Гудки… Софи медленно опустила трубку телефона.
- Вы все здесь? – молодая практикантка, улыбаясь, зашла в приемную – Я думала, вас врачей не так гоняют… Ночь на дворе.
- Если бы… - тихо проговорила хирург, облокотившись на стойку регистратуры.
- Пошли бы домой… Дежурных врачей у нас, слава Богу, хватает…
Софи боком взглянула на легкомысленную студентку, стоящую рядом.
- У меня операция стоит. На два часа, – хирург прислонила холодную руку ко лбу. – Я не могу.
Девушка обыкновенно положила папки с отчетами на стол секретаря.
- Сходи ли бы на первый этаж. Выпили чашку кофе. Мало кто соглашается работать в ночную смену…
Софи молчала.
- Отдохните. Бродите по клинике, прямо как приведение…
Подумав и отойдя от стойки, Софи присела на кожаный диван, попытавшись, расслабится. Оглядевшись но, не найдя ничего стоящего внимания, она взяла со столика глянцевый журнал.
Яркие огни города врывались в окно пустой квартиры. Привычно различая предметы в наступающей темноте, Андрей прислонился к стене, уныло смотря на улицу. В низу мелькали машины и припозднившиеся пешеходы, спешили домой после долгого рабочего дня. Андрей не понимал, как можно днями просиживать в офисах, часами отвечать на телефонные звонки, ругать начальство, и все равно день ото дня идти на ненавистную так работу, приносящую деньги лишь на вещи обыденные и повседневные. В последнее время, Андрей охладел к забавам любого рода. От стрельбы в тире, до игры на бильярде. Чаше просто бродил по вечерним улицам и гулял в любимом парке, не замечая, как летит время и, приходил домой уже поздно ночью.
Еще жилой центр Питера полюбился им так давно, что он уже не мог вспомнить, когда первый раз побывал здесь. От его дома, Летний сад находился в двадцати минутах ходьбы. Ему предлагали другую квартиру, но он променял гранитную набережную Невы, на простой незаурядный пейзаж из старинных архитектурных построек.
Так шли дни, и вот опять придя, домой с очередной бесцельной прогулки, он привычно стоял у окна зная, что в эту ночь в квартире один. Софи редко работала круглые сутки, но в последнее недели, все чаше оставалась в клинике. Андрей прекрасно знал обязанности врача, и ничего не говорил ей, когда утром просыпался в уже пустой квартире, а ночью слышал аккуратный звук открывающейся входной двери. Он мог не видеть ее по нескольку дней, и сегодня догадывался, что снова находился в гордом одиночестве, среди стен их пустой квартиры.
Андрей открыл окно, и в комнату хлынул прохладный ночной воздух. Он взглянул вниз и сел на раму, вслушиваясь во все затухающий шум города. Всего четвертый этаж, и старая водосточная труба, с идущем вдоль здания бордюром, часто напоминали ему о том, что можно спустится, если б и небыло лестницы. Эта мысль уже не вызывала в нем той невольной улыбки, с которой он когда-то говорил об этом Софи, и рой пустых серых мыслей все чаще заполнял его голову.
Бледный свет низкого старинного фонаря стал ему другом и собеседником, во все наступающем чувстве грусти и одиночества, которые он испытывал сейчас уже постоянно. Так не хотелось спать. Дни становились длиннее, и время, отведенное на сон, тянулось мучительно долго. А потом Андрей уже перестал замечать то, как утро сменяет день, а день ночь. Все слилось в единый поток даже не жизни, а чего-то похожего на бесконечное, бессмысленное существование. Софи сказала бы, что это депрессия, но ей некогда было обратить внимание на изменившееся, в бесповоротную сторону, состояние Андрея. На уровне интуиции она понимала с ним что-то не так, но измотанная, занятая пациентами в клинике, ей был безразличен его бледный вид. Казалось, Софи вообще не замечала его, как отбрасываемую, уже привычными предметами мебели, тень.
Приехав сюда, Андрей полагал, что ощущение пустоты внутри отпустит. Софи согласилась оставить клинику и переехать на время жить в Санкт Петербург. Там в Москве небыло ни минуты, когда она не замечала, как изводит его то место, где пять месяцев назад, он убил Рому и Макса. Похоронив их, изменилось и исчезло в нем все, что еще напоминало о прежнем. Будто вместе с ними он предал земле свою сущность. Первым стало его нежелание убивать. Андрей отказывался от заказов любого рода, какой не была их сумма оплаты. Свое агентство в Москве он просто оставил, а в клинике отца Софи, при институте, подходящих вакансий не нашлось. На предложение помогать в отделении срочной хирургии он отказался сразу, приковав себя надолго к пустой квартире. Софи звонила ему несколько раз, но потом поняла, что он обыкновенно не берет трубку, или что еще чаще, просто вынимает провод телефона из сети. Как не старалась она поддерживать связь, все чаше повторялось одно и тоже. Порой Софи просто не знала, где он и занят ли чем-то, так как работы ему давно небыло. Прогулки стали его последним утешением и помогали убить никчемное время.
