Четвертое разочарование Главы 22-24

                Глава двадцать вторая

Мы сидели в столовой. Только за обедом дети видели свою мать, правда, бабушка иногда появлялась в детской, и мальчишки всегда радовались ее приходу.

- Вы продолжаете заниматься с ними английским языком? – неожиданно
поинтересовалась Галина.

- Да.

- Это предполагает дополнительную оплату?

- Нет.
      
Она допила второй бокал вина и внимательно на меня посмотрела:

- А еще какие-нибудь языки знаете?

- Да, немецкий.
      
Она помолчала, потом высказалась в том смысле, что не понимает, почему я в таком случае работаю няней, и неужели всю жизнь собираюсь этим заниматься. Я честно ответила, что стала няней под воздействием обстоятельств, но как только обстоятельства изменятся, я сменю работу. В дальнейшие подробности она вдаваться не стала.

Я заметила, что дети прислушиваются к нашему разговору, даже есть перестали. Мне стало не по себе. «Будь в ответе за тех, кого приручил!»  В этот момент в столовую вошла Тася.

- Там телефон звонит. Что-то непонятное говорят.
      
Галина вихрем умчалась в гостиную. Вскоре опять появилась Тася и позвала меня.

- Они говорят по-немецки, - нервно сказала Галина. – Вы можете перевести?
      
Я схватила трубку. Звонили из клиники, в которой лечили Бориса. Бесстрастный мужской голос напоминал, что необходимо оплатить счет, который был представлен на прошлой неделе. Я тут же спросила, какая именно клиника и где расположена. Звонивший был удивлен, что я этого не знаю, но все объяснил. Галина нетерпеливо дергала меня за рукав, но я не обращала внимания. Только все выяснив, я повернулась к ней и сообщила, в чем дело.

- Вот мерзавец, не мог вовремя заплатить! – пробормотала она, потом покосилась на меня: - О чем вы столько разговаривали?

- Он слишком быстро тараторил, - сказала я, - попросила его говорить помедленнее. Что передать?

- Счет будет оплачен сегодня.
      
Я это передала и спросила, как себя чувствует Борис, но я разговаривала с бухгалтером, и он был не в курсе.

В столовую Галина не вернулась, видимо отправилась улаживать дела. Я же едва могла сидеть на месте, меня просто переполняло возбуждение. Я справилась с поставленной задачей! Борис, я скоро приеду к тебе! Держись! Стараясь выглядеть спокойной и невозмутимой, я напомнила Маргарите Витальевне, что завтра у меня выходной.

- Как жаль! – протянула она. – Именно завтра у нас будут гости. А вы и к вечеру не вернетесь?

- Не знаю, но постараюсь.

Мне нужно было срочно позвонить Седых и сообщить новости, но дети, как нарочно, не засыпали. Я прочитала им сказку, но она их будто взбодрила. Я уже совсем отчаялась, когда они почти одновременно уснули.

Сыщик обрадовался, что дело сдвинулось с мертвой точки, и поисками таинственного реанимобиля можно больше не заниматься. Я дала ему другое задание – найти фирму, которая в кратчайшие сроки оформит мне приглашение и визу в Германию, а завтра я сама к ним подъеду с документами.

Вечер и ночь прошли спокойно и после завтрака, поймав на себе умоляющий взгляд Маргариты Витальевны, я отправилась в город. Прежде всего, нужно было заехать домой за загранпаспортом. Войдя в квартиру, я поняла, как соскучилась по дому. Здесь все было таким родным! Никакой кристально чистый особняк не мог сравниться с моим легким уютным беспорядком.

Выпив кофе и с наслаждением выкурив сигарету, я отправилась в турфирму, координаты которой сообщил мне Илья. Там никаких заминок не было, так что я скоро освободилась. Мне пообещали оформить документы в пятидневный срок, им же я заказала покупку билета на самолет и бронирование номера в гостинице. Пять дней! Это так много, но в связи с расписанием работы консульства быстрее не получалось.

Я проверила свою карточку и, обнаружив на ней изрядную прибавку, тут же позвонила папе и осыпала его благодарностями, после чего пообщалась с мамой. Она пыталась выведать, чем я занимаюсь, на что я ответила, что стратегия моей жизни пока в разработке. Сообщу, когда будут результаты. Только с Сашкой отвела душу, выложив ей все без утайки.

Я лежала на диване в гостиной, когда почувствовала, что скучаю по детям. Это мне очень не понравилось. В любом случае через несколько дней я должна буду с ними расстаться, а мы так прикипели друг к другу. Скрепя сердце, я позвонила в агентство и попросила Анну Николаевну искать мне замену. Сама продолжала лежать, придумывая, какую причину назвать Галине, когда скажу, что увольняюсь, чтобы не подвести тех, кто меня к ней  направил. И что сказать детям.

Я долго не решалась, но потом все-таки позвонила в клинику, где лечили Бориса. С его врачом поговорить не удалось, но в справочной службе сказали, что состояние больного тяжелое, но стабильное.

Еле дождавшись вечера, я вызвала такси и отправилась в поселок Солнечный. Дверь открыла Тася, которая задерживалась допоздна, когда в доме были гости. Она сообщила, что Саша сегодня почти ничего не ел и весь день капризничал, а Галина кричала на него. Мне стало совсем нехорошо, а боль полоснула по сердцу, будто это был мой ребенок.


Гости разместились в парадной столовой, так я окрестила левую часть гостиной, поэтому я поднялась на второй этаж по правой лестнице, кинув беглый взгляд вниз. В этот раз гостей было побольше. Кроме рыжеволосой Аллы, видимо подруги Галины, знакомых не заметила – состав полностью обновился, даже Рукавишникова не было. Что этих людей связывает? Почему она приглашает их к себе?

Я заглянула в игровую комнату, и мальчишки, обгоняя друг друга, бросились ко мне. Ромка первым повис у меня на шее. Маргарита Витальевна радостно улыбнулась и, поправив красивое темно-зеленое платье, направилась к двери.

- Как вы вовремя! – с чувством воскликнула она.
      
Мне нужно было зайти в свою комнату и переодеться, мальчишки пошли следом и ждали под дверью.

В этот вечер мы играли дольше обычного, зато мои воспитанники уснули сразу, едва головы коснулись подушек. Я вернулась в свою комнату и решила почитать, в этот раз я догадалась прихватить с собой пару книжек. Роман Юлии Воропаевой в принципе соответствовал моим вкусам, но увлечься никак не удавалось.

Мне захотелось покурить. Насчет курения в доме были строгие правила. Этим можно было заниматься в гостиной или на одной из террас – с левой или правой стороны дома. Дарья Ивановна не терпела табачного дыма, так что кухня исключалась.

Накинув куртку, я отправилась на левую террасу, которая была ближе к моей комнате. Никакого особенного вида оттуда не открывалось, так как метрах в семидесяти стоял другой особняк, в котором не было видно ни одного огонька. Видимо, его хозяева находились где-нибудь на противоположном конце земли, где сейчас тепло и солнечно. Однако ночь выдалась ясной и звездной. Снега не было, но в воздухе уже угадывалось приближение зимы. Я села на деревянную скамейку в углу террасы и закурила, представляя, как должно быть  здорово здесь летом сидеть за столом и пить чай.

Я давно докурила, но уходить не хотелось. Темное небо с яркими звездами, казалось, нависло над домом. В городе такого не увидишь. Я задумалась – не о чем-то конкретном, а так – обо всем сразу. Вдруг раздался стук каблучков, и дверь открылась. Сначала я растерялась, потом захотела встать, но вслед за женщиной на террасу вошел мужчина, и они стали целоваться. Теперь обнаруживать себя стало совсем неудобно. Я вжалась в спинку скамьи в своем темном углу и задержала дыхание, боясь, что в любую минуту они могут меня заметить. Но им было не до меня. Их поцелуй длился довольно долго, потом они отошли в дальний конец террасы и закурили.
      
В женщине я узнала Галину, высокий светловолосый мужчина был мне незнаком.

- Галка, зачем ты меня сегодня пригласила? – услышала я приятный низкий голос. –Твоя мамаша просто испепелила меня взглядом, боюсь, это многие заметили.

- Плевать. Я хотела тебя увидеть. Этот адвокат так достал меня, ни на шаг не
отходит. А я соскучилась, - Галина говорила расслабленно и мягко, я впервые слышала такой тон.

- Ты много пьешь, - мрачно сказал мужчина.

- Брошу, когда все останется позади.
      
У меня зуб на зуб не попадал то ли от холода, то ли от нервного возбуждения.

- Что ты имеешь в виду? – заинтересовался он.

- Борис при смерти.
      
Мне хотелось броситься со всех ног в свою комнату и позвонить в клинику. Неужели опять ухудшение? Мужчина хмыкнул:

- Ты уже третью неделю об этом говоришь, но такого здоровяка соплей не
перешибешь!

- Есть другие средства, - хихикнула она.
      
Теперь  я не сомневалась, что Галина замышляет недоброе против бывшего мужа. Как мне выдержать эти пять дней? Мужчине, похоже, не понравились ее намеки.

- Я не собираюсь впутываться в криминал, уж лучше на Дуське женюсь!

- Женька, ты этого не сделаешь! – простонала Галина,

- Почему же не сделаю? Очень даже сделаю. Ты уже два раза замуж сходила, а мне
нельзя?

- Она же на двадцать лет тебя старше! – воскликнула Галина.

- Это не самый страшный недостаток. Зато у нее полно денег, и она обещала сделать меня генеральным директором. Я тут очень кстати вспомнил, что у меня есть диплом, - продолжал разглагольствовать коварный Женя. – А вдруг мне понравится работать? Тогда я буду ей верным мужем.
      
Лица Галины видно не было, но я уже достаточно на нее насмотрелась, чтобы представить, какая у нее сейчас гримаса.

- Ты не сделаешь этого, - прошипела она. – Я сама могу назначить тебя генеральным директором.

- Кишка тонка! – явно забавляясь, ответил он. – В общем, даю тебе месяц. Если
ничего не изменится, женюсь на Дуське. Никитин, конечно, назначил тебе приличное содержание, но я в него не впишусь, да и отпрысков твоего уголовника воспитывать не очень хочется.
      
Они помолчали.

- Короткая у тебя память, - знакомым мне резким тоном сказала Галина. – Ты обо
всем забыл?
      
Похоже, она задела своего любовника за живое.

- Я все помню! – почти выкрикнул он. – Помню, как со свеженьким дипломом в
кармане сделал тебе предложение, но ты заявила, что тебе нужны деньги, большие деньги! Выскочила замуж, наплевав на мою любовь. Первый муж оказался тебе не по зубам, и ты осталась ни с чем. Тут опять я со своей скромной персоной. Но на горизонте уже появился Никитин с большими перспективами, ты меня опять отодвинула. Нет, ты позволяла с собой спать, но выходить за меня замуж не собиралась. Я в альфонса превратился, чтобы тусоваться с тобой в одной компании. Надоело!
Два года мне голову морочила, что Сашка – мой сын! – зловещим шепотом добавил он. - Тебе нельзя верить.
      
Галина не отвечала, и Евгений пошел к двери.

- Выходи через несколько минут после меня, - бросил он. – Скажи, что дети
проснулись, а нянька дрыхнет.
      
