Мы творим свою судьбу каждый день на протяжении всей жизни.
Генри Миллер
Рассказ написан по реальным событиям, все имена героев изменены.
Пышущий жаром воздух дрожал над раскалённой пустыней. Редкие саксаулы отбрасывали затейливые тени на бархат обжигающего песка. В выбеленном зноем небе разъярённое светило испускало протуберанцы. Женщина лежала навзничь под безжалостными лучами, устремив взор ввысь, и ей казалось, не только кожу – все органы внутри неё пожирает адское пламя. Маленькая юркая ящерка, перебегавшая от куста к кусту, обожгла лапки и вскарабкалась на тело женщины, подвернувшееся ей по пути. Шустро обследовала его и замерла, вытянувшись в настороженности.
Внезапно откуда-то сверху раздался грозный голос:
– Она слышит меня?
Ящерица от испуга перепутала человеческую плоть со спасительной сыпучестью песка, и судорожно завозилась в попытке исчезнуть.
А глас набирал яростные тона:
– Ты получаешь от меня больше, чем достаточно! Я хочу, чтобы она выглядела, как здоровая!
– Всё будет, как Вы хотите. Извините, я сейчас, – чуть слышно пропищало пресмыкающееся и с усердием принялось царапать коготками лицо несчастной, усиливая нестерпимую боль.
***
Вечернее солнце окрасило палату медовыми мазками и пыталось дотянуться до дальнего угла, где располагалась кровать. На ней лежала женщина средних лет, изнеможённая неизлечимым недугом. Рядом, на тумбочке стояла ваза с розами, и были разложены косметические средства и крема. Молоденькая сиделка, едва подрагивающими от волнения руками, наносила тональный крем на неподвижное лицо больной. Возле приоткрытого окна стоял высокий, атлетически сложенный мужчина с безукоризненными чертами лица. Цепкий взгляд карих глаз пристально наблюдал за работой сиделки. В его чёрной шевелюре кое-где серебрились тонкие нити. Дорогие часы, одежда, обувь – весь его облик кричал о больших, даже более чем, деньгах.
Он печатал сообщение на мобильном телефоне и одновременно продолжал отчитывать медсестру:
– Сколько раз я просил, чтобы к моему приходу Лана была накрашена и причёсанна. И запах. Ты знаешь, это недопустимо. Бельё должно быть чистым. Учти, ещё одно нарекание, вылетишь с работы. Кандидатов на место предостаточно.
– Я закончила, Арсений Петрович.
Девушка собрала косметику, убрала её в тумбочку и отошла от кровати.
– Оставь нас. Я хочу побыть наедине с женой. И к следующему посещению обнови ей маникюр.
Сиделка кивнула и покинула помещение. Мужчина нехотя приблизился к постели, присел на краешек стоящего рядом стула и со странным выражением на лице взял жену за руку.
– Лана, дорогая, ты слышишь меня? – его мобильник завибрировал на беззвучном режиме.
Рука жены безвольно упала на кровать, когда он поспешно разжал ладонь. Непроизвольно, брезгливым движением он обтёр её о брючину и достал аппарат из кармана пиджака. Читая эсэмэс, Арсений улыбался. Примерно с полчаса посидел, блуждающим взглядом скользя по палате. Потом резко поднялся, набрал номер, и, дождавшись ответа, сексуальным голосом проворковал: «Сладкая, скоро буду!»
Не оглядываясь, он вышел прочь. Через секунду в палате появилась медсестра. Она подошла к недвижимой пациентке, осторожно расправила несуществующую складку на одеяле и в сердцах выругалась: «Козёл!»
***
Она приобретала всё, что хотела: бриллианты, автомобили представительского класса, апартаменты в центре Москвы. Откровенно говоря, мужа себе Лана тоже купила. Они познакомились на фитнес тренировке в клубе, где тот работал, и она наняла его личным тренером. К тому времени прошёл ровно год, как она пребывала в статусе вдовы президента и совладельца одного из крупных столичных банков. Абонемент в клуб ей подарила на тридцатипятилетие лучшая подруга Анжела, единственная дочь обеспеченной четы. Они дружили со школы, и Лана, у которой не осталось ни одного родственника, считала ее сестрой. Отец Анжелы обладал огромным состоянием и под угрозой лишения наследства категорически запрещал дочери любой мезальянс, считая, что она должна найти себе достойную партию. Но миллионеры не спешили просить благословения у папеньки, и Анжелка порхала из постели в постель беззаботной стрекозой. После того, как Лана представила ей Арсения, Анжела кусала себе локти.
