Повесть Трое в горах, не считая кота

     Повесть
                ТРОЕ В ГОРАХ, НЕ СЧИТАЯ КОТА
                ( История одного путешествия )

               Глава 1. Папа, мама, я – спортивная семья.

    Ура! Завтра едем, и наконец-то закончатся эти долгие ожидания.
Всю зиму мы с отцом рассматривали карты Горного Алтая, рассчитывали разные варианты большего пешеходного маршрута, выбирая самый подходящий для семейного путешествия.
    Мой отец – геолог, работал в полевых партиях по разным местам Сибири, очень любит природу и рыбалку, прекрасно разбирается во всех тонкостях таёжной жизни. Он большой и сильный человек, балагур и весельчак, любит петь песни под гитару и с ним всегда интересно.
     Мама тоже геолог, но в организационных вопросах полностью полагается на отцовский опыт. Она маленькая и кажется хрупкой, но, как говорит папа, при этом крепкая и очень  выносливая. Ей тоже нравится петь песни под гитару, собирать грибы и ягоды, она обожает природу, но равнодушна к рыбной ловле и не любит чистить рыбу.
     Сестрёнка Анюта, она младше меня на два года, весёлая и общительная девчонка, имеет много подруг, занимается спортивной гимнастикой и всегда участвует в наших семейных походах. В этот раз родители решили, что одиннадцатилетней девочке будет очень тяжело целый месяц ходить по горам вместе с нами, и поэтому её завтра утром отправляют в спортивный лагерь.
    Василий – серый пушистый кот сибирской породы, возраст – один год и восемь месяцев, флегматик и созерцатель днём, активный охотник ночью. Он появился в нашей семье маленьким котёнком размером с варежку, и  с тех пор сопровождает нас во всех поездках. Перемещается всегда у отца на плечах. Обтянутая брезентом рамка станкового рюкзака, обычно плотно набитого, хорошо защищает от ветра, солнца и дождя, создавая на широких
папиных плечах тёплую удобную нишу. Маленький Васька очень любил там спать и с большой неохотой покидал уютное место на привалах и остановках. Сейчас он здорово подрос, и когда отец идёт по городу в походном снаряжении, иногда можно увидеть очень забавную картину. Кот лежит на его плечах, как  пушистый серый меховой воротник, свесив голову и передние лапы с одной стороны, а хвост и задние лапы с другой.
        И, наконец, Григорий. Это я, обычный тринадцатилетний подросток среднего телосложения с длинными руками и немного мешковатой фигурой. Немногословен, не люблю пустых разговоров и нотаций. Люблю природу и рыбную ловлю. Участвую во всех поездках отца, как летом, так и зимой, хотя прелесть зимней рыбалки пока ещё не ощутил. Прочитал много рыбацкой литературы, теоретически подкован, но на практике применить эти знания не получается. Мечтаю обловить отца и верю, что когда-нибудь это случится.
     Надо сказать, что в Бийске мы живём третий год, переехали сюда из Красноярского края.  После развала геологии, так говорит папа, надо было искать новые сферы деятельности, и теперь он работает по строительству.
Родственников и знакомых у нас здесь нет, завести новых друзей не получилось, поэтому я с нетерпением жду каждой новой поездки или пешей прогулки в лес, на речку, куда угодно. 
    Начиная с апреля, почти каждые выходные мы всей семьёй выбираемся на природу, с одной – двумя ночёвками. Обычно отец старается выбрать новое и по-своему интересное место. Окрестности Бийска нами изучены достаточно детально, побывали мы и в некоторых более отдаленных местах, но все это были равнинные или слегка холмистые участки местности. Увидеть же настоящие Алтайские горы и горную природу никак не получалось.
             
                Глава  2.  Первое знакомство с горами.
             
В прошлом году в конце сентября мы наконец-то смогли проехать по Чуйскому тракту до устья речки Семы, левого притока реки Катунь, где прожили два дня.
   Когда мы отъехали километров сорок от Бийска, начались предгорья Горного Алтая. Сначала невысокие, сплошь заросшие лесом, горы постепенно становились выше и выше. Дорога проходила по берегу Катуни, иногда приближаясь к воде, но чаще уходя в сторону от реки. Склоны долины становились все круче, появились скалы  и каменные осыпи.
   Удивительная красота осенней тайги на крутых горных склонах, резко выделяющиеся отдельные утёсы и скальные обрывы, далекие горные отроги с заснеженными вершинами, стремительно бегущая по каменистому дну прозрачная вода Катуни, все это я, наверное, запомнил на всю жизнь.
    Сема оказалась небольшой, шириной метров десять, мелкой речкой, с резким уклоном несущей свои воды к устью непрерывной  чередой перекатов. Перейдя её по мосту, мы устроили лагерь на берегу Катуни выше по течению.
    Мама с сестренкой собирали в лесу грибы и ягоды дикого шиповника, Васька спал в палатке, а я с отцом пытался поймать в реке настоящего сибирского хариуса.
    Папа ловил хариусов во многих местах Сибири и даже в далёкой Якутии, но на Алтае впервые, привычек и пристрастий местной рыбы пока не знал.  Для  меня же это была первая в жизни рыбалка в горах. Отец сам собрал и настроил мне удочку, показал, как надо забрасывать и вести по течению приманку, как делать подсечку и вываживать пойманного хариуса. Дело оставалось за малым, поймать саму рыбу.   
   Мы прошли километра три вверх по Катуни, облавливая самые перспективные места, затем вернулись назад и вниз до устья Семы. Ловили удочками с глухой оснасткой на сделанные отцом из цветных ниток и петушиных перьев искусственные мушки. У меня была гирлянда из двух сухих обманок и мормышки - нимфы на конце снасти. Поклёвок я так и не заметил. У папы гирлянда была на пару мушек длиннее, он несколько раз менял обманки разных цветов, два раза почувствовал слабенькие потяжки, но поймать рыбу тоже не сумел.
   Поперек течения реки далеко в воду выдавался невысокий скальный выступ, формируя глубокую заводь с обратным течением и множеством мелких завихрений.  Здесь, сплавляя мушки по отбойной струе и покачивая кончиком удилища, отец поймал первого алтайского хариуса.
   Обитатель горных рек показался мне очень большим и удивительно красивым. Ровные ряды серебристой чешуи в верхней части тела имели густой фиолетовый оттенок, высокий спинной плавник, фиолетово-красный в основании и бледно-розовый к кончикам, радужно переливался на солнце.
  - Смотри, как он попался, – показал мне отец.
   Леска поводка мормышки-обманки  обернулась вокруг тела рыбы, крючок зацепился за леску, образовав самозатягивающуюся петлю перед её жабрами. Видимо хариуса подвело любопытство.  Заинтересовавшись приманкой, он близко подплыл к  снасти, в это время рыболов поддёрнул удилище, да ещё помогли вихревые токи воды.
   - Первый случай в моей практике, - сказал папа. – Бывало, что подбагривал крючком рыбу за тело или даже за хвост, но петлёй ещё не ловил.
   Воодушевлённые  успехом, мы ещё полчаса  пробовали рыбачить на разных участках реки, но поклёвок больше не было.
   Когда мы вернулись в лагерь, мама предложила подняться на ближайшую горную вершину и осмотреть окрестности сверху.
   - Гора не высокая, зато какой прекрасный вид открывается оттуда, - убеждала нас она.
   Отец сразу отказался. – Я этих гор насмотрелся в геологии, и без необходимости туда не полезу, - сказал он. – Буду охранять стоянку и заодно  заготовлю дров для костра.
   Меня с сестрой мама уговорила.
   Сначала идти было легко. Побитая ночными заморозками трава полегла и не путалась под ногами. Постепенно подъём становился круче, всё чаще путь преграждали кусты и целые заросли мелких деревьев. Затем пришлось  лезть по почти вертикальному склону, обходя крупные каменные глыбы и целые скалы. На отдельных участках приходилось вставать на четвереньки и подтягиваться, уцепившись за кусты и корни деревьев. Несколько раз нам пришлось останавливаться, чтобы отдышаться. Хотелось повернуть назад, но мама уговаривала.
   - Потерпите немножко, вершина совсем близко, её уже видно.
Восстановив дыхание, мы снова карабкались до перегиба склона, за которым оказывался новый подъём. И так несколько раз.
   Когда нам удалось добраться до верхушки горы, сил почти не осталось. К тому же это оказалась не основная вершина, а небольшая горка на её плече, за которой склон долины продолжал подниматься.
   - Дальше я не полезу, - почти одновременно с сестрой, объявил я матери.
   - Ладно, я тоже устала. Зато теперь вы знаете, что такое восхождение, – примирительно сказала она. – Посмотрите! Какая красота вокруг!
   Внизу под нами, стиснутая каменными берегами, могучим потоком величаво несла свои воды Катунь. Ближе к нашему берегу над водой возвышался узкий скалистый остров, поросший зелёным хвойным лесом. Казалось, что это сказочный корабль с бурунами вдоль бортов стремительно несётся по водной поверхности, оставляя за собой пенистый след. В просвете речной долины красочной панорамой наблюдалась цепь далеких горных вершин, уходящих за горизонт. 
   Отдышавшись и налюбовавшись великолепным видом, мы пошли вниз к лагерю. Выяснилось, что спускаться иногда бывает труднее, чем подниматься. При крутом спуске ногами выполняются движения, напоминающие танец вприсядку, и с непривычки они быстро устают. На самых крутых участках приходилось поворачиваться лицом к земле и, держась руками за кусты, осторожно сползать вниз, тщательно выискивая надёжную опору для ног.        Наконец склон стал положе, и наши мучения прекратились.
   Заметив за деревьями палатку, я с облегчением перевел дух. Что интересно, когда возвращаешься назад после тяжёлого перехода, даже временная, но обжитая стоянка кажется тебе уютным домом.
   Ближе к вечеру отец предложил пройтись с рыбалкой по Семе. После нашего восхождения, мне очень не хотелось лазить с удочкой по береговым кустам и прижимам, и я отказался. И, как оказалось, зря. На речке хариус оказался не таким капризным, как в самой Катуни, позволял себя обнаружить и довольно уверенно клевал на обманку.
   К ужину папа принёс десяток рыбин. Они были меньше самого первого хариуса, но мне показались достаточно крупными.
   - Пришлось побегать, - сказал отец. - Сплошные перекаты, а рыбных мест мало.
   Мама поджарила рыбу в крышке от большого котелка. Жареный хариус оказался удивительно вкусным, нежная мякоть легко отделялась от костей, которых было немного, и буквально таяла во рту.
   Ночь была холодной, вода в котелке покрылась льдом, но мы спали тесно прижавшись друг к другу, накрытые большим одеялом, причём я с сестрой посередине, и не замёрзли.
   Утром отец позвал меня рыбачить на Сему. Я ловил под мостом, где на повороте реки образовалась небольшая ямка.  Рыба выходила на обманки, несколько раз я даже ощущал рывки хариуса за мушку, но опаздывал с подсечкой и поймать никого не смог.  Папа пошел вниз по течению и выловил несколько рыбин.
   К обеду мы вернулись в лагерь. Надо было собираться и уезжать домой в Бийск.

               Глава 3. Семейный совет. Принятие важного решения.

    Алтайские горы нам всем очень понравились, дома много вспоминали и говорили про них. А папа сказал:
   - То, что вы видели и испытали, это были всего лишь предгорья, можно сказать - прелюдия к увертюре. Чтобы научиться любить и хоть немного понимать горы, надо пожить в их глубине, вдали от цивилизации, много времени, хотя бы несколько недель.
   Я сразу предложил. – А давайте поедем летом в Горный Алтай на месяц.
  Отец задумался. – Мысль интересная, це треба разжуваты.
Он у нас коренной русак, родился и вырос в Сибири, а вот мама – украинка. Папа много раз бывал на Украине, чаще вместе с нами, и любит иногда выдавать целые фразы на украинском языке, смешно звучащие среди русских слов.
   Дня через два, когда мы ужинали всей семьёй, он вдруг объявил:
   - Я тут прикинул, посчитал минимальный вес продуктов и снаряжения, это примерно девяносто килограммов. Оказывается, втроём можно вполне реально уйти в горы на целый месяц.
   Мама сразу спросила:
   - И как это ты себе представляешь?
   - Берём палатку, спальники, минимум одежды и уходим в середине лета, когда в горах нет ночных заморозков, – ответил отец. – Продолжительность похода рассчитываем по весу продуктов, которые сможем с собой унести. Я смогу утащить рюкзак килограммов на пятьдесят – пятьдесят пять, ты – примерно двадцать пять – тридцать, ну и Григорий спокойно понесёт килограммов пятнадцать.
   - А я? – сразу включилась Анюта. – Про меня ты ничего не говоришь.
   - Понимаешь Аня, - убеждающим  и чуть виноватым голосом начал папа. - Тебе всего десять лет, а в горах для маленькой девочки слишком много опасностей. Обрывы, камнепады, хищные звери и энцефалитные клещи. К тому же на лишнего человека придётся нести дополнительный груз килограммов на двадцать пять.
   - Я не маленькая, у меня есть прививка от клещей и я сама могу таскать рюкзак, – обиделась  сестра.
  - Анюта, в лучшем случае ты сможешь  нести свои вещи и спальный мешок, и то тебе будет очень тяжело. А продукты на тебя придется переносить нам. Вспомни, как вы с мамой недавно поднимались на гору, – уговаривал сестрёнку отец. – Там горы будут намного больше и круче. Мы проведём разведочный поход, узнаем, что к чему, и в следующий раз возьмём тебя с собой.
   Воспоминания о недавнем восхождении были ещё свежи в памяти, и сестра на время притихла. 
   - Что-то, Саша, у тебя все легко получается, – засомневалась мама. – Пойти неизвестно куда с такими тяжёлыми рюкзаками. Ты - то лось здоровый, справишься, а вот мне и Грише будет очень сложно.
   - Ерунда, Инна, в геологии тебе приходилось таскать рюкзаки с пробами, а здесь у тебя удобный рамочный рюкзак, с ним намного легче. Да и кроме того груз будет постепенно уменьшаться, – теперь уже маму начал уговаривать отец. - А маршрут я выберу интересный. Подальше от цивилизации, но чтобы было легко добраться, с красивой природой и обязательно с рыбалкой.
   -Тебе бы только рыбалка, - для порядка заметила мать. – Мне необходимы ягоды и грибы, и лекарственные травы, и ещё я хочу набрать много жимолости, она полезная и мне очень нравится.
   - Уж чего, а жимолости будет достаточно, - пообещал папа.- А кроме того, можно будет собирать барбарис, шиповник, разную горную смородину, малину, клубнику, землянику, чернику, бруснику и, как я читал, дикий крыжовник.
      - Мне нужна жимолость, - закончила разговор мама. - Смотри!.. Ты обещал!
  Поход в горы на целый месяц предложил я сам, поэтому отец только спросил у меня:
    - Ну как, сын, сможешь таскать рюкзак пятнадцати кило весом?
  Мне представилось, как с тяжёлым рюкзаком я карабкаюсь на бесконечную крутую гору, и червячки сомнения в своих силах зашевелились в душе. Стараясь не подавать вида, я бодро ответил:
   - Если будет рамочный рюкзак, то конечно. 
  - Сразу условия ставишь,- засмеялся папа.- Посмотрим, в крайнем случае, переделаю и подгоню старый геологический. 
   Так было принято наше историческое решение.

                Глава 4. Подготовка к большому путешествию.

     Всю зиму отец рассматривал географические карты Горного Алтая, какие удалось найти в библиотеке и других местах, читал описания местности и природных условий. К тому времени у нас были подробные и детальные карты окрестностей Телецкого озера, горы Белухи, реки Оби и некоторых других участков, но все это было не совсем то, что могло нас заинтересовать в первую очередь. Обычно он рассматривал разные варианты маршрута со мной  и иногда с мамой. Анюта, обиженная отказом взять её с собой, демонстративно игнорировала наши обсуждения.
    К концу зимы определился окончательный маршрут: Чемальский район, бассейн реки Малая Сумульта.
   В целом, по словам отца, маршрут выглядел так: прямым автобусом из Бийска доезжаем до п. Чемал, дальше по правому берегу Катуни на перекладных ( 56 км дороги )  добираемся до р. Эдиган, а если повезёт, то и до одноименного посёлка, который находится в пяти километрах выше устья речки. Затем начинается основной  - пеший этап нашего путешествия.
   Вдоль ручья Канзара, левого притока Эдигана, поднимаемся  около 25 км  до перевала через широкий Сумультинский хребет, откуда по р. Алёссу вниз идёт хорошая тропа, примерно 20 км, до нужной нам реки Малая Сумульта. На весь процесс захода понадобится примерно пять-шесть дней.
    Затем две недели отдыхаем на реке, постепенно перемещаясь к её устью на р. Большая Сумульта. Оттуда, заканчивая маршрут, снова поднимаемся по ручью Евелю на Сумультинский хребет, пересекая его в наиболее узкой  части, спускаемся по тропе до Катуни ( это примерно 40 км ). Перейдя р. Катунь по висячему мосту, от деревни Каянча по лесовозной дороге пересекаем Семинский хребет и выходим к п. Онгудаю ( еще 30 км ). От посёлка ходит автобус до г. Горноалтайска и Бийска. Обратная дорога также должна составить 5-6 дней.               
   Расчёты отца нам с мамой показались слишком оптимистическими, и мама спросила:
   - А перевал через Сумультинский хребет высокий? Как мы будем там подниматься с тяжёлыми рюкзаками?
   - Ерунда,- сказал папа. – Каких-то полторы тысячи метров подъёма по вертикали, но по лесной дороге. Кроме того я надеюсь там договориться с местным народом насчёт транспорта, хотя бы на часть пути.
   - Это как? - поинтересовалась мама.
   - Возьму с собой универсальную валюту – медицинский спирт, – ответил отец. – В крайнем случае, дойдём и сами, просто потратим на подъём лишний день или два. Спускаться будет намного проще, а уж обратно через перевалы пойдём почти налегке.
   - Слишком у тебя всё просто получается. – Мать не хотела легко уступать.
   - А вдруг что- то случится, или появятся непредвиденные ситуации. Как тогда?
   - Всегда можно оставить часть груза и вернуться. К тому же по ходу маршрута будем на месте корректировать его продолжение. – Уверенно сказал папа. -  Поверьте моему опыту, сначала будет трудно, но потом втянетесь, и станет полегче. Весь путь продуман и сложностей не будет.
   На этом прения закончились, и мы согласились с предложенным вариантом  маршрута.
   Началась основная подготовка к путешествию. Ещё зимой отец составил предварительное меню на двадцать восемь дней похода. Он любит простую калорийную пищу, и терпеть не может сублимированные и прочие эрзац – продукты.  Соответственно набор продуктов состоял преимущественно из различных круп и немного из макаронных изделий. Стараясь уменьшить  вес груза, папа предложил следующий суточный рацион: завтрак – молочная (на сухом молоке) каша, обед – какой-либо суп, ужин – каша с мясом.
   Он заставил маму рассчитать необходимое количество каждого вида крупы (рис, гречка, пшёнка, овсянка, а также горох и макароны) для одной варки на трёх человек. В качестве мерки она использовала маленькую походную эмалированную кружку. Затем отец умножил мамины нормы на своё меню и высчитал конечный результат. Теперь уже мне пришлось маминой кружкой отмерять необходимый объём каждого продукта, а папиной ложкой пересыпать сухое молоко.
   В тяжёлом маршруте очень важен сахар и любые другие сладкие вещи, ведь углеводы незаменимы для быстрого восстановления сил. В магазинах тогда продавался прессованный в кубики сахар-рафинад в пачках из армейского пайка. Выбрав его оптимальным для похода, отец также установил норму расхода: (3+3+4) или 10 кусочков в день на человека. После пересчёта кубиков сахара в пачке, двух с небольшим довеском килограммов оказалось достаточно на все время путешествия. Кроме этого мы брали почти два килограмма  леденцовых карамелек и ирисок Кис-кис. Забегая вперёд, скажу, что эти пять конфет в день были самым приятным довеском к нашему меню. Их можно было съесть все сразу или медленно по одной целый день, продлевая удовольствие.
   Для калорийного питания необходимы мясопродукты. Здесь папа тоже подошел творчески. Из множества банок тушёнки, выставленной на витринах магазинов, он тщательно выбрал на пробу несколько видов. После семейной дегустации определился победитель, который и был закуплен. Необходимое количество отец вычислил по норме – одна банка на три варки.
   Вместо хлеба мы брали с собой сухари, которые мама несколько дней сушила в духовке.
    За день до начала похода мы выложили продукты и снаряжение на середину комнаты. Получилась внушительная куча.
    Там лежали  палатка, тент для костра, три лёгких спальных мешка, транзисторный приёмник, котелки, посуда, топорик, две телескопические удочки, рыбацкая сумка со снастями, моток шнура, пара свечей, фонарик и еще какие-то хозяйственные мелочи. Гораздо больше места занимали продукты: килограммов пятнадцать различных круп и макаронных изделий, десять килограммов сухарей, четырнадцать банок говяжьей и две свиной тушёнки, две банки рыбных консервов, две банки сгущённого молока, десяток суповых пакетов, три килограмма картошки, бутылка растительного масла, полтора килограмма сухого молока, восемьсот граммов сливочного масла, килограмм муки, вилок капусты, несколько луковиц, сахар, соль, чай, спички, маленькая банка растворимого кофе, столько же какао, а также специи, конфеты и две плитки шоколада.
    - Ого! Неужели вы всё это съедите?- заглянула в комнату Анюта.
    - Это еще не всё, – сказал отец, и добавил к куче два литра спирта в пластиковых бутылках. – Свежий хлеб и овощи купим перед отъездом и понесём в пакете. 
   Пришла мама и ужаснулась:
   - Мы не сможем столько нести на себе, да и в рюкзаки весь груз не войдёт.
   - Войдёт, – бодро ответил папа. – Утрамбуем. А груз будет каждый день уменьшаться на полтора-два килограмма.
   Посмотрел на груду вещей и почесал затылок:
   - Однако многовато. Запрягайте хлопцы коней… Ну да ладно. Рюкзаки я уложу сам, а вы с Гришей приготовьте личные вещи и сменную одежду, не забудьте взять теплый свитер и шерстяные носки. В горах ночью холодно. Постарайтесь не брать лишнего, в походе и иголка тяжела.
   Вечером, перед отъездом отец несколько раз перекладывал рюкзаки, добиваясь равномерного размещения груза, наконец, удовлетворенный, позвал нас. – Примеряйте.
   Как ни странно, но вся большая груда вещей удивительным образом поместилась в трёх рюкзаках.
   Свой рюкзак я с трудом, но закинул на спину, сделал несколько шагов по комнате. Он лежал на спине плотно, но незнакомая тяжесть давила на плечи, заставляя мышцы спины сильно напрягаться, выдерживая вертикальное положение.
    - Тяжеловато, – сказал я отцу.
    - Это с непривычки, - ответил он. – За день-два втянешься, и потом не будешь замечать. Тем более ты сейчас растёшь, и будет полезным немного покачать пресс и спину.
    Опустив свой на пол, я подошел к маминому рюкзаку. Тот казался лишь немножко габаритнее моего, но по весу был почти в два раза тяжелее. Пришлось садиться на корточки и просовывать руки в лямки.  Лишь потом, упираясь руками в пол, я смог подняться с этой тяжёлой ношей на ноги, и даже сделать несколько шагов.
   Внимательно следивший за мной папа, тут же подошёл, и помог снять рюкзак со спины.
   -Больше так не делай! – начал выговаривать он. – Большим весом можно сорвать спину, заработать грыжу или ещё какие-нибудь болячки. Груз рассчитан по весу персонально на каждого из нас на всё время похода, поэтому, когда будешь свою кладь разбирать на первой остановке, тщательно запомни: что, где и в каком порядке всё лежит. В дальнейшем упаковывать рюкзак будешь сам, и за утерю каждой вещи также будешь нести персональную ответственность.   
   Тут пришла мама. Сначала она подергала отцовский рюкзак, попробовала приподнять, но не смогла даже сдвинуть. Потом, присев и просунув руки в  лямки, подняла свой, прошлась с ним по комнате. Затем аналогичным способом примерила мой рюкзак.
   - Саша, сможешь ли ты тащить такой груз? Тебе ведь ещё нести кота. Да и для Гриши будет тяжело. Может мне забрать что-нибудь тяжёлое у вас? – высказала своё мнение она.
   - Ничего, мы с сыном ребята крепкие, - бодро ответил папа. – А тебе, Инна, придётся нести дополнительно свежий хлеб, который завтра купим на вокзале.
    На этом закончился наш подготовительный этап.