В безвольном бреду прошел месяц. Наступала весна. Февраль…
Клиника, где работала Софи, находилась в сорока минутах езды от места, где стоял их пяти этажный дом. Дорога огибала Летний сад, и шла небольшими переулками, сворачивая прямо в арку под вторым этажом, ведшую в маленький невзрачный двор. Один из дорогих домов исторического центра, в котором, несмотря на перепланировку, оставались квартиры по пять, шесть комнат, и потолки не ниже трех метров.
Андрея разбудил еле заметный звук открывающейся входной двери. Повернув голову, он посмотрел на часы 02:15. Приподнявшись с кресла стоящего у не завешенного окна, он прошел по квартире в спальню.
- Софи…
Остановившись у двери, Андрей устало прислонился к косяку, невольно оглядел, пустую пастель.
- Ты не спишь?
Рука, до коснувшаяся до его спины, показалась прохладной.
- Я отвык от звука твоего голоса…
Софи прошла вперед, и устало свалилась в пастель.
– Ты могла бы не идти на работу хоть один день… и остаться со мной?
Повернувшись, Андрей невольно сложил руки на груди.
– Я хотел поговорить с тобой, – его голос звучал печально и нежно – Мне тебя не хватает…
Тишина молчания заполнила комнату. Андрей понял, Софи уснула. Взглянув на нее, он тихо ушел.
Андрей беспорядочно вынимал ящики комода стоящего в прихожей. Он помнил, что его пистолет лежит в бардачке машины, и пожалел, что так долго ведет спокойный образ жизни. В доме оставались лишь кухонные ножи, но и те, он не помнил когда точил в последний раз. Утром, не успев спуститься во двор, Софи уже забрала машину. В доме не осталось никакого оружия.
Андрей устало рухнул в кухне на стул.
- Я никогда бы ни подумал… Ни подумал, что не смогу убить из-за отсутствия орудий убийства, - опустив глаза он задумался. – Слишком банально, чтобы быть правдой…
Бледный вечерний свет падал на пустой письменный стол, стоящий у раскрытого окна. Ветер унес бумаги, раскидав их по комнате как осенние листья, в парке. Андрей молча сидел в кресле, опустив руку и водя пальцами по старому паркетному полу. Закат отступал, окрашивая низкие белые облака в розоватый цвет. Повернув голову, Андрей взглянул на крыши стоящих через дорогу домов, за которые всегда уходило солнце.
- Больше этого не будет.
Он поднялся и ушел в комнату Софи, взяв из комода оставленный морфий. Пробежав глазами по коробке ампул, на секунду замер, осознавая, насколько рискованной окажется оплошность. Через пару минут наполнил шприц, отсчитав нужную для последней инъекции дозу. Выбирать не приходилось и, будучи обученным Софи, он знал, что недостаток морфия вызовет кому. Бросив оставшиеся ампулы в ящик, так чтоб он казался нетронутым, Андрей вышел, взяв с собой шприц.
Пройдя в комнату, он сел на диван, закатывая рукав белой рубашки, оглядел нетронутые линии вен. Опыт не колебал решений, и вошедшая в руку холодная игла казалась спасением его немыслимой жизни. Небыло чувств, что показали, как кровь быстро разносила по организму тяжелый наркотик. Больше для него ничто не имело смысл, его решение сделалось последним, но смерть не смогла стать легкой.
Закрыв глаза, Андрей сполз по спинке дивана и, как мог, расслабил свое тело.
- Прощай Софи. Прости меня… Я не смог, – спокойно сошло с его губ, и больше он не думал ни о чем.
- Скальпель, – повернулась Софи к ассистентке.
Взяв нужный предмет, та незамедлительно передала его хирургу.
- Зажим.
Нагнувшись к столу, Софи медленно и сосредоточено пережимала артерию, перекладывая в руках стальные щипцы. Экран выводил стабильные показатели приборов и в царившей тишине операционной слышался лишь медленный пульс и твердые слова опытного хирурга.
Софи поставила руку на стол и оперевшись на него сделала глубокий вдох.
- Вам нехорошо? – внимательно спросил стоящий рядом врач.
- Нет… - Софи приложила руку ко лбу, тыльной стороной, что бы не испачкать лицо в крови.
- Продолжать операцию?
- Да. Зашивайте. А… мне нужно выйти.
Раздался резкий звук. Повернувшись, Софи выронила скальпель на металлический столик. Его поверхность отозвалась характерным эхом лязгнувших внизу инструментов. Небрежно обернувшись на стоящих врачей, Софи поспешила уйти.
