Пробуждение было определенно не самым приятным в жизни Данкела: в голове работала кузница, а во рту будто мышь сдохла. Глаза открывать не хотелось совершенно, напротив, казалось лучше умереть и не чувствовать этой паскудной слабости во всем теле. Но существовала одна острая необходимость, прямо-таки приказывающая утомленному неравной борьбой с винными погребами хозяина "Китобоя" телу поспешить во двор, пока не стало поздно. А потому мужчина собрал волю в кулак и открыл-таки один за другим оба глаза. Картина, открывшаяся его взору, была настолько неожиданной, что Данкел мысленно застонал. В каком-то локте от него из-под одеяла виднелись черные локоны волос, обрамляющие узкое девичье личико с приоткрытым во сне ртом и вздернутым носом.
Уж насколько Данкел плохо определял возраст, но даже ему было ясно, что кровать с ним этой ночью делила совсем еще девченка, едва ли давно забросившая кукол.
На попытку вспомнить хоть что-то из дня вчерашнего, касаемо этой девченки, голова отозвалась тупой болью и мужчина с тревогой подумал, что вполне возможно сам затащил ее сюда. Нечего делать юным созданиям в кабаках с прокаленными всеми огнями удальцами вроде него, даже мысли у них такой возникать не должно...
Данкел не знал таких родителей, что закрыли бы глаза на обиду, причиненную их ребенку, он и сам на их месте вырвал бы подобному мерзавцу ноги, а потому теперь ни одной хорошей мысли в его голове не родилось. Но, как бы то ни было, а острая необходимость никуда не исчезла и мужчина мрачно начал выбираться из постели.
Приподнял одеяло... и вздрогнул от неожиданности. Мирно спящая девушка была одета в простое белое платье, а возле нее клубком свернулась серая с белым пятном на лапе кошка.
На душе мужчины сразу стало легче. Во всяком случае, до крайности дело ночью не дошло, и то добро. Выбравшись наконец из-под одеяла (и обнаружив на себе штаны и рубашку), Данкел не обуваясь вышел из комнаты, притворил за собой дверь и отправился на двор.
Ника проснулась от того, что босым ногам, вылезшим из-под одеяла, стало холодно. Не сразу поняла, где она находится, а поняв, натянула одеяло до самого носа.
Вчера вечером она, дойдя до последней степени отчаяния, уже хотела идти домой, так и не найдя Лапу, когда та сама обнаружила себя, подав голос с ветки высокой березы. Кто загнал туда любимицу, не боявшуюся брехливых уличных собак?
Слезть сама кошка боялась и жалобно мяукала, вцепившись в ветку, а снять ее у девушки не хватало сноровки.
И тогда, преодолев страх, Ника молнией пролетела по темным улицам, где в каждой подворотне, казалось, таился разбойник и остановилась только у белых ступеней "Китобоя". Было страшно войти в заведение, окна которого недобро мерцали желтым тусклым светом, но оставаться на улице было еще страшнее. Да и не только это! Нельзя оставить Лапу одну, а кроме старика, виденного один раз в жизни, сейчас для девушки не было никого, способного помочь. Ну не просить же Анхен, в самом деле...
И Ника решилась. Тихонько, чтоб не скрипнуть, приоткрыла дверь, обвела небольшой зал взглядом... Вот он, утренний знакомец! Сидит за дальним столом с большой кружкой в руке... А к девушке, нахмурившись, шагает хозяин кабака, похожий на медведя, во всяком случае такой же толстый. Ника в один миг представила, что с ней будет, если ее поймают, но ноги уже несли ее в конец зала, к медленно поворачивающему на крики разъяренного хозяина голову старику...
А через час, прижимая к себе присмиревшую после пережитого страха Лапу, Ника почти бежала за удивительно ходко шагающим постояльцем "Китобоя".
Улицы и закоулки, на которых она одна умерла бы со страху, если вообще бы сунулась, с попутчиком казались безопасными, как лужайка у дома. Может потому, что, даже безобразно пьяный, ее провожатый точно знал, куда идет и их дорога, кажущаяся кривой, была не в пример короче той, что воспользовалась бы Ника. Редкие встречные люди косились на них, но ни один не сказал им ни слова, а вот проводник Ники не раз и не два начинал крыть кого-то на все корки, а то, странно изменив голос, бормотать и вовсе какую-то невнятицу.