Мужчина действительно выглядел неотразимо. Ухаживал красиво, говорил комплименты, от которых кружилась голова. После первой близости с ним Лана совершенно потеряла разум. Взяла в аренду на несколько недель бунгало на Сейшелах, и улетела туда с возлюбленным. Остров встретил их белоснежными пляжами и чистейшей водой Индийского океана. После двух недель отдыха Лана сама сделала ему предложение жениться на ней. Пять лет она думала, что ей повезло. Арсений казался идеальным мужем. Он быстро освоился в банковском деле, где не лишним оказалось его экономическое образование. Но, как известно, купить можно всё, кроме здоровья. Болезнь навалилась стремительно, за пару месяцев превратив сильную сорокалетнюю женщину в немощную высохшую старуху.
***
В сумраке пещеры на загаженном летучими мышами полу женщина дрожала от пробиравшего до костей холода. Она свернулась калачиком и пыталась плотно стиснуть зубы, но те не подчинялись и периодически выстукивали отчаянную чечётку. Где-то рядом раздались странные голоса, будто до этого говорившие вдохнули гелий из воздушного шарика. Женщина увидела парочку летучих мышей, уцепившуюся за выступ свода. Самец придвигался к самке, намереваясь вступить с ней в связь.
Та захихикала мультяшным смехом. Крючковатыми пальцами с длинными коготками она огладила рыжеватую шёрстку и сказала: «Ты с ума сошёл, а вдруг она нас видит?»
Ухажёр потянулся, расправил перепончатые крылья и ответил: « Она уже неделю чуркой лежит. Да и осталось не больше двух дней! А потом, знаешь, что будет?»
Он придвинутся ближе к объекту вожделения, но самка увернулась: «Нет, не могу здесь. Давай выйдем».
Сорвавшись с места, они сделали круг над страдалицей и выпорхнули в черноту неба. Женщине показалось, что их химерические мордочки имели смутно знакомые черты.
***
Арсений и лучшая подруга жены вышли в парк через застеклённую дверь палаты хосписа. На город опускался вечер уходящего августа и забавлялся с иллюминацией, зажигая всё больше разноцветных огней на московских улицах. Пара влюблённых прижалась к стене, избегая падающего из окон света. Арсений стиснул в объятьях Анжелику, и надолго приник к её губам. Женщина размякла в его руках и постанывала от вожделения. Наконец, любовники оторвались друг от друга. Пытаясь унять точившую их похоть, закурили, и душистый дымок дорогих сигарет поплыл прозрачными струйками по терпкому, с нотками осеннего аромата воздуху.
– Ты думал о похоронах? Может лучше её кремировать? – Анжела стряхнула пепел небрежным жестом. – Место стоит прилично, есть ли смысл тратиться? Ещё полгода ждать, пока деньги и всё остальное станет нашим.
– Зато потом заживём. Папенька, наконец, перестанет тебе чинить препоны. С такими деньгами я заткну ему рот!
– Скорее бы. Да, кстати, вчера анекдот в салоне рассказали.
«Любовница уговаривает вдовца, он сопротивляется.
– Я только похоронил жену.
Она настаивает. Тогда он соглашается:
– Хорошо, только медленно и печально, я же в трауре».
Они тихо рассмеялись. Арсений игриво ущипнул женщину за ягодицу.
Она легонько шлёпнула его по руке и прошептала: – Поехали отсюда.
Не заходя в палату, они быстро пошли к выходу с территории хосписа. Из темноты, незамеченная ими появилась сиделка. С ненавистью посмотрела вслед удалявшейся паре и вошла в палату к больной. Женщина всё так же недвижимо лежала, не реагируя на внешние раздражители. Девушка приблизилась вплотную к кровати, наклонилась над подопечной и, вглядываясь в застывшее лицо, с состраданием произнесла: «Бедняжка». Слезинка выкатилась из уголка её глаза и упала на руку Ланы.
