Стеклян-хрусталь-ные люстры сверкают алмазами.
Публика всех комплекций, менталитетов, в полосочку, в клетку,
с разными финансовыми балансами,
выраженными в красных туфлях
или белом платье, дорогих волосах или джинсах простецких,
расхаживает, рассаживается, рассматривает себе подобных или
различных, строгих, задумчивых, беспечных, угостившихся бутербродами
за сто восемьдесят, а оркестр играет что-то неясно-милое,
иные дамы — такие важные, ходят павлинами, туда-сюда.
А свет все тише, тише, и вот уже ярким светится твой нетбук, становится неудобен,
неприличен. Нажимаешь на save, прячешь в сумочку, зрители хлопают. Музыка ударяет.
Красная женщина, в меру упитанная, что-то поет на деревянном простом балконе.
А что поет — непонятно. И люди, много, а дальше - все комкаю, оставляю только куски, что поярче,
те, что запомнились мне, не особенно смыслящей в операх, но все же, близкой к прекрасному.
Тише. Музыка будто шаркает, выходят двое, один поважнее другого будет, второй же занятный.
Во все сует нос, волосы торчат, на домовенка Кузю немного похож. И все молчит.
А первый все поет. Потом разная кутерьма начинается, постели-измены, два трупа. Музыка хороша.
Голоса — тоже. Порою, мне все же везет, и я понимаю слова и даже отдельные фразы.
Деревянные палки повсюду, стол, несколько стульев, еще один — у кровати, высокий, стильный. Справа — мешки с мягким, на которых так любят валяться герои, или носить их, как что-то тяжелое.
А еще они крутятся в бочках, зачем? - Жду разъяснений.
Так к чему ж я про стулья? А, художнику по свету — большой респект. По декорациям — тоже. Очень красиво! То тени полосками, то все темнеет, или резко, жестко, холодным и синим залиты плоскости.
Жутко, скажу я вам, ну и житуха у Катерины Измайловой и Сережи. «Поцелуй меня!» - а сами в крови, она красным на заднем плане треплется, за балками дома прячется, но всегда видна. Хорошо играют, и муж такой весь интеллигентный, обиженный. А наш домовенок — какой молодец! Повсюду крутится, а вы бы видели, как он крестился, так мелко, неискренне, так понарошку, а потом махнул рукой, дескать, что уж там, все пропало, крестись — не крестись. Весело было. А потом, как запоет! Водки ему захотелось! Как погреб откроет! Аж мне запахло. А там — труп. А полицейские-то и рады! Случилось! У Измайловых! Наконец-то! Будет чем поживиться в мутной водице.
Ну и все. Тюрьма. Чулки. Снежинки падают, сверкают. Часовые ходят на фоне светлеющего неба. Красота. Тут еще один покойничек неожиданно нарисовался, но я уже не поняла, кто кого. Наверное, наша Катюша даму с чулками, или себя. Кстати, очень интересный у дамы голос! И пела понятно!
В общем, мне опера Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» в Большом театре понравилась.