Он скрылся, а Галина опять закурила. Я опустила глаза, боясь, что она почувствует мой взгляд, но она была поглощена своими мыслями и, докурив сигарету, покинула террасу.

Не помню, как добралась до своей комнаты, но сразу же позвонила в клинику. Ответил мне тот же голос, что и днем: «Состояние тяжелое, но стабильное». Я перевела дух, но спать не могла. Может быть, обратиться в милицию? Но что я могу им сказать? Одни предположения и никаких фактов! Галина и сегодня ничего определенного не сказала, одни намеки. Нужно как-то раздобыть номер телефона Измайлова и позвонить ему. Пока я доберусь до клиники, может произойти все, что угодно. После сегодняшнего разговора со своим любовником Галина начнет действовать энергичнее. Ей очень не хочется, чтобы он женился на Дуське.

Я позвонила Рае, чтобы напомнить о своей просьбе. Она была достойна звания подруги, которым я ее недавно пожаловала, так как неоднократно пыталась дозвониться Синельникову, но, судя по всему, для нее у него был специальный номер, который он отключил за ненадобностью. Она сегодня позвонила в секретариат ЗАКСа и узнала, что делегация возвращается послезавтра, в аэропорту ее будут встречать журналисты и брать экспресс-интервью.

- Раечка, - я впервые к ней так обратилась, - узнай, какие у них планы на ближайшие дни и, если это возможно, устрой встречу с Измайловым. – Она долго пыхтела, прикидывая, кто может в этом ей помочь, потом пообещала, что сделает все возможное. – Век не забуду! – с пафосом, но идущим от самого сердца, воскликнула я.
      
Сон все не шел, и я додумалась до того, что через Вику можно выйти на любовницу
Измайлова художницу Лебедеву, а там уж и до него самого добраться. Я представила свою встречу с Викой и отбросила эту затею, по крайней мере, на время.

Среди ночи меня разбудил Сашкин крик. Видимо, я его не сразу услышала, так как, войдя в детскую спальню, увидела Ромку, который сидел на кровати и тер кулачками глаза. Я быстро его поцеловала и уложила, потом подхватила на руки младшего брата и унесла к себе. Малыш долго не мог успокоиться, правда, больше не кричал, а всхлипывал. Что делать? Если я их брошу, то все станет еще хуже. Но лучшее, что я могу сделать для мальчиков, это спасти их отца. Что-то вокруг него назревает, только бы успеть!


Утром объявилась Анна Николаевна, и с хорошей новостью – мне нашли замену и, судя по всему, неплохую. Лишь бы она была ласковой, думала я, и осталась с детьми подольше. Тут же поймала себя на том, что немного ревную детей к своей преемнице. Только этого не хватало! Мне сейчас  нужно решить, когда сообщить Галине о своем увольнении, как это сделать, я уже придумала.

После завтрака мы отправились на детскую площадку за домом. Я уже вторую неделю работала няней и чувствовала себя профессионалом. Мне казалось странным, что мальчики не общаются с другими детьми – это ненормально. Ладно, не все дети ходят в детский сад, но они играют со сверстниками, гуляя во дворах. А тут – просто необитаемый остров. В одном из соседних домов жили  люди, но детей я ни разу не видела.

Было довольно прохладно, и мы стали играть в пятнашки. Шуму и визгу хватало с избытком. К концу игры я стала прихрамывать. В моих кроссовках, которые я купила на рынке за пятьсот рублей, стельки сбились в комок. Я села на скамейку под правой террасой и сняла их, пытаясь придать стелькам первоначальный вид.

- Я писать хочу! – запищал Сашка.

- Погоди, я обуюсь.

- Я очень хочу!
      
Я разрешила им идти в дом одним. Лестница была пологой, так что никаких опасностей на их пути не предвиделось. Они побежали, что-то выкрикивая и хохоча. С трудом справившись с одной стелькой, я приступила ко второй. Неожиданно прямо над моей головой раздалась бравурная музыка.

- Да, - услышала я голос Галины, которая, видимо, вышла на эту террасу покурить, где ее и застал звонок мобильника. – Привет, дорогой, - защебетала она, сколько лет, сколько зим!
      
Ее собеседник что-то долго ей говорил.

- Жора, ты же знаешь, что со мной всегда можно договориться.
      
Я закончила со второй стелькой, надела кроссовку и стала ее зашнуровывать, намереваясь потихоньку ускользнуть. Галина наверняка слышала, с каким шумом дети отправились домой, и решила, что я с ними. Я бы так и сделала, но следующая фраза меня остановила.

- Никаких штампов, а свидетельство у меня в кабинете.
      
Да, посторонний человек в доме – большая опасность, он всегда может оказаться в самое неподходящее время в том месте, где его быть не должно, думала я, и не двигалась с места.

- Адвокат не пикнет, он на моей стороне. – Невидимый Жора что-то ей сказал, и она хихикнула. – Если бы ты его видел, то не строил бы таких предположений! Но именно благодаря ему я добыла этот важный документ. После аварии он ездил к нему на квартиру, а ключи забыл вернуть, - она опять захихикала.
      
Итак, появился новый персонаж – Жора. Кто он? И почему Галина так откровенна с ним? Как я поняла, мужчина ее жизни – некий Евгении, не имеющий за душой ни гроша и готовый ради денег жениться на некой Дуське, которая старше него на двадцать лет. Зачем ей нужен этот Жора? Я уже поняла, что она ничего не делает просто так. Следующая ее фраза сосем меня запутала:

- Жора, ты выполняешь свою часть работы, а я свою. Учти, время не ждет. Золотое
яблочко может уплыть от тебя.
      
Белиберда какая-то, что за золотое яблочко? Несмотря на холод, мой мозг просто пылал от напряжения. Понятно, что она говорит иносказательно. О чем речь?

- Приходи сегодня к Карпинскому после девяти, я все тебе передам, - Галина была
сама любезность.
      
Разговор вообще казался легким и непринужденным. Таким тоном темные дела не обговаривают, во всяком случае, так мне представлялось. Эх, услышать бы, что говорит ее собеседник, но опять раздался воркующий голос Галины:

- Да брось ты, какие приглашения! Там никто не спросит. А если что, скажи, что
Андрей тебя пригласил, его сын. Он в прошлую среду был в «Невском» пьяным вусмерть и раздавал приглашения направо и налево. Как же, папочка премию получил!
      
Тут до меня дошло, что она говорит об Арсении Карпинском – известном художнике. Папа был с ним знаком. Галина тем временем сообщила адрес ресторана, где будет проходить вечеринка. Я боялась пропустить хотя бы слово, правда, пока не знала, как воспользуюсь этой информацией. Надо пораскинуть мозгами. Во всяком случае, отложу объявление об увольнении до вечера или завтрашнего утра.

Разговор продолжался, но больше ничего интересного не говорили – обычный треп или даже флирт. Да, Галина даром времени не теряет. Я потихоньку обогнула дом, надеясь, что достигну детской комнаты, прежде чем Галина вернется с террасы. Это мне удалось.

За обедом Галина была в прекрасном расположении духа, поэтому выпила не два бокала вина, как обычно, а три. Маргарита Витальевна, видимо в знак протеста, обошлась одним. У меня кусок не лез в горло, хотя Дарья Ивановна очень хорошо готовит. Фраза Галины «Никаких штампов, а свидетельство у меня в кабинете» постоянно крутилась в  голове.

Никаких сомнений, она имела в виду свидетельство о расторжении брака. Она что-то замышляет против Бориса, и ее коварный план основан на том, что она пытается выдать себя за его жену. Пока свидетельство у нее, она может не бояться разоблачений. Значит, оно должно исчезнуть. Возможно, это лучшее, что я могу сделать для спасения Бориса, во всяком случае, для того, чтобы защитить его от бывшей жены.

Мне стало не по себе. В последние полгода  я ко многому привыкла – за мной следили, я следила за другими, но воровать не приходилось. Каким бы Робин Гудом я себя ни выставляла, но воровство есть воровство. И если я попадусь, то мне не поздоровится. Однако мои моральные терзания были данью воспитанию и привычке, я знала, что сделаю это, во всяком случае, попытаюсь.

Сегодня очень подходящий вечер, чтобы все провернуть. Галина назначила встречу на девять часов, значит, ее здесь не будет. Маргарита Витальевна удаляется из дома примерно в это же время в сопровождении Ивана. Тася, когда нет гостей, уходит в шесть часов, а Дарья Ивановна сразу после ужина. Сегодня в ее любимом сериале последняя серия, так что в 19.40 она прилипнет к телевизору в своей комнате над гаражом. Хорошо бы детей уложить спать пораньше, тогда у меня будет достаточно времени на поиски.

Маргарита Витальевна обратила внимание, что я ем без аппетита, и поинтересовалась, в чем дело. Да так, личные проблемы, ответила я, размышляя, когда лучше объявить о своем увольнении. Если сегодня вечером я раздобуду свидетельство, то желательно, чтобы завтра с утра меня здесь не было. Я не знала, на что решиться.  Хотелось бы узнать, что это за Жора и какую часть работы он должен выполнить. Голова просто раскалывалась от обилия взаимоисключающих мыслей. Я не могла одновременно находиться в двух местах – в ресторане, чтобы следить за Галиной, и в то же время искать документ в ее доме.

Я была взвинчена до предела, поэтому мне долго не удавалось уложить детей спать после обеда. Когда это, наконец, случилось, я спустилась в гостиную и закурила, вскоре ко мне присоединилась Маргарита Витальевна.

- Маша, вы неважно выглядите, - заметила она. – Я могу остаться с детьми, чтобы вы отдохнули.
      
Только этого не хватало! Я заверила ее, что со мной все в порядке. Неясные мысли постепенно формировались в конструктивный план, который позволит мне раздвоиться.

- Пойду, немного прогуляюсь, станет лучше, - сказала я и попросила Маргариту
Витальевну последить за внуками до моего возвращения.
      
Мне нужно было сделать несколько звонков, а в этом доме и стены имеют уши, во всяком случае, мои уши несколько раз услышали такое, что для них совсем не предназначалось.

Я долго шла по улице вдоль краснокирпичных особняков, только потом позвонила Сашке. Ей было сложно выкроить свободный вечер, так как Витька поздно возвращался с работы, но она с честью со всем справилась, решив задействовать свою мать.

Рая была свободна и с энтузиазмом откликнулась на мою просьбу. Следующим был звонок в агентство. Анна Николаевна не даром являлась женой сыщика, так что ей не пришлось долго объяснять, что от нее требуется.

С прогулки я вернулась в гораздо лучшем настроении, что Маргарита Витальевна сразу отметила.

- Вот и славненько, - сказала она. – Сегодня моя подруга устраивает вечеринку. Там будут очень интересные люди, не хотелось бы пропускать.

- Конечно, конечно, - я рьяно закивала головой.

Вскоре проснулись мальчишки, и я пошла к ним, прикидывая, когда запускать свой план в действие.

На полдник Дарья Ивановна обещала какой-то сюрприз. Спускаясь по лестнице, я заметила, что Галина и Маргарита Витальевна, расположившись в уютных креслах в зоне отдыха, потягивают какой-то напиток из пузатых бокалов. Дети наверняка тоже их заметили, но никак не отреагировали на это.