Страшно девушке стало только в зале "Китобоя", где остался один злой от недосыпа хозяин. "А вдруг сейчас прогонит домой?"-обожгла страшная мысль. Но постоялец уже махал ей с лестницы рукой, чтобы шла сюда и хозяин, хмыкнув, ничего не сказал. В своей комнате старик сразу же грохнулся на кровать и заснул, а Ника, сняв с него грязные сапоги, еще долго сидела у приоткрытого окна, глядя на звездное небо и расплетая косички. Ей было немного жутковато сидеть так с чужим человеком в комнате пропойного кабака, но еще почему-то весело. Сама того не ожидая, Ника влезла в приключения и теперь не была уверена, что вылезет из них. Но вот усталость взяла свое и девушка, стараясь не разбудить спящего, сбросила шаль, туфли и юркнула под пахнущее чем-то крепким, но не неприятным одеяло. Заснула она в один миг.
И вот теперь ей снова стало страшно. Хозяин комнаты куда-то уже ушел, а как придет..? Не вышвырнет ли ее вон, не примет ли за какую-нибудь побродяжку, набившуюся в гости, или еще кого похуже? И будет, что самое обидное, прав. А что ее дома ждет... В то, что Анхен за одну ночь вдруг подобрела и решит простить племянницу за ее совершенно неслыханное поведение, конечно, поверить было сложно.
За дверью скудно меблированной, но чистой комнаты послышались шаги и голова Ники исчезла под одеялом вслед за телом, а пальцы судорожно сжались на плотной ткани. Где-то под ложечкой засосало. Вот сейчас зайдет и...
Дверь негромко скрипнула, шаги раздались в комнате. Все ближе, все яснее. Девушка закусила губу и закрыла глаза. Шаги раздались совсем близко, потом чуть отдалились, скрипнул под тяжестью тела стул. Стояла тишина, ни притаившаяся под одеялом девушка, ни вошедший в комнату мужчина, задумчиво глядящий на холмик под одеялом, нарушать ее не спешили.
Данкелу было, о чем подумать. Девчонка, делившая с ним постель, видимо, делала это по своей воле, но теперь чего-то боялась. Чего - вот вопрос...
Как бы начать разговор, выяснить, что случилось вчера, не напугать еще больше? Мужчина представил, что увидит его неожиданная гостья, когда вылезет из-под одеяла. Мрачный худущий дядька с могильной бледностью на лице, рано проступившими морщинами и сединой и красными с похмелья глазами. Он сам в ее возрасте бежал бы, наверное, без оглядки от такого пугала. А узнать, что случилось вчера, а значит и чего ждать от будущего, было необходимо. Данкел не собирался дать даже повода к обвинению в чем бы то ни было. Он слишком дорого заплатил за прегрешения молодости.
Ника, затаив дыхание, лежала и не знала, что теперь делать. Вылезать из-под казавшегося спасительным одеяла не хотелось до ужаса, но лежать в чужом жилище было и вовсе невыносимо. Всю жизнь не пролежишь, как ни старайся.
"Так кого ты боишься больше, трусиха, этого старика, снявшего твою кошку с дерева и приютившего на ночь, или свою тетушку?"-снова очнулся внутренний голос. Ника как раз раздумывала над этим вопросом, когда Лапа открыла глаза и начала сонно потягиваться и крутиться. Когти любимицы царапнули голую коленку девушки, пушистый хвост ткнулся в нос, а Ника, еще не решившая, что делать, боялась даже пошевелиться. От мягкой шерсти, елозившей по кончику вздернутого носа, в ноздрях страшно засвербело, и девушка, еще успевшая ужаснуться, расчихалась. Теперь оставалось только вылезать, за спящую никто не примет.
-Будь здорова,-сказал Данкел показавшейся из-под одеяла растрепанной со сна черноволосой голове, рассматривая свою гостью.