                Глава 5. Первая ночёвка, дорога к Эдигану.

    Когда я проснулся утром, мама с папой уже позавтракали и заканчивали последние приготовления к отъезду. Сегодня, 1 июля, в 9 часов утра сестрёнка Анюта уезжала с подружками в спортивный лагерь, где будет находиться до 30 июля. У нас же были куплены билеты до п. Чемал на 12 часов дня.
   Сначала отправили сестру. Последние напутствия, слёзы, прощание.
   Затем  перенесли все комнатные цветы в одно помещение, отдали запасные ключи от квартиры соседке, она будет присматривать за ней.
   Все дела закончены, вещи собраны, время тянется мучительно медленно. Даже кот Василий трётся возле собранных рюкзаков, недоумевая, чего это мы ждём и не выходим.
   - Пора, - наконец-то говорит папа, и мы на целый месяц покидаем
родное жилище.
   Через час мы уже едем по знакомой дороге, все дальше и дальше продвигаясь в горное царство. Привычный к путешествиям Василий флегматично спит у отца на коленях. Я смотрю в окно, любуясь изменяющимся пейзажем. Появились горы, склоны становятся круче, иногда рядом с дорогой хорошо видна быстрая Катунь с блестящей на солнце серебристо-серой водой.
   Остановка в г. Горно-Алтайске. Пообедали пирожками, запили лимонадом,  съели последнее на целый месяц мороженное. И снова в путь, осталось ещё 160 км до конечной точки автобусного маршрута.
   За Усть-Семой дорога почти постоянно шла вдоль берега Катуни. На отдельных участках крутые склоны прижимали её вплотную к реке, и очень живописно смотрелись поросшие стройными соснами скальные обрывы и отдельные группы скал, резко спускающиеся к воде, а так же огромные каменные глыбы вдоль берега, в белопенном обрамлении стремительной воды.
   Последние километры вдоль дороги тянулись дома и приусадебные участки посёлков Элекмонар и Чемал, которые практически срослись между собой.
   Вот и автостанция. Выгрузив вещи, отец придирчиво осмотрел рюкзаки, проверил укладку, крепление.
   - Ну что, народ, прощайтесь с цивилизацией. Дальше пойдём пешком, - сказал он. – Выйдем за посёлок, будем ловить попутку.
   Затем посмотрел на нас и весело добавил свою любимую присказку:
  - Вперёд и с песней! 
   Тяжело навьюченные, мы потащились по обочине дороги. Первым шёл отец, одетый по-походному, в плотно закатанных болотных сапогах, с огромным рюкзаком за спиной, котом на плечах и в солдатской панаме,  сложенной наподобие  ковбойской шляпы, на голове. Вторым шёл я, тоже одетый по-походному, в коротких резиновых сапогах и в летней кепке с большим козырьком. Последней шла мама. Большой рюкзак полностью закрывал её фигуру, и со спины были видны только ноги в брюках защитного цвета, обутые в короткие сапожки.
   Ярко светило солнце, было жарко и душно. Непривычный груз за плечами прижимал к земле, и держать спину прямо, передвигая ноги, становилось всё тяжелее и тяжелее. На лбу появились капли пота, которые приходилось вытирать рукавом. Отец шёл размеренно, одним темпом, неторопливо переставляя ноги, как большая шагающая машина, и казалось, что он может так идти бесконечно долго.
    Наконец, когда мы прошли километра два, он остановился в тени большого дерева, скомандовав:
   - Привал.
   Мы с мамой  облегчённо повалились на землю рядом с ним.
   - Как вам темп ходьбы? Не слишком быстрый? – улыбаясь, спросил он нас. Энцефалитка под  лямками рюкзака и волосы на голове мокрые от пота, глаза весело блестят.
   - Нормально, - ответил я. - Только жарко.
   - Дойдём до речки, надо будет смочить рубашки и головные уборы водой, – посоветовала мама. – Жара будет меньше досаждать.
   Отдохнув, мы тронулись дальше. Как ни странно, но стало легче идти. Мышцы спины стали привыкать к весу рюкзака, а ноги почти автоматически поддерживали режим ходьбы.
   Дома посёлка закончились, впереди показалась река Чемал. Ширина её небольшая, всего 15 – 20 метров, на некоторых перекатах разливается до 35. Вода стремительно несётся по галечному, с отдельными валунами, дну ровным потоком, не формируя больших ям и плёсов.
   Перейдя речку по бетонному мосту, мы поднялись на взгорок и остановились ждать попутную машину. Асфальт закончился, дальше продолжалась дорога, отсыпанная гравием и мелким щебнем. Машин не было.      
   Прождав впустую часа полтора, решили двигаться дальше.
   - Дело к вечеру, надо готовиться к ночёвке, а попуток до утра может и не быть, - высказал общее мнение папа.
   Примерно через километр вышли к Катуни. За кустами, недалеко от дороги нашли удобную лужайку, где поставили палатку. Спуск к воде представлял собой крутой свал огромных валунов и каменных глыб, между которыми находилось много древесных стволов и сухого хвороста.
   Пока мама готовила с моей помощью ужин, отец быстро собрал удочку и попробовал ловить хариуса выше по течению, иногда пробираясь по камням дальше от берега.
   - Вода большая и мутная, пока не посветлеет, рыба брать не будет, – сказал он, вернувшись к костру в сумерках.
   Поужинав, мы ещё долго сидели у костра, любуясь ночной панорамой. В чистом и прозрачном горном небе ярко мерцали звёзды. Такого их количества я никогда раньше не видел. Через более разреженную, чем на равнине, атмосферу среди крупных звёзд, формирующих знакомые созвездия, просматривалось бесчисленное множество мелких, до мельчайших, звёздочек. Даже Млечный путь здесь смотрелся не туманной полосой, а густым скоплением отдельных звёздных искр.
    Молодая луна подсвечивала покрытую многочисленными бурунами блестящую поверхность несущейся воды, в обрамлении  тёмных, уходящих круто вверх, горных склонов речной долины.
   - Благодатные места, - сказал отец. – Чистый воздух, чистейшая, бегущая с ледников вода, природа, не загаженная цивилизацией. Обратите внимание, здесь практически нет комаров.
   - А почему? – спросил я.
   - Мы находимся высоко над уровнем моря, что неблагоприятно для их развития, а кроме того здесь очень мало болотистых мест, где бы личинки комаров могли расти.
   Укладываясь спать, я думал, что постоянный монотонный шум текущей воды помешает мне заснуть. Отнюдь, отключился сразу, как только застегнул спальник.
   Утром я проснулся, когда мама заканчивала варить кашу. Вставать не хотелось, но отец поторопил:
   - Спать некогда, в любой момент может пойти попутная машина. Быстро умываться, оправляться и скорее собираться.
   После завтрака все начали укладывать рюкзаки. В это время за поворотом дороги послышался звук приближающегося автомобиля.
   Водитель КАМАЗа - самосвала, молодой улыбающийся алтаец, ехал с женой и маленьким сыном в маральник за заброшенной деревней Еландой и охотно согласился нас подвести.
   Ускоренно завершив сборы, мы удобно уселись в кузове на свои рюкзаки позади  кабины и весело скомандовали:
   - Поехали.
   Машина быстро покатила по дороге, подпрыгивая и громыхая пустым кузовом на ухабах. Она отъехала метров на 300 от нашего привала, когда мама встревожено осмотрелась вокруг и спросила:
   - А где Васька?
   В спешке и суете погрузки все забыли про нашего четвероногого спутника. Папа громко застучал по кабине, прося остановиться. КАМАЗ резко затормозил.
   Водитель-алтаец очень удивился, узнав причину остановки. Пока мама бегала к оставленному лагерю искать кота, он весело переглядывался с женой и громко смеялся, несколько раз повторив:
   - Взяли кота, вместо собаки. Ха - ха - ха…
   Затем он начал советовать нам на время похода оставить кота в деревне, а  с собой взять молодую собаку или щенка, которых летом в некоторых дворах  бывает по несколько штук. Отец вначале объяснял, что Василий – член семьи и постоянный наш спутник, но потом бросил свои бесполезные попытки.
   Наконец появилась мама с Васькой на руках.
   - Спал в тенёчке под деревом и даже не заметил, что нас нет, – объяснила она.
  Снова мы едем вдоль Катуни, то удаляясь, то вновь приближаясь к реке. Борта долины резко отличаются друг от друга. С нашей, восточной стороны практически лысые (без леса) травяные склоны со своей середины резко обрываются вниз, формируя непрерывную вертикальную стену каменных обрывов и осыпей, поросших травой и редкими кустами. В ровной нижней части долины, по которой идёт дорога, земля покрыта степной или даже пустынной растительностью. Редко в небольших низинах попадаются одиночные деревья и группы кустов.
   Западный склон более пологий, порос лесом. На ровных участках наблюдаются луга или засеянные поля.   
   Проехав деревню  Еланда и высадив нас, машина сворачивает в горы. Дойдя по дороге до излучины реки, мы остановились ждать следующую попутную машину.
   В конце 80-х годов здесь работала гидрогеологическая  партия, изучала крепость пород скального основания для будущей  каскадной электростанции, первой из шести проектируемых. С двух сторон Катуни остались стоять железные столбы, на которых поперек реки висел натянутый толстый металлический трос.
  - Когда-то по этому тросу ходил паром, - сказал отец. – Работа велась на обоих берегах. Геологи бурили скважины, в скальных породах проходили штольни, это горизонтальные или немного наклонные горные выработки.
   Рядом с дорогой в вертикальную скалу была врезана металлическая дверь – вход в штольню. Мне хотелось заглянуть туда, но, к большому сожалению, дверь оказалась плотно приваренной к коробке.
   Ждать следующую машину пришлось долго. Только ближе к вечеру появился старенький рафик - микроавтобус, водитель которого за пол-литра спирта довёз нас до моста через р. Эдиган. Дальше нам предстояло идти пешком.
             
                Глава 6. Ночевка на ферме. Ночные гости.

   Высокий и крутой склон долины Катуни рассекало узкое глубокое ущелье, которое поперечным кинжальным разрезом тянулось далеко в царство гор, теряясь среди панорамы вершин в вечерней дымке. По его дну стремительно бежал небольшой, шириной 7-10 метров, водный поток. Дорога к посёлку начиналась перед мостом и тянулась вдоль правого берега речки, повторяя все её изгибы. 
    - Самый легкий этап завершён,- сказал папа. - Осталось дойти до посёлка, перед ним заночуем, а утром я выясню у местных жителей возможность заброски груза к перевалу. И весело добавил:
   - Вперёд и с песнями!
   Навьючившись, мы бодро двинулись в путь. Сначала шагалось достаточно легко, но по мере продвижения подъёмы становились всё более затяжными, а спуски и ровные участки более короткими. Несколько раз пришлось останавливаться на отдых. Наконец, поднявшись на очередную горку, мы замерли, любуясь открывшимся видом.
   Впереди, от места впадения р. Канзары, по берегам которой раскинулись домики села, ущелье резко обрывалось, асимметрично расширяясь к югу. При этом   северная часть берега Эдигана громадным утёсом возвышалась над широким участком долины, подавляя  окрестности посёлка своей мощью и размерами. На крутом, почти вертикальном, склоне среди каменных осыпей и скальных выходов выделялись небольшие куртинки мелких кустов и отдельные, поросшие зелёной травой, лощинки, к которым тянулись тоненькие ниточки многочисленных козьих троп. Было удивительно наблюдать, как в разных местах этой стены на головокружительной высоте пасутся и быстро перемещаются небольшие живописные группки овец и коз.
   Примерно полкилометра не доходя до моста через речку, на прибрежной луговине был огорожен большой загон для скота, а рядом стоял маленький деревянный домик, в котором отдыхают пастухи.
   -Здесь и заночуем,-  сказал отец и повёл нас к строению. Сняв рюкзак  на зелёной лужайке возле дома, он прошёлся по двору, попинал ногой засохшую грязь с многочисленными следами коровьих копыт, и удовлетворённо заметил:
   -Скот сейчас весь пасётся на гольцах, свежих следов нет, так что помещение свободно.
   Я решил осмотреть дом и открыл дверь. На пороге меня встретила пушистая некрупная кошка какой-то неопределённо пёстрой окраски. Мяукнув несколько раз, как бы приглашая  войти, она стала тереться об ноги, выказывая свою радость от встречи с людьми.
   Внутри, справа от входа, находилась простая, сложенная из неоштукатуренного кирпича, печь, напротив  неё у окна стоял деревянный стол со скамьёй, рядом у стены железная кровать с матрасом, а вдоль дальней стенки были оборудованы широкие деревянные нары.
   Посредине помещения на полу сидел маленький, длиной с мою ладошку,  рыжий котёнок, похожий на полуспущенный оранжевый мячик. Когда я взял его на руки и начал гладить, то он вдруг так громко замурлыкал, что мне показалось, будто рядом заработал небольшой дизельный двигатель.
   -Смотри, кто здесь живёт,- я показал котёнка вошедшему следом отцу.
   -Ого! Вот это мурлыка! Да так громко, почти как паровоз,- восхитился тот. -  И мама у него замечательная, чёрно-бело-рыжая с серыми подпалинами. В старину считалось, что трёхцветная кошка приносит в дом счастье.
   -Вы,  главное, глистов не нахватайте,- строго сказала из-за папиного плеча мама. – Кошки бродячие, грязь вокруг, может быть всякая зараза.
   -В тайге грязи нет,- попытался возразить отец.
   -А здесь еще не тайга,- парировала она и выдала нам задание. Меня отправила за водой, а нашему главе поручила соорудить веник для подметания пола.
   Через полчаса в домике стало чисто и уютно. Мы разобрали рюкзаки, разложили на нарах спальные мешки. Следом за вещами в дом вошел Василий. Как и подобает вежливому и общительному коту, вначале он решил познакомиться с хозяйкой, спокойно сидевшей возле печки.  Приблизившись к ней осторожными шажками, Васька замер на месте и попытался загипнотизировать её ритмичными  (вправо-влево) качаниями хвоста. В конце концов кошке   надоело, она выгнула спину и отмахнулась от незваного  гостя лапой. Потеряв интерес к дальнейшему знакомству, кот запрыгнул на застеленные нары и принялся приводить свою шерсть в порядок. Маленького Рыжика, которого я поставил рядом, он брезгливо обнюхал, а затем перепрыгнул на соседний спальник, отказавшись от общения.
   -Григорий,- прервал отец мои наблюдения.- Разведи костер и помоги маме сварить ужин. Я пройдусь по речке, осмотрюсь, попробую порыбачить.
    За домом, ближе к речке, обнаружилось старое кострище с рогульками. Наготовив дров, я быстро разжёг костёр и затем попытался догнать рыбака.
   Тот был в резиновых сапогах и осторожно передвигался вниз по течению реки прямо по её руслу, не выходя на заросший кустами берег. Мне же пришлось продираться безо всякой тропы сквозь прибрежные заросли рядом с речкой. Минут через пять, осознав глупость своей затеи, я вернулся на стоянку.
   Солнце ушло за горизонт и стало быстро темнеть, когда отец вышел к костру со стороны дороги.
   -Прошёл километра два вниз, но неудачно. Резкий перепад высот, идут сплошные перекаты, и ямок почти нет. Было две слабенькие поклёвки и на этом всё,- ответил он на мой безмолвный вопрос.
   Ужинали мы за столом в доме при свете свечи. Мама приготовила очень вкусную рисовую  кашу с тушёнкой и ещё овощной салат.
   Василий с удовольствием съел свою порцию, а вот трёхцветная кошка отказалась. Котёнок попробовал немного и тоже есть не стал.
   -Странно?- удивилась мама. - Я думала, они, несчастные, голодают тут без людей.
   -Сейчас лето, много мышей, другой живности. Даже наш Васька на природе ест мало, чисто символически,- пояснил папа.
   Помыв посуду, мы начали готовиться ко сну.
   В это время рядом с домом послышался топот копыт, затем конское ржание. Немного погодя дверь отворилась, и вошли трое алтайцев. Все в полевой, защитного цвета одежде, у двоих  ружья за плечами.
   -Здравствуйте,- с улыбкой на широком скуластом лице сказал первый из них.- А мы увидели свет в окне, решили заехать, посмотреть, что за люди здесь поселились.
   Отец пригласил их к столу, предложил чаю. Те сначала отнекивались, но потом присев, кто на кровать, кто на скамью, и прихлёбывая чай, начали расспрашивать, откуда и зачем мы идём. Услышав, что из Бийска, оживились, поговорили о городе, поискали общих знакомых.
   Самый молодой, с тонкой ниточкой усов на верхней губе, алтаец подошёл ко мне, спросил, как зовут, затем насыпал на спальник большую горсть причудливо изогнутых, уплощённых то ли корней, то ли коротких деревяшек.
   -Угощайся,- сказал он.- Это вяленая маралятина.
   Я читал, что в начале лета у самцов таёжных оленей или, по местному, маралов вырастают рога. В это время они ещё мягкие, с тонкой нежной кожицей, и являются очень ценным лекарственным сырьём. Обычно охота на них запрещена, но в период сбора пантов, так  называют молодые оленьи рога, опытным охотникам выдают какое-то количество лицензий на отстрел маралов.
   Кусочки мяса оказались твёрдыми, легкими и слегка упругими на ощупь. Откусив кусочек, я измельчал его во рту зубами, в это время мясные волокна пропитывались слюной, и получалась солоноватая, приятная на вкус мякоть.
   Беседа за столом продолжалась, и отец начал расспрашивать гостей о дороге на перевал.
Услышав о расчёте спиртом, алтаец с коротенькой  бородкой на круглом лице сильно оживился, и предложил перевезти нас и рюкзаки на лошадях.
   Меня в раннем детстве катали один раз на пони, даже сохранилась фотография, где я сижу верхом на маленькой лошадке, но настоящих лошадей мне доводилось видеть только издалека, поэтому перспектива проехаться верхом и привлекала, и немного настораживала.
   Папа сначала отнекивался, выяснял другой возможный способ доставки, трактором или машиной, но потом сдался на уговоры и согласился. Они с Коляном, так звали круглолицего с бородкой, ударили по рукам и гости ушли.
   Несколько минут алтайцы о чём-то переговаривались возле дома, затем Николай вернулся.
   -Дорога тяжёлая, надо будет рано выезжать, так что соберите вещи и приготовьтесь к отъезду сразу, как только рассветёт,- начал он, потом немного помялся и продолжил.
   - Меня все здесь знают, живу на ближайшем краю посёлка, если что, спросите Коляна и вам покажут.
   Помолчал какое-то время, было заметно, что хочет о чём-то спросить, и, наконец, обратился к отцу.
   -Александр, выйди во двор, надо поговорить.
   Они долго разговаривали возле дома, сквозь неразборчивое бормотание я несколько раз различил короткие  отцовские ответы .- Нет… Нет.
   Мы с мамой залезли в спальные мешки и пытались заснуть, когда тот вошел, в темноте достал что-то из рюкзака и вынес во двор.
   -Что они хотели?- спросила мама, когда ночные гости, наконец, уехали, и папа начал укладываться спать.
   -Аванс выпрашивали. Вот бисовы диты, заморили батьку,- начал ругаться отец.
   -Пристали, как банный лист, дай да дай поллитра. В конце концов я уступил, а то бы до утра спать не дали. Зря конечно, но если что, завтра я с этим Коляном разберусь,- успокаивал он сам себя.
   Рыжик мурлыкал рядом со мной,  я погладил котёнка и не заметил, как уснул.