***
Воздействие сильнодействующих обезболивающих препаратов уносило её сознание в фантасмагорические миры. Лана видела себя словно со стороны. Там она мучилась то от жара, то от озноба. Её постоянной спутницей стала всепоглощающая боль, не покидавшая тело даже на краткий миг. Она знала, что умирает, и смирилась с этим. Но организм человека – это целая неизведанная вселенная, не подвластная постоянным законам. Что явилось толчком и мобилизовало скрытые ресурсы, заложенные глубоко внутри? Осознание предательства самых близких людей, или искреннее сочувствие постороннего человека?
Через три дня Лана начала есть из поильника детскую молочную смесь, через неделю её стали присаживать на подушках, через месяц вывезли в октябрьский листопад сада. Безымянная сиделка, наконец, обрела имя. Девушку звали Оксана. Это был чистый добрый человечек. Её родители погибли в автокатастрофе, и она самостоятельно пробивалась через тернии жизни.
Чем лучше себя чувствовала жена, тем реже Арсений навещал её, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства на работе. Первый ноябрьский снег покрыл озябшую землю. Лана грустно смотрела в окно на медленно опускавшиеся белые пушинки и вдруг поняла, что должна сделать. Через несколько дней весь персонал и ходячие больные вышли на улицу провожать её. Лана бодрилась и старалась улыбаться естественно и непринуждённо. Арсений потерянно стоял возле машины, словно не понимал, что происходит. Прямо из больницы он отвёз её и Оксану в аэропорт, откуда чартерным рейсом женщины улетели на тот самый островок, где Лана обрела обманчивое женское счастье.
На островах существует древняя легенда, что Сейшелы и есть Эдем, в котором любопытная Ева попробовала запретный плод, полюбила Адама и дала жизнь всему человечеству. Местные жители верят, что такие плоды дают пальмы коко-де-мер, которые растут только в этом райском уголке света. Лана любила рассказывать компаньонке об истории и обычаях островов, местной кухне, необыкновенном кокосе любви, который, как выразился известный писатель и искатель приключений Анри де Монфрейд, напоминал «пару ягодиц, между которыми природе было угодно тщательно воспроизвести некоторые анатомические детали, наводящие на размышление». Они наслаждались первозданным покоем и красотой окружающей природы. По вечерам располагались на открытой веранде, потягивали чай из лемонграсса, и лениво перебрасываясь словами, смотрели в бирюзу бескрайнего океана. Им было достаточно общения друг с другом. Уединение нарушал лишь юноша-креол, два раза в неделю доставлявший продукты и другие, необходимые в быту предметы. Только единожды их посетил гость – старинный приятель первого мужа Ланы, благообразный джентльмен с аристократическими манерами. Он ласково, по-отечески улыбался Ксюше, но девушке казалось, что её пристально изучают и оценивают.
На исходе третьего месяца жизни в островном раю, Лана объявила об отъезде. Из аэропорта они приехали в ту же палату хосписа. Всё вернулось вновь, но теперь болезнь словно навёрстывала упущенное время. И через месяц смерть сыграла прощальный аккорд. Ксюша до последней минуты оставалась рядом с Ланой.
***
Интеллигентный пожилой адвокат, в котором Ксюша сразу узнала посетившего их на острове гостя, пригласил в кабинет её, Арсения и подругу его покойной жены, Анжелику.
Когда все расселись, юрист откашлялся и чётко произнёс:
– Уважаемые господа, я пригласил Вас, чтобы озвучить последнюю волю покойной.
Арсений злобно ухмыльнулся и с вызовом бросил, кивнув в сторону Ксюши:
– А эта голодранка зачем?
Адвокат сморщился, словно надкусил кислое яблоко и укоризненно покачал головой:
– Прошу вас, давайте с уважением и без оскорблений выслушаем желание усопшей. Итак, – старик вскрыл конверт. – Я, Светлана Сергеевна Лунёва, всё своё движимое и недвижимое имущество, согласно перечисленному ниже списку, а так же банковские вклады завещаю Оксане Игоревне Бородиной. Своему доверенному лицу я поручаю продать акции банка и перечислить деньги от продажи на счёт фонда борьбы с онкологическими заболеваниями.
В кабинете повисла гнетущая тишина. Резко отодвинув стул, вскочила Анжела, подалась к Арсению и залепила ему звонкую пощёчину.
– Неудачник! – прошипела она и выскочила вон.