Голубые глаза, опущенные вроде вниз, но нет-нет, а посверкивающие из-за длинных ресниц, бледные щеки с ярко разгорающимся румянцем, курносый носик, губы, поджатые сейчас - все казалось смутно знакомым, будто Данкел уже где-то видел девчонку. Где бы, только?
-Спасибо...-выдавила Ника, а потом, собрав всю волю в кулак, поспешно встала и отвесила мужчине поклон-Спасибо большое вам за... за все.
Глаз она старалась не поднимать, но все-таки заметила, что хозяин комнаты улыбается краешком скрытого бородой рта. Это немножко приободрило девушку. Во всяком случае, выгонять прямо сейчас ее вроде бы не собирались. Данкел долго молчал (девушка стояла, опустив глаза и начинала снова впадать в волнение, чувствуя его изучающий взгляд на себе и не зная, чего ожидать), обдумывая ответ и наконец хрипло произнес:
-За что ты меня благодаришь?
Этим немудрящим вопросом он желал узнать, так что же произошло-таки вчера у них, но при этом и не показать свою полную в этом неосведомленность. Пусть примет его слова за иронию. И трюк, кажется, удался. Девчонка сбивчиво начала объяснять ему про вчерашнее приключение, горячо благодаря и за спасение кошки и за приглашение переночевать, в пылу, будто опасаясь, что ее сочтут неискренней, даже взглянула на Данкела прямо... Тут же вся запунцовела совсем уж ярко и снова опустила взор долу.
"Интересно, что с ней такое?"-подумалось мужчине, но как-то вяло. Голова все еще болела, хотя во дворе, сделав дела, он окунул оную в бочку с водой, заодно вымыв все, что не успел у вдовы. К тому же самое главное он уяснил и теперь хотя бы знал, как отвечать.
-Пустяки,-сказал он как можно беззаботнее, стараясь смягчить тембр голоса-Это сущая безделица.
У Ники камень с души упал. Значит, все хорошо, на нее никто не сердится... Тут она вспомнила об Анхен и настроение, начавшее было подниматься, резко упало вниз.
"Никто не сердится, говоришь?-съехидничал внутренний голос-Совсем забыла про тетку, да? А ведь теперь остается только возвращаться к ней."
И он, этот клятый голос, был тысячу, миллион раз прав. Если все разрешилось, не может же она остаться у незнакомого старика! Хотя какая-то шальная, но все-таки заманчивая мыслишка остаться, спрятаться здесь от своих проблем, от неотвратимого возвращения, в голове мелькнула.
-Я, наверное, пойду домой. Не смею пользоваться вашим гостеприимством дальше...-пробормотала Ника потерянно-Меня там ждет...
Хотелось бы соврать, сказать, что дома ее ждут любящие родители, но девушка этого не сделала. Глаза защипало от подступивших отчаянных слез. Сейчас она уйдет и отправится в постылый дом, где некому сказать доброе слово. Ника вытащила из-под одеяла снова задремавшую кошку, взяла на руки, тяжело вздохнув сделала шаг к двери...
-Позволь, я тебя провожу,-раздался в спину хриплый голос и от этого такого неожиданного предложения сдерживаемые из последних сил слезы так и брызнули из глаз.
-Ну, не реви... Видишь, даже кошка тебя утешает...-эти слова прорвались в сознание не сразу, потом Ника почувствовала мокрый нос Лапы, тычущийся ей в щеку и грубую, словно древесная кора, ладонь, держащую ее руку. С момента срыва у двери, наверное, прошло какое-то время, тень от кувшина на столе немного сместилась, но девушка ничего не помнила. Ни как оказалась сидящей, сжавшись в комочек, на кровати, ни как ее пытались привести в разумное состояние. Было немного стыдно, но по большей части душа была пуста. Другая рука, мало чем отличающаяся от первой, разве что со стародавним розоватым шрамом у большого пальца, поднесла к ее губам чашку и Ника послушно выпила прохладную воду. Наверно, слезы вытянули из нее всю влагу, потому что от воды стало заметно лучше.
Хозяин комнаты дождался, когда последние всхлипы утихнут, а слезы подсохнут и спросил прямо в лоб:
-Что это с тобой?