                Глава 7.  Путь к перевалу.

   Меня разбудил транзистор, громко орущий какую-то бодрую музыку.
   -Вставайте сэр, вас ждут великие дела,- продекламировал отец, водружая на стол котелок с горячим чаем, и добавил:
   - Мыться, бриться, оправляться, надо быстро собираться.
   Было уже светло, хотя солнце еще не взошло. Клочки тумана медленно поднимались вверх, открывая взору верхнюю часть горных склонов. Свежий прохладный воздух бодрил, прогоняя остатки сна.
   Сполоснувшись в речке, я бегом вернулся в дом. К тому времени мама уже приготовила бутерброды с колбасой и сыром. Позавтракав, мы начали собирать вещи. Управившись раньше всех, отец придирчиво проверил правильность укладки моего и маминого рюкзаков.
Сборы вскоре закончились, потянулись долгие минуты ожидания, немного скрашиваемые юмористической радиопередачей.
   Через полчаса папа не выдержал.
   -Оставайтесь здесь, ждите меня.  Схожу, узнаю, что к чему, с Коляном разберусь,- сказал он, выходя из дома.
   Вздохнув, мама достала из рюкзака спальный мешок и расстелила его на нарах.
   -Чем сидеть, давай лучше, Гриша, поспим,- предложила она, затем легла  и сразу уснула.  Вскоре и я последовал её примеру.
   Вернулся отец на удивление довольный и весёлый.
   -Колькин дом  я нашел быстро,- рассказывал он, смеясь.- Тот увидел из окна, как я разговариваю с соседкой, в одних трусах выскочил из дома и давай улепётывать по огородам.
   Женщина его первая и увидела.
   -Вон,- показывает.-  Колян через забор лезет.
   -Не буду же я за ним гоняться,- продолжал отец.- Сам виноват, что поддался на уговоры. Зато нам повезло, через два часа трактор с тележкой повезёт людей на покос в сторону перевала, и нас заодно подбросит. А пока, чтобы его не прозевать, надо дойти по дороге до конца посёлка, там и подождём.
   Снова упаковав вещи, мы попрощались с четвероногими хозяевами и двинулись в путь. Идти пришлось на удивление далеко, прошло не менее часа, прежде чем закончились последние дома с большими приусадебными участками, вытянувшимися вдоль ручья Канзары.
   С облегчением сбросив рюкзаки, мы сели отдохнуть на обочине дороги. Чтобы скрасить ожидание, я вместе с папой, мама от мяса отказалась, начал грызть кусочки вяленой маралятины. Это занятие оказалось даже приятнее, чем щелкать семечки. Когда угощение закончилось, а уши после зубовного скрежета стали воспринимать слабые посторонние звуки, я услышал тарахтение приближающегося трактора.
   Транспортное средство оказалось довольно необычным. К трактору «Беларусь» на жёстком сочленении была прицеплена металлическая одноосная тележка с размерами кузова примерно 2 на 3 метра и высотой бортов около полуметра. В передней части кузова были закреплены две плахи-скамьи для пассажиров, на которых сидели четыре женщины и один пожилой мужчина. Как мне позже объяснили, в таком сочетании это изобретение местных умельцев было способно передвигаться по крутым косогорам и подниматься по почти вертикальным склонам, и являлось основным и незаменимым средством для перевозки людей и грузов в горах.
   Папа о чем-то поговорил с трактористом, затем мы быстро забросили рюкзаки в кузов, сели на свободные места и поехали.
   По ровному участку долины трактор двигался довольно быстро и не очень громко, можно было даже переговариваться между собой, наклоняя голову к собеседнику. Затем периодически начинался крутой подъём, двигатель на пониженных передачах начинал оглушающе реветь, телега круто наклонялась, и, чтобы не соскользнуть, приходилось цепляться руками за скамью или борта.
   Мы двигались как бы по гигантским ступеням, шириной до двух километров. При этом менялась и растительность, на равнинных участках преобладали засеянные поля и реже луга, на резких подъемах, среди смешанного, хвойного и лиственного леса, наблюдались каменные глыбы и отдельные скальные выходы, сплошь заросшие кустарником.
   Постепенно уклон становился круче и круче, пологие площадки встречались реже. Примерно через час, после особенно длинного затяжного подъёма, долина резко расширилась, образуя гигантскую плоскую чашу с высокими бортами. Ручей делил её пополам, северная часть представляла собой луг с горным разнотравьем,  а южная, включая русло Канзары, хвойную тайгу, которая тянулась вверх по склонам за пределы видимости.
   Возле ручья стоял большой трехэтажный дом, сложенный из круглого леса, с островерхой металлической крышей и с башенками по бокам.  На наполовину огороженной деревянным забором территории размещались ещё какие-то постройки, беседка под крышей, у коновязи стояло несколько лошадей. Видимо строилась турбаза.
   Мы проехали по краю леса еще километра два, пересекли вброд маленький ручей и остановились на развилке. Вправо отходила менее наезженная дорога, она, петляя между деревьями, подходила к горному склону и резко устремлялась вверх.
   Из кабины высунулся тракторист, махнул в её сторону рукой и сказал.
   -Это дорога на Алёсс. До перевала ещё километра три идти.
   Спустив с кузова рюкзаки, папа достал литровую пластиковую бутылку со спиртом и отдал водителю. Мы попрощались с попутчиками и начали готовиться в путь. Трактор двигаться не спешил, пассажиры с интересом смотрели на наши сборы.
   Проверив укладку, отец помог мне и маме закинуть рюкзаки на спину, затем присел возле своего, продел руки в лямки и поднялся с грузом. Когда он посадил сзади на шею кота Василия, и тот привычно разлёгся на его плечах, я услышал, как одна женщина в тележке сказала соседке.
   -Ой, бедненькие, как же они тащить всё это будут?
   Стараясь держать спины ровнее, мы бодро тронулись вперёд. Вскоре начался подъём, идти стало намного тяжелее. Дорога тянулась почти прямо по все более крутому склону, лишь изредка  петляя на отвесных участках. Кое-где приходилось помогать себе руками. Оглядываясь вниз, я видел любопытные лица зрителей, наблюдающих за нами. Только когда мы полностью скрылись от обзора за стволами деревьев, послышалось тарахтение двигателя, и трактор уехал.
   -Привал,- вытирая со лба пот, объявил папа.- Устроили тут театр. Наконец-то мы остались одни.
   Поставив на землю  рюкзаки, все расселись на зелёной траве. В стороне я заметил несколько кустиков спелой земляники, но идти за ней совершенно не хотелось.
   -Это сколько нам подниматься до перевала?- спросила мама.
   -Сказали три километра, но по вертикали, я думаю, будет метров семьсот,- ответил отец.
   -Ого!- удивился я.- А до вечера мы успеем?
   -Сейчас одиннадцать часов,- поглядев на часы, сказал папа.- За оставшееся светлое время дня нам надо не только перевалить на ту сторону, но и пройти по Алёссу вниз несколько километров. Это не сложно, если соблюдать несколько правил.
   Он внимательно посмотрел на меня и маму.
   -Темп ходьбы буду задавать я, но помните: чем круче склон, тем медленнее и короче должен быть шаг, иначе собьёте дыхание. Не торопиться и не частить ногами, даже если вы отстали, надо будет, я подожду. Тщательно выбирайте место для опоры, старайтесь ставить ногу на всю подошву. Если будут ручьи, не пейте воду, из-за этого начнёте сильно потеть, и замучает жажда. Можно только сделать пару глотков и прополоскать рот. На этом все.
   -Саша, достань конфеты,- попросила мама.- Пока поднимаемся, буду постепенно восстанавливать силы.
   -Правильно,- согласился папа и раздал нам по паре ирисок и по три леденцовых конфеты.
   Отдохнув, мы тронулись дальше. Впереди шел отец, за ним я, а мама замыкала нашу колонну. Склон все также оставался крутым, но при соблюдении полученных наставлений, дыхание на самом деле больше не сбивалось, только уставали и постепенно как бы наливались свинцом натруженные ноги.
   По ходу мы обогнали небольшое, голов на двадцать, стадо коров, которые медленно двигались в том же направлении вдоль дороги, неторопливо пощипывая траву. Пастуха не было, и животные перемещались сами по себе с какой-то только им известной целью.
   Наконец снова привал. Рядом с нами дорогу пересекал маленький ручеёк. По совету мамы все смочили водой свои головные уборы, а папа еще и рубашку - энцефалитку. Солнце палило как и раньше, но стало легче дышать. Не торопясь, стараясь растянуть удовольствие, я съел одну конфету.
   Мимо нас степенно прошествовали отставшие коровы. Одна пёстрая чёрно-белая бурёнка с обломанным кончиком левого рога, постояла рядом минуты две, внимательно разглядывая нас большими печальными глазами, потом тяжело вздохнула и тронулась дальше, на ходу пережёвывая жвачку.
   Силы быстро восстановились, надев надоевшие рюкзаки, мы продолжили подъём. Идя следом за отцом, я услышал, как тот в такт шагам напевает что-то очень знакомое. Внимательно прислушавшись, в конце концов разобрал.
   -Нав-стре-чу  ут-рен-ней  за-ре  по  Кан-заре,  по  Кан-заре.
   Когда я всё таки вспомнил почти забытую древнюю песню про Ангару, то уже и сам не заметил, как начал повторять про себя прилипчивые строки.
   Коровы снова остались позади, ноги постепенно наливались усталостью. С трудом дождавшись очередной остановки, я с облегчением повалился на траву.
   -Подними ноги повыше спины, кровь отхлынет, и они быстрее отдохнут,- посоветовала мама, устраиваясь рядом.
   До чего же приятно было лежать в тенёчке под сосной на тёплой хвойной подстилке, положив нижние конечности на рюкзак и медленно посасывая мятную конфету. Я даже закрыл глаза от удовольствия и немного подремал.
   Разбудила меня всё та же корова с обломанным рогом, которая, остановившись рядом, вновь задумчиво нас разглядывала. Остальное стадо не спеша поднималось вдоль дороги.
   Вскоре продолжилось и наше восхождение.  Дальнейший подъём осуществлялся по намеченному  сценарию. Сначала обгоняли мы, потом обгоняли нас. С очередного привала, когда я доел последнюю конфету, склон начал плавно выполаживаться, идти стало намного легче и веселее. Деревья постепенно становились какими то кустистыми и низкорослыми.
Наконец  мы вышли на опушку леса, за которой начинались альпийские луга.
    Вернее должны были начинаться. Дальше тянулся широкий, слабо закругленный увал, поросший короткой травой с редкими кустами колючек, и весь истоптанный коровьими копытами. От дороги с тракторным следом в разные стороны разбегались многочисленные тропинки, выбитые скотом, повсюду в беспорядке раскиданы коровьи лепёшки разной свежести, реже попадался конский навоз и овечьи орешки.
   На краю леса в неглубокой лощине из земли выбивался маленький ключик с чистой прозрачной водой. Устроившись в тени под кустами, мы устроили военный совет.
   Папа предложил идти вперёд и пообедать на ручье Алёссе.
   -Ещё нет и двух часов дня, а перевал  совсем рядом. Тяжёлый подъём кончился, дорога ровная, перемахнём хребёт и остановимся у первой воды,- убеждал он.
   -Я есть хочу,- сказала мама.- Пока силы не восстановлю, дальше не пойду.
   -Ладно,- предложил компромисс отец.- Чай кипятить не будем. От домашних запасов осталось немного сыра и пряники. Быстренько перекусим и тронемся.
   Солёный сыр вприкуску со сладкими пряниками пришлось запивать холодной водой. Получилось довольно вкусно.
   Я уже заканчивал лёгкий обед, когда мимо протянулись отставшие коровы. Пёстрая бурёнка, остановившись, снова осмотрела нас, как бы пересчитывая  все ли на месте, и степенно продолжила свой путь. Выйдя на пастбище, стадо повернуло влево от дороги, двигаясь дальше  вдоль таёжной опушки.
   Следом заторопились и мы. Разбирая груз, папа вдруг заметил, что пропал Васька. Обычно во время привала Василий дремлет или на его рюкзаке, или рядом с ним, но сейчас кота нигде не было видно. Минут десять все искали его по ближайшим кустам, подзывая разными способами, но тщетно.
   -Он испугался сильно, когда ехали на тракторе, всю дорогу дрожал у меня на руках,- сказал отец.- Доставая пряники, я согнал кота с рюкзака, сейчас спит где-нибудь после стресса.
   Возле нас, под корявым развесистым кедром, рос большой куст можжевельника. Его широкие мохнатые лапы стелились прямо по земле. Решив проверить, я заглянул под основание куста. Васька беззаботно дрых в уютной тёмной пещерке, не обращая на наши призывы внимания.
   Вся команда снова в сборе. Посадив сонного кота на плечи, папа решительно повел нас к перевалу.
   После отдыха небольшой подъём почти не ощущался, по утоптанной дороге шагалось легко и свободно. Вскоре мне показалось, что мы начали даже спускаться.
   Папа тоже это заметил.
   -Поздравляю,- произнес он торжественным голосом.- Только что мы перевалили Великий Сумультинский хребёт. Ура, товарищи!
   -Ура! Ура! Ура!- я подхватил радостный крик отца.

               Глава 8. Обед в кедраче. Инструктаж по технике безопасности.
   
