Перебирая, как бусинки в четках, свои воспоминания о путешествии, я четко понимаю, что все они нанизаны с самого начала на какую-то мистическую невидимую нить.
Я так и не смогла понять, почему перед поездкой в Петербург меня трясло. Как только поезд тронулся я, четко почувствовала облегчение, как будто груз с души спал. Отчего это, для меня остается загадкой, по сей день.
В северную Венецию я везла с собой теплую погоду, которую должна была вернуть туда, откуда взяла, т.е. к себе домой. Так и случилось, все мое пребывание было тепло и солнечно, и только в последний день пошел дождь и похолодало. Насколько мне известно, холодно там и сейчас.
Я пальцами чувствую изгиб каждой минуты, проведенной в Петербурге.
Вот пальцы нащупали тепло нашей встречи, а чуть шершавая поверхность, как моя неуверенность. Почему я до конца боюсь поверить, что тепло это искреннее, не знаю. Вероятно, это тоже некая мистическая грань.
Я чувствую запах Невского, слышу шум толпы, и душа парит от заполняемой меня восторженности. Смешные люди и гигантские звери, разноцветные шары и переполненные кафе, яркие витрины и случайные плакаты, заполняемые надписями мимо идущих горожан. Я не могла остаться в стороне и оставила свой образец корявого почерка на плакате. Запах, который витал в воздухе, кружил голову, оставляя шоколадно-питерское послевкусие на языке. Наряды, маски, очки и шляпки, шляпки, шляпки…
Ладонь ощущает несколько бусин воспоминаний. Каждая совершенно отличная друг от друга, но почему-то крепко соединена с соседней. Такое мистическое соседство есть в каждом доме Петербурга. Мрачные дома со строгой архитектурой и внезапно круглой ротондой внутри соседствуют с теплыми солнечными зданиями. Каждый дом, двор, подъезд таит в себе загадку и тайну. Даже само знакомство с «непарадным Петербургом» было для меня мистическим подарком. Мне читали историю, как детям читают книжки-страшилки на ночь. А я слушала восторженно, затаив дыхание. И, как в детстве, увидев что-то новое, загадывала желание, в надежде на его исполнение.
А новый виток мистических четок, после страшилок на ночь мне дарит горсть теплых и солнечных ощущений: голубых, как небо, зеленых, как трава, желтых, как одуванчики и серебристых, как вода. Я помню смех и то, как мы дурачились, апельсиновый запах солнца и ванильный привкус мыльных пузырей, приятное головокружение от мартини и нежного жареного мяса, а еще персики, текилу и улыбку.
Каждый раз, касаясь пальцами воспоминаний, я четко ощущаю, как много мне было открыто в этот раз, но все же для меня каким-то мистическим и непонятным способом.
Последний виток моих воспоминаний. Страшно до смешного, это все «Ужасы Петербурга». Мурашки по коже, слезы от смеха в глазах, ощущение чей-то руки на моей руке, лукавая улыбка актеров и вздох облегчения. Еще долго я буду вспоминать, вздрагивать и улыбаться своим страхам.
Я еще не раз буду брать в руки именно эти мистические четки своих петербургских воспоминаний, согревать в ладони, касаясь пальцами каждой минуты, проведенной там.
Они ни когда ни не будут похожими и в этом их прелесть.