И девушка на одном дыхании, только теперь полностью осознав весь стыд своего поведения, рассказала ему все, что теснилось в ее груди последний месяц.
Данкел слушал, не перебивая. История, конечно, была самая обычная, мало ли таких, а то и похуже происходит. И сердце, давно уж покрывшееся коркой, чтобы не укусили, не ужалили, такой не разжалобить. Руки-ноги целы, годика через два жениха найдет, войдет в новый дом, а еще через сколько-то лет и тетку свою вспоминать будет с улыбкой.
Но это все потом, а сейчас сидит этот маленький запуганный зверек на кровати съемной комнаты на втором этаже кабака и не знает, что делать, а один-единственный путь у него - к ведьме злобной, захватившей чужой дом. И было арестанту старому не то, чтобы жалко, а все-таки не по себе отпустить девчонку одну. И не будь рассказа -проводил бы, но то из вежливости, да так, на всякий случай. Смотрите, мол, ничего плохого не хотел и не сделал. А теперь уж и подавно. Не до ближнего двора, до порога проводит, с рук на руки сдаст, а заодно и на Анхен эту посмотрит.
-В общем, Ника, ты вот что... Сейчас собирайся, лицо умой. Пойдем перекусим, а там уж и до дому провожу,-произнес мужчина наконец.
Сидя внизу в общем зале, за столом кабака, где ей и бывать-то не положено, напротив человека по имени Данкел, Ника чувствовала себя сытой, довольной и почти счастливой. Пища была простой, но сытной, из питья подали компоту (кухарка даже выходила из кухни посмотреть, кто это такой трезвенник у них завелся. Увидела Нику и Данкела и похоже рассердилась на папашу, затащившего дочь в непотребный дом), а еще от ее спутника исходила какая-то волна уверенности, доселе ей не ощущаемой ни с кем, кроме отца.
Сейчас, приглядевшись, девушка решила, что не так уж он и стар, наверное не старше их соседа, мужика лет сорока, только очень уж седой и какой-то потертый. Глаза, каких она ни у кого не видела - пепельно-серые, но с какой-то искрой, лицо твердое и суровое. Неизвестно откуда пришла мысль, что с таким, пожалуй, не страшно и в беду попасть. Вытащит. Смотрит вот только не на нее, в столешницу, о чем-то думает. Именно это и позволяло Нике рассматривать своего нового знакомого без риска залиться краской.
А Данкел думал, что судьба играет людьми, как ей вздумается. Он вспомнил, когда девушка заплетала косички, где ее видел. Странно, что он вообще сумел ее забыть. Вот, значит, как. Понятно, почему Ника направилась за помощью именно к нему (в своем рассказе девушка этот вопрос не затронула), а не к любому другому. Он-то ведь просто шутил, вспомнив былые годы, дурачился, а вот девчонка, кажется, восприняла все не так. Слишком серьезно. В душе ворочалось что-то полузабытое, вытравленное из памяти, в том числе и своими руками. Совсем не плохое, наоборот. Об этом стоило подумать, но сейчас были и более важные дела. Данкел медленно поднял глаза (Ника свои успела опустить) и произнес:
-Чтож, пора. Пойдем к твоему дому.
-Хорошо...-тихо сказала Ника, встала из-за стола, подняла на руки Лапу, до этого грызшую у ножки стола косточку, а последние минуты сидевшую у ног хозяйки, обернувшись хвостом-Я готова.
Пока Данкел расплачивался за еду, солнце окончательно пробило тучи и вышедшим из "Китобоя" под любопытные взгляды выпивох девушке и ее провожатому сразу стало жарко.
От цветущих садов город благоухал медвяно, трепетала листва под северным прохладным ветерком, золотом горел вышитый на флаге градоправителя голубь, улицы в этот час были полны народа. Ника последний раз могла так, без особого дела, неспеша идти по улице только раньше, когда они с отцом еще жили вместе в другом городе, Ариле, гораздо меньше этого. Там тоже было много садов...