   Перевал не произвёл на меня большого впечатления.
   Мы находились в просторной седловине, вытянутой с юга на север между двумя пологими возвышенностями. Прямо перед нами начинался широкий лог, поросший короткой травой и с многочисленными тропинками, до земли выбитыми копытами крупного скота. Примерно на полкилометра ниже склон на всём протяжении и на одном уровне превращался в крутой спуск, заросший хвойной тайгой. Опушка тёмного леса тянулась вдоль всего перегиба, контрастно вырисовывая границу высокогорных лугов, которые продолжались  в виде огромной подковы по боковым отрогам хребта.
    В нижней части лога начинался ручей Алёсс, русло которого выделялось полосой яркой зеленой травы. Возле ручья на краю леса стояла небольшая бревенчатая избушка, тракторная колея тянулась в её сторону.
   Вправо от дороги по борту долины вниз уходила широкая тропа с многочисленными отпечатками конских копыт.
   Отец, не останавливаясь, повёл нас вперёд по конской тропе. Постепенно следы выгула скота встречались всё реже, трава становилась выше и гуще. Когда мы приблизились к опушке леса, по сторонам тянулись, стеной выше пояса, густые заросли настоящего альпийского луга во всём своём разнообразии.
   Достигнув низкорослых ( 10 – 15 метров) кедров с густой кроной, которая начиналась прямо от земли, тропа резко пошла вниз. В средней её части почва была превращена конскими копытами в липкую грязь, поэтому пришлось идти медленно, тщательно выбирая более чистые участки, и осторожно перешагивая через камни и корни деревьев.
   Минут десять мы спускались вдоль склона в узкое глубокое ущелье, затем его борта раздвинулись, и уклон стал более пологим. Вокруг росли невысокие кедры с редким подлеском, причём средний диаметр стволов был около 30 сантиметров. Ещё через полчаса тропа свернула к ручью, пересекала его и дальше продолжалась по другому склону.
   -Обед,- объявил отец.
   Дров было в достатке, и вскоре под котелком уже полыхал маленький, но жаркий костёр.
   -Хороший кедрач,- лежа на спине возле огня, папа задумчиво разглядывал вершины ближайших кедров.- Шишка большая и крупная, и её много. Отличный урожай будет осенью.
   Мне стало интересно, захотелось залезть на дерево и посмотреть на кедровые шишки вблизи. Недалеко рос кедр, крона которого начиналась в метре от земли. Когда я направился туда, отец сразу понял моё намерение и начал советовать.
   -Опирайся только на самые толстые живые ветви, тонкие живые, так же, как и все сухие ветки у кедров очень хрупкие, легко ломаются.
   Выбирая сучья покрепче, я быстро полез вверх. Отходя от ствола, кедровые ветки загибаются кверху, у самых мощных из них, немного не доходя до верхнего конца, тонкие веточки формируют своеобразное гнездо, из которого растут одна, две, три, а в одном месте даже целых четыре шишки. Чтобы сравняться с ними по высоте, пришлось лезть до самой верхушки дерева. Там, закрепившись в хлипкой развилке, я начал руками, иногда помогая ногой, подтягивать к себе ветви с таёжным подарком. Очень крупные шишки, с плотно закрытыми чешуйками, сизые от переполнявшей их смолы, удивительно красиво смотрелись в обрамлении пушистых зелёных хвойных веточек. Они прочно сидели в своём гнезде, чтобы оторвать, их пришлось выкручивать от черешков. Отрывая по одной, я сбрасывал шишки на ровную площадку внизу, пока их не набралось десятка полтора, и только потом спустился.
   Папа осторожно, чтобы не измазаться смолой, взял одну, с помощью ножа счистил несколько чешуек.
   -Смотри,- он показал мне орешки бледного светло-коричневого цвета.- Шишки ещё зелёные, орех только начал дозревать.
   Я попробовал выковырять парочку штук. Тонкая скорлупа легко ломалась, обнажая мягкую белую сладковатую мякоть.
   -И что теперь делать?- спросила мама.- В них столько смолы.
   Она аккуратно прихватывала шишки двумя палочками и по одной складывала в пластиковый пакет.
   -Их можно варить,- ответил отец.- Прокипятить с часок, смола выпарится.
   -Да,- оживилась мама.- У нас есть четыре котелка..
     -Даже не думай,- строго перебил её папа.- Один раз сваришь, и посуду выбрасывай. Смолистый нагар со стенок замучаешься соскребать. Можно ещё запечь их в костре, как картошку, только углей надо много.
   -Вот и прекрасно, вечером будут жареные шишки,- мать понесла пакет к рюкзакам.
   -А пока доставайте тарелки, я сварила лапшу с тушёнкой, будем обедать.
   У меня все ладони оказались измазанными липкой смолой. Я пробовал отодрать её травой, затем песком, зачерпывал грязь со дна ручья, всё было бесполезно.
   -Попроси у мамы немного растительного масла,- сжалился надо мной отец.
   Мать поворчала, мол, жиров и так мало, но всё-таки смочила маслом кусочек тряпочки и протянула мне.
   Дело пошло, я потирал смазанные ладони друг о дружку, смола скатывалась на жирной коже в катышки и легко смывалась водой. После нескольких повторений процедуры руки стали чистыми.
   Когда мы поели и приступили к чаепитию, папа потребовал внимания.
   -Слушайте,- начал он.- Люди, вы, конечно бывалые, но цивилизация на перевале закончилась, дальше нам придется жить и работать в таёжной глуши, поэтому постарайтесь запомнить мою небольшую лекцию о технике безопасности в горной тайге, а именно:
   -Природа не любит суеты и спешки, поэтому, прежде чем выполнять какое-либо действие, внимательно осмотрись и подумай,- а оно тебе надо?
   -Бегать по тайге не советую, очень легко можно повредить ногу и даже сломать шею. Передвигаться надо аккуратно, стараясь фиксировать место, куда будешь делать следующий шаг.
   -В случае движения колонной по одному, надо обязательно соблюдать интервал, не менее трёх метров. Впереди идущий постоянно цепляет ветки, и когда ты находишься близко, то рискуешь получить чувствительный удар, если по лицу, то можно даже ослепнуть. Двигаясь по крутому склону, не важно, вверх или вниз, старайтесь идти со смещением в сторону, чтобы случайно задетый камень не скатился на голову.
   Отец сделал несколько глотков из кружки.
   -То, что я сказал, запомнить очень просто, уже через день оно будет выполняться автоматически. Обратите внимание на главное.
   -Самовольные одиночные походы куда либо в сторону запрещены. Когда кому то понадобится отойти, даже по нужде, необходимо сказать об этом любому ближайшему члену нашей группы. Старайтесь не терять спутников из виду, особенно при движении. Отстал, потерял ориентацию, немедленно подавай сигнал голосом.
   -Это как?- спросил я.
   -Эй! Эгей! Э-ге-гей! Ау! Что угодно. Но запомните, что откликаться надо обязательно.
   -Если вы все-таки потерялись,- продолжал папа.- Первое, что надо сделать, это успокоиться, не метаться, сесть на месте и ждать помощи. Искать будем обязательно. Можно ещё, что бы это место просматривалось со стороны, например поляна или пригорок. Желательно развести костёр.
   -С сегодняшнего дня у каждого из нас постоянно должен быть с собой нож и запаянный в целлофан коробок спичек.
   Я вспомнил, что дома помогал отцу приготовить несколько таких коробков.
   -Что ещё?- задумался тот.
   -Правила обращения с огнем вы знаете, о переправах через ручьи и речки буду говорить на месте. О медицинской помощи может рассказать мама.
   -Да, чуть не забыл. Для нас главное средство передвижения, это ноги, их надо беречь.  Поэтому, если почувствовал какое-то неудобство, например, сбилась портянка, или попал
камешек, то лучше остановись и переобуйся. В военное время натёртые ноги приравнивались
 к самострелу, а виновные наказывались вплоть до расстрела.
   -Ходить по тайге нам приходится в резиновых сапогах, из-за чего ноги сильно преют. В целях гигиены и что бы избежать ревматизма, настоятельно рекомендую каждый вечер мыть их холодной водой. Если ещё будешь обмываться сверху до пояса, как это делаю я, то сразу заметишь, что и усталость быстро уходит.
   -А как быть при встрече с хищными зверями?- спросила мама.
   -Волк, рысь, росомаха летом практически не опасны, они очень осторожны и сами заранее уйдут с нашего пути. Медведи сейчас в основном пасутся на гольцах, там много корма. В это время звери сыты и обязательно постараются избежать неприятностей от общения с человеком. Теоретически возможна только встреча, неожиданная для самого животного. Главное, в таком случае, дать ему возможность спокойно, с чувством собственного достоинства отступить. Даже мышь, загнанная в угол, может укусить.
   -Человек в этой ситуации не должен выказывать страх и панически убегать. У крупного хищника может сработать инстинкт охотника за добычей. Так же не советую пристально смотреть в глаза, кричать, кидать камни и размахивать руками. Эти действия зверь воспримет как угрозу нападения, и будет вынужден отвечать. Лучше всего медленно, не спеша отступить назад, при этом тщательно контролируя поведение животного. И вы мирно разойдётесь.
   Немного подумав, папа добавил.
   -Самый опасный зверь, это медведь. Если он все-таки решит напасть на вас, то лучше всего залезть на крепкое дерево. Если убегать, то вниз по склону. Медведь, как и заяц, с горы  бежит намного медленнее, чем в гору.
   -Есть ещё один способ,- улыбаясь, заметила мама.- Это на самый крайний случай и не всем он подходит. Крупный хищник не выносит пронзительного женского визга.
   -Это правда, пап?- спросил я.
   -Медведь и даже тигр просто зажимают передними лапами свои уши и убегают, куда глаза глядят.  На их месте я бы поступил точно так же,- серьёзно ответил отец.
   На этом лекция была закончена, и мы начали собираться. Папа повесил себе на пояс большой охотничий нож, свой постоянный спутник во всех походах и рыбалках. Мне он заранее приготовил простой кухонный нож с удобной рукояткой в самодельном кожаном чехле и с кнопочным фиксатором на тонком ремешке. Защелкнувшись, ремешок плотно обхватывал ручку ножа, не давая тому выскользнуть при резких наклонах. Мама свой складной нож носила в кармане, она просто  привязала к нему кусок капроновой бечевки, закрепив второй конец на брючном поясе.
   Вскоре рюкзаки были упакованы, и наш отряд продолжил свой путь. Тропа продолжала спускаться по долине ручья, иногда переходя с одного берега  на другой. Воды было немного, и мы спокойно пересекали водный поток вброд по перекатам в своих резиновых сапогах.
   Кедры стали встречаться реже, началась хвойная тайга, в которой преобладали ели и пихты, иногда встречались сосны и лиственницы.
   Отдохнувшие ноги легко несли нас вперёд даже с тяжёлым грузом. Примерно через час, на первом коротком привале, отец несколько раз внимательно посмотрел назад, в сторону перевала.
   -Однако погода начинает портиться, будет обидно, если дождь помешает нам завтра дойти до Малой Сумульты,- с легкой тревогой произнес он.
   Как и прежде, солнце ярко светило в безоблачном ясном небе, но через кроны деревьев было отчётливо видно сплошную серую пелену дождевых облаков, вытянутых узкой полосой вдоль горизонта.
   -Шире шаг,- скомандовал папа, возглавляя нашу колонну.- Будем идти чуть быстрее, внимательнее смотрите под ноги.
   Мы прошли километра два, когда понадобилось в очередной раз пересекать ручей. После впадения крупного левого притока, воды в Алёссе заметно прибавилось. Отцу пришлось расправить полностью свои сапоги, чтобы перенести сначала рюкзаки, потом по очереди на спине меня и маму. К тому времени пелена облаков полностью закрыла вечернее солнце, в лесу стало быстро темнеть.
   Какое-то время мы продолжали двигаться по тропе, выбирая место для стоянки. Наконец попалась ровная площадка, выше уровня ручья метра на два. Пока я с папой ставил палатку, мама развела костёр, начала варить ужин. Палатка у нас без тента, и отец дополнительно накрыл её большим куском прозрачного полиэтилена, который закрепил по углам на палаточных растяжках простыми бельевыми прищепками.
   Начал накрапывать дождик, но мы ещё успели заготовить дров, сложив их под навесом, и даже сполоснуться в ручье.
   Ужинать пришлось в палатке, зато нам было сухо и уютно при свете свечи. По крыше монотонно барабанил дождь. Забравшись в спальник, я ещё долго перебирал в памяти события минувшего дня, богатого впечатлениями.   
   
                Глава 9. Тропа на Малую Сумульту.
               
    Выпитые накануне две кружки чая напомнили о себе утром. Вылезать из нагретого спального мешка очень не хотелось, я поворочался в полудрёме минут пять, но затем не выдержал.
   Стало уже светло, с серого туманного неба падали мелкие частые капельки воды, казалось, что даже воздух весь пропитан влагой. Хвойные деревья в туманной дымке казались печальными и угрюмыми, Они как будто застыли в ожидании, мрачно свесив мокрые лапы.
   Откуда-то снизу доносился глухой стук, громкий плеск и бульканье. Я подошел к обрыву и удивился. Вместо звонкого прозрачного ручья внизу ревел стремительный водный поток. Мутная серая вода несла с собой лесной мусор, хворост и даже целые небольшие деревья, вырванные с корнем.
   Опасаясь промокнуть, я быстро вернулся в тёплый спальник и заснул.
   В следующий раз меня разбудил мамин шёпот, она тормошила за ноги отца.
   -Саша, вставай, разведи костёр, кашу готовить пора.
   Мне спешить было некуда, я дождался, чтобы они вышли наружу, удобно устроился в опустевшей палатке и продолжил прерванное занятие.
   К завтраку туман рассеялся, а солнце уже высоко поднялось по чистому небосклону. В его свете ярко сверкали и переливались многочисленные капельки воды на кустах и деревьях.
   Когда мы поели и начали собирать посуду, отец сказал.
   -Не спешите, тронемся часа через два, пусть кусты немного обсохнут. Если идти сейчас, то быстро вымокнем.
   Мама сразу предложила:
   - Давай, Гриша, пока шишки поджарим.
   Закопав половину кедровых шишек, так как все сразу не вошли, в угли, я развёл сверху небольшой огонь. Пока шел процесс, я, периодически присматривая за костром, вместе со всеми собирал и складывал в рюкзак свою часть груза. Наконец вещи собраны, только полиэтилен сохнет на ветерке. Пора снимать пробу.
   Смола выгорела, горячие чешуйки легко отрываются от сердцевины, открывая ровные ряды потемневших орехов. Ободранная шишка напоминает маленький кукурузный початок, только с более редкими зёрнами. Скорлупа орешков, как и сами ядра, немного подсохла, мякоть по вкусу почти такая же, как и у спелого. Получилось очень даже неплохо.
   Подождав ещё немного, трогаемся в путь. Тропа раскисла под дождем, на крутых уклонах очень скользко, приходится выбирать более сухие места. Мы идем бодро, кедровые орехи скрашивают дорогу. Очень быстро мы подошли к очередному броду.
   Алёсс, как заправская река, растёкся по перекату. Вода оставалась мутной, но мусора и хвороста уже не было. Папа попробовал перейти через ручей, но быстрое течение стало захлестывать воду через голенища болотных сапог, и он отказался от дальнейших попыток.
   -Придётся идти по берегу без тропы, пока не найдем переправы,- поднимая рюкзак, сказал отец.- Советую вам спустить штанины навыпуск по сапогам. Они все равно быстро намокнут, зато вода, сбитая с кустов, будет стекать наружу, и портянки останутся сухими.
   Мы двинулись дальше напрямик по тайге. Основную часть влаги собирал папа, но и у меня скоро брюки стали мокрыми почти до пояса. Штанины противно липли к голым ногам, зато портянки на самом деле оставались сухими.
   - Яка гарна стволина,- внезапно обрадовался отец и повернул к ручью.
   Когда то на той стороне Алёсса росла могучая ель, сильный ветер уронил её верхушкой на нашу сторону. Теперь она лежала поперёк русла на метр выше воды с небольшим наклоном от вершины к комлю,  её ствол толщиной был с торс взрослого человека.
   Сняв рюкзак и кота, папа прошёл по дереву на другую сторону, обламывая мешавшие ветки. Возвращаясь, подпрыгнул несколько раз, проверяя прочность переправы.
   -Хороший мостик,- удовлетворенно сказал он.- За мной не лезьте, груз тяжёлый, его я перенесу сам.
   Перетаскав по очереди нашу поклажу, отец прошёл немного ниже по течению ручья и встал на берегу для страховки, подав команду:
   - Григорий, пошёл.
   Стараясь не смотреть вниз на несущуюся с завихрениями быструю воду, я двинулся вперёд по стволу. Налегке, без рюкзака, держать равновесие оказалось достаточно просто, и я быстро очутился на том берегу. Следом за мной и мама очень непринуждённо прошла по висячему мосту.
   -Молодцы,- похвалил нас папа.- Объявляю благодарность с занесением в личное дело.
   Тропа обнаружилась совсем рядом, после прогулки по мокрой глухой тайге, идти по ней показалось так же легко, как по дороге. Я сразу вспомнил про забытые в кармане кедровые орехи.
   После часа ходьбы мы опять вышли к броду через ручей. Это оказался левый приток Алёсса, воды в нем было почти столько же, как и в основном ручье. Нам пришлось тащиться вдоль него вверх по течению минут десять, прежде чем нашлось место для переправы.
   По широкому перекату отец смог перенести груз и меня с мамой на другую сторону.
   Снова вернувшись на тропу, мы продолжили наше путешествие. К этому времени тайга уже почти просохла, стали выказывать своё присутствие местные обитатели. Изредка перепархивали с ветки на ветку какие то пичуги. Вдруг с ближайшей сосны просыпался мелкий мусор. Услышав тихий шорох, я поднял голову и разглядел среди ветвей рыжевато-серую белку. Посверкивая бусинками глаз, та с любопытством разглядывала нашу колонну. Громко хлопая крыльями, прилетела большая кедровка, села недалеко от нас на дерево, и стала громкими криками выказывать своё недовольство.
   Широкая утоптанная тропа тянулась высоко над ручьём вдоль склона. Среди хвойных деревьев стали часто попадаться лиственные: берёза, осина, ольха, рябина. В свежем чистом воздухе ощущался неповторимый лиственно-цветочный лесной аромат, перемешанный с запахом хвои и свежей смолы.
   Внезапно отец остановился и подозвал меня.
   -Смотри, Григорий,- он показал на ствол рядом стоящей пихты.- На её серой коре хорошо заметны горизонтальные вытянутые бугорки. В них находится пихтовый бальзам, так называют эту смолу. Незаменимое средство при порезах, царапинах и других открытых повреждениях тела. Дезинфицирует, останавливает кровь, склеивает края ран лучше, чем медицинский клей. Любой веточкой или щепочкой протыкаешь бугорок с одного края, и затем с другого края выдавливаешь смолу через дырочку. Запомни, это может пригодиться.
   Продолжив путь, мы пересекли широкий распадок, заросший большими раскидистыми кустами калины, боярышника и волчьего лыка. На выходе из распадка, дождавшись пока мама подтянется, папа рукой показал ей на невзрачные кустики в стороне от тропы.
   -Ой, жимолость, наконец-то!- обрадовано воскликнула она.
   Кусты жимолости были не выше моего роста. На тонких прямых ветках с  овальными зелёными листиками наблюдались редкие веретенообразные ягодки размером с мелкую оливку и цветом от бледно-зелёного до почти чёрного.
   -Здесь ещё высоко,- начал уговаривать маму отец.- Ягода почти вся зелёная, спустимся к Сумульте, там теплее и жимолость будет более спелой.
   -Ладно,- согласилась та, успев при этом бросить несколько ягод в пластиковый мешочек.
   -Только вы мне поможете её искать.
   -Обязательно,- папа потихоньку оттеснял маму в сторону тропы,- Дойдем до места, обустроим лагерь, появится свободное время, тогда и поможем.
   Снова наш отряд движется к своей цели. В ожившей тайге кипит жизнь, то птица перепорхнет с ветки на ветку, то бурундук, не боясь людей, пробежит рядом с нашей колонной. Я иду следом за отцом, и замечаю, что Василий на его плечах стал проявлять активность. Всю ночь во время дождя он проспал с нами в палатке и остался без охоты. Напружинив лапы, кот внимательно наблюдает за обочиной, покачивание кончика хвоста выдает его напряжение. Когда очередная птичка выпорхнула прямо из-под отцовых ног, Васька не выдержал, спрыгнул на землю и погнался за ней.
   Догнав кота, папа несколько раз отшлёпал его, погрозил пальцем и снова водрузил на свои плечи. После наказания Василий притих, и минут десять лежал неподвижно. 
   Внезапно особенно смелый бурундук пробежал вдоль тропы, обогнав нас, заскочил на ствол лежащего дерева  и там замер, поглядывая в нашу сторону. Такой наглости кот не смог вытерпеть, рванулся вниз и помчался за полосатым храбрецом. Мы остановились и стали ждать. Васька не появлялся. Прождав какое-то время, я и мама начали искать его по кустам, подзывая ласковыми словами, но наученный недавней трёпкой, кот благоразумно не хотел показываться на глаза.
   -Что будем делать?- спросил я у отца.
   -Вот негодяй, притаился где-то и не хочет выходить. Давайте пройдём вперёд по тропе, Васька увидит, что мы ушли и вылезет,- предложил папа.
   Так мы и сделали, отошли метров на сто дальше и уселись в ожидании.
   -Я клеща нашла,- вдруг шёпотом сказала мама.- Осмотритесь сами и проверьте друг друга.
   Ещё одного клеща я снял у отца со спины, а третьего тот сам поймал на рукаве. С кровососами папа расправился очень просто. Посадив пойманного паразита сбоку на каблук сапога, он чиркал спичкой об коробок и подносил фосфорную головку к спинке клеща, который быстро сгорал в термическом пламени. Надо сказать, что этих насекомых до конца похода мы практически больше не видели, правда снимали несколько раз с кота, но об этом дальше будет отдельный разговор.
   Прождав несколько минут, я и мама решили вернуться назад. Не успели пройти и десяток метров, как беглец обнаружился сам. Василий шёл по тропе по нашим следам, увидев нас, он остановился и пару раз коротко мяукнул, как бы выговаривая:
   - Что? Бросили маленького.
   Радуясь встрече, кота не стали наказывать, только отец немного пожурил его.
  Снова навьючив рюкзаки, мы пошли дальше. Васька успокоился, и лежал смирно. Долина Алёсса, расширяясь, впереди плавно переходила в основную долину Малой Сумульты. По мере спуска вниз противоположный восточный склон берега реки всё более чётко проявлялся перед нашими глазами. До середины он изобиловал крутыми скальными обрывами и каменными осыпями, выше переходил в хвойную тайгу, скрывавшую вершину водораздела. 
Тропа подошла ближе к ручью, в ушах стоял монотонный гул бегущего потока воды.
   Наконец спуск кончился, и мы вышли на широкую ровную террасу, поросшую густой высокой (до двух метров) травой и с островками лиственных деревьев. Пройдя немного по верху, тропа снова нырнула вниз вдоль края террасы, и потом ещё с километр тянулась по её подножью среди хвойного леса, повторяя изгибы русла Алёсса.
   В самом конце справа от тропы среди высоких могучих сосен обнаружилась неровная площадка, вырытая в земле на глубину до полуметра, где верхний слой почвы, обнажив древесные корни, был снят, как бульдозером и исчез непонятным образом. Вся поверхность по дну была испещрена многочисленными следами копытных животных. Участок снятой земли продолжался до обрыва террасы, где в его нижней части виднелась неглубокая пещера высотой с рост человека.
   -Смотри, Григорий, какой мощный солонец.
   Сняв рюкзак, отец прошёл вдоль извилистого края вырытой в земле  ямы.
   -Это что, звери сделали?- удивился я.
   -А кто же ещё. Здесь видимо грунт содержит повышенную концентрацию соли, кроме того егеря и охотники наверняка тоже приносили её сюда. За много лет лоси, олени, косули выгрызли и вылизали эти ямы. Место проходное, зверя много. На тропе, по которой мы шли, было удивительно много следов разных копытных.
   -Глянь сюда,- подозвал он меня.- Вот эти, самые большие, отпечатки копыт лося или, как его называют охотники, сохатого, чуть подальше видны похожие, но меньшие по размеру, следы марала.
   -Здесь ковырялись косули,- пройдя чуть дальше и остановившись возле подрытых с одной стороны сосновых корней, папа показал на отпечатки, раза в три меньше лосинных.
- А вот эти, совсем маленькие,- обвел он рукой.- Оставила кабарга.
   -Кабарга, она какая?- спросил я.
   -Это самый маленький в нашей стране вид оленя. Размером с небольшую собаку, на длинных тонких ножках, острая мордочка с большими ушами. Раньше в парфюмерии очень ценилась кабарожья струя, такая специальная железа в нижней части живота. Очень ловко носится по скалам, может залезть туда, куда редкий скалолаз заберётся. У кабарги нет рогов, о чём некоторые безграмотные сочинители и не подозревают. В каком-то журнале я даже вычитал стихи.
   -Закинув за спину рога, бежит по склону кабарга,- продекламировал отец.
    Закончив с осмотром солонца, мы заспешили вперёд. Тропа продолжала петлять вдоль ручья, но все ощущали приближение большой воды и конца нашего перехода. Последний рывок, и мы на месте.
   Берег резко обрывался вниз метра на четыре, вдоль обрыва в беспорядке были разбросаны стволы подмытых и упавших деревьев и кустов. Стремительно несущаяся река, примерно сорок метров шириной, заливала большую часть прибрежной зелёной травы и кустарника, противоположный берег ограничивался невысоким протяжённым скальным прижимом. По всему руслу в беспорядке были раскиданы валуны и большие глыбы камней, Мутная серая вода формировала бесчисленные водовороты и завихрения с островками грязной пены, несла много лесного мусора. Вокруг разносился  непрерывный шум текущей воды с отдельными громкими всплесками и стуком переворачиваемых камней.
   Разлившись широким мелким перекатом, Алёсс добавлял свою долю влаги к речному разливу. Тропа переходила на другую сторону ручья и терялась среди деревьев.
   -Добрались!- ликующе закричал отец, и повернулся к нам.
   -Ну-ка народ, троекратным.
   -Ура! Ура! Ура!- разнеслось над рекой.   