- Мальчики! – неожиданно позвала их Галина.

Они, будто только этого и ждали, кинулись к ней со всех ног. Она не только их обняла, но и поцеловала в макушки. Они застыли возле матери, ожидая дальнейшей ласки, как котята.

- What is your name? – обратилась она к Саше.

- My name is Сяся, - быстро ответил малыш.

- How old are you? – спросила она старшего сына

- I am five, - не подкачал Ромка.

Видимо, этим ее познания в английском языке исчерпывались, так как она прекратила свой экзамен и сказала, что очень мной довольна и пообещала премию.
Все! Пора начинать, лучшего момента не подберешь. Я незаметно нажала на клавишу мобильника в моем кармане, через пару секунд повторила эту манипуляцию, давая сигнал Сашке. Вскоре из моего кармана раздалась музыка Вивальди. Я достала телефон и отошла в сторону.

- Тетя Катя, что случилось?
      
Сашка захихикала:

- А то случилось, любимая племянница, что сестра, которой у тебя нет и никогда не было, тяжело заболела.

- Что с ней? – я постаралась вложить в эту фразу побольше тревоги.

- Ее парализовало, видимо, грибочков поела, - резвилась Сашка.

- Где она?

- В больнице, в далеком городе Тьму-Тараканьске!

Я чуть было сама не захихикала, потом разозлилась на подругу. Устроила цирк, когда я едва держусь.

- В Томске? – переспросила я.

Сашка несла всякую белиберду, а я с мрачным видом слушала.

- Я постараюсь, но я же работаю! Конечно, я все понимаю. Перезвоню, когда утрясу свои дела.

Все прислушивались к разговору. Отключив телефон, я подошла к ним и плюхнулась в кресло. Галина плеснула мне коньяка. Я залпом выпила и тут же пожалела об этом. Перед глазами все поплыло, зато врать стало легче, когда последовали вопросы.

Я сообщила, что у меня тяжело заболела сестра, которая находилась в длительной командировке в Томске. Ей тридцать пять лет, но она одинока, и кроме меня за ней ухаживать некому. Во всяком случае, мне придется туда поехать, узнать, что к чему и по возможности привезти ее в Питер. Все мрачно молчали. Маргарита Витальевна с сочувствием посмотрела на меня.

- Поезжайте немедленно, я останусь с мальчиками. - Это меня не устраивало, и я напомнила, что она собиралась сегодня на вечеринку. – Да бог с ней, я же не знала, что у вас такая беда приключится.

Мы начали состязаться в благородстве. Я сказала, что состояние моей сестры хотя и тяжелое, но стабильное. Благодаря Борису я неплохо ориентировалась в медицинских терминах. Пусть все идет, как идет. Я позвоню в агентство. Когда мне найдут замену, я сразу же поеду туда. В подтверждение своих слов, я встала и, отойдя в сторону, позвонила Анне Николаевне. По счастью, у нее как раз освободилась квалифицированная няня, сообщила я, и передала трубку Галине. Они договорились, что моя преемница появится у них завтра в  десять часов утра. - Первая часть плана прошла без сучка и задоринки. Пути к отступлению подготовлены.

В гостиную заглянула Дарья Ивановна и напомнила, что полдник готов. Мальчишки неохотно оторвались от матери и вслед за мной направились на кухню. Тася сидела у окна и пила чай.

- Расселись в гостиной, когда мне надо там убирать, - бурчала она. - Думала, что освобожусь сегодня пораньше, у подруги день рождения.

- А наверху всё уже убрала? - поинтересовалась кухарка.

- Конечно. Остались только гостиная и кабинет. – Я навострила уши. – Пойду, пока кабинет уберу. Куда ключ запропастился? – она стала шарить по карманам, нещадно ворча. – И чего вздумала его запирать? При Борисе Петровиче никогда такого не было.

- Тогда всякий сброд в доме не собирался, - категорично заявила Дарья Ивановна.

Мы с мальчишками сидели за столом, отдавая дань искусству умелой кулинарки.

- Вкусно! – восхитился Сашка, запихивая в рот кусок творожного десерта.

Дарья Ивановна довольно улыбнулась и сообщила, что этот рецепт узнала из телевизионной передачи. Поиски ключа продолжались, я исподволь следила за ними.
Мальчишки пытались отвлечь меня разговорами, но я приказала им есть молча.

- Ох, Тася, и бестолковая же ты! – вдруг воскликнула Дарья Ивановна. – Запасные ключи в шкафчике висят, неужто не знаешь? – Она подошла к угловому шкафчику и открыла дверцу, на которой в ряд висело несколько ключей. – Вот этот от кладовки, этот от гаража, - приговаривала Дарья Ивановна. – Эти от комнат наверху, а вот этот, с хитроумной загогулиной – от кабинета.

- Я его туда не вешала, - пробурчала горничная.

- Конечно, не вешала, - отозвалась Дарья Ивановна. – Ты его в прачечной оставила. Видимо, достала из кармана, когда решила передник постирать.

Тася все вспомнила и, взяв ключ, отправилась убирать кабинет. Эта информация подвернулась весьма кстати. Взламывать замки мне не приходилось. А вдруг свидетельство хранится в сейфе? Тогда все мои старания окажутся напрасными. Судя по фильмам и книгам, сыщики неплохо владеют искусством медвежатника. Может быть, привлечь к делу Седых?  Только вряд ли он согласится. Во всяком случае, я не располагаю такой суммой, ради которой он был бы готов рискнуть.

Еще предстоит поездка в Германию – авиабилет, гостиница, пропитание, на это понадобятся большие деньги. Даже щедрые папины вливания не бесконечны. Я умудряюсь быстро расправиться с любой суммой.

Мальчики с чувством сказали «спасибо» и вышли из-за стола. Я велела им отправляться в игровую комнату, а сама задержалась на кухне, чтобы проинформировать Дарью Ивановну о своем увольнении. Последовали вопросы, на которые я ответила без запинки, сделав подобающее случаю лицо. В ответ услышала массу комплиментов в свой адрес. По словам Дарьи Ивановны, лучшей няни в доме еще не было. Я ответила не менее восторженно, после чего отправилась к детям.

Мне еще предстояло подготовить их к нашей разлуке. Ромка, возможно, кое-что понял из наших разговоров в гостиной, но вопросов на эту тему не задавал. Наверное, боялся услышать правду, а может быть, я льстила себе подобными предположениями. Во всяком случае, объяснения с ними я отложила до того времени, когда мы останемся в доме одни.

Вечер неумолимо приближался. У меня начался настоящий мандраж, как перед выпускным экзаменом, когда в детскую заглянула Тася. Я приложила палец к губам и вышла в коридор.

- Я детям позднее скажу, когда все уйдут.

Она понимающе кивнула и выразила сожаление по поводу моего увольнения :

- Бедные детишки, только оживать начали!

У меня на душе опять кошки заскребли, но я надеялась, что еще увижусь с ними, только не в качестве няни. А в каком? Надо сказать, что за последние дни, которые были посвящены спасению Бориса, я ни разу не подумала о нем, как о мужчине. Он превратился в некий весьма ценный, но абстрактный объект, который я призвана спасти. Я надеялась, что это изменится, когда мы встретимся. Осталось подождать каких-то четыре дня. Правда, и любоваться портретом Роберта не тянуло. Журнал с его фотографией лежал в чемодане, я решила приобщить его к своему весьма скудному архиву.

Маргарита Витальевна в парадном виде заглянула в детскую и сообщила, что отправляется на вечеринку, пообещав, что утром мы еще увидимся. Я в этом сомневалась, так как после своих вояжей она поднималась не раньше двенадцати. Она, как всегда, была очень наблюдательна.

- Вы так нервничаете, бедняжка! Еще бы! – она вздохнула, поцеловала внуков и удалилась.

Любящая мать к нам не заглянула, но я была уверена, что она уже уехала на встречу. Своим автомобилем она не пользовалась, так как всегда была под хмельком. Иван обслуживал Маргариту Витальевну, но думаю, что это было вызвано не дочерними чувствами, а конспирацией. Галина не хотела, чтобы кто-то в доме знал, где и с кем она проводит время. За ней либо заезжал кто-нибудь из знакомых, либо она брала такси.

В девять вечера мы остались дома одни. Я рассказала мальчикам о том, что у меня заболела сестра, и я должна уехать, чтобы заботиться о ней.

- Я слышал, - буркнул Ромка.

- А когда ты вернешься? – спросил Сашка. – Нескоро? – Я кивнула. – Пройдет много дней и ночей? – Я опять кивнула.

Я была рада, что от этого известия они не стали рыдать и рвать на себе волосы, но все же было немного обидно. Похоже, я переоценила их привязанность к себе, впрочем, мне не впервой заблуждаться на этот счет.

Сашка быстро уснул, а Ромка только в половине одиннадцатого. Если Галина решит вернуться домой сразу после встречи с Жорой, то скоро будет здесь. Надо поторапливаться!


Когда я спускалась по лестнице, ноги у меня дрожали, а руки ходили ходуном. Я прошла на кухню и включила свет. Из флигеля было видно окно кухни, но мое появление здесь объяснимо – просто захотела попить чайку. Я включила чайник и подошла к угловому шкафчику. Ключ с замысловатой загогулиной висел на месте, на этот раз Тася нигде его не забыла.

Я взяла его в руки и направилась к двери, размышляя, стоит ли гасить на кухне свет, и все-таки его погасила. Неизвестно, сколько времени проведу в поисках.

Из-за дрожи в руках я с трудом вставила ключ в замочную скважину. С левой стороны соседей не было, но с правой, куда выходили окна кабинета, дом был обитаем. Я задернула плотные шторы, только после этого включила настольную лампу.

В массивном письменном столе было полно всяких ящиков. Я стала выдвигать их один за другим, только правый нижний был закрыт. Я надеялась, что ключ от него хранится где-нибудь поблизости, и принялась внимательно все обследовать. Некоторые ящики были совсем пустыми, в одном хранились счета, в другом фотографии, рассматривать которые у меня не было времени. Их и кучу всяких мелочей я оставила без внимания.

Добротные стеклопакеты надежно защищали дом не только от стужи и ветра, но и от уличного шума. Я же не услышу, если подъедет машина! Я подошла к окну и осторожно, чтобы не пропустить наружу свет от лампы, открыла форточку. Вернувшись, продолжила обследование ящиков и тут услышала шум двигателя. Я затаилась и прислушалась, надеясь, что машина проедет мимо. Но она остановилась около наших ворот. Какая же я все-таки дура! Я должна была это предусмотреть! И я могла это предусмотреть!

Сейчас Сашка с Раей в ресторане «Невская перспектива», куда отправились по моей просьбе, чтобы проследить за Галиной и выяснить, что это за таинственный Жора, с которым она должна была встретиться, и какую «часть работы» он должен выполнить. Я же могла их попросить, чтобы они мне позвонили, когда она исчезнет из поля зрения. На меня напал столбняк, из которого мне еле удалось выйти. Я задвинула все ящики, выключила свет и метнулась к двери.

На память пришел эпизод из фильма, когда некто, я не помнила кто, возвращается домой и, дотронувшись до горячей лампы, понимает, что кто-то здесь недавно побывал. Если Галине вздумается сейчас зайти в кабинет, то она обо всем догадается. Никаких кандидатур на роль вора, кроме меня, нет. Я здорово влипла!

