Я сидел с дочерью на Кутузовском, возле какой-то нелепой стелы. Было около полуночи. Я обожаю московские проспекты, огромные, несущие сотни совсем безумных огней Бог знает куда.
Прохожих, разумеется, уже не было. Вдруг показался человечек, невысокий, средних лет мужчина, неряшливо, но довольно чисто одетый. Я было насторожился, но он торопливо поднялся к нам и задал самый странный вопрос, который только можно было ожидать в такое время.
- Знаете вы кто такой Жюль Верн? - спросил человек.
Я ответил, что похоже Жюль Верн - французский писатель. Он вздохнул.
- Не поверите, - сказал он, - Сегодня я нашел шестьдесят томов этого самого Жюль Верна. Шестьдесят! Сколько это может стоить?
Я ответил, что не знаю точно, но если это хорошее издание и прилично сохранившиеся, то можно недурно заработать. Мужчина достал сигарету, помял её в пальцах и присел рядом.
- Не первый случай, - сообщил он, - Прошлым летом я заработал сто пятьдесят тысяч долларов. Да, сто пятьдесят тысяч долларов! Огромные деньги!
Я осмотрел его. Мужчина, несмотря на добротную одежду, по видимому был бездомным.
- Да, сто пятьдесят тысяч долларов, - повторил он.
После чего, он рассказал нам длинную, но совершенно фантастическую историю о каких-то найденных им контейнерах, до краев заполненных редкими книгами, о бесчисленных томах Достоевского, Бальзака и Толстого, о редких альбомах Рембрандта с самыми отличными иллюстрациями, о том, как он пытался продать эти альбомы на каком-то невозможном московcком рынке и как одна красивая и богатая дама, чуть поторговавшись, вдруг взяла и выложила круглую сумму, заплатив чуть ли не по двести пятьдесят долларов за каждый...
Незнакомец рассказывал это в таких мельчайших подробностях, с такими тончайшими деталями, в таких даже лицах, что не видя его сейчас перед собой, не видя явно бедственное, нищенское его положение, я бы, пожалуй, и поверил.
Он припомнил, как звали героев невероятной сделки, что была за погода, какое время дня и что пили они со своим закадычным другом, не в силах осознать свалившуюся на них удачу.
Но ведь это было нелепо, невероятно и немыслимо, бедный, бездомный московский человек, сидящий в майскую полночь на ступенях кутузовской стелы и рассказывающий о Рембрандте, книгах и своих сотнях и сотнях тысячах долларов...