                Глава 10. Устройство лагеря. Ожидание спада воды.

   Оставив меня с мамой изучать окрестности возле рюкзаков, папа убежал вверх по течению реки выбирать место для лагеря. Устраиваться предстояло надолго, и поиски затянулись. Наконец, вернувшись, он повёл нас сначала над обрывом, затем понизу вдоль береговой кромки. На повороте реки обнаружился небольшой участок с ровной поверхностью, поросший густой травой. По краю площадки росло несколько молодых ёлок, а со стороны воды узловатая раскидистая берёза. С западной стороны нависал речной обрыв, с восточной - шёл пологий спуск к реке. Место оказалось очень удобным и к тому же укромным от возможных любопытных взоров.
   Обед сильно запоздал, и пока мама разбирала рюкзаки, отец первым делом развел костёр и поставил временный таган для котелков. Мне пришлось заняться заготовкой пихтового лапника. Недалеко нашлось несколько поваленных водой пихт, и, взяв топорик, я быстро нарубил пару охапок пушистых зелёных веточек.
   Дальше уже можно было не торопиться. Мать варила в большом котелке вермишелевый суп сразу на обед и на ужин, папа с моей помощью устанавливал палатку.
   Притоптав траву и разложив ровным слоем пихтовые ветки, мы тщательно установили сверху саму палатку, капитально закрепив все растяжки. Для защиты от возможного дождя, росы и тумана накрыли её большим куском полиэтилена, закрепив его бельевыми прищепками. Над входом и по бокам палатки получились удобные ниши для укладки дров, посуды и другого снаряжения. Из-за больших габаритов груза мы не взяли с собой ковриков - кариматов, но и без них получилось ровное и упругое ложе.
   Наконец прозвучала долгожданная команда:
   - Обедать.
   Разливая суп по тарелкам, мать ворчала:
   - Поварешку не взяли с собой, теперь приходится ложкой раскладывать, очень неудобно.
   -Завтра все сделаю,- пообещал папа.- Вода высокая, будет падать еще дня два, все равно ждать.
   Пообедав, мы разобрали и разложили свои вещи, расстелили спальные мешки. В палатке сразу стало обжито и уютно.
   Мама решила пойти поискать ягоду.
   -Одна не ходи, возьми с собой Григория,- сказал отец.- Я пока всё приготовлю для устройства капитального кострища с тентом.
   Мне больше хотелось заниматься лагерем, я не любитель собирать грибы и ягоды, но деваться было некуда, пришлось идти с матерью.
   В лесу вдоль берега нашлась спелая жимолость и много кустов зреющей красной смородины, ещё попадались отдельные кустики малины и чёрной смородины, но там плоды были зелёные. К тому времени, как солнце опустилось к горизонту, мы успели набрать полный солдатский котелок ягоды.
   На становище папа подготовил необходимое количество различных кольев и длинную сухую жердь. На высоте примерно два с половиной метра толстый конец жерди он продел в развилку на берёзе, тонкий конец нужно было закрепить на верхушке длинного кола в пяти метрах от дерева. Роста у отца не хватало, чтобы прочно забить этот кол, и ему пришлось дожидаться моей помощи.
    Сидя у него на плечах, я быстро закрепил опорную жердину и затем перекинул через неё наш походный тент. Растянув растяжками кусок тонкого брезента  (три на четыре метра), мы получили хорошую двускатную защиту от дождя и солнца.
   Отец отрезал от мотка шнура три куска по полтора метра длиной. Соорудив на краях шнурков маленькие петельки, один конец он закреплял петлей за жердину под тентом, на висящем конце так же петлей затягивал тонкую вершинку длинной прямой ветки с обрубленным сучком в виде крючка на нижнем краю. Получились три удобных подвеса для котелков, ослабляя натяжение нижней верёвочной петли можно было двигать вверх-вниз ветку-крючок, а с ослаблением верхней петли перемещался весь подвес по жерди вдоль костра.
   Рядом с берёзой оставили свободное место для будущего стола и сидений, а под противоположным краем брезента оборудовали костровую зону. Натаскав с берега окатанных плоских камней, я обложил ими намечаемое кострище. Постепенно наш лагерь приобретал законченный вид.
   Закончив работу, папа разделся до трусов и пошёл обмываться к реке. Солнце уже скрылось за горой, мыться ледяной водой в прохладном сумраке не хотелось, но я героически последовал его примеру. Когда же, заканчивая процедуры, я вытерся насухо полотенцем, а потом поверх рубашки натянул тёплый свитер, жизнь снова стала прекрасной и удивительной.
   Кроме чая к ужину мать приготовила ягодный морс, которому жимолость придавала своеобразный привкус лёгкой горчинки. Отцу он не понравился, а вот я и мама пили с удовольствием.
   С темнотой, испортив окончание вечера, откуда-то появились тучи мелкого таёжного гнуса. Микроскопически маленькая мошкара беззвучным облаком роилась над головой, лезла в глаза и уши, как крапивой обжигала открытые участки тела.
   -Это мокрец,- объяснил папа.- Живёт в густой траве, особенно активизируется после дождя. Это сегодня мы его растревожили, завтра трава притопчется, всё подсохнет, и мошки станет намного меньше. А послезавтра практически не останется.
   -Очень хочется верить,- ответила мама.- Вы, как хотите, а я даже посуду мыть не буду, пойду прятаться в палатку.
   Я заторопился следом за ней. Отец, сложив грязные тарелки и ложки в котелок, залил их водой, и, выждав, пока мы заберёмся в спальные мешки, тоже поспешил залезть в наше маленькое убежище, тщательно застегнув выход.
   Уши давно привыкли к постоянному шуму и плеску бегущей рядом воды и отмечали только шорохи и другие тихие звуки таёжной жизни. Удобно устроившись между родителями, я быстро заснул.
   На рассвете меня разбудил Василий. Забравшись в палатку после ночной охоты, он лёг спать прямо на моих ногах. Почти взрослый кот имеет приличный вес, и мне вскоре стало неуютно. Я осторожно начал шевелить ногами в спальнике, стараясь прогнать Ваську на другое место, но кот только менял положение тела, и уходить не желал. Не выдержав, я перевернулся на спину, согнул колени и просто скинул Василия в сторону отца. Васька, осторожно ступая лапами, потоптался немного по нашим ногам, затем снова вернулся на понравившееся место. Пришлось опять скидывать его с себя. Когда кот в третий раз разлёгся на моих ногах, я не выдержал. Высунув руку из спального мешка, схватил его и насильно уложил в небольшой промежуток между собой и мамой. Пару минут, не давая вырваться, я поглаживал кота по мокрой от росы шерсти, наконец, тот притих и даже замурлыкал. Вскоре сон сморил и меня.
   Услышав призывный стук ложки об крышку котелка, я открыл глаза и сладко потянулся. В палатке было жарко, и мне сразу захотелось на свежий воздух.
   Расстелив холщёвый мешок, мать раскладывала на нём тонким слоем ягоды жимолости.
   -Зови отца, и будем завтракать,- сказала она мне.
   Летнее солнце ярко светило в прозрачном, без единого белого пятнышка, голубом небе. Вода в реке немного посветлела, и её уровень понизился сантиметров на двадцать, обнажив полосу галечного берега.
   Папа стоял на выступающем из воды большом камне, периодически взмахивая удочкой.
   -Ну как?- спросил я.
   -Бесполезно,- ответил рыбак.- Надо ждать, пока река не очистится, а вода станет прозрачной.
   За завтраком мама спросила:
   - Какие планы будут на сегодня?
   -Хозяйственный день,- ответил отец.- Достроим лагерь, переберем продукты, разные бытовые мелочи оформим.
   -Жимолость созрела и начала осыпаться, её срочно нужно собирать,- мать решительно перешла в атаку.- Вы обещали, что поможете.
   -Куда тебе столько ягоды? Тары нет, лишнего сахару тоже нет, варенье не сваришь. Нам еще жить почти месяц в горах, ведь пропадет,- пытался увещевать её папа.
   -Я уже всё продумала, буду её сушить,- если мама что-то решила, переубедить было невозможно.
   -И сколько жимолости тебе надо до полного счастья?- начал сдаваться отец.
   -Ты не смейся, это самая полезная в тайге ягода. Очень богата витаминами, понижает давление, а тут такая возможность её набрать.
   -Так сколько всё-таки?- настаивал папа.
   -Чем больше, тем лучше, но минимум большой котелок.
   У нас с собой было четыре котелка, самый большой объемом на восемь литров, второй, поменьше, на пять литров и два маленьких солдатских на полтора литра воды.
   -Ладно,- перестал сопротивляться отец.- Я останусь на хозяйстве, а вы с Гришей можете идти. Только куда ты пойдёшь?
   -Около тропы по Алёссу встречались отдельные кусты, там и будем собирать,- довольная мама торопливо пошла к реке мыть котелки. Личную посуду: тарелку, ложку и кружку во всех наших походах каждый моет сам, а общую чаще всего мать.
   Делать было нечего, вздохнув, я пошёл одеваться в дорогу.
   Вскоре, прихватив с собой по несколько конфет, мы тронулись в путь.
   -Держаться вместе, от тропы далеко не отходить, возвращайтесь к обеду,- напутствовал нас папа.
   По сравнению с Сумультой вода в ручье показалась удивительно чистой и прозрачной. Алёсс уже вошел в своё нормальное состояние, и от бушующего потока остались только остатки  грязи и мусора на его берегах. После солонцов стали попадаться отдельные кусты жимолости.
    Мать взяла с собой большой котелок и, поставив его возле тропы, собирала ягоду в кружку, периодически высыпая по мере наполнения. Я ходил с маленьким котелком и преимущественно осматривал самые дальние места. Ягоды на ветках было немного, редко когда с куста удавалось собрать больше одной горсти. Занятие оказалось однообразным и скучным. Идя по тропе, мы осматривали тайгу по сторонам, завидев знакомые кустики, быстро обирали их и шли дальше. Несколько раз нам встретились солнечные пригорки, где можно было полакомиться  душистой спелой земляникой.
   Постепенно большой котелок наполнился на две трети. Мама предложила сделать последний заход, и потом возвращаться в лагерь. Дойдя до очередной куртинки, мы быстро оборвали ягоду, радуясь завершению работы. Первым выйдя на тропу, я дождался возвращения матери и спросил.
   -Мам, а где котелок?
   -Где-то здесь,- ответила она, и стала растеряно озираться вокруг.- Я поставила его возле сосны на обочине.
   Мы начали искать. Сначала всё осмотрели возле тропы, несколько раз пройдя по ней взад- вперёд, потом прошлись по своим следам по лесу, описав пару кругов. Котелок пропал.
   -Что будем делать?- мама вопросительно посмотрела на меня.- Отец голову снимет.
   -А может, ты его оставила на последней остановке?- я лихорадочно пытался вспомнить, когда последний раз видел мать с котелком.
   -Да нет, помню, что несла и потом поставила возле сосны. Ладно, давай отметим это место, вдруг придётся возвращаться на поиски.
   Надломив несколько веток и запомнив ориентиры, мы пошли назад. Метров через сто, сделав поворот, тропа вывела нас к высокой раскидистой сосне, возле её толстых корней стоял забытый котелок.
   -Всё как я говорила,- обрадованная мама бегом бросилась к потере.
   Освободившись от тяжёлых мыслей, мы весело прошагали остаток пути до лагеря.
   В наше отсутствие отец успел провернуть кучу дел. Прибив двумя гвоздями деревянный брусок к берёзе с одной стороны, и, забив два кола с поперечиной, с другой стороны, он закрепил сверху ряд коротких жердочек. Получился аккуратный столик длиной около метра.  Вдоль его боков смастерил удобные скамейки, закрепив на камнях и колышках по куску бревна. С торца стола на кольях сделал ещё одну короткую скамью, сидя на которой, развернувшись, можно было следить за костром.
   Откуда-то он принёс несколько больших прямоугольных листов свежей бересты. Двумя кусками, внутренней стороной кверху, он накрыл стол. Подсохшая береста плотно обжала края, и получилась оригинальная красивая скатерть.
   На обед папа сварил суп из рыбных консервов. Освободившуюся консервную банку он тщательно очистил от заусениц, на отогнутой крышке вырезал скобки, и затем закрепил банку на очищенной от коры слегка изогнутой ветке. Так отец смастерил удобную поварёшку.
   Помыв ноги и сполоснувшись до пояса, все сели обедать. На солнце было жарко, но мы расположились в тени под тентом, обдуваемые легким ветерком, да ещё как белые люди за красиво оформленным столом. Мама успела нарвать букетик цветов и украсить застолье.
   Вдоль берега реки в травяных зарослях в изобилии рос дикий лук, а из тайги мы принесли несколько пучков черемши. Можно было на выбор заедать суп свежими тонкими перьями лука или нежными побегами дикого чеснока.
   Немного отдохнув после обеда, все занялись делами. Мама перебирала ягоду, папа вытёсывал топориком из кедровой чурки разделочную доску и деревянную лопатку для жарки будущей рыбы. Я разобрал и рассортировал по мешкам наши продукты. Отец поручил мне следить за сохранностью и осуществлять раздачу сладкого довольствия. Проверив, не подмок ли сахар, я пересчитал количество конфет и разделил на оставшиеся до конца похода дни. Вышло по три леденцовых конфеты и по две ириски в день на человека. Уложив по местам продукты, я вылез из палатки и сел рядом с отцом, наблюдая за его работой.
   Тот выбирал на листе бересты чистые от сучков и нашлёпок участки, вырезал ножом, положив на бревно, прямоугольные куски и складывал на столе. Рядом лежали рулончик крепких кордовых ниток и большая игла. Затем он начал очищать нарезанные листы от неровностей и укладывать в стопки по четыре, лицевой стороной внутрь. Заправив нитку в иглу, отец прихватил каждую стопку несколькими одиночными стежками.
   Вначале, когда он поставил на берестовую слоёнку свою босую ногу и очертил кончиком ножа по контуру, я решил, что это будут какие-то хитрые стельки в сапоги, но, как оказалось, ошибся. Лишь увидев, как отец начал прикладывать полоски бересты крест-накрест к верхней части полученной подошвы, я наконец понял, что это будут шлёпанцы.
   Из нас троих только мама взяла с собой в поход тапочки, а для остальных места не хватило. Ходить босиком по мокрым холодным камням довольно неприятно, и легкая сменная обувь была бы очень кстати.
   Примерив несколько раз, и окончательно подогнав по ноге верхние ленточки бересты, папа вставил концы между слоями подошвы и закрепил кордовой нитью. Надев получившееся невесомое сооружение на левую ногу, отец сделал несколько проверочных шагов, после чего, тщательно выровняв края, прошил изделие отдельными стежками в разных местах. Сверяясь по полученному образцу, он ещё быстрее изготовил шлёпанец для второй ноги.
   Надев берестяные шлёпки, отец несколько раз прошёлся перед палаткой, гордясь своей работой, потом хлопнул себя ладонями по коленям и довольно прокричал:
   -Ай да Сашка! Ай да сукин сын!
   -Ты зачем выражаешься, да ещё при детях,- сразу сделала замечание мама.
   -Это не я, это Пушкин Александр Сергеевич,- весело засмеялся папа.- Он любил себя так похвалить, когда перечитывал особенно удачные места в своих стихах.
   Не выдержав, я спросил отца:
   - А мне ты такие же тапочки сделаешь?
   Тот сразу прищурил хитрые глаза.
   -Только при условии, что успеешь до ужина выровнять спуск и выложить камнями удобную дорожку до кромки воды.
   Строительный материал был под ногами, я быстро выкорчевал несколько мешающих камней и, используя большие плоские окатанные голыши, в самом крутом месте соорудил три широких ступеньки. Осталось только подровнять тропинку к большому плоскому валуну, с которого было удобно черпать воду. Разойдясь, я ещё успел плоскими камнями выложить площадку перед входом в палатку и дорожку вокруг костра.
   Шлёпанцы мне очень понравились. Почти невесомые, они мягко обхватывали ноги, не скользили и даже мокрые оставались тёплыми. Я к ним так привык, что после окончания похода забрал домой в Бийск.
   На закате отец прошёлся с удочкой вниз по реке.
   -Вода посветлела, я даже заметил одного хариуса. Он выходил на мушку, но брать не стал,-
вернувшись, сказал папа.- Работа закончена, лагерь построен, завтра приступаем к активному отдыху.
   -Сначала устроим банный день,- тут же возразила мама.- Почти неделя в дороге, надо помыться, постираться.
   -Одно другому не мешает,- не стал спорить отец.- Все равно завтра начнём большую рыбную охоту.
   После ужина мы ещё долго сидели у костра. Закат догорал, мокреца, на удивление, было мало, шум реки не мешал слушать по радио концерт бардовской песни. В чистом ночном небе ярко мерцало множество звёзд.

               Глава 11. Некоторые особенности активного отдыха.