Распахнув двери в коридор и на ходу, расстегнув халат, Софи прошла к окну и поставила руки на прохладный подоконник. Опустив глаза, она невольно посмотрела в окно, окинув взглядом опустевшую улицу.
Темнело, и низкие, идущие за горизонт облака, были окрашены сиреневой дымкой. Из-за линии стоящих напротив окрестных зданий, поднималась, выползая в небо, полная луна.
Софи замерла на минуту. Отойдя от окна, она еще раз оглядела зарево заката и, казалось, была в замешательстве. Медленно развернувшись, она спустилась в низ на первый этаж. Пройдя по коридору и не взглянув на свой кабинет, свернула в регистратуру. Неловко остановившись у стойки, Софи протянула руку, сняв трубку телефона. Молча, отстранившись от всего, что ее окружало и, смотря в одну точку, она набрала номер. Недолгая пауза и в трубке гудки.
- Сними...
Через наглухо завешанные шторы пробивался полупрозрачный луч восходящей луны. Андрей лежал на диване, откинув голову назад, взглядом, застывшим на поверхности потолка. Его рука неестественно упала на паркет, и кожа казалась мертвенно бледной. Глаза остекленели, а белки приобрели синеватый оттенок, схожий с отсветом не закрытого окна. Ему осталось только ждать.
Повернув на бок голову, Андрей посмотрел, на выкатившийся из его разжавшийся руки, шприц. Он лежал в полуметре от его белых холодных пальцев. Тишину полумрака пронзил телефонный звонок, вновь наполнив жизнью уходящую в беспамятство квартиру.
Андрей поднял глаза, посмотрев на трубку.
- Софи…
Он двинулся, пытаясь подняться, мышцы пронзала резкая режущая боль, сводившая желудок.
- О, Господи… Зачем?..
Сигнал телефона замер через минуту, стены квартиры вновь поглотила давящая тишина.
- София!
Врач медленно обернулась.
- Вас в первую операционную! Только что поступил, с внутренним кровотечением… Сказали оперировать срочно!
Софи привычно вышла в холл, через который несколько врачей и медсестер, перед ней провезли пациента. Застегивая халат двумя руками Софи остановилась у стеклянный дверей, где в спешке ее ждали врачи, готовя пациента. Нерешительно она взглянула вперед, буд-то оценивая нужность происходящего. Ее рука легла на край двери.
- А где хирург?
Медсестра обернулась назад, где за стеклом покачнувшейся двери никого небыло. Подойдя, ближе она распахнула их. На полу коридора лежал белый медицинский халат.
Выезжающая с парковки машина осветила силуэт девушки. Софи открыла заднюю дверь и, кинув куртку, быстро села в салон. Поправив зеркало заднего вида, она посмотрела назад и завела двигатель. Больше для нее не имела значения не одна операция. Выехав с подземной стоянки клиники, она свернула в центр, набирая скорость.
Боль угасла лишь через час. Андрей лежал неподвижно, смотря в пустой белый потолок.
- Зачем я это сделал?.. Какой я дурак. Софи, ты как никогда, нужна мне. Если бы ты могла слышать…
В темноте тусклым огнем замигал светофор, перекрывая дорогу по встречной полосе. Софи отогнулась назад и вынула из кармана куртки телефон.
- Почему я не догадалась раньше... – она положила сотовый рядом, следя за дорогой. – Ведь было так просто. Но я не понимала… Какой ты глупец.
Джип приблизился к перекрестку и из темноты, выхватывая форами очертания серебристого автомобиля, вылетела машина, врезавшись в левый бок. Багажник смяло, и джип на большой скорости швырнуло в сторону тротуара. Софи ударило об приборную панель, и лобовое стекло вылетело сотнями мелких осколков. Машину пронесло по заледенелой дороге и, налетев на оградительный парапет, она перевернулась.
Яркие фары пробивали свет окутывающей все вокруг холодом ночи. Джим застыл на месте, зарывшись капотом в глубокий снег. По руке Софи, по-прежнему лежащей на руле, мелкой струйкой стекала кровь, медленно капая в низ. Ее зажало. Преодолев боль, Софи приподнялась, смотря прямо вперед уже не чувствуя своего тела.
- Прости меня… Я не смогла…
Ее голова мягко упала на руль, а зеленые глаза закрылись наполненные грустью.
Боль такая, что ее не было сил терпеть, пронзила грудь. Андрей не смог понять, что произошло. Дыхание перехватило, морфий вошел в сердце, ставшее замедлятся. Холод охватил тело и, окутывая все внутри, с ужасающей быстротой забирал в себя. Как бездонная тьма…
- Я прощаю тебя…