Я была уже на полпути к кухне, когда вспомнила, что забыла закрыть форточку. Конечно, в этом нет ничего страшного, это могла сделать и Тася. Но вот шторы она точно не завешивала! Возвращаться назад времени не было. Ноги у меня подкосились, и я рухнула в кресло, которое оказалось поблизости. Окна в гостиной были закрыты, так что шума отъезжающей машины я не слышала.

Решив разобраться с возникшими проблемами простым русским способом, плеснула в бокал коньяку, который услужливо стоял на столике, и забросила залпом в себя – второй раз за сегодняшний день. Мироощущение немного изменилось, и я подумала, что все поправимо. Мое нахождение в гостиной, учитывая обстоятельства, Галину не удивит. Я подожду, когда она заснет, вернусь в кабинет и замету следы, если, конечно, она сразу туда не сунется. Я еще плеснула в свой бокал, после чего решила, что такое вряд ли случится.

В общем, я была готова встретиться с врагом лицом к лицу, но он почему-то не появлялся на пороге. Я недоумевала, так как ясно слышала, что машина затормозила около нашего дома. Ошибки быть не могло, следующий дом достаточно далеко. Выждав еще несколько минут, я отправилась на улицу. Ворота были закрыты, Галины или еще кого-нибудь возле крыльца не было. Я бросила взгляд на флигель и увидела Ивана, выходящего из гаража, и побежала к нему, не удосужившись хоть что-то накинуть на себя.

- Иван, а где Маргарита Витальевна? - Он изумленно посмотрел на меня, не понимая, почему меня это интересует. – Я курила на террасе, когда машина подъехала, - тараторила я, - хотела с Маргаритой Витальевной поговорить, спустилась в гостиную, а ее все нет. – По-моему, я неплохо выкрутилась.

- У подруги осталась ночевать, - ехидно хмыкнул Иван. – Сказала, что завтра позвонит, когда за ней заехать.

- А, понятно, – протянула я и повернула к дому.

- Говорят, ты увольняешься, - крикнул он вслед. – Жаль!

- Взаимно, - стуча зубами, ответила я.

Итак, придется пройти через это еще раз, но теперь я буду предусмотрительнее. Вернувшись в гостиную, я позвонила Сашке, потом Рае, но никто из них не откликнулся. И я понимала, почему. В ресторане наверняка стоит такой шум, что они друг друга не слышат, не то, что мобильник, закинутый на дно сумочки. Придется рискнуть.

Я вернулась в кабинет, с удивлением обнаружив, что руки уже не дрожат – то ли нервной энергии не осталось, то ли коньяк обо мне позаботился. В среднем ящике стола я нашла бархатную коробочку, удивившись, что Галина хранит драгоценности в таком месте. Открыв ее, я увидела обыкновенный ключик, который, как я надеялась, подойдет к закрытому ящику.

Услышав шум проезжающей машины, я замерла с заветным ключиком в руках, как Буратино, но она промчалась мимо, улица была довольно длинной. Переведя дух, я открыла запертый ящик. Удостоверение в полиэтиленовом пакетике лежало на самом дне под пачкой каких-то документов, но я на них даже не взглянула. Взяв его, осмотрелась по сторонам, потом привела в порядок стол. Выключив свет, развесила шторы и прикрыла форточку, затем бросила взгляд на книжные шкафы, но было слишком темно, и я так и не узнала, какие сокровища они хранят. Сейфа я нигде не заметила – то ли его вообще не было, то ли он находился в тайном месте.

Удивляясь собственному спокойствию, закрыла дверь и вернула ключ на место. Только оказавшись в своей комнате, опять ощутила нервный озноб и решила понадежнее припрятать свою добычу. Я вложила удостоверение в журнал и с помощью лака для ногтей заклеила его между страницами, портрет Роберта при этом не пострадал. Я надеялась, что меня не станут обыскивать, но чем черт не шутит, когда бог спит. Во всяком случае, если журнал потрясти, из него ничего не вывалится.

От пережитого нервного потрясения и выпитого коньяка меня развезло. Я быстро разделась и залезла под одеяло, даже не приняв душ и не почистив зубы. Плевать! Мои глаза были готовы надежно сомкнуться, когда ночную тишину нарушила мелодия Вивальди. Из последних сил я взяла трубку.

- Минка, что случилось? Ты же сказала, что завтра позвонишь! – тараторила Райка. – Я только сейчас заметила, что ты звонила.

Я не посвящала подруг в то, чем собиралась заниматься, пока они на охоте.

- Хотела узнать, как дела, - вяло откликнулась я. – На самом деле сейчас я мечтала только об одном – уснуть и как можно дольше не просыпаться.

- Она там встретилась с Георгием Александровичем Прудниковым

Рая стала рассказывать, какие чудеса изворотливости ей пришлось проявить, чтобы узнать, кто он такой. Я ее перебила:

- Подробности завтра. Кто он?

- Владелец строительной фирмы.

При этих словах что-то во мне напряглось, но тут же увяло. Спать. Хочу спать.

- Спасибо, Раечка, - еле выдавила я. – Завтра позвоню.

Несмотря на свое состояние, я понимала, что и Сашка рано или поздно заметит не принятый от меня вызов и позвонит. Сил  еще на один разговор не осталось. С большим трудом я набрала короткое сообщение: «Спасибо за все. Завтра позвоню» и, отправив его, тут же погрузилась в сон.

Ночь прошла спокойно, однако, проснувшись, я ощутила тяжкие последствия вчерашних приключений и, накинув халат, спустилась на кухню. Дарья Ивановна была уже на посту и, всплеснув руками, воскликнула:

- На тебе лица нет!

- Плохо спалось, - соврала я и решила сварить себе кофе.

Дарья Ивановна ревностно относилась к своим обязанностям, так что сделала это сама. Выпив кофе, я почувствовала, что возрождаюсь. Мой мозг заработал более четко, пустив в сердце волну неясного страха. Вдруг Галина уже обнаружила пропажу или сейчас обнаружит? Я поежилась и решила не зацикливаться на этом, а попросила разрешения у Дарьи Ивановны – иногда ей звонить, чтобы справиться о детях. Она не возражала.

За завтраком к нам присоединилась Галина, так что он проходил в столовой. Не знаю, во сколько она вчера вернулась и сколько выпила, но выглядела она безупречно, в отличие от меня. Во время трапезы она снизошла до беседы со мной и даже выразила нечто вроде сожаления по поводу моего увольнения.

- После завтрака зайдите в кабинет, - сказала она.

От этих слов у меня закружилась голова и к горлу подступила тошнота, аппетит окончательно пропал. Отведя мальчишек в детскую, я отправилась на встречу с ней. Наверное, в таком состоянии приговоренный поднимается на эшафот. Я постучала в дверь и, не дождавшись приглашения, вошла.

Галина стояла перед открытым шкафом, внутри которого я заметила металлическую дверцу сейфа. Значит, сейф все-таки есть! Почему же она не убрала туда свидетельство? Я стояла ни жива, ни мертва. Она закрыла сейф на ключ, потом захлопнула дверцу шкафа, ключи бросила на стол. У нее в руках был конверт, который она протянула мне.

- Здесь ваша зарплата за отработанные дни и небольшая премия.

Я не знала, как поступить. Мне совсем не хотелось брать деньги за то, что нянчилась с детьми Бориса.

- Нет, не возьму, - хрипло пробормотала я. – Я так вас подвела…

- Берите, вы их заработали.

Дальше я отпираться не стала, боясь, что это будут выглядеть подозрительно. Я ее поблагодарила и быстро вышла. Деньги жгли руки, будто мне вручили тридцать серебряников. Я должна от них избавиться! Я отправилась на кухню, где Дарья Ивановна гремела посудой и ворчала:

- Совсем совесть потеряла! Сегодня опять гости – пятнадцать человек! Хоть бы раз кого-то в помощь наняла! Где это видано, чтобы на одного человека такая нагрузка?

Я прервала ее возмущенную тираду, попросив передать конверт Галине Васильевне часа через два после того, как я уйду.

- А что в нем? – подозрительно покосилась кухарка.

- Деньги. Я считаю, что не заработала их. Только детей взбаламутила.

- Ну, ты и дуреха! Бери, пока дают.

Я бормотала свои доводы, которые и самой не казались убедительными, и все-таки всучила ей ненавистный конверт. Дарья Ивановна нехотя согласилась выполнить мою просьбу.

До прихода новой няни оставалось полчаса. Я прошла в свою комнату и покидала вещи в чемодан. Скорей бы выбраться отсюда! Вдруг Галине сейчас вздумается переложить свидетельство в сейф? Тогда мне несдобровать. Пусть бы она обнаружила пропажу завтра, после того как в доме проведут вечер пятнадцать гостей. Возможно, среди них будут и те, кого этот документ тоже интересует. Меня очень беспокоило, что она до сих пор в кабинете.

Я читала мальчикам книжку, когда к нам заглянула Тася:

- Маша, твоя смена явилась!

Я поцеловала детишек и выскочила за ней. Новой няне было около сорока. Выглядела она аккуратной, уютной и компетентной. Дай бог, чтобы и на деле так оказалось. Галина попросила подождать ее в гостиной, пока она освободится. Неужели свидетельство ищет? Меня прошиб холодный пот.

Однако я решила воспользоваться паузой, чтобы ввести в курс дела свою преемницу. Прежде всего, рассказала ей о ночных страхах Сашки, потом о более мелких проблемах. Она слушала внимательно, что мне понравилось.

Вскоре появилась Галина. Она выглядела безмятежно, так что я с облегчением перевела дух. Попрощавшись с хозяйкой и пожелав удачи новой няне, я взлетела на второй этаж и сразу же вызвала такси, потом зашла в детскую. Прощаясь с детьми, я всплакнула, на что они ответили двухголосым ревом.

Дарья Ивановна и Тася помогли мне донести вещи вниз, сообщив, что Иван уехал за Маргаритой Витальевной. От избытка чувств я их расцеловала. Они накинули куртки, проводили меня до ворот и дождались того момента, когда я сяду в такси.



                Глава двадцать третья


Домой я приехала около часу и сразу позвонила Рае. Подруга окучивала очередного клиента.

- Только один вопрос! – взмолилась я. – Во сколько прилетает самолет с делегацией?

- В четырнадцать тридцать, - кратко ответила она.

Я быстро переоделась и, взяв ключи от машины, бросилась вниз. Бензина в баке было кот наплакал, так что пришлось заехать на заправку. День был в самом разгаре, и я дважды угодила в большие пробки, не считая мелких. К аэропорту подъехала в14-50, надеясь, что не опоздала, и прикидывая, где встречать. Будут ли они выходить, как обычные граждане или же через VIP зал? Решила, что они все-таки воспользуются своими привилегиями. Однако там было пустынно – ни депутатов, ни журналистов, и я вернулась в общий зал. Лишь тогда догадалась бросить взгляд на табло. Рейс из Вены прибыл в
13-05. Оказывается, бывает и такое, а может, Рая напутала.