   Посреди ночи всех разбудили громкие необычные звуки. Недалеко от нас, со стороны обрыва какой-то зверь выражал своё недовольство резкими отрывистыми криками, чем-то напоминающими собачий лай.
   -Гхао! Гха! Гхао!- доносилось с одной стороны.
   - Гхао! Ав! Гхао!- повторялось чуть погодя с другой стороны.
   Мне стало немного не по себе, оружия у нас, кроме ножей и маленького топорика, не было, и встречаться со столь злобным противником не хотелось.
   -Саша, кто это там кричит?- взволновано спросила мама.
   -Не обращайте внимания, это дикий козёл или, иначе, самец косули. Почуял незнакомые запахи и встревожился,- спокойно ответил папа. По отцовскому голосу я догадался, что тот лежал, улыбаясь, и ждал нашей реакции.
   -Сейчас я его прогоню, а то спать не даст,- он выбрался из палатки и отошёл куда-то в сторону.
   -Иди отсюда, нечего орать!- громко крикнул отец в темноту, затем бросил в сторону звуков камень и какую-то ветку. Постоял тихо, слушая ночную тайгу.
   -Думаю, больше никто нас не потревожит,- произнёс он, вернувшись.
   Остаток ночи прошёл спокойно, лишь на рассвете Васька осторожно потоптался по спальникам, пока не пристроился на отцовских ногах.
   Утром, когда я расстёгивал полы палатки, собираясь вылезти наружу, мама окликнула меня от костра.
   -Осторожно, смотри под ноги, мышь не раздави.
   Чуть в стороне от выхода на земле лежал трупик полевой мыши.
   -Это что, кот притащил?- удивился я.
   -Кто же ещё. Василий нас своей добычей подкармливает, вчера я одну выбросила, а сегодня ещё не успела,- мать деревянной лопаткой размешивала в каше разведенное сухое молоко.
   -А где папа?
   -С удочкой по речке бегает,- кивнула она в сторону воды.
   За ночь Сумульта заметно обмелела, полоса галечного берега стала шире ещё на метр. Речной поток выглядел уже не таким мощным, много новых камней высунулось из воды.
   После завтрака мама стала греть воду для бани во всех четырёх котелках, а мы с отцом взялись за удочки.
   К телескопическому удилищу из углепластика я привязал 3,5 метра лески диаметром 0,4 миллиметра, сделав на конце петельку для сменного грузила.
   -Течение быстрое, при проводке даже очень маленькое грузило будет постоянно цепляться за камни, поэтому для него надо поводок из более тонкой (0,2 мм) лески. При глухом зацепе проще будет сохранить снасть, оборвав этот поводок,- объяснил папа. - Всегда носи с собой кусок лески, запасные обманки и пластинку свинца. Нож есть, отрежь от пластинки кусочек, закрепи на новом поводке и продолжай рыбалку. 
   -Какие мушки ты мне выделишь?- спросил я.
   -Пока и сам не знаю, на что ловить. Рыба сытая, привередливая, перепробовал почти все самые уловистые, но хариус брать не хочет. Да и вода ещё высокая. Будем экспериментировать.
   Разложив на столе цветные нитки, петушиные перья, кусочки медвежьего и заячьего меха, блестящую ёлочную мишуру, набор крючков и мормышек, отец задумчиво просматривал свои старые обманки, сохранившиеся после прошлых рыбалок.
   Выбрав четыре штуки, с поводками толщиной 0,25 мм и длиной 20, 12, 8 и 6 см, он на основной леске моей удочки на увеличенном в два раза расстоянии завязал четыре маленьких петельки, растянув узлы так, чтобы они торчали перпендикулярно.
   -Теперь цепляй их петля в петлю,- показал он мне. - Самая короткая внизу, и по нарастающей. В прошлом году на Семе эти мушки были самые уловистые. Две верхние - это сухие мушки. Когда будешь сплавлять снасть, следи, что бы они всё время были на поверхности воды. Возьми пластинку свинца, грузило доделаешь сам.
   Снова склонившись над своими сокровищами, папа заметил.
   -Помоги матери нести котелки, и можешь идти рыбачить, а я пока займусь творчеством.
   Выше по течению за поворотом реки самой природой было создано удобное место для купания. Невысокий скальный утёс клином врезался в речной поток, отгораживая миниатюрную бухточку с прозрачной отстоянной водой. Под сенью высоких кустов короткой дугой протянулся песчаный пляж с мелкой окатанной галькой.
   Мама уже отнесла туда полотенце, мыло с шампунем и сменную одежду, и теперь вернулась за горячей водой.
   Быстро доставив по адресу два котелка, я дооснастил удочку и, не переодеваясь, в шортах и шлёпанцах отправился ловить алтайских хариусов.
   Запомнив движения отца во время его предыдущих рыбалок, я начал забрасывать мушки в речную струю, стараясь провести их вдоль перспективных мест за большими камнями. Огибая эти валуны, водный поток создавал участки с более тихой водой, где я и пытался протянуть обманки то с дальней, то с ближней стороны. После заброса, слегка придерживая леску, мне приходилось кончиком удилища сопровождать плывущую по течению оснастку, стараясь, чтобы две верхних мушки всё время были видны на поверхности. Стоило чуть-чуть ослабить леску, как грузило начинало цепляться за подводные камни.
   Речная вода хоть и упала, но по-прежнему оставалась мутноватой, как я не вглядывался, так и не сумел увидеть стремительных рыбных силуэтов. Несколько раз рука ощущала слабый рывок лески через удилище, но отличить поклевку от простого зацепа за камни я пока не умел.
   Периодически мне приходилось освобождать застрявшее грузило резким рывком кончика удилища против течения. Переходя от одного валуна к другому, я незаметно добрался до Алёсса. Перед самым устьем ручья после сильного рывка поводок оборвался, вынудив меня прекратить рыбалку и вернуться в лагерь.
   После бани мама уже успела переодеться в полевую одежду и теперь собиралась пройтись по ближайшим окрестностям в поисках ягод и грибов.
   -Когда будете мыться, то смешивайте воду в среднем котелке, оттуда черпайте кружкой и обмывайтесь,- перед уходом проинструктировала она меня с папой.
   Свежая вода в котелках уже закипала на костре.
   -Тебе большого котелка и двух маленьких хватит?- спросил меня отец.
   -Конечно,- подумав, согласился я.
   -Тогда готовься к бане. Пока ты будешь собираться, я быстро освобожу средний котелок. Мне только голову помыть да намылиться, а обмываться буду в речке.
   Когда я отнес свою воду до песчаного пляжа и вернулся, папа успел помыть голову, и теперь, как был, голышом, шёл купаться. Такого зрелища упускать было нельзя, и мне пришлось немного задержаться.
   Выбрав более ровное и спокойное место, отец зашел в речку до середины бёдер, затем, издав громкий вопль: -А-а-а-а!!!- плюхнулся навстречу потоку, загребая руками и поднимая тучи брызг. Поплескавшись несколько секунд, он встал на ноги, окунулся ещё два раза и быстро выскочил из воды красный и распаренный, словно после парилки.
   -Хорошо!.. - довольно произнес папа, подхватив с куста полотенце и вытирая им мокрые волосы.
   Всю дорогу до мойки меня донимала мысль, стоит или нет повторить подвиг отца. Закончив мыться и сполоснувшись, я сел на тёплый песок и стал разглядывать красивую горную панораму. За прошедшую неделю она стала настолько привычной и обыденной, словно окружала меня всю жизнь.
   Было жарко, в прозрачном небе ярко светило солнце, откуда-то прилетела большая белая бабочка и стала порхать вокруг меня. Спокойная вода в бухточке казалась по-летнему приветливой и манила к себе.
   Решившись, я быстро забежал в речку до коленей и упал вниз животом. Ледяная вода ошпарила, словно кипятком, заставив мгновенно выскочить назад. Мне пришлось, постукивая зубами, лихорадочно растираться полотенцем, пока не стало жарко.
   В лагере стояла тишина, и царило спокойствие. Василий спал в палатке, отец увлечённо, не обращая ни на что внимания, мастерил обманки, мне же делать было нечего.
   После купания меня переполняла энергия, хотелось куда-то пойти, что-то делать. Немного подумав, я отправился за дровами. Натаскав кучу сушняка и спустив его с обрыва, я продолжил заготовку дров, ломая большие ветки на мелкие куски и складывая в поленницу.
   Вскоре пришла мама, кроме ягоды, она нашла в лесу пару подберёзовиков, тройку маслят и несколько сыроежек. Отец, наконец, закончил возиться с обманками. Показывая мне свои творения, закрепленные на удочке гирляндой из пяти штук, он хвастливо заявил.
   -Теперь вся рыба моя. После обеда открываем сезон охоты.
   -Куда пойдем?- спросил я.
   -Здесь участок неудачный для рыбалки, мелкая шивера без больших ямок и прижимы. Сходим за Алёсс по тропе, посмотрим рыбные места.
   -Вы мне жимолость там найдите, а то рядом с лагерем она кончилась,- сразу поставила задачу мама.- Потом покажете.
   Пока варился обед, папа решил испытать новую оснастку. Я пошёл за ним, наблюдая за процессом. Заброс за забросом мы постепенно продвигались к устью ручья. Рыба явно игнорировала новую приманку, и не хотела выдавать своё присутствие.
   Неожиданно со стороны реки послышались голоса. Подняв голову, я увидел большой черный катамаран, быстро проплывающий мимо нас. На его поплавках сидели шестеро сплавщиков в ярких оранжевых спасательных жилетах с вёслами в руках.
   -Привет!- отец помахал им рукой.
   -Здравствуйте,- вразнобой и постепенно удаляясь, послышалось в ответ.
   Следом плыл ещё один, на котором сидели четыре человека.
   -Вы откуда, ребята?- спросил папа.
   -Из Новосибирска. А вы откуда?- прозвучал встречный вопрос.
   -А мы из Бийска,- хором ответили мы.
   Катамаран проплыл мимо и стал стремительно удаляться.
   -Легкой воды вам, и передавайте привет родному городу,- прокричал отец им вдогонку.
   Он родился и вырос в Новосибирске, там и сейчас живут моя бабушка, три его родных брата, сестра и другая наша родня.
   -Как сплавщики сюда попали?- удивился я.
   -Тракторист, который нас вёз, рассказывал мне, что за день до этого он завозил группу туристов по дороге вдоль Эдигана на другой перевал, откуда есть тропа в верховья Малой Сумульты. Видимо, это они и были,- объяснил папа.
   На обед и ужин мама сварила борщ, из очищенных молодых побегов медвежей дудки или, иначе, борщевика, и черемши сделала зелёный салат, а в крышке от котелка поджарила грибы.
   -Хлеб кончился, теперь до конца похода будем есть сухари,- громко объявила она, накрывая на стол.
   -Борщ с сухариками, это же ресторанная еда,- весело заметил отец, разломав сухарь на мелкие кусочки и высыпая их в тарелку. - Как и жареный хариус.
   -Ты его поймай сначала,- ехидно уколола мама.
   -Обещаю. Сегодня на ужин будет жареная рыба! - твёрдо объявил задетый за живое папа.
   -Что-то верится с трудом,- подумал я про себя.
   После обеда мы начали собирать удочки. Отец выдал мне кусок поролона.
   -Намотай на него леску с мушками. Во время рыбалки часто придётся пробираться через кусты или по прижимам, и тогда достаточно будет сложить удилище и смотать излишек лески. В поролоне обманки не затупятся и не спутаются, а снова развернуть удочку очень просто.
   Вскоре, уже в походной амуниции, мы были готовы к бою. У папы через плечо висела кирзовая полевая сумка, основной отдел предназначался для рыбы, а в накладном кармашке хранились запасная леска, мушки, крючки, мормышки, свинец для грузил и немного цветных ниток для ремонта обманок. У меня в кармане лежал полотняный мешочек, закрепив его на поясе, я мог складывать туда пойманную добычу.
   Перед тем, как идти отец вопросительно глянул на мать.
   -Чего тебе?- сразу вскинулась та, но потом, наконец, догадавшись, произнесла.
   -Ни хвоста вам, ни чешуи.
   -К чёрту. - В два голоса ответили мы.
   Перейдя Алёсс по широкому мелкому перекату, папа сделал первую остановку. Ниже ручья  Сумульта образовала ровный неглубокий плёс с галечным берегом, дальше, метров через двадцать, начинались скальные прижимы. Развернув свои сапоги, отец зашёл в воду и, периодически закидывая удочку, спустился до первого каменного утёса.
   -Ниже идёт сплошная шивера, по берегу не пройти, надо обходить скалы выше по склону,- сказал он, вернувшись.- Кстати, место перспективное, два раза хариус выходил на мушку, но брать не стал.
   Снова плотно скрутив голенища сапог, чтобы не мешали ходьбе, и сложив удочку, он повёл меня дальше. Вскоре мы вышли к конской тропе, которая, начинаясь от ручья, постепенно забиралась всё выше по таёжному склону, петляя между камней и деревьев. По ней пришлось идти не меньше километра, обходя скальные выходы. Наконец тропа пересекла узкий распадок, по его дну мы решили спуститься к реке, глухо шумевшей глубоко внизу.
   Вначале пологий, с залесёнными бортами, распадок постепенно превратился в узкую расщелину, поросшую мелкими кустами. Спуск стал настолько крут, что идущему впереди отцу пришлось несколько раз поджидать меня в стороне, за выступами скал, прячась от вылетающих из под моих ног камней.
   Внизу обнаружилась короткая, метров пятьдесят, полоска берега, вдоль  которой можно было передвигаться с удочкой. В самом начале за двумя большими валунами на середине реки чётко просматривалась ямка с медленным течением. Папа сразу же встал возле неё, зайдя в воду до колен.
   Я начал облавливать завихрения за камнями ближе к берегу. При очередной проводке рука вдруг почувствовала через удилище короткий рывок за леску. Лихорадочно выдернув оснастку из воды, я увидел лишь пустые крючки. Но это, несомненно, была поклёвка. Меня охватил рыбацкий азарт. Раз за разом я стал облавливать рыбную ямку. На четвёртой проводке на том же месте рука снова почувствовала потяжку за леску, но попытка подсечки опять оказалась неудачной. Больше поклёвок не было.
   Я взглянул на отца, тот вышел из воды, положил удочку на берег и теперь искал что-то на склоне между скалами.
   Мне стало интересно, прервав своё занятие, я спросил:
   - Что ты делаешь?
   -Червей ищу. Хороший хариус выходил несколько раз, но на обманки брать не хочет. Попробую его выманить на мормышку с насадкой.
   -Откуда здесь черви,- не поверилось мне.
   -На больших камнях и даже на скалах почти везде встречаются подушки многолетнего мха,- начал объяснять папа.- Под ними очень часто можно найти червей и других насекомых. Поднимаешь и осматриваешь, как это делаю я. Ну вот, сразу два попались.
   Он положил найденных червей в пластиковую баночку и спустился к удочке. Заменив нижнюю мушку- нимфу на простую жёлтенькую мормышку, отец насадил на неё одного червяка за середину тела, сделав два прокола крючком. Затем он зашёл в воду и забросил оснастку на край ямки. Почти сразу удилище согнулось в дугу, и вскоре, немного посопротивлявшись, крупный серебристый хариус запрыгал на берегу.
   -Хорошая рыбка,- отец покачал его в руке, прикидывая вес. - Граммов четыреста будет.
   Затем посмотрел на часы и обратился ко  мне.
   - Запомни для истории. Сегодня, седьмого июля, в восемнадцать часов десять минут был пойман первый сумультинский хариус. Можешь поздравить меня с почином.
   -Поздравляю,- сказал я и пожал ему руку.
   Насадив свежего червя, папа продолжил рыбалку. На этот раз дело не клеилось, мормышка часто цеплялась за камни, и вскоре у неё обломился крючок. Новая мормышка сломалась на второй проводке.
   -Так дело не пойдёт,- отец решительно закрепил на леске старую мушку. - Дно очень неровное, много больших камней. Если так ловить, то через день без мормышек останемся. Будем вести спортивную ловлю, кто кого обманет.
   Делая по несколько забросов в перспективных местах, папа спустился до начала прижима. Скала была невысокая, и он решил перебраться через неё. Собрав удочку, отец поднялся наверх и быстро скрылся за перегибом.
   Рыба не клевала, и мне захотелось понаблюдать за ним. С обратной стороны скальный массив сформировал небольшой залив в виде половинки чаши с наклонными стенками. Примерно посередине вниз шла широкая трещина. Я стал спускаться по ней спиной к скале и скоро остановился позади отца. Тот стоял на узеньком уступчике над самой водой, придерживаясь за каменную стенку одной рукой. Перед нами река стремительным наклонным потоком неслась между огромными гранитными глыбами, перекрывая все окружающие звуки мощным рёвом бегущей воды.
   Повернув ко мне голову, отец сказал непонятную фразу на украинском языке.
   -Что?- переспросил я.
   Он повторил.
   -Не пойму, что ты говоришь?- мне пришлось почти кричать.
   -Кругом и назад, - наконец понял я.
   Лезть назад оказалось проблематично, глаз на затылке не было, пятками я держался в узкой трещине, руки скользили по гладкой поверхности скалы. Зацепившись, в конце концов, правой рукой за маленький выступ на стене, я смог вытащить одну ногу, а уж потом, немыслимым образом извернувшись, завершить разворот. Дальше всё было просто.
   Вернувшись на берег, отец начал мне выговаривать:
   -Зачем полез за мной, там и одному места было мало. И по скалам твоим способом нельзя перемещаться. Передвигаться можно только лицом к поверхности и при этом соблюдать главное правило скалолаза.
   -Какое ещё правило?- не понял я.
   -У человека есть четыре конечности, которыми он может прочно фиксировать своё положение в пространстве, - начал лекцию папа.- На вертикальной или наклонной плоскости его положение наиболее устойчиво, когда он стоит, опираясь на обе ноги, и держится двумя руками, при этом у него в наличии четыре точки опоры. Если ему оставить три точки, то тело тоже останется зафиксированным, но одна из конечностей будет свободной. При двух точках опоры его положение сразу стонет неустойчивым.
   - Поэтому основное правило гласит: скалолаз может двигаться вверх или вниз только при постоянном наличии трёх точек опоры. Нащупал свободной рукой или ногой зацеп, закрепился на нём, теперь можешь двигать другой конечностью, и так по очереди.
   -Теперь понял, - кивнул я головой. - А что ты мне говорил там на скале?
   -Гриша, ты ведь по маме наполовину хохол, стыдно не знать родной язык, - засмеялся отец.
   -Идэ булы очи, туда срацей геть! - Это наша команда « Кругом» на украинском языке.
   Время поджимало, и мы решили вернуться на тропу и продолжить разведку. Пришлось ещё примерно километр идти над скальными обрывами, прежде чем тропа повела нас вниз к реке.
   В этом месте узкая долина горного ручья прорезала полосу береговых скал Малой Сумульты. Сам ручей был раза в два меньше Алёсса.
   -Он называется Евелю, где-то вдоль него должна быть тропа к ещё одному перевалу через Сумультинский хребёт,- пояснил мне папа.
   По руслу реки и вдоль берега в беспорядке были разбросаны большие каменные глыбы. Вода текла уже не так стремительно, как раньше, и в её потоке нашлось несколько участков, пригодных для рыбалки.
   Развернув удочки, мы приступили к процессу. Отец начал ловить выше по течению, сразу за последним прижимом, откуда постепенно смещался вниз, проверяя перспективные места. Я решил рыбачить ниже устья Евелю.
    Делая забросы с берега в полоску спокойной воды на краю потока, я несколько раз заметил подозрительные бурунчики возле верхних мушек, а рука чувствовала  легкие толчки по леске. Рыба тыкалась носом, проверяя обманки, но хватать их явно не желала. Мне захотелось попытать счастья в другом месте. Приметив ряд близко лежавших валунов, торчащих из воды, я решил по ним добраться до большого камня почти на середине реки. Затея удалась, чуть не поскользнувшись на последнем, я вскоре уже стоял на прочной опоре и готовил удочку.
   Ниже и чуть подальше за подводным препятствием темнела русловая ямка. На второй проводке вдоль неё рука ощутила сильный рывок, перехватив удилище второй рукой, я резко потянул на себя. После недолгого сопротивления мне удалось выдернуть добычу из воды. Крупный хариус пролетел на леске по дуге и ударил меня в грудь. От толчка рыба сорвалась с крючка, скользнула о край камня и упала в воду.
   От досады на собственную неуклюжесть я чуть не сломал удочку, когда ходил по камню взад - вперёд, хотелось рвать и метать. Как обидно, ведь заветный трофей был практически в руках. Немного успокоившись, я достал из кармана последнюю мятную конфету, и быстро съел, почти не замечая её вкуса. В придачу ко всему после рывка освобождённой рыбы оснастка с мушками сильно запуталась. Мне пришлось потратить несколько минут на распутывание всех узлов, прежде чем удочка снова была готова к работе.
   Какое-то время я продолжал рыбалку, делая проводку по разным сторонам камня, но поклёвок больше не было. Пришлось возвращаться на берег.
   Выслушав мой рассказ, отец сочувственно покачал головой и пообещал вернуться сюда завтра.
   -За ночь хариус отойдет от стресса, и вновь займёт ту же ямку, - обнадёжил он меня.
   Сам папа на этом участке сумел поймать ещё двух небольших рыб, граммов по двести каждая.
   Солнце краешком уже касалось горизонта, пора было идти домой. По тропе, ни на что не отвлекаясь, мы быстро дошли до Алёсса. Отправив меня на стоянку, отец немного задержался на устье ручья, где уже в сумерках выловил маленького хариуса- белячка, завершив этим наш разведочный поход.   
      
               Глава 12. Посиделки у костра. Таёжная история.
   