Те времена, не всегда удачные, сейчас казались самыми счастливыми в жизни. Отец был бондарем, сколачивал свой товар бойко, да вот только имел несчастье обидеть старшину гильдии и дела его сразу пришли в упадок. Дочь его в то время переживала первую любовь, самую безответную, самую чистую и волнующую. Как она не хотела уезжать из городка, где могла видеть Его, как болела сердцем, но растущие снежным комом беды отца мог решить только отъезд. И они уехали... А сейчас Ника, казавшаяся себе повзрослевшей за этот месяц на несколько лет, смеялась над собой тогдашней. Нашла, в кого влюбиться! Сын мясника! Ну, высокий, крепкий, конечно, сильный, но толстый и недалекий...
Данкел шел, слушал неумолчный шепот листвы над головой (он специально старался выбирать такие места) и думал о море. Не о том море, что видел один раз совсем еще сопляком, вместе с папашей возвращаясь с ярмарки.
Не о стылой осенней воде, смыкающейся где-то далеко-далеко с черным горелым небом, над которой плавал туман. Не о нагромождениях камней на берегу.
О пронизанной лучами заходящего солнца глубине и ласковом шелесте набегающих на каменистый берег волн. О ракушечном пляже под защитой утесов. О теплом дожде. О мечте того самого парня, сына чахоточного старика. Во тьме сырой камеры этот парень, Ферн, говорил каждый день об одном и том же, в те минуты, что они были рядом. Его память воскрешала столь светлые картины, что иногда мрак будто рассеивался. Куда-то уходил холод, стены раздвигались, мир наполнялся солнцем, теплом и радостью. Если закрыть все еще не привыкшие к такому обилию солнечного света, но хоть прекратившие слезиться глаза, тот спасительный тюремный морок можно призвать и сейчас. Данкел хорошо помнил его рассказы, помнил, как желал Ферн снова вернуться в их со стариком домик на скале и увидеть под собой синюю гладь... И когда парня выводили в последний раз, когда все уже было решено, Данкел обещал ему, что придет туда. Найдет заливчики и пляжи, скалы и камни. И место, где жил Ферн сын Гарла, он тоже разыщет. Они ведь помнили с ним об одном и том же месте, вот только какими разными были эти воспоминания...
С тех пор, как папаша сгорел от пьянства, Данкел отбился от рук окончательно. Компания на его улице подобралась уж очень лихая и мать справиться с ним не сумела...
Тайные убежища в лесу, куда мальчишки стаскивали украденных курей и сапоги сменили полуподвальные комнатушки со слепыми окнами, где неразговорчивые мужики играли в кости на чужие перстни и оружие и пили вино. Смешливых девчат, первый раз хлебнувших браги, подменили женщины, мерявшие достоинства кавалеров по величине кошелька.
Не до красот тут было. Вот и получилось, что живущий в двух днях пешего хода от моря 34-летний мужик не бывал на нем больше 25 лет.
Данкел прикидывал, как пойдет туда. Ласковое солнце будет выгонять из тела паскудный промозглый холод, ветер гладить почти год не знавшие бритвы щеки... Денег должно хватить на небольшой домик. Вот только... что дальше? Стать рыбаком? Ха, хорош рыбак, что плавать не умеет...
-Эй, Данкел!
Ника обернулась на оклик. К ним приближался высокий сутулый парень в бурой куртке и высоченных сапогах. Его лицо в рытвинах оспин, длинноносое и темноглазое, быстро меняло выражения от удивления к радости и обратно.
-Ты ли это? Боги, сколько лет я тебя не видел! Где пропадал?
-Пять,-глухо отвечал мужчина.
-Что? Что опять?-длинный парень был глуховат, как видно.
-Пять лет ты меня не видел, Федр. И я тебя тоже.-Данкелу, казалось, каждое слово давалось с трудом.
-Давно в городе?-названный Федром смотрел на спутника Ники во все глаза, улыбаясь радостно.
-Вчера... приехал,-неохотно выдавил мужчина.
-А где был?
Ника так и навострила ушки. Узнать, откуда только вчера приехал этот странный человек ей тоже очень хотелось. Пока по всему было видать, что город он знает прекрасно, может здесь и родился.
