуркой. В 17 лет, родив первенца, долго оставалось молодой, и задорной. Все вопросы решала мама, но она умело подводила к этому отца.
Нет, не подумайте, что отец был размазня, загнанный женой в угол. Он делал все, что хотел. Ему нравилось все, даже ревность, которая иногда не имела предела – была приятна. Он очень любил маму а, возвращаясь поздно домой, приносил ей подарок. Однажды, принеся пудру, мама высыпала ему это на голову. Нет, он не сердился, смеялся до слез и спрашивал:
- Анечка любит Виличку? /так мама называла ласково папу/.
При этом мамулька поджимала свои губки, и начинала кокетничать. Будучи маленькими, мы многое не понимали, а сейчас диву даемся, вспоминая их отношения. Между ними было какое-то немое соглашение. Стоило одному посмотреть, другой с полуоборота воспринимал. Было такое родство душ!
МОЛЧИТ ОТЦОВСКИЙ ТЕЛЕФОН…
В минуты радости иль, горести какой
Я тотчас набирал заветный номер этот,
Чтобы услышать голос дорогой,
Чтоб прокричать слова привета.
Так, двоечка, пятнадцать , три и ноль-
И трубка грузная дыханьем оживала,
Все - радости, печали, смех и боль-
Она через мембрану пропускала…
И каждый раз был праздником звонок,
И каждый раз был радостью общенья,
Он был любви родительской залог
И всем разлукам тягостным прощенье.
Их нет давно – ни мамы, ни отца,
Хранителей священной нашей связи…
А я звоню… , но слышу без конца –
Одно гуденье…Голоса – ни разу.
Братишка, номера наследник, отзовись,
Пускай пищат мелодии мобилы…
Давай , браток, поговорим за жизнь,
О том, что будет и о том, что было…
Владимир Глигач, 10.06.08 г. 0.26.