   Когда папа выложил пойманную рыбу, желая похвастаться уловом, мама окинула еёспокойным взглядом и сказала.
   -Молодцы. А теперь быстро её чистите, пока не стемнело окончательно.
   Спустившись к воде, мы разделили процесс на две части. Я скоблил чешую, а отец потрошил очищенных хариусов, оставляя печень и внутренний рыбий жир. Через несколько  минут задание было выполнено.
   Пока мать жарила рыбу, мы успели сполоснуться в реке и переодеться.
   Ужин получился восхитительным. На первое был борщ с сухариками, на второе- жареный хариус, на третье- ягодный морс. Приготовленная маминым способом, рыба оказалась очень вкусна и почему-то быстро закончилась.
   А делала она очень просто. Растопив немного рыбий жир в крышке от большого котелка с удобной ручкой, мама укладывала туда подсолённые тушки хариусов, сверху прикрывала их листьями черемши, а затем добавляла немного воды. Накрыв крышку широкими листьями лопуха, ставила её на маленький огонь. Дав рыбе потомиться в собственном соку, мама снимала зелень, переворачивала тушки и, снова прикрыв черемшой и лопухом, дожаривала до кондиции.
   После ужина мы остались у костра. Прохладный воздух наползал от реки, но у огня было тепло и спать совсем не хотелось. Полоса тайги чёрной стеной возвышалась над берегом, звёздное небо почти не рассеивало ночной мрак, лишь слабо подсвечивало бегущую воду. Мошки и комаров не было совсем, изредка случайный ночной мотылёк прилетал на свет костра и начинал кружиться вокруг. Пока я с папой был на рыбалке, мама прожарила на углях остаток кедровых шишек, набранных под перевалом. Теперь мы с удовольствием щёлкали орехи, задумчиво любуясь сполохами огня.
   -Пап, когда ты работал в геологии, наверняка случались разные интересные истории, героические случаи, какие-то трудности и лишения. Расскажи что-нибудь,- начал просить я отца.
   -Трудности и лишения, связанные с ними проявления героизма и вся так называемая романтика,- с усмешкой повторил папа мои слова.- Это всегда следствие чьей-то глупости, недосмотра или преступной халатности. Шестнадцать лет я занимался полевой геологией, и могу сказать, что это обычная работа, пусть иногда и в тяжёлых условиях. Добросовестно исполняй свои обязанности, и никаких чрезвычайных происшествий не будет.
    -Возьмём для примера вынужденную ночёвку в тайге. Почему она произошла? Да просто человек неправильно рассчитал время возвращения в лагерь, переоценил свои силы или поленился лишний раз определить своё местонахождение. В результате не успел засветло вернуться. Хотя в самом факте ночёвки ничего героического нет, тем более, летом в тайге всегда можно провести ночь с достаточным комфортом.
   -А тебе часто приходилось ночевать в лесу? - стало интересно мне.
   -Бывало всякое, но у меня подобные приключения всегда были запланированы и заранее предусмотрены, за исключением, пожалуй, одного случая, - начал свой рассказ отец.
   -В конце семидесятых годов, после третьего курса Томского госуниверситета я четыре месяца проходил производственную практику в поисково-съёмочной партии в Южной Якутии. Партия проводила поиски полиметаллических (свинец, цинк) руд в отрогах Сетте-Дабанского хребта на правобережье реки Алдан.
   Отряд, в котором я работал, состоял из десяти человек: начальник отряда, двое геологов, три студента-практиканта, двое молодых рабочих, проводник-коногон и его пятнадцатилетняя дочь- отрядный повар. Проводником у нас был охотник-якут, прекрасно знавший все окрестные места. Для перевозки груза использовались местные якутские лошади, с которыми он и его дочь легко управлялись.
  Природа там очаровывала. Можно было близко наблюдать быструю смену природно-климатических зон. У больших рек, типа Аллах-Юня (мы работали по его левым притокам), широкие речные долины представляют собой обширные заболоченные мари с типичной тундровой растительностью, по которым тянутся ниточки впадающих рек и ручьёв с узкой прибрежной полосой чахлого леса (преимущественно лиственница с примесью пихты, ели, берёзы, ольхи и осины). Ближе к горам мари также сменяются зоной подобного леса, по мере подъёма на сухих возвышенностях начинают преобладать участки обычной хвойной чёрной тайги, иногда с сосной и кедром. На высоте примерно 500-600 метров над уровнем моря на смену низкорослой лиственнице приходит кедровый стланик. Полоса ярко выраженного преобладания стланика проявляется повсеместно и заканчивается к 700-метровой отметке высоты. Выше продолжается высокогорная тундра. В лесах водится много боровой дичи, часто встречаются лоси, олени, медведи.
   Изучаемая территория находилась в местах, отдалённых от цивилизации, до ближайшего посёлка три сотни километров. Работа была простая. Поставив лагерь по возможности ближе к центру участка, за две- три недели мы обходили площадь сеткой маршрутов. Обработав образцы и пробы, сворачивали лагерь и переезжали на новое место. При переезде, разделив навьюченных лошадей на две связки, проводник с дочерью вели караван на новое указанное место, а люди двигались сзади по свежему конскому следу. После десяти лошадей, особенно в сырых местах, поверхность тропы представляет собой грязное месиво, и идти по ней достаточно тяжело.
   В конце июля нам, как обычно, нужно было переезжать на новую стоянку. К намеченному лагерю вдоль ближайшего ручья шла пешеходная тропа, примерно восемнадцать километров хода. К сожалению, на ней было два непроходимых для коней участка, и лошадей предстояло вести в обход по водоразделу по более длинной и неудобной дороге. Поддавшись на уговоры, наш начальник согласился  разделить отряд.
   Утро - летом в Якутии это понятие условное. Солнце в середине ночи доходит до края горизонта, слегка заходит за край, а затем снова беспрепятственно движется по небосводу. Позавтракав, как обычно, в семь часов утра, мы быстро упаковали свои личные вещи и спальные мешки, сложили палатки и подготовили остальной груз к переезду. К этому времени проводник пригнал лошадей. Под его руководством работа пошла ещё быстрее, и к десяти часам караван был практически готов. Уточнив напоследок ещё раз место встречи, коногон с дочерью сели на верховых коней и повели связанных цугом лошадей на новый лагерь.
   Людям спешить было некуда, наша дорога до точки встречи была в полтора раза короче. Выпив на дорожку свежего ароматного чая, мы немного отдохнули от торопливых сборов и тоже двинулись в путь. Примерно на середине перехода планировалась остановка на обед, для чего у нас с собой был небольшой запас продуктов.
   В безоблачном небе ярко светило солнце, продолжался тёплый летний день, по сухой тропе было приятно идти и даже таёжный гнус, обычно растревоженный запахом конского пота, не держался тёмным облаком над головой. Тропа тянулась вдоль подножия склона среди густых зарослей голубики, лишь изредка поднимаясь выше для обхода таёжных завалов. В самой низкой части долины паводковыми потоками было промыто корытообразное речное русло с высотой бортов до двух метров, но сейчас по его дну бежал неширокий, метров пять, ручей с прозрачной водой.
   На обед мы остановились в расширенном участке долины, где течение водного потока резко замедлилось, и сформировалась целая череда ямок-плёсов. Пока разогревались консервы и кипятился чай, половина отряда вооружилась самодельными удочками. Изготовить их было очень просто, на очищенный от ветвей стволик деревца привязывался кусок лески с примитивной обманкой на конце. Хариус был непуганый, клевал жадно, и за полчаса нам удалось наловить килограмма четыре отменной рыбы.
   Присолив улов, мы не спеша пообедали на галечной отмели, загорая на солнце и наслаждаясь отсутствием комаров и мошки. Затем продолжили путь.
   Мы уже подходили к месту запланированной стоянки, когда погода внезапно начала портиться. С востока наползла сплошная серая пелена облаков, начал моросить мелкий противный дождь. Тучи опускались ниже и ниже, пока не начали ползти по самой земле, предвещая длительное ненастье. Не теряя времени в ожидании лошадей, мы начали обустраивать лагерь, готовить жерди для палаток, заготавливать дрова. Несколько человек занимались костром и сооружали временный навес от дождя из кусков полиэтилена. Закончив подготовительные работы, вскоре все собрались у костра.
   Час шел за часом, но каравана не было. Вокруг стояла сплошная серая пелена дождя, на удалении в тридцать метров деревья полностью терялись в сумеречной дымке. Даже под навесом воздух был весь пропитан влагой.
    Самые опытные из нас, начальник отряда и геолог, захватив ружье и карабин, пошли на поиски. Вернулись они ни с чем, на водоразделе, где должны были пройти лошади, следов не нашлось. Пробовали стрелять, но звук выстрела затухал на удалении за сто метров. Все поняли бессмысленность дальнейшего ожидания.
   Сначала нужно было соорудить надёжное убежище. Для подготовки лагеря мы захватили с собой пару топоров, и сейчас это нас здорово выручило. Не обращая внимания на дождь, весь отряд рьяно взялся за работу. Выбрав подходящую площадку, вдоль которой росло несколько деревьев, мы из жердей соорудили каркас наклонного навеса в форме полукруга. Пришлось срубить несколько пихт, их мохнатые лапы пошли на устройство стен и на подстилку.
   Когда вдоль нашего сооружения разгорелся большой костёр, внутри стало достаточно тепло, и появилась возможность подсушить одежду и обувь. На ужин мы сварили уху из пойманной днем рыбы, попутно провели ревизию своих запасов.
   На восемь человек в наличии оказалось две банки тушёнки, две банки сгущённого молока, примерно полтора килограмма сухарей, двести граммов сахара, две маленькие пачки чая, горсть конфет и одна плитка шоколада.
   Ненастье продолжалось почти трое суток, всё это время нам пришлось пережидать у костра под навесом. Тайга была насквозь пропитана влагой, все её обитатели попрятались и ничем не выдавали своё присутствие. Единственным развлечением были вылазки за дровами, после которых приходилось долго сушить промокшую одежду и обувь.
   Наконец среди тёмно-серой пелены облаков стали появляться более светлые участки, всё чаще дождь на какое-то время прекращал свою работу. Оживившись, все начали собираться в обратный путь. На старом лагере осталась палатка, в которой хранился остаток снаряжения и продукты, не вошедшие во вьючные сумы первого каравана.
   Постепенно  становилось светлее, облачный покров поднимался выше и выше, в отдельных прогалах стало просвечивать голубое небо. Получив напоследок по кусочку шоколада, оставленного как НЗ, и запив его смородиновым чаем, мы пошли назад. 
   Идти по раскисшей от воды тропе было очень неудобно, но, после трёхдневного голодного сидения, это казалось мелочью, не заслуживающей внимания. Проблемой был ручей, который превратился в стремительную реку с мутной жёлтовато-серой водой. На наше счастье километров за пять до старой стоянки удалось найти упавшее поперёк русла большое дерево, по которому мы перешли на нужную сторону.
   Хуже всех во время ожидания было курящему люду, а таких было больше половины. Добравшись до палатки, они первым делом открыли ящик с вожделенным куревом и вскоре уже наполняли свои легкие ядовитым табачным дымом.
   Мы успели утолить голод и только приступили к чаепитию, как на тропе среди деревьев показались лошади пропавшего каравана. Как оказалось, во время ненастья проводник сбился с пути и пережидал дождь в соседнем распадке, километрах в трёх от нас, а дождавшись улучшения погоды, тоже решил вернуться.
   После этого случая все дальнейшие переезды мы делали только вместе с лошадьми.
   Отец поправил сучья в прогоравшем костре, подбросил несколько новых и неожиданно спросил меня:
   -Скажи, Григорий, как бы ты назвал этих людей после моего рассказа, героями или дураками?
   -Героями почему-то не получается, - после некоторого размышления признался я.
   -Все правильно, язык не поворачивается, - засмеялся папа.- Хотя они умелые и знающие специалисты.
   -Расскажи лучше какую-нибудь смешную историю, - вмешалась в разговор мама.
   -В следующий раз,- пообещал отец. - А сейчас уже поздно, пора спать.

                Глава 13.Разведка тропы. Мой первый хариус.

   Меня разбудил призывный стук маминой ложки об крышку котелка. Почистив зубы и сполоснувшись, я быстро присоединился к общей компании. На завтрак была вкусная пшённая каша и кружка горячего какао, по которому я успел соскучиться. В ходе процесса выяснилось, что активные действия по изучению территории намечены на послеобеденное время.
   Здесь придётся немного остановиться и рассказать о нашем обычном для этого похода распорядке дня.
   Мы находились в горном районе почти на километр выше уровня моря, поэтому, несмотря на середину лета, ночи здесь очень прохладные. Несколько раз за время путешествия вода в котелке к утру покрывалась тонким льдом. Долина Малой Сумульты узкая, с высокими крутыми склонами, и солнце успевает прогреть её только к восьми – девяти часам утра. Соответственно и хариус начинает проявлять активность ближе к середине дня, когда просыпается вся насекомая братия, которой он кормится. Пик его клёва наступает вечером на закате.
   Поэтому мать с отцом обычно вставали часов в восемь утра, завтракали мы примерно в девять, обедали около двух часов дня, ужинали после захода солнца при свете костра и свечи, а спать ложились ближе к полуночи.
   У каждого из нас был свой круг обязанностей.
   Отец осуществлял планирование и общее руководство нашей деятельностью, выбирал место и обустраивал стоянку, заготавливал, с моей помощью, дрова для костра, выполнял текущий ремонт и починку снаряжения, определял закладку продуктов и меню на каждый день и иногда помогал маме готовить завтрак. В свободное время он мастерил обманки или ловил рыбу.
   Мать отвечала за котловое довольствие личного состава, за сохранность кухонного инвентаря и за своевременность подачи горячей пищи. В свободное время она, иногда вместе со мной, бродила по окрестностям с целью сбора ягод, грибов и разных трав или занималась сортировкой, сушкой и переборкой собранных материалов.
   Самый широкий круг обязанностей был у меня. Как завхоз, я отвечал за учет и сохранность продуктов, выдавал всем по норме конфеты и три раза в день сахар, по мере необходимости  отмерял нужное количество крупы для варки, открывал консервные банки, снабжал кухню водой, следил за костром и контролировал наличие запаса дров. Кроме этого, мне приходилось сопровождать во всех походах отца и охранять мать во время её экскурсий по долине.  В свободное время, которого было очень мало, я любил смотреть на огонь и на быстро текущую воду.   
    Сегодня утром папа уже успел пройтись вдоль речки с удочкой и даже поймал небольшого хариуса, которого засолил в специальном брезентовом мешке. После завтрака он разложил на столе рыбацкие припасы и занялся переделкой своих обманок.
   Мама решила осмотреть грибные места, и, так как я не смог отказаться, мне пришлось вместе с ней два часа бродить по прибрежной тайге. В результате удалось собрать лишь неполную, без верха, миску трофеев.
   После обеда мы всей семьей, только без кота, отправились вниз по реке. Знакомая тропа быстро довела нас до ручья Евелю, там мама осталась собирать ягоды, а я и отец отправились дальше вдоль Сумульты для разведки и изучения местности.               
   За ручьем почти сразу тропа повела нас вверх по склону, обходя высокую гряду береговых прижимов. Все время, пока мы двигались над верхней кромкой скальных обрывов, снизу доносился монотонный шум бегущей по порогам воды. Огромный чёрный глухарь, не выдержав приближения людей, после шумной пробежки внезапно сорвался с места и пролетел вдоль склона совсем близко от нас. Я даже разглядел яркие красные брови, контрастно выделяющиеся на тёмном фоне головы.
   Через полтора километра, спустившись по склону немного ниже, тропа вывела нас на край узкой прибрежной террасы, вытянутой далеко вперёд вдоль берега реки. Когда-то люди очистили этот участок земли от леса, но потом забросили, и сейчас он представлял собой дикий луг, поросший густым и высоким, с меня ростом, разнотравьем, одиночными кустами калины и боярышника и с многочисленными длинными стеблями молодого и высохшего прошлогоднего борщевика. О рукотворности его говорили ровные края поляны, ограниченной с одной стороны опушкой леса над речным обрывом, а с другой – нижней кромкой крутого склона.
   По краю луга мы прошли километра два, прежде чем он закончился, и тропа стала спускаться к реке. Обогнув полуразрушенный скальный выход, она вывела нас на пологий участок берега, где в окружении высоких сосен обнаружилась ровная лужайка с большим кострищем в центре. По периметру поляны возле деревьев земля до черноты была истоптана конскими копытами, валялись кучки подсохшего конского навоза, на сучке висела порванная  уздечка. Дальше тропа утыкалась в воду и продолжалась на другом берегу.
   -Брод,- сказал отец.- Где-то ниже на той стороне должен быть охотничий кордон.    
   Вырвавшись из каменных тисков, Сумульта перед переправой смиряла свой бег, разливаясь нешироким плёсом с ровным дном и отдельными крупными валунами, в беспорядке разбросанными вдоль русла реки.
   Раскатав болотные сапоги и взяв длинную палку, папа начал промерять глубину, но не смог дойти и до середины.
   -Глубоко, мне по пояс будет,- заметил он, вернувшись на берег.- Когда будем переходить на другой лагерь, придётся дальше идти без тропы. На этом разведку закончим, пока порыбачим здесь, а к вечеру вернёмся на Евелю.
  Настроив удочки, мы разделились, отец, как обычно, прошёл по берегу немного выше, чтобы начать рыбную ловлю сразу от последнего прижима, а я решил облавливать перспективные места ниже брода.
   После нескольких проводок на одной из ямок моя рука ощутила легкий рывок за леску. Повторив заброс, я заметил маленький бурунчик на поверхности воды возле мушки и снова почувствовал слабую потяжку. Видимо, рыба осторожно проверяла мои обманки. В азарте я раз за разом сплавлял оснастку вдоль приметного места, но поклёвки прекратились.
   Ко мне подошел папа, он за это время сумел поймать двух штук, а узнав о моей неудаче, сразу начал советовать:
   -Если хариус вышел на обманки несколько раз и не берёт, то надо или сменить способ проводки, или поменять мушки, но в любом случае необходимо на какое-то время отойти в сторону и дать рыбе успокоиться. Пройди чуть подальше и рыбачь в другом месте, потом вернёшься. Бывает и так, что сейчас хариус категорически отказывается от каких-то обманок, а всего лишь через час предпочитает их всем другим.
   Взяв мою удочку, отец проверил оснастку, заменил пару мушек, затем спустился ниже к другой ямке и начал показывать разные способы ведения приманки:
   -Чаще всего, забросив снасть без поплавка, приходится плавно сплавлять её по течению, держа леску натянутой, а мушки на поверхности потока. У нас оснастка комбинированная, две верхних обманки сухие (поверхностные) , а остальные мокрые, которые движутся в толще воды, поэтому регулируя скорость проводки мы контролируем глубину погружения нижней части гирлянды. На глубоких местах можно вести чуть быстрее, давая приманке углубиться.
   -Также во время рыбалки часто помогает легкое подрагивание кончика удилища, которое передается по леске на мушки и может привлечь рыбу. Кроме этого иногда полезно периодически останавливать проводку, давая течению поднять оснастку к поверхности. Этот приём лучше действует осенью. Похожий способ, когда сплавляешь рывками, провёл метра два - подтянул назад на метр, отпускаешь на два – опять подтянул и т.д.
   -Проще всего, когда перед тобой русловая яма с мощным течением. Забросил снасть перед собой на вытянутом удилище и просто ждёшь, когда течение вынесет её наверх, сделал пару шагов ниже и новый заброс.
В заключение урока отец сказал:
   -Будешь рыбачить, думай головой, экспериментируй. Всё это я объяснял тебе и раньше, теперь, надеюсь, запомнишь.
   По ходу показа разных приёмов ловли, папа умудрился моей удочкой поймать очень маленького хариуса.
   -Иди, позови дедушку или бабушку, скажешь, что обидели внучка,- пожелал он рыбке, отпуская в воду.
   Обогащённому знаниями мне не терпелось вновь попытать счастья на рыбном месте. Вероятно, хариус тоже слушал лекцию, поэтому и решил сдаться сразу. Сделав заброс, я начал выбирать слабину провисшей лески и вдруг почувствовал приятную тяжесть на конце снасти. Только на берегу самоубийца начал сопротивляться, видимо передумав, но было поздно. Серебристый красавец, около 200 граммов веса, был в моих руках.
   -Поздравляю с почином!- следивший за мной отец подошел и крепко пожал руку.
   Воодушевлённый удачей, я с удвоенной энергией начал ходить по берегу, облавливая доступные места, но поклёвок у меня больше не было. При этом папа, зайдя в воду до края развернутых сапог, сумел выловить приличного хариуса.
   Собрав удочки, мы тронулись в обратный путь. Быстро промелькнули уже знакомые места, и вот тропа начала круто спускаться к Евелю. Мама к нашему приходу закончила изучать окрестности и теперь перебирала собранные ягоды, очищая от листьев и лесного мусора.
   -Жимолость уже перезрела и начала осыпаться,- стала жаловаться она.- Здесь я уже всё выбрала, но надо ещё где-то набрать литр до полного большого котелка. Когда мы шли по тропе, то несколько раз встречались её кусты. Вы поможете?!
   -Хорошо,- со вздохом согласился отец.- Но только в последний раз. Время пока терпит, порыбачим с часок и пойдём.
   Мне не терпелось вновь забраться на знакомый камень и исправить вчерашний промах. Оставив родителей, я быстро направился к валунам и вскоре уже стоял на плоской верхушке каменной глыбы, настраивая удочку.
   Первые две проводки у меня прошли по ближней стороне речной струи и были пустыми. Став на самый выступающий край камня, следующий заброс я постарался сделать как можно дальше, чтобы мушки по диагонали пересекли перспективную зону. Они проплыли до половины, когда рука внезапно ощутила резкий рывок. Вцепившись двумя руками за удочку, я начал тянуть рыбину из воды, удилище согнулось в дугу, но сопротивление постепенно слабело. На поверхности уже стали видны голова и тело большого хариуса, как вдруг освобожденная леска со свистом пронеслась в воздухе, а рыба скрылась в глубине.
   -Эх!.. Сорвался!- от огорчения ноги сами носили меня по поверхности каменной глыбы взад- вперёд. -Что за непруха… Ведь опять был почти в руках.
   Успокоившись, я продолжил рыбалку с призрачной надеждой всё же вытащить желанный трофей. Однако, с каждой пустой проводкой эта надежда постепенно становилась тоньше и тоньше, пока не исчезла окончательно. В конце концов река сжалилась надо мной и подарила ещё одного хариуса, чуть меньше самого первого, но после схода крупной рыбы это было слабым утешением.
   Сложив удочку, я начал наматывать оснастку с мушками на поролон и внезапно заметил, что у нижней обманки, жёлтенькой мормышки с подмотанной имитацией ручейника, крючок полностью разогнут. Причина неудачи стала ясна.
   Выслушав мой рассказ, отец объяснил:
   -Крупный хариус очень осторожен и берёт чаще всего на нижние обманки, для которых я использую магазинные мормышки, так как сам их паять не умею. Из-за слабого крючка и мне самому удаётся вытащить лишь одну рыбу из трёх больших. Пусть живут, умнее будут. А у нас и без них улов достаточный.
   Солнце клонилось к горизонту, и мы поспешили назад в лагерь, по дороге быстро обрывая ягоду со встреченных кустов жимолости.
   После разделки улова несколько рыбин папа засолил, а остальных мама поджарила своим способом. Теперь у нас надолго приятным довеском к вечерней каше стала жареная рыба.
   Закончив ужин и выполнив все вечерние мероприятия, мы опять сидели у ночного костра.
   -Саша, ты обещал рассказать смешную историю,- напомнила мать.
   -Смешную - не знаю, а вот занимательную - попробую,- согласился отец.
   Усевшись поудобнее, он сделал несколько глотков из кружки с чаем и начал рассказ:
   -В то время я работал в геологической партии в отрогах Енисейского кряжа, это в Красноярском крае на правобережье Енисея. Партия занималась изучением территории в две тысячи квадратных километров и её оценкой на полезные ископаемые. Местность там однотипная с Алтаем, только горы немного ниже и отсутствует зона гольцов.
    Приходилось делать много пешеходных маршрутов, в которые вместе со мной ходил маршрутный рабочий – радиометрист. Это был молодой парень, только что закончивший школу, и в его обязанности входила переноска проб и образцов, а также замеры природной радиоактивности с помощью специального прибора – радиометра. С собой в тайгу он захватил полуторагодовалого щенка московской сторожевой.
   Надо сказать, что хоть тот и вымахал размером с телёнка, но по уму оставался балбес- балбесом. На таёжную живность молодой пёс не обращал внимания, часто путался под ногами, а его любимым занятием было вылизывание консервных банок, остающихся после обеда.
   Дело было в середине сентября, ближе к вечеру, когда большая часть маршрута уже пройдена. Как всегда, я шёл впереди, с рюкзаком за плечами, с полевой сумкой на левом боку, и с геологическим молотком в правой руке. У такого молотка обычно тяжёлый набалдашник с одной стороны, подобие зубила с другой и длинная, около семидесяти сантиметров, ручка. Позади меня плёлся Норд, так звали пса, а последним шёл Володя- радиометрист, периодически делая замеры с помощью специальной гильзы.
   Мы двигались по пологому водоразделу с ковром низкого черничника среди соснового леса. По ходу маршрута мне пришлось продираться через заросли мелкого кустарника на краю лесной поляны. Внезапно прямо передо мной из кустов взметнулся большой глухарь и, громко хлопая крыльями, попытался набрать разгон для взлёта.
   В нашем отряде охотничьих ружей не было, как и времени для охоты, и к концу сезона консервированная пища порядком осточертела. Сейчас впереди находился большой, размером со среднего гуся, кусок свежего мяса, и я, не раздумывая, метнул молоток в бегущую птицу. Сделав оборот в воздухе, тот попал в основание левого крыла и отскочил в сторону поросшего мхом и папоротником небольшого земельного бугра.
    Глухарь, волоча подбитое крыло, начал кругами бегать по поляне, я погнался за ним. Норд, отчего-то решивший, что я играю с ним, стал с громким радостным лаем гоняться за мной, стараясь зубами ухватить за штанину, или лапами и всем весом уронить на землю.
   Представьте себе эту картину глазами Володи, когда тот вышел на край поляны и минут пять с раскрытым ртом наблюдал за нашим непонятным поведением.
   Кувыркнувшись за это время пару раз, я в каком-то немыслимом прыжке всё же сумел достать глухаря, и наконец, кутерьма закончилась. Добыча в рюкзаке, осталось отдышаться, подобрать молоток и продолжить работу, но не тут-то было, основное веселье только начиналось.
   Сложив снаряжение на вершину бугра, мы начали искать пропавший инструмент. Ожидалось, что светлая деревянная ручка будет хорошо видна на фоне низкой травы и черничника. Сначала ходили широкими кругами, затем стали сужать круги, потом уже чуть ли не на четвереньках руками ощупали всю округу. Молоток пропал. За два часа мы притоптали всю траву в радиусе пятьдесят метров. В голову стала лезть всякая чертовщина, я в сотый раз пожалел о своём метком броске.
   Время поджимало, надо было заканчивать маршрут, пусть и без главного инструмента. Немного посидев «на дорожку» на краю этого злосчастного бугра, я начал подниматься и правой рукой опёрся об моховую подушку его склона. Пальцы наткнулись на что-то твёрдое и холодное. Не веря своему счастью, ухватившись, я вытащил потерянный молоток.
   Оказалось, во время полёта тот развернулся ручкой вперёд и угодил точнёхонько в полую сердцевину сгнившего ствола дерева, а тяжёлая стальная головка глубоко вдавилась в поверхность мха.
   Вот такая, абсолютно правдивая история,- замолчав, рассказчик стал задумчиво смотреть на сполохи огня в глубине костра.
   Прерывая наступившую паузу, я начал упрашивать отца:
   -Пап, расскажи о медведях, ты же несколько раз встречался с ними, или у твоих знакомых случалось что-нибудь интересное.
   -В другой раз, а то ночей впереди много, историй не хватит,- вспоминая о чём-то своём, не стал возражать папа.