Никакого ажиотажа нигде не наблюдалось, и я прислонилась к стене и стала ждать. Но так ничего и не дождалась – все прибывшие этим рейсом уже покинули здание аэропорта. Да, были тут журналисты, подтвердила дежурная, но они уже давно ушли. Я поплелась к машине и, не солоно хлебавши, вернулась домой. До отъезда в Германию оставалось три дня. Теперь вся надежда на Раю.

Я подошла к зеркалу и взглянула на себя. Лицо показалось незнакомым – мрачное и ожесточенное, да и черный цвет волос не красил. Пожалуй, Измайлов не узнает меня в таком виде. Я отправилась в салон, где знакомая парикмахерша, пробурчав, что при таком отношении к волосам я скоро облысею, все-таки вернула мне прежний цвет. От других процедур я отказалась, решив экономить. Услуги сыщиков пробили изрядную брешь в моем бюджете.

Рая объявилась уже в пять часов. Узнав, что я упустила Измайлова в аэропорту, пообещала кое-что разведать и перезвонить. В ожидании ее звонка я заглянула в холодильник. Кое-что там обнаружив, перекусила и легла на диван, пытаясь привести в порядок свои мысли.

Главное, надо надежно спрятать свидетельство. Где? Конечно, у Сашки. Я тут же позвонила ей. Подругу переполняли впечатления от вчерашнего мероприятия, которыми ей не терпелось поделиться со мной. Я пообещала зайти, а сама продолжала лежать, постепенно успокаиваясь после суматохи сегодняшнего дня. Последствия вчерашнего пьянства почти исчезли, и я попыталась проанализировать, что вырисовывается на настоящий момент.

Галина как-то связана с Георгием Александровичем Прудниковым, владельцем строительной фирмы. «Золотое яблочко может от тебя уплыть», - вспомнились ее слова. Яблочко… Яблочко! Кажется, я знаю, что это за фрукт. Деловой центр, который спроектировал и собирался строить Борис, имел необычную форму. Проектировщики между собой называли его яблоком, я как-то слышала это. Как же сразу не догадалась! Просто я вчера плохо соображала, по многим причинам.

Я вскочила и замельтешила по квартире, потом пошла на кухню и закурила. Нужно поподробнее узнать об этом Прудникове, что он за птица. Неужели придется обращаться к сыщикам? Мой бюджет этого не выдержит. Опять просить деньги у родителей стыдно и небезопасно. Они могут заподозрить, что я вляпалась в какую-то темную историю. Хотя так и есть. Может быть, что-нибудь продать? На шмотках не разживешься. Дорогую одежду покупают состоятельные женщины в фирменных магазинах, а с рук – вряд ли. У меня есть кое-какие безделушки, но чтобы их выгодно сбыть, нужно время. Не годится. Придется занять. Сашка копит деньги на квартиру, одолжу у нее.
Несколько приободрившись, я позвонила Седых. Он не удивился моей просьбе и в свойственной ему манере ответил: «Сделаем!» После этого я отправилась к Сашке, купив по дороге фруктов для детишек.

Подруга находилась в радостном возбуждении, усадила меня за стол и предложила выпить.

- Нет, только не это! – в ужасе отказалась я.

Она отправила детей в комнату, а мы устроились на кухне, довольствуясь чаем с печеньем.

- Представляешь, я ни разу не была на подобных мероприятиях, - начала она. – И мне понравилось!

Я понимала, почему. Ее жизнь была очень размеренной и ограниченной рамками семьи и работы. А там – много новых людей, музыки и шума! Народ самый разнообразный – от хиппующих юнцов до солидных господ в смокингах. Конечно, атмосфера вечеринки захватила ее. Я боялась, что это приключение внесет смуту в ее безмятежную душу. Будто услышав мои мысли, она косвенно подтвердила это, сообщив, что познакомилась там с интересным мужчиной, который весь вечер ухаживал за ней. Он даже в провожатые навязывался, они с Раей еле отбились.

- А как же Витька? – поинтересовалась я.

- Витька – вне конкуренции, - засмеялась подруга. При этом на ее лице появилось знакомое мне выражение, и я сразу успокоилась. Семейному благополучию пока ничто не угрожает.

Она продолжила свой рассказ. Около девяти появилась Галина, к ней сразу же подошел высокий блондин лет тридцати. Сашка отметила, что он очень хорош собой. Они с Раей стали приближаться к воркующей парочке, так как подумали, что этот красавчик и есть Жора.

- Но это оказался Женя, - вставила я.

- Да, а ты откуда знаешь?

- Да уж знаю, - важно ответила я.

Впрочем, вместе они пробыли недолго, так как Женю увела эффектная дама неопределенного возраста, но никак не менее сорока пяти лет. Галину просто перекосило. У нее там было много знакомых, и они перемещались по залу вслед за ней, стараясь делать это незаметно. Она ни с кем подолгу не общалась, а все поглядывала по сторонам. Наконец, ее взгляд просветлел, и она устремилась навстречу мужчине лет пятидесяти. Он был в отличной форме и изысканно одет. В общем, классный мужик, заключила Сашка. В это время к ним подошел весьма привлекательный незнакомец и представился: «Константин Иванов». Они нехотя назвали свои имена. Он явно сделал стойку на Сашку. Рая бросила на нее осуждающий взгляд и продолжила наблюдение за Галиной. Сашка потеряла ее из виду. Тем временем, Константин начал на нее атаку. Она сообщила, что замужем и у нее двое детей. Он то ли не поверил, то ли не придал этому значения, так как ухаживания не прекратил.

- А кто этот Константин Иванов? – поинтересовалась я.

- Архитектор.
- В какой фирме?
      
Сашка пожала плечами:
      
- Я не спрашивала.
      
- Зря.

Во всех строителях и архитекторах я видела конкурентов Бориса и его потенциальных врагов. Вообще, в последнее время мир разделился на два лагеря – друзей и врагов Бориса, и вторых было значительно больше.

Через полчаса Рая с довольным видом подошла к Сашке и предложила ей удалиться, чтобы припудрить носик. В туалете она сообщила, что все узнала, так как, по счастью, встретила приятельницу, которая была немного знакома с Прудниковым. Дело было сделано, но уходить не хотелось. Они еще немного потолкались там, время от времени натыкаясь на лица, которые раньше видели только по телевизору. Вскоре Константин вновь подошел к ним, и они стали собираться домой.

Когда в рассказе была поставлена точка, сразу же позвонила Рая. Ей не удалось узнать, что будет делать сегодняшним вечером известный депутат, зато завтра, с очень большой вероятностью, он отправится на премьеру в Мариинский театр. Во всяком случае, билеты ему уже передали. Я восхищалась Раей. Не сходя с места, но держа в руках телефон, она могла узнать все, что угодно.

- А как нам туда попасть? Билеты в кассе есть? – с надеждой спросила я.

- Есть, - буркнула Рая, - только я не готова выкладывать за них бешеные деньги. Конечно, искусство требует жертв, но не таких же!

Я уточнила, сколько надо выложить за два билета и приуныла, но сказала, что готова на все.

- Погоди разбрасываться деньгами, - остановила меня Рая. – Я закинула удочку насчет контрамарок, может, и выгорит.

Она хотела рассказать о вчерашнем вечере, но я сообщила, что сейчас у Сашки, и все подробности мне известны. Договорившись завтра созвониться, мы распрощались.

- Мне понравилась Рая, - нейтральным тоном сказала Сашка.

- Да, она – надежный друг, - подтвердила я.

Они раньше слышали от меня друг о друге, но никогда не встречались. Вчера пришлось их объединить для выполнения моего плана. Сашка знала Галину в лицо, а заядлая тусовщица Рая  могла проникнуть куда угодно. Их тандем оказался очень эффективным.

Потом я завела разговор о деньгах. Сашка спросила, сколько мне нужно, и пообещала завтра снять с книжки необходимую сумму. Оставив ей на сохранение свидетельство, я попрощалась с детьми, и мы направились в прихожую. В это время открылась дверь и, вошел Витька.

- Минерва, ты только что пришла или уже уходишь?

Я изумленно вылупилась на него, так как он называл меня полным именем только в тех случаях, когда хотел позлить.

- Ухожу, - сухо ответила я.

- Задержись, пожалуйста, нам надо поговорить.

Я нехотя поплелась на кухню, бросив на Сашку удивленный взгляд. Она, встав на цыпочки, поцеловала мужа и отправилась вслед за мной. Через несколько минут на кухне появился умывшийся и переодевшийся в домашнюю одежду Витька.

- Ты куда впутываешь мою жену? – при этих словах он выглядел не очень любезно.

- Если я кого и впутываю, то не твою жену, а свою подругу, - агрессивно ответила я.

- Раньше такого не было.

- Потому что раньше я сама никуда не впутывалась.

Конечно, я не хотела наживать врага в лице мужа лучшей подруги, но и терпеть грубости не собиралась.

- Она вчера явилась домой в таком возбуждении! Я ее еле узнал! – продолжал Витька обвинительную речь в мой адрес.

- Ничего удивительного, - мой голос просто сочился вредностью. – Держишь ее в четырех стенах, как рабыню.

Он вскочил, его черные глаза метали молнии:

- У нас дети, но тебе этого не понять!

Я не сдавалась:

- У вас так же есть две бабушки, которые охотно согласились бы с ними посидеть, но ты никому не доверяешь!

- И правда, Витя, - встряла Сашка.

В это время раздался Машкин плач, и обеспокоенная мать побежала к дочери. Я подошла к плите и стала помешивать рагу, которое закипало в кастрюле. Витька продолжал бурчать.

- Ладно, Минка, может быть, ты и права, но я очень ревнивый и ничего не могу с этим поделать.

- Ну и дурак, - сказала я, накладывая ему полную тарелку. – Она любит только тебя, и никто другой ей не нужен. Но она же молодая и красивая, ты должен это учитывать.

- Учту, - проворчал он, потом улыбнулся. – Любит, говоришь?

- Как кошка, - подтвердила я.

В общем, вечер закончился мирно, и Витька даже проводил меня до дому, так как было уже поздно.


Весь следующий день я была, как на иголках, ожидая звонков от Раи и Ильи. До отъезда в Германию оставалось два дня.

Первой позвонила Рая и сообщила, что нам будут оставлены приглашения у администратора театра, которые можно будет получить минут за пятнадцать до начала спектакля. Итак, в одном вопросе забрезжила надежда.

Потом я позвонила в клинику, и мне удалось поговорить с лечащим врачом Бориса. Он бодро сообщил, что наметилось улучшение, правда, пока незначительное. Борис по-прежнему не мог говорить и двигаться, так что я не поняла, в чем это улучшение состоит. Я предупредила, что собираюсь навестить больного, и спросила, как это можно осуществить. Врач поинтересовался, кем я ему прихожусь, и я назвалась кузиной, сообщив ему свое имя. Он записал его и пообещал предупредить охрану. По его словам, в последнюю неделю никто больного не навещал. Кто еще и когда собирается это сделать ему неизвестно. Госпожа Никитина предупредила, чтобы посторонних к нему не пускали, но он считает, что на родственников это не распространяется, к тому же, больному нужна моральная поддержка.

После обеда отзвонился Седых. Свое сообщение он начал неожиданно. Недавно ему позвонила жена и сказала, что только что Никитина интересовалась моим домашним адресом и телефоном. Свой интерес она объяснила тем, что я оставила деньги, которые причитались мне за работу. Анне Николаевне пришлось все ей сообщить.

