Я поднимался по лестнице на 4 этаж, напевая привязавшийся куплет какой-то древней песни: "Сегодня в городе моем печаль от ощущенья неземной свободы, как будто распахнулись двери небосвода. Но на земле еще так многого мне жаль..."
Дверь Лешкиной квартиры, как всегда, была только прикрыта, да и то неплотно.
Из щелки струился слабый свет. Было подозрительно тихо, так тихо, что я даже поглядел с сомнением на соседние двери. Может, я этажом ошибся? Но нет, вот они рядом все те же 25 и 26 квартиры. Почему тогда такая тишь? Чтобы у Лешки да не играла музыка - такого быть не может!
В школе он сегодня не появлялся, пропустил, счастливчик, контрольную работу по химии и я, в-принципе, ожидал, что друг неожиданно простыл, но эта тишина нагоняла тоску. Наконец режив, что лучше уж один раз увидеть, чем сто раз подумать, я толкнул дверь и вошел. В тишине было слышно, как ворчит холодильник и тикают часы. Я сбросил кеды, примостил в уголке зонтик и быстро прошел в комнату. Лешка лежал с закрытыми глазами на диване.
-Привет, Васька, - сказал он и меня аж пот прошиб, таким это было сказано голосом. Вялым, безжизненным и совершенно не лешкиным. Да еще "Васька"! Случилось что-то ужасное, если мой друг так опустился! - Что с тобой, Лешка?-я сел на краешек дивана и поглядел на бледное лицо друга с мелкими капельками пота на лбу.
-Ничего... Просто... - прошелестел он, не открывая глаз.
-Что просто? - я схватил его за руку.
-Не трогай меня! - зашипел он яростно и я отпрянул. Вид Лешка имел изможденный и жуткий.
-Почему? - спросил я упрямо через несколько секунд.
-Потому, что я могу не выдержать и тебя покусать, - более мирно, но все еще возбужденно отвечал он.
Так, слово за слово, мне удалось вытянуть из него все подробности. Закрутившись в последние дни между работой, учебой и другими делами (большей частью амурными) Лешка совсем забыл о своей тяге к крови. Запасы кончились и жажда, как та зима из анекдотов, пришла неожиданно. Страшно хотелось напиться крови, зудели десны и ныли зубы, да еще и кости ломило. Прямо не вампир, а наркоман какой-то. Он боялся выйти днем на улицу и на худой конец поймать пару собак. Его могли заметить, да и сам он мог напасть на людей, что, естественно, ничем хорошим закончиться не могло. И Лешка терпеливо ждал ночи, когда люди спят, а зверье бродит свободнее.
-Это очень тяжело... Знать, что рядом источник пищи и не вцепиться в него... - я не сразу понял, что Лешка говорит обо мне - Лучше бы тебе уйти, Васька. Я сам разберусь...
Меня вдруг взяла злость. Что значит - уйти? Уйти, а он будет лежать здесь и страдать до ночи, то есть еще часов пять, а потом пробираться по ночным улицам в поисках добычи? Фиг там! Я схватил его за руку. Лешка зашипел, но я не обратил внимания.
-Вставай. Где, ты говоришь, раньше доставал кровь?..
Мы идем под зонтом и держимся за руки, словно детсадовцы. Точнее, я иду под зонтом, а Лешка тащится за мной, задрав голову в дождливое небо. Вода течет по его рыжим патлам и куртке, но он словно не замечает этого и кажется что-то бормочет. Стихи? Или "скорее-скорее"?
-Мне так проще, - отвечает он на только что родившийся у меня в голове вопрос - Не видеть никого, только небо и дождь. Меньше хочется в тебя вцепиться.
Я стараюсь не думать о том, что будет, если Лешка сорвется. Кроме нас двоих на проселке никого нет и кто станет тогда его жертвой - очевидно. О, боже, как я вел его по оживленным улицам, как боялся и про себя молил об одном - чтоб Лешка только не сорвался!
В маршрутке он закрыл глаза и открыл их дважды: первый раз когда ему наступили на ногу и второй, когда толпа прижала меня к нему. Выражения двух разноцветных - красного и зеленого глаз - я не забуду никогда. Из одного струилось желание убивать, из другого на меня с тоской смотрел Лешка, сдерживающийся из последних сил. Теперь же мы идем рука в руке (сколько возмущенных и одобряющих взглядов я ловил в городе...) по плохонькой и размытой дождем грунтовке к небольшому домику-сараюшке.
У Лешки совершенно отрешенный вид, губы продолжают шевелиться. Кажется, он правда декламирует стихи. Промелькнуло даже несколько слов: "все живое особой метой..." Это из Блока, что ли? Что-то знакомое... Пальцы друга судорожно сжались, я почувствовал, что его бьет мелкая дрожь и взмолился, чтобы этот вечер не стал последним для меня. Я сам это затеял и решимость помочь Лешке не уменьшилась, но жить тоже хотелось.
-Пришли... - сказал я неуверенно.
-Стучи и кричи "Семеныч". И отпусти меня, - Лешка опустил голову ниже и его разномастные глаза блеснули в свете фонаря у двери домишки. Где-то на заднем дворе надрывалась собака.
Я стучал и кричал, наверное, минуты две, пока в дверях не появился бородатый мужик впечатляющих размеров.
Кажется, он понял все без слов и через минут пять Лешка шмыгнул в придорожные кусты с наполненной на три четверти банкой...
-Знаешь, Каин, я ведь правда мог тебя убить... - сказал Лешка, несущий на плече сумку с банками, взятыми у фермера. Где он ту кровь брал и хранил, меня не волновало, Лешка же утверждал, что она свежая.
-Знаю... - подтвердил я, прикрываясь зонтом от почти стихшего дождя. Мы голосовали у обочины, пытаясь поймать попутку. Пешком было идти не то, чтобы очень далеко, но лениво и муторно. Лешка долго молчал и наконец произнес, глядя мне в глаза:
-Ты настоящий друг, Каин.
Я не нашелся что ответить и немного смутился. Друг это почувствовал и хлопнул меня по плечу. Странно, от этого стало намного легче, будто опасность миновала только сейчас. Я закрыл зонт. Теплый майский дождь кончился. А проехавшая было мимо машина скрежетнула тормозами...