-Далеко отсюда... Давай поговорим позже.
Девушка про себя вздохнула. А впрочем, у них еще есть время, может удастся что-то разузнать самой. Только бы еще не краснеть каждую минуту, словно нашкодившая.
-Прости, я и не подумал об этом, а ведь у тебя наверное дела!-горячо проговорил молодой человек, а потом, блеснув глазами, сделал еще один шаг ближе, коснулся плеча мужчины тонкими пальцами-Друг мой, может... Прости, может тебе негде переночевать? Ты выглядишь странно.
Одного взгляда на Данкела девушке хватило, чтобы понять, что Федр прав. Мужчина будто еще постарел, смотрел куда-то вбок и голос его, когда он отвечал, чуть дрогнул:
-Нет... друг, не беспокойся. Я нашел себе ночлег.
-Правда, тебе не нужна помощь? Ну хорошо,-проговорил Федр, пытливо глядя в лицо Данкелу-Тогда приходи к нам сегодня. Мама будет рада. Придешь?
-Обязательно. А сейчас, прости, я еще не закончил дело.
-Значит, ждем,-весело сказал парень, убирая руку с плеча мужчины, а потом в первый раз глянул на Нику-А это кто? Может, ты что-то скрыл от меня из своей жизни, а? Может, ты решил жениться?
И он рассмеялся беззаботно.
-Это одна моя знакомая, ее зовут Ника. И я провожаю ее домой,-без эмоций произнес Данкел деревянным голосом.
-Привет, Ника!-сказал Федр.
-Привет,-отозвалась девушка. Федр выглядел почти отталкивающе, но ни на него, ни на его двусмысленности обижаться было невозможно. Такие люди, по ее глубокому убеждению, просто такими уж уродились. К тому же Федр сильно напоминал Нике ее старшего брата-моряка. На него тоже было нельзя сердиться, хотя шуточки он отпускал еще и похлеще. Брат утонул три года назад. Попал в шторм.
-Чтож, до встречи, Данкел,-махнул рукой парень-Пойду обрадую маму!
Только сейчас Ника заметила, что у него в левой руке большая корзина припасов с рынка.
Их со спутником темп заметно вырос после неожиданной встречи. Данкел зашагал очень ходко, девушка едва за ним поспевала, и дом отца показался впереди намного раньше, чем она думала. Ника даже не успела испугаться заново неминуемой встречи с теткой, еще только показывала мужчине, куда им свернуть, как увидела Анхен. Женщина стояла на крыльце, ее черные волосы были стянуты в хвост, руки уперты в бока, синее платье до колен чуть трепетало на ветру. В глазах ничего хорошего не читалось, губы были сжаты в ниточку и Ника почувствовала, как коленки вопреки всем законам размягчаются, чтобы согнуться в обратную сторону. Лапа, все время путешествия сидящая на хозяйкиных руках и вертящая круглой головой по сторонам, втягивая говорящие ей о многом запахи, завидев Анхен, прижала уши и недовольно заерзала.
А они ведь уже шли прямо к дому по чистой, выложенной белыми камешками дорожке...
-Где ты была, дрянь?-разверзла уста Анхен, когда Нике оставалось до нее не больше пяти шагов. Голос пробивался в сознание с некоторым трудом, кружилась голова, а причиной всему был липкий, подавляющий волю страх, прямо-таки излучаемый женщиной. Как во сне неспособная ответить что-либо Ника смотрела, как Анхен поднимает руку для крепкой пощечины...
-Она была со мной,-громко сказал Данкел, выдвигаясь вперед и глядя прямо в знакомые холодные глаза-Тебе не за что ее наказывать, Ан.
А потом, когда женщина, опустив руку, пригляделась и узнала его, добавил:
-Иди к себе, Ника.
Девчонка так и брызнула мимо тетки в дом, только того, видно, и дожидаясь, а Данкел с хозяйкой дома все стояли и глядели друг на друга, удивленные неожиданной встречей.
-Пойдем в дом, Ан, на нас уже все соседи собрались поглазеть,-промолвил наконец Данкел и Анхен не стала спорить.