- Так что, ждите гостей, - заключил он.

Потом дело дошло до Прудникова. У него большая строительная фирма «Атлант», зарегистрированная в Ленинградской области. На самом деле он строит и в Питере и по всему северо-западу. По слухам, сейчас у него какие-то проблемы в бизнесе, так как из дела вышел его партнер. Причины этого пока установить не удалось, однако несколько контрактов сорвались. Ему срочно нужно получить новый заказ, причем, солидный, иначе фирма прогорит. Впрочем, это только слухи, никаких документальных подтверждений  нет.

Но самое интересное он оставил на закуску. Прудников был первым мужем Галины Васильевны Никитиной, в девичестве – Утробиной.

Я поблагодарила Седых и заявила, что если мне еще когда-нибудь понадобятся услуги частного сыска, то буду обращаться только к нему.

Итак, Галина собирается, став наследницей Бориса, своего второго мужа, передать контракт на строительство делового центра Прудникову, своему первому мужу. Очень интересно. Как она до этого додумалась? И зачем это ей? Зачем рубить сук, на котором сидишь? Ведь она собирается стать владелицей холдинга. Или же она хочет вообще избавиться от бизнеса, в котором ничего не понимает? Наверняка Рукавишников это ей подсказал. Вот предатель!

Потом мои мысли унеслись в другом направлении. Неужели Галина хочет вернуть мне деньги? Нет, встреча с ней мне не нужна, я опять изменила свой облик, и она может узнать в няньке Маше подругу бывшего мужа Мину. А вдруг она обнаружила пропажу свидетельства и заподозрила меня? Как бы выдержать эти два дня!
Я решила, что не допущу нашей встречи, и завтра с утра переберусь в какое-нибудь другое место. К Сашке нельзя, у них однокомнатная квартира, только меня в ней и не хватает. Придется обратиться к Рае и, если она разрешит, завтра с утра соберу вещи и перееду к ней. На душе было тревожно, но я успокаивала себя, что сегодня Галина не успеет застать меня дома, если только что узнала мой адрес, а завтра меня здесь уже не будет.


Мы с Раей встретились у театра за полчаса до спектакля. К администратору выстроился длинный хвост жаждущих задарма приобщиться к искусству. Служитель Мельпомены появился минут через пятнадцать и, когда очередь дошла до нас, прозвенел второй звонок. На приглашении было указано место: третий ярус, второй ряд и так далее.

Мы быстро разделись, но наверх подниматься не стали, так как по сведениям Раи, депутатам дали билеты в партер и ложи бельэтажа. Мы решили начать с партера, но едва вошли в зал, как раздался третий звонок, и свет начал медленно гаснуть. Мы даже не успели дойти до первых рядов и застыли в проходе, зыркая по сторонам. К нам тут же подскочила служительница и попросила предъявить билеты. Показывать приглашения на третий ярус не имело смысла, так что мы ретировались.

Я купила программку и выяснила, что балет будет идти с двумя антрактами. Я больше года не была в Мариинке, посещение которой всегда было праздником, но сегодня мои мысли были заняты другим.

- Может, поднимемся в свои апартаменты? – предложила Рая. – Туда в любое время пускают.

- Хочешь, иди, - разрешила я. – У меня нет настроения. Все равно буду дергаться, боясь пропустить начало антракта.

Рая решила остаться со мной, и мы пошли к выходу, чтобы покурить. Несколько человек по неизвестным причинам тоже покуривали, вместо того чтобы смотреть новый, еще нигде ни разу не ставившийся, балет. Момент был подходящим для обращения к Рае с необычной просьбой.

- Всего на одну ночь, - сказала я. – Послезавтра улетаю в Германию.

Если Рая и удивилась, то виду не подала.

- Конечно можно, о чем речь.

Мы заглянули в буфет, где кроме нас тоже были посетители. Никакого сожаления о том, что опоздали на спектакль, на их лицах не было. Посмотрев на часы, я решила, что пора занять место на выходе из партера. Впрочем, кроме главного входа есть еще боковые. Как узнать, к какому из них направится депутат?

Решили сделать хитрее. Как только зажегся свет, по главному проходу устремились в зал. Мы были так быстры и напористы, что служительница не успела на нас среагировать. За Раей была левая сторона зала, за мной – правая. Люди обходили нас, кто ворча, а кто с извинениями. Мы просверлили глазами каждый сантиметр окружающего пространства, но Измайлова не заметили. Когда вокруг опустело, прошлись до сцены, внимательно рассматривая оставшихся в зале зрителей. Но все безрезультатно!

- Может быть, он в бельэтаже? – предположила Рая.

- А, может, вообще не пришел, - мрачно отозвалась я.

Мы переместились в бельэтаж, прошли коридор, заглянули во все ложи. Измайлова нигде не было. Где этот неуловимый депутат?

- Он же курит! – вдруг дошло до меня.

Мы с Раей помчались вниз. Промежуток между входными дверями был заполнен курильщиками, фигуры которых едва угадывались в густом дыму. Мы протолкнулись через них и вышли на улицу, где курили наиболее отчаянные, но и там депутата не нашли.

- В ресторане тоже можно курить, - подала голос Рая.

Мы стали бегать по этажам, не пропуская ни одного буфета. Кое-где курили, но Измайлова и там не нашли. Когда прозвенел второй звонок, помчались вниз, чтобы опять обследовать партер, но опоздали. С третьим звонком свет начал меркнуть. Мы вернулись в буфет и обосновались там. С горя взяли по бокалу шампанского, на коньяк я не могла смотреть.

Оставался один антракт. Нужно было что-то срочно придумать, а не бегать по этажам, как ошпаренным. В результате совместных размышлений мы выработали новый подход. Я буду контролировать выход из партера, как смогу, а Рая бельэтаж.

Я заняла пост у главного выхода (он же вход) из зала. Люди, весело переговариваясь, проходили мимо. Какой-то мужик мне подмигнул, но я отвернулась. Зал почти опустел, когда ко мне подбежала Рая.

- Там, наверху, Лебедева стоит в очередь в туалет.

Мы быстро взлетели в бельэтаж. Очередь была длинной, только Лебедевой в ней не оказалось. Мы попытались проскочить внутрь, но страждущая толпа возмущенно загудела. Мы переминались с ноги на ногу, не зная, что предпринять, когда из туалета вышла несравненная Екатерина.

Выглядела она просто сногсшибательно. На ней было черное вечернее платье. Обнаженные плечи прикрывала ажурная шаль из шелка. Высокая прическа подчеркивала гордую посадку головы. Не отдавая себе отчета, я бросилась к ней:

- Извините, вы не знаете, где Леонид Иванович? Очень срочно нужно!

- Пошел покурить, - лишенным выражения голосом произнесла она.

- Куда?

- К выходу, наверное.

Я взглянула на Раю и скомандовала, чтобы она не упускала из виду художницу, а сама помчалась вниз.

Измайлов стоял между дверями в окружении нескольких человек и что-то им заливал, они просто покатывались со смеху. Я протолкнулась туда и стукнула депутата по спине. Он повернулся. Изумление сменилось узнаванием.

- Мина, неужели это вы?

- Да, мне очень нужно с вами поговорить. Это касается Бориса.

Он сразу стал серьезным, затушил сигарету и вышел в вестибюль следом за мной. Я сбивчиво стала объяснять, в чем дело. Он умел владеть собой, но от меня не укрылось, как он напрягся, когда услышал о роковом уколе.

- Только вы можете его спасти! Он сказал, что вы – его друг.

Я почти ничего не скрыла от Измайлова, правда, о Синельникове не сказала ни слова.

- Если он не может говорить и двигаться, как же вы узнали, что он хочет видеть именно меня? – Я объяснила.  – Я не смог ему дозвониться и позвонил его бывшей жене, - продолжил он, - она сказала, что он лечится в немецкой клинике, но ни словом не обмолвилась о том, что ему стало хуже.

- Это лишний раз подтверждает, что она замышляет что-то недоброе. – Я тут же выложила ему о подслушанном разговоре, в котором Галина упоминала о штампах в паспорте и свидетельстве.

Прозвенел звонок, но Измайлов никак на это не отреагировал. Я тем временем стала напирать на него, чтобы он съездил и навестил Бориса. Он пообещал сделать это в ближайшие дни. У него не было адреса клиники, зато он был у меня. Я записала все сведения, касающиеся клиники, в его записную книжку и объяснила, как туда добираться.

Положив книжку в карман, он поднял на меня лукавый взгляд:

- Значит, у вас роман с Борисом, - констатировал он. – А как же…? – он осекся.

- Остальное – для отвода глаз, - ответила я.

- Ну, ты сильна…, - неожиданно он перешел на «ты».

Я попросила на всякий случай дать мне его номер телефона и тут же ему позвонила. Из его кармана раздался траурный марш.

- Однако, у вас мрачный юмор, - заметила я, потом вернулась к делу: - Теперь у вас есть мой номер, звоните, если будут новости. Только с Галиной не делитесь своими планами, она может вас опередить.

Раздался второй звонок, и я увидела приближающуюся к нам Лебедеву. В нескольких шагах от нее шла Рая. Заметив свою красавицу, Измайлов улыбнулся:

- Извини, Катюша, дела.

Она ничего не ответила, но взяла его под руку. Депутат скроил покорную физиономию и, кивнув мне, удалился со словами: «Созвонимся на днях». Я перевела дух. Наконец-то просьба Бориса была выполнена.


Последнее действие мы смотрели с третьего яруса. То, что происходило на сцене, никак не могло захватить меня. Музыка казалась не очень выразительной, хореография и костюмы слишком аскетичными. Все это больше напоминало гимнастику, причем, не художественную.

Мне стало понятно, почему раньше никто не решался ставить этот балет. Впрочем, я была не объективна, так как мои мысли витали далеко отсюда, к тому же, сидевшая передо мной могучая женщина то и дело склонялась то к правой соседке, то к левому соседу, перекрывая мне видимость. Я крутила головой, пытаясь направить свой взор между ее пышной прической и собеседником, что вскоре меня утомило, и я прикрыла глаза, отдаваясь своим мыслям.

Финал нагрянул неожиданно, мы замешкались, в результате чего оказались в конце длинной очереди в гардероб.

- Жаль, что весь спектакль не посмотрели, - сказала Рая. – Очень оригинальная постановка. – Я удивленно смотрела на нее. – Мариинка есть Мариинка, - продолжала она, - из говна конфетку сделают!

Я была не настроена на дискуссию, поэтому просто пожала плечами, еще раз убедившись, что все в нашем мире субъективно. Возможно, будь я в другом настроении, сейчас задыхалась бы от восторга, как две женщины, стоящие перед нами. На душе почему-то стало неспокойно, впрочем, пора бы уже привыкнуть к такому состоянию.

Когда мы вышли из театра, основная волна зрителей уже схлынула. Перед подъездом стоял полупустой автобус, призывно распахнув двери. Мы устремились туда. Поколесив немного по окрестным улицам, он довез нас до метро, где мы с Раей распрощались. Я пообещала появиться у нее в восемь утра, до ее ухода на работу.

До дома я добралась в половине двенадцатого, столкнувшись у подъезда со своими соседями, которые всей семьей возвращались с юбилея родственника. Все мы в лифте не поместились, так что я пропустила их вперед, а через пару минут поднялась сама.

Вставив ключ в замочную скважину, я замерла. Он не поворачивался. Я не понимала, что происходит, с отчаянием пытаясь его все-таки повернуть, но мне это не удавалось. На меня накатывала волна холодного ужаса. Не знаю, зачем, но я дернула ручку на себя. Дверь открылась. Я действовала, как в тумане. Вторую дверь даже не попыталась открыть ключом, надавила на нее, и она распахнулась.

У меня зуб на зуб не попадал, а происходящее казалось нереальным. В том, что в квартире побывали воры, сомневаться не приходилось. Мой легкий уютный беспорядок превратился в настоящий разгром. Во всех комнатах на полу валялись разбросанные вещи. Диван в гостиной был раскрыт, обнажив огромное пустое брюхо, так как подушки и одеяло, хранившиеся там, были выброшены на середину комнаты.

Кто-то чужой недавно был здесь! Мне стало так страшно, что ноги подкосились, и я рухнула в кресло. «А вдруг вор еще здесь?» - пронзила страшная мысль. Я застыла и прислушалась. Стук сердца был таким громким, что заглушал другие звуки, если бы они даже были.

Я попыталась успокоиться. Достала из сумочки сигареты и закурила прямо в гостиной, хотя обычно этого не делаю, не люблю находиться в прокуренных помещениях. Подумала даже о рюмочке коньяка, он помог мне снять стресс в доме Галины. Правда, тогда я была вором, а не жертвой. Однако сейчас лучше обойтись валерианкой. Я прошла на кухню. Там тоже все было вверх дном. Мне еле удалось найти нужный пузырек. Я накапала тридцать капель, разбавила водой и  выпила. Это немного помогло, во всяком случае, стала лучше соображать.
Метнувшись к входной двери, закрыла ее на засов, потом пошла оценивать масштабы разрушений. Нужно срочно что-то предпринять, жаль, что посоветоваться не с кем. Родители исключаются. Только Сашка в курсе всех моих дел, но она уже наверняка спит. Вспомнив последний разговор с Витькой, решила ее не будить. Летом у меня тоже было много проблем, но Борис помогал мне с ними разбираться. Теперь он сам нуждался в помощи.

Наконец, до меня дошло, что нужно вызвать милицию. Я потянулась к телефону, но тут же отдернула руку. Вряд ли это случайная кража. Я не сомневалась, что в моей квартире искали свидетельство о разводе. Если сообщить милиции о своих подозрениях, тогда придется их посвящать и во все остальное, рассказать о краже документа из кабинета Галины. Ее они вряд ли в чем-то уличат, не сама же она взламывала двери, к тому же соседей весь вечер дома не было, а мне достанется. А вдруг Галина не причастна к этой краже? Бывают ведь совпадения.

Я так и не знала, что предпринять, а время шло. Нет, с милицией связываться нельзя. Вряд ли они поверят моим доводам. Заботливая жена, пусть и бывшая, поместила больного мужа в зарубежную клинику. Это говорит в ее пользу.

Нужно проверить, что у меня украли и украли ли вообще. Я начала осмотр со своей комнаты. Ноутбук не взяли. Странно, что вор не заинтересовался им. Стала собирать разбросанные по полу вещи. У меня их было слишком много, чтобы сразу заметить пропажу. Во всяком случае, самый дорогой костюм и любимый свитер не тронули. Я поймала себя на том, что прикасаюсь к своим вещам с брезгливостью – чьи-то руки недавно трогали их. Превозмогая себя, я стала заполнять шкаф.

Потом бросилась к тумбочке. Драгоценностей в шкатулке не было. Говорят, что лучшие друзья девушек – бриллианты. Я так не считаю и никогда сама себе украшения не покупаю, разве что бижутерию. Зато родители регулярно делают мне дорогие подарки. По счастью, самый дорогой гарнитур, единственный в моей коллекции с бриллиантами, был на мне. В театр я наряжаюсь по полной программе.

Итак, родительские подарки исчезли! Я плюхнулась на кровать и разрыдалась. Мне было жаль пропавших драгоценностей и ужасно обидно. Неужели это обычная кража? Может быть, все-таки позвонить в милицию? Но до отъезда в Германию остался всего один день, я не могу из-за этого задерживаться. Прорыдав полчаса, я обошла другие комнаты, но больше никаких пропаж не обнаружила, хотя в квартире было немало ценного. Чего стоит серебряный сервиз, который стоит в серванте на самом виду!

К пяти часам утра я водрузила все вещи на свои места, таким образом отрезав себе пути к отступлению. Теперь обращаться в милицию не имело никакого смысла. Даже, если вор оставил какие-то следы, я их уничтожила. Мне хотелось побыстрее вырваться из квартиры, ставшей вдруг чужой и чуть ли не враждебной, но отправиться с утра к Рае я не могла. Нужно сменить испорченные замки. Я послала ей сообщение, отменяющее нашу договоренность, и легла спать.



                Глава двадцать четвертая

Наконец-то наступил день отъезда в Германию. Я заранее вызвала такси и теперь, развалившись на заднем сидении, позволила себе немного расслабиться.
Вчерашний день был очень суматошным. Я начала его с установки замков. К моему удивлению, наш сервис оказался на высоте, так что с этим я справилась довольно быстро. Затем поехала в турфирму, которая тоже не подкачала. Мне вручили паспорт с визой на месяц и билеты, в обратном дата не была проставлена. Гостиницу в небольшом городке Мансштадт, где была расположена клиника, забронировали на неделю. Я прикинула, что если придется прожить там месяц, то  вылечу в трубу. Надо управиться как-то побыстрее.

Днем позвонил Измайлов и сообщил, что приедет в субботу со своим адвокатом и квалифицированным невропатологом. Я была готова расцеловать его. Борис знал, к кому обращаться за помощью. Мне нужно продержаться до его приезда всего один день и оградить Бориса от возможных опасностей. Может быть, следовало прихватить с собой сыщика? Теперь поздно об этом думать.
Вечером ненадолго забегала Сашка и, услышав последние новости, пришла в ужас. Я попросила ее понадежнее спрятать свидетельство.

- Само собой.  А мы с Витей в выходные едем в Москву! – сияя, заявила она. – Он путевку купил.

- А как же дети? – Такой поступок Сашкиного мужа казался немыслимым.

- Мы оставляем их на его мать.

Когда я вспомнила об этом разговоре, меня прошиб холодный пот. Если Галина уверена, что именно я украла удостоверение, а она уверена, иначе в моей квартире не устроили бы обыск, то, ничего не обнаружив, она может заняться моими связями. А что она о них знает? Только номер Сашкиного мобильника, который я сама ей дала, чтобы убедить ее в подлинности моей рекомендации. Опытному человеку этого достаточно, чтобы узнать и все остальное.

Я тут же набрала номер подруги:

- Сашка, а где дети будут во время вашего отъезда?

- Дома. Свекровь хотела забрать их к себе, но Витька настоял на том, что дома им будет лучше.

Я объяснила  свои опасения и попросила ее уговорить мужа все переиграть. Подруга молчала, видимо, прощаясь с возможностью побывать в выходные в столице.

- Сашка, прости меня! – взмолилась я.

- Ладно, чего уж там, - хмуро отозвалась она.

- Витька теперь не пустит меня на порог вашего дома! - Подруга такой возможности не исключала.

Когда мы подъехали к аэропорту, я была в наипаршивейшем настроении. Мало того, что сама вляпалась, так еще и подругу подставила.

Таксист помог мне довезти чемодан до входа и, пожелав счастливого пути, удалился. Я прошла первый досмотр и уселась на ближайшую скамейку в ожидании регистрации. До отлета оставалось около двух часов. Я взяла с собой книгу и гламурный журнал, чтобы скоротать время в дороге, но читать не хотелось. Я задумалась и уставилась на вход, наблюдая за прибывающими пассажирами. Хотелось бы пройти регистрацию в первых рядах, но все еще не была указана стойка, где она будет проводиться. Народ все прибывал.

Позвонила мама. Вчера я сообщила, что улетаю в Германию по делам, заинтриговав ее сверх всякой меры.

- Мина, ты уже в аэропорту?

- Да.

- Может быть, все-таки скажешь, какие у тебя дела?

- Не сейчас, мамочка, но поверь, дело перспективное и благородное.

Она продолжала выпытывать, но я ее уже не слушала. Мои глаза не отрывались от коренастой фигуры Рукавишникова, который, взяв портфель с транспортера, поджидал следующего пассажира. И я знала, кого именно.

- Мамочка, мне пора! Потом позвоню, - бросила я и склонила голову к чемодану, поправляя застежку. Рукавишников с Галиной прошли в нескольких метрах от меня, а меня стало потряхивать.

В том, что они отправляются к Борису, сомневаться не приходилось, правда, в это время были и другие рейсы. Я надеялась до последнего, исподволь наблюдая за ними. Остановившись в центре зала, они о чем-то беседовали. Как только объявили о регистрации на Франкфурт, эта парочка оказалась у стойки в числе первых.

Я продолжала сидеть, хотя мои враги давно поднялись на второй этаж, и  отправилась на регистрацию, когда у стойки осталось всего три человека. В результате моих тактических действий мне досталось место в самом хвосте самолета. По трапу я поднялась последней, замотав голову золотистым шарфом и уткнувшись носом в воротник дубленки, так что добралась до своего места, ничем себя не выдав.

За последние два часа какие только мысли ни приходили мне в голову! Настроение тоже менялось в широком диапазоне – от беспричинного страха до полного безразличия. После тяжких терзаний мне все-таки удалось уговорить себя, что бояться абсолютно нечего. Я лечу по своим документам, куда и зачем – мое дело. Если даже они заметят меня, я плюну им в рожи, хотя бы мысленно, и отправлюсь дальше. Допустим, Галина подозревает меня в краже свидетельства. Пусть сначала попробует это доказать! Мои подозрения гораздо весомее. Впрочем, для Бориса будет лучше, если меня заметят как можно позднее или вообще не заметят.

Аэропорт Франкфурта в очередной раз поразил размерами. Я отстала от пассажиров нашего рейса и, когда вышла на улицу, то не смогла бы найти Рукавишникова с Галиной, даже если бы этого захотела. Я взяла такси и отправилась прямо в клинику, надеясь, что мои конкуренты сначала заедут в гостиницу.

День был пасмурным, но с неба ничего не капало, и мы мчались быстрее ветра. Я пыталась сосредоточиться на предстоящей встрече с Борисом, но суетные мысли мешали. А вдруг они тоже сразу же отправятся в клинику? Тогда Галина сделает все, чтобы не допустить меня туда. Измайлову она не сможет помешать, но тот приедет только завтра. Моя задача заключается в том, чтобы Борис дожил до его приезда.

Когда я добралась до клиники, было шестнадцать часов по местному времени. Пристроив чемодан у охранника, я последовала за девушкой, такой строгой и серьезной, будто ей пришлось изведать все печали этого мира. Мы поднялись на второй этаж, долго шли по длинному коридору, потом остановились у двери, на которой была табличка с номером 215.

- Господин Никитин здесь, - сказала печальная девушка и, развернувшись, отправилась в обратную сторону.

Я нерешительно открыла дверь и застыла на пороге. Палата была просторной. На окне белые жалюзи. Белый блестящий стол и два стула. У двери небольшой шкаф. С левой стороны кровать, на которой спал Борис. Я сделала шаг к нему и остановилась, вглядываясь в его лицо. Оно было уже не таким красным, но грубые рубцы уродовали его. На руках они выглядели безобиднее.

Чем дольше я смотрела на него, тем менее знакомым он мне казался. Неужели из-за этого человека я добровольно  превратила свою жизнь в триллер с элементами ужастика? В моих воспоминаниях он выглядел иначе. И в наших отношениях бывали моменты, когда во мне что-то откликалось! Я была просто обескуражена своей бесчувственностью. В конце концов, решила, что в любом случае должна его спасти.

Решительно придвинув стул к кровати, я села, взяла Бориса за руку и сразу же ощутила ответное пожатие. Я вскочила, всматриваясь в него. Его глаза были открыты и улыбались.

- Мина, ты мне снишься? – хрипло и очень тихо спросил он.

Радостная волна накрыла меня с головой.

- Наверное, мне снится, что ты говоришь и жмешь мне руку, весьма чувствительно.

Он ослабил хватку и рассмеялся:

- Если мы с тобой участвуем в одном и том же сне, то пусть он никогда не кончается.

Он притянул меня к себе и поцеловал, я ответила ему. Мы могли бы и дальше этим заниматься, но я не знала, сколько времени у нас в запасе. Враги могли появиться в любую минуту. Я быстро обрисовала Борису, как обстоят дела. Он нахмурился и пообещал, что это им даром не пройдет. Мне хотелось о многом его расспросить, но я решила оставить это на потом. Прежде всего - безопасность! Я набрала номер Измайлова и огорошила его известием о том, что Борис может говорить, потом передала ему трубку.

- Привет, Леня! Я, можно сказать, с того света вернулся, - хрипло сказал Борис. – Они вздумали извести меня.

Друзья или приятели долго обсуждали, что нужно предпринять, чтобы разрешить все проблемы. Только после этого я приступила к расспросам. Из его ответов сложилась следующая картина.

После нашей стычки с Галиной он безумно терзался из-за своего бессилия. Я не приходила, и никаких известий от меня не было, Измайлов пропал. На Рукавишникова надежды нет, он вообще только один раз появлялся. Зато Галина постоянно навещала его, делая вид, что заботится, но он часто ловил на себе ее ненавидящие взгляды, впрочем, он не оставался в долгу.

Сашкин визит его приободрил, и он предчувствовал, что скоро дело пойдет на поправку – силы прибывали. Ему регулярно делали уколы, ставили капельницы, но все это происходило под присмотром сиделки. Он не знает, когда и что именно ему вкололи или дали выпить, только его мысли в тот день стали путаться. Когда пришел Владимир Иванович и завел речь о переводе в другую клинику, он не мог ему правильно ответить – забыл, когда следует два раза закрывать глаза, а когда один.

Дальше вообще провал. Очнулся, когда его везли в специализированной машине. Слышал разговор Галины с Рукавишниковым. Адвокат бубнил, что незачем его отправлять в Германию. Галина считала, что так будет меньше шума, да и непрошеные доброжелатели не появятся. Борис испытал такое отвращение и гнев, что почувствовал, как у него шевельнулась правая рука. В это время Рукавишников, которому он раньше безгранично доверял, заявил, что не стоит ускорять события. Борис в таком состоянии никому не опасен, а бог даст, и сам отойдет в мир иной.

Борис крепко сжал зубы и попытался пошевелить второй рукой. Но тогда, в машине, это ему не удалось, но он не отчаивался, решив, что обязательно выживет и разберется с ними. Только свое выздоровление придется скрывать, пока не наберется достаточно сил, чтобы постоять за себя. Последние две недели все время, когда не спал, он работал над собой. Вскоре и речь появилась. Он уже может сидеть, но пока не вставал, боялся, что упадет и не сможет подняться, тогда обнаружится его притворство. Скрывать свое выздоровление становится все труднее, врач, судя по всему, начинает догадываться.

Я восхищалась им и этого не скрывала, расхваливая его на все лады.

- А теперь расскажи о своих подвигах, - попросил он, с улыбкой глядя на меня.

Его лицо перестало казаться мне безобразным, сквозь обожженную оболочку проступал прежний Борис – сильный и надежный.

В своем рассказе я дошла до того момента, когда наняла сыщика, чтобы он помог найти клинику, куда его перевели, когда открылась дверь. Я обернулась, Борис держал меня за руку. На пороге стояли Галина и Рукавишников. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга.

- Маша? - Мина? - Эти возгласы раздались почти одновременно.

- Вы оба правы, - невозмутимо ответила я и, взяв телефон, набрала номер Измайлова, как мы и условились. – Валентин Николаевич, - обратилась я к адвокату, - с вами хочет поговорить друг Бориса – депутат Измайлов.

Рукавишников сначала побледнел, затем покраснел, как рак. Мне было забавно наблюдать за этой мимикрией. Похоже, во мне уже не в первый раз просыпается первобытная кровожадность.

- Не смей ни с кем разговаривать! – взвизгнула Галина.

- Измайлов – очень серьезный человек, - важно заметила я. – Не стоит обижать его подобной невежливостью.

Рукавишников взял трубку. Что ему говорил Леня, я не знаю, но адвокату мало не показалось. Беседы как таковой не было. Рукавишников молчал, стоя по стойке «смирно», а на лбу выступали капли пота, хотя в палате не было душно. Галина злобно прошипела:

- Ты за все поплатишься, стерва!

Я ее одернула, чтобы не мешала людям говорить, пусть потом выскажется, если захочет. Тем временем односторонний разговор подошел к концу.

- Да все я понял, - пытаясь сохранить лицо, раздраженно бросил адвокат и протянул мне трубку. – Пойдем, Галя, я все тебе объясню.

- А мне ничего не хочешь объяснить? – раздался хриплый голос.

Галина и Рукавишников резко повернулись к кровати и, открыв рот, уставились на Бориса. Они испытали настоящее потрясение, будто ожила каменная статуя.

- Ты… можешь говорить? – просипел адвокат.

- Я много чего могу, - Борис сел и спустил ноги с кровати.

- Но ведь врач говорил…, - пролепетала Галина.

- Он пока ничего не знает, - хмыкнул Борис. Похоже, ему понравилась их реакция.

Галина метнула выразительный взгляд на своего сообщника.

- Ничего не получится, - быстро сказала я. – Сегодня вечером здесь будет российский консул, так что молитесь, чтобы с Борисом было все в порядке.

- Мерзавка! – Галина кинулась ко мне. Если бы взгляд мог убивать, я бы в ту же секунду упала замертво.

Борис попытался встать, чтобы защитить меня, и упал, потеряв сознание. Мое сердце было готово разорваться от горя.

- Борис, очнись, - шептала я и целовала его. Потом повернулась к Рукавишникову: - Ну, что вы стоите, вызовите врача!

Борис открыл глаза и улыбнулся:

- Какой я неуклюжий! - Потом перевел взгляд на бывшую жену: - А ты, тварь, убирайся с глаз долой. Я потом с тобой разберусь.

Не знаю, на каком языке изъяснялся с медиками Рукавишников, наверное, на английском, но вскоре он появился в сопровождении дежурного врача и санитара. Они помогли Борису лечь в кровать.

- Это просто поразительно! – бормотал врач. – Герр Кранц будет очень доволен, надо ему позвонить.

Он стал задавать вопросы внезапно выздоровевшему пациенту, я переводила. В радостном возбуждении он удалился, чтобы позвонить лечащему врачу. Только тут я заметила, что Галина и Рукавишников исчезли. Борис притянул меня к себе.

- Здорово ты про консула придумала!

Я скромно потупилась, потом продолжила рассказ о том, что мне пришлось предпринять, чтобы сегодня оказаться здесь. Он слушал, не перебивая, а когда я закончила, крепко сжал мою руку.

- Я люблю тебя! – мне показалось, что при этих словах на его глазах блеснули слезы.

Нужно было что-то сказать в ответ, но я не знала, что именно. Врать не хотелось. Меня выручил приход доктора Кранца, который просто ворвался в палату.

Примерно полчаса мне пришлось поработать переводчиком, после чего доктор Кранц немного успокоился. Я не ожидала такой экспансивности от грузного пожилого немца. Он пообещал написать статью по поводу такого уникального случая.

- Борис, надо что-то придумать с охраной.

- Действуй, - разрешил он. – Я еще не набрал былую форму.

Пришлось сказать Кранцу, что на больничную койку его пациента привели два покушения, и сейчас существует опасность третьего. Нужно что-то предпринять, все расходы будут оплачены. Радостное возбуждение окончательно покинуло доктора и, пообещав решить этот вопрос, он вышел.

Мы остались одни. Борис вопросительно смотрел на меня, видимо, желая продолжить прерванный разговор. Я же медлила с ответом, пытаясь разобраться в своих чувствах. Тогда, в ВМА, слова любви легко сорвались с моего языка. Что это было – неужели просто желание поддержать его? Нет, не только. Он прервал мои раздумья.

- Может быть, мне сделать пластическую операцию?

Я посмотрела на его встревоженное лицо и рассмеялась:

- Сначала на ноги встань, потом о красоте будешь думать. С чего это ты об этом заговорил?

- Сама знаешь, - буркнул он.

Он выглядел таким расстроенным и несчастным, что какая-то струнка во мне откликнулась. Теплая волна неожиданно захлестнула меня.

- Совершенно не обязательно торопиться с операцией, - прошептала я. – Я постепенно привыкаю к твоей новой внешности.

И положила голову ему на грудь. Он нежно гладил мои волосы, а я ощущала такой безмятежный покой, который сродни блаженству. Потом он притянул меня к себе. Мы самозабвенно целовались, когда в палату вошел доктор Кранц в сопровождении двух могучих хлопцев в белых халатах. На этот раз я сожалела, что нам помешали.

Доктор представил охранников, сообщив, что они будут дежурить по очереди. Тут мне пришло в голову, что никакие охранники не спасут, если под маской медсестры или врача убийца введет яд. Я поделилась своими опасениями с Кранцем. Бедный доктор не на шутку разволновался и пообещал, что с этой минуты все процедуры будет осуществлять фройлейн Бригитта, и послал за ней.

Через несколько минут в палату вошла мрачная девушка, которая проводила меня к Борису. Она не улыбнулась, даже когда ее представляли. Ладно, пусть хмурится, сколько хочет, лишь бы свое дело добросовестно делала.

Я вышла из клиники в половине десятого, ощущая на губах вкус поцелуев Бориса. Губы даже немножко болели, но это была приятная боль, которая то и дело вызывала у меня улыбку. Дежурный администратор помог найти мой чемодан, который сменившийся охранник засунул в кладовку, и вызвал такси.
Стоя на крыльце, я с удовольствием вдыхала свежий ночной воздух. Впервые за последние несколько недель на душе было спокойно. Вскоре подъехало такси и  в считанные минуты доставило меня в гостиницу. Я решила, что завтра отправлюсь в клинику пешком, чтобы получше познакомиться с городком, в котором мне предстояло задержаться на некоторое время.


Продолжение следует...