               Глава 14. Вверх по реке. Неожиданная встреча. Новые истории.

   На следующее утро за завтраком отец громко объявил:
   -Нижнюю часть реки мы изучили и даже обловили, сегодняшний день посвящаем осмотру и разведке верхней части, завтра на перспективных участках проведём рыбную облаву, а послезавтра соберём лагерь и пойдем вниз по Сумульте.
   -Далеко?- поинтересовался я.
   -Думаю, что километров восемь – десять, найдём хорошее место и остановимся.
   Мама неожиданно поддержала отца:
   -Здесь конечно хорошо и уходить жалко, но совсем мало грибов и ягода кончилась.
   Вспомнив о своих обязанностях, я решил напомнить:
   -Пап, дров совсем мало осталось, только обед сварить хватит.
   -Сделаем,- бодро ответил он.- Роса в лесу подсохнет, сразу и займемся. На два дня много не надо.
   Управились мы быстро, после чего отец включил транзистор и, сидя за столом, начал пересматривать свои обманки.
   До обеда оставалась уйма времени, не зная, чем заняться, я прошёлся с удочкой вдоль берега. За прошедшие после дождя дни вода в реке сильно упала, от больших ямок, где когда-то мы с папой начинали рыбачить, мало что осталось. Теперь с нашей стороны до середины реки тянулся мелкий перекат с разбросанными в беспорядке каменными глыбами, а вдоль прижимов с противоположной стороны мощным потоком шла основная масса воды, без перегибов и расширений русла. Удобных для рыбалки мест на этом берегу практически не наблюдалось. Я пробовал заходить в воду, забирался на камни, всё было бесполезно, поклевок не было.
   За обедом отец начал угощать нас малосольным хариусом. Надо сказать, что мой вкус, как и мамин, отличается от папиного, мы не любим малосолёную рыбу, а предпочитаем сушёную или копчёную, поэтому, попробовав, есть не стали. Тогда он пообещал сушить для нас часть пойманных хариусов.
   Пообедав, я, не дожидаясь команды, быстро переоделся, и вскоре уже пробирался следом за отцом по прибрежной тайге. Выше по течению вдоль берега тянулась полоса невысоких скальных прижимов, которую мы решили обойти по речной террасе. У подножия основного склона нам встретилась старая заросшая тропа, она быстро вывела нас на круглую поляну с высокой травой и старым кострищем, оборудованным рогульками и таганом. Дальше за кустами просматривался спуск к воде.
   Пройдя туда, я увидел круглую, диаметром около двенадцати метров, бухту, имеющую узкий выход к реке. Этот проход ограничивался похожим на трёхметровые ворота разрывом в скальной гряде, вдоль которой мчался основной водный поток. Речная струя проходила мимо горловины, но периодически какая-то её часть с шумом проникала внутрь, поднимая муть и формируя обратное круговое течение. Со временем течение замедлялось, но очередная порция воды восстанавливала вращение. На поверхности бухты плавали клочки пены и мелкий лесной мусор, а вода имела мутный серый оттенок.
   -Чудеса природы - сифон с турбоподдувом,- обратил внимание отец.- А в реке вода чистая и прозрачная.
   Настроив удочки, мы приступили к рыбалке. Сначала пробовали сплавлять мушки по течению, потом папа начал заглублять оснастку.
   -Похоже, здесь приличная глубина,- заметил он.- И ловить надо по-другому.
   Заменив грузило на более тяжёлое, отец стал забрасывать снасть к центру бухты. Подождав, пока вся гирлянда скроется под водой, он медленно подтягивал её к краю кругового течения, одновременно совершая колебательные движения кончиком удилища. Начались поклёвки, рыба попадалась как на мокрые обманки, так и на затопленные сухие мушки.
   Всего папа поймал восемь рыб, один хариус весил не менее полукилограмма, его тёмно-фиолетовая спина возле спинного плавника на солнце отливала каким-то зелёным оттенком.
   У меня дела шли значительно хуже, я рыбачил позади отца по уже обловленным местам и сумел выловить одного хариуса средних размеров.
   По скалам вдоль прижима идти дальше было очень неудобно, и пришлось возвращаться на поляну, искать другой путь. Нашлось продолжение тропы, по которому мы бодро двинулись вперёд. Но радость была недолгой, попетляв по склону и обогнув несколько скальных выходов, тропа по пологой лощине спускалась к реке и исчезала в воде.
   -По этому броду мы не перейдём,- разочаровано протянул папа.- Струя мощная, будет захлёстывать в сапоги.
   Полоса проходимого берега, метров двадцать, с обеих сторон ограничивалась прижимами. Выше по течению высокая скала под углом заходила в воду, отклоняя основной речной поток ближе к середине реки.
   Развернув сапоги и настроив удочку, отец стал пробираться вдоль каменной стенки к началу струи. Стало глубоко, и он решил продолжить путь над водой. По маленьким выступам и трещинам ему удалось подняться наверх и продвинуться к самому краю скалы. В это время леска возле вершинки удилища зацепилось за какой-то кустик, торчащий из расщелины. Пытаясь её отцепить, папа начал дергать удочкой, отведя руку далеко в сторону, потерял равновесие и сорвался в воду.
   Мокрый по пояс, он быстро выскочил на берег.
   -Тыль ваам мыркыч гер-гергэт!.. Майна пыл хвель гей-гель-вей!.. Мамчер гыр-гыр!.. Этки май кын!..- далеко разносилось над рекой.
   -Кого это ты ругаешь?- улыбаясь, спросил я.
   -Кого, кого?.. Себя конечно,- отец стягивал с ног сапоги, полные воды.- Поленился сложить удочку, пришлось купаться.
   Меня разбирало любопытство:
   -А на каком языке?
   -На чукотском,- вылив из сапог воду, он начал выжимать портянки.
   -Ты умеешь ругаться на чукотском языке?- обалдел я от удивления.
   Сняв с себя мокрые штаны и трусы, папа принялся их выкручивать, потом развесил на ближайших кустах.
   -Вообще-то в чукотском языке практически нет ругательных слов… Самая грубая фраза звучит примерно так,- лукаво улыбаясь, повернулся он ко мне.-  Чтоб у тебя в заднице черви завелись.
   Потом продолжил пояснения:
   - У меня здесь мешанина географических названий: речки, ручьи, горные вершины. Звучит оригинально.
   Пока сохла одежда, отец как был, голышом ниже пояса, пробрался до края скалы и начал рыбачить. Мне делать было нечего, и я с удочкой прошёлся вдоль берега. Всё-таки нашлась одна маленькая ямка, где попался мелкий хариус.
   Наконец папа выбрался на берег и начал надевать полусырую одежду.
   -Дальше вдоль прижимов можно пройти только в болотных сапогах,- сказал он.- Скалы над берегом идут сплошняком, не обойти. Так что на сегодня рыбалку заканчиваем. Завтра попробую пройти выше по реке, но уже один, без тебя.
   Когда по дороге к лагерю мы вышли на поляну, то неожиданно увидели горящий костёр, вокруг которого ходили люди в походной одежде. Невдалеке к дереву были привязаны две осёдланные лошади.
   -Добрый вечер,- подходя к костру, поздоровался папа.
   -Привет,- первым подошел к нам алтаец лет пятидесяти с круглым скуластым лицом.
   -Здравствуйте,- вторым присоединился мужчина помоложе с окладистой бородкой и курносым носом.
   Обменявшись с нами рукопожатием, первый спросил:
   -Это ваши следы мы видели на тропе?
   -Конечно,- подтвердил отец.- Мы уже неделю здесь живём, палатка стоит рядом на реке.
   -Так вы туристы,- догадался второй.- А мы егеря Больше-Сумультинского заповедника, объезжаем его границы, проверяем, нет ли браконьеров.
   Они предложили нам чаю. Я отказался, и папа отправил меня в лагерь, отдав удочку и сумку с рыбой.
   Рассказав маме о неожиданной встрече, и переодевшись, я целый час ждал прихода старшего рыбака. Того все не было, и пойманных хариусов пришлось чистить одному.
   Появился отец только в сумерках, и сразу начал рассказывать:
   -Хорошие мужики, приглашали в гости, обещали истопить баню. Кстати, заповедник начинается на другой стороне реки, и граница проходит по Малой Сумульте. Километрах в восьми ниже есть кордон, где постоянно кто-то дежурит, а дирекция и основная база находятся на берегу Большой Сумульты.
   -Между прочим, старший из егерей – бывший геолог, и знаешь, Инна,- обратился он к матери.- Когда-то работал в нашей экспедиции, у нас нашлась целая куча общих знакомых.
   После ужина мама с папой, сидя у костра, долго вспоминали экспедиционные дела, разных друзей и даже заспорили на какой-то проблеме. Мне стало неинтересно, поняв, что историй сегодня не будет, я ушел спать.
   Ночь прошла спокойно. Утром, после завтрака отец ушёл бродить по речке с удочкой. У меня снова появилось свободное время, которое нечем было занять. Спустившись к воде, я начал искать среди речной гальки камни, резко выделяющиеся формой и цветом или просто красивые. В итоге набралась внушительная кучка.
   Когда папа вернулся с прогулки и начал обмываться в реке, я попросил его осмотреть мои находки. Быстро рассортировав образцы, он начал давать им названия и характеристики. Из большого обилия новых слов я запомнил только гранит, диорит и сланец. Оказалось, что из всей кучи только три маленьких камешка имели бы практический интерес, будь побольше размером: похожие на осколки янтаря красный сердолик и жёлтый халцедон, а также плоская галька пятнистой красно-зелёной яшмы.
   Вскоре прозвучал призыв на обед. Ещё вчера егеря угостили отца куском засоленной и подвяленной маралятины, мама нарезала её на кусочки и сварила необыкновенно вкусный гороховый суп. Накрошив в тарелку сухарей, я с большим удовольствием заедал им свежие листья черемши или перья дикого лука.
   После ухода отца на разведку, меня потянуло на скалы. На ближайшем прижиме мне удалось забраться на самый верх. Удобно устроившись на тёплой моховой подушке, я долго рассматривал береговые склоны в надежде заметить какое-нибудь животное. Оставалось только горько пожалеть об отсутствии бинокля.
   В лагере всё оставалось без изменений, Василий отсыпался после бурной ночи, мама разложила пучок травы и что-то там высматривала.
   В очередной раз бросив взгляд на реку, я вдруг обратил внимание на большой камень посередине её русла, за которым была заметна полоса глубокой и тихой воды. Расстояние от мелководья до каменной глыбы составляло каких-то три-четыре метра. Если накидать туда камней, то можно до неё добраться и порыбачить.
   Натянув резиновые сапоги, я принялся строить плотину. Сначала всё шло легко, собирая ближайшие камни, мне удалось довольно быстро вымостить половину пути. Постепенно становилось глубже, и течение усиливалось, за строительным материалом пришлось ходить всё дальше. Труднее всего мне дался последний метр, небольшие камни подхватывались потоком и катились по дну. Только когда я притащил два более крупных валуна и забросил в разрыв, дело сдвинулось.
   Наконец-то мои ноги стоят на твёрдой надёжной опоре, можно приступать к процессу. Настроив удочку, я забрасываю мушки в зону быстрого течения за дальний край ямки, чтобы, подтянув леску, провести снасть по диагонали через весь перспективный участок. Обманки успели проплыть только половину пути, как рука, почувствовав рывок, автоматически сделала подсечку. После короткого сопротивления рыба уже в воздухе и по дуге летит в мою сторону. Левой рукой я успел встретить добычу, смягчив её полёт, и прижал к груди. Тут же, быстро положив удочку, подхватил бьющуюся рыбину второй рукой. Скоро хороший, граммов на четыреста, хариус висел в холщёвом мешке на поясе. Это была награда за мой титанический двухчасовой труд.
   Поправив оснастку, я продолжил рыбалку. После серии проводок на дальнем конце ямки попался ещё один хариус, раза в два меньше первого. Теперь можно и на берег. Течением слегка подмыло камни на краю моей запруды, и при переходе я зачерпнул воды в левый сапог. Но это были мелочи, не стоящие внимания.
   К приходу отца солнце краешком стало заходить за горизонт. Мы с мамой сидели у костра, внезапно услышав пронзительный свист, я поднял голову и разглядел его на другой стороне Сумульты. Помахав нам рукой, папа стал переходить реку на самом мелком участке, в районе банного пляжа. Вода заливала сапоги, но он, не обращая внимания, спокойно вышел на наш берег и вскоре уже переодевался у костра.
   -Выше идут сплошные скалы и прижимы, тропа несколько раз переходит с одного берега на другой, идти очень неудобно,- начал рассказывать отец.- Прошел километра полтора по нашей стороне, там по перекату перебрался на другую сторону, чтобы было легче возвращаться. Мест для рыбалки мало, пора уходить вниз по реке.
   -Григорий, иди пока чисти чешую,- обратился он ко мне, достав из сумки несколько рыбин.- Я сейчас подойду.
   Быстро сполоснувшись, папа начал орудовать ножом рядом со мной.
   -О!.. Да ты обрыбился?..- удивился он, увидев мою добычу.- Поздравляю! Это уже солидный трофей.
   Закат уже догорал, когда поужинав остатками супа и свежепожареной рыбой, мы неторопливо пили чай, рассевшись вокруг костра.
   -Пап, ты говорил, что геологам выдавали оружие, значит, можно было охотиться?- завел я разговор, стараясь раззадорить отца.
   -На полевой сезон я мог по желанию получить пистолет ТТ, наган или карабин и к ним штук двадцать патронов,- стал объяснять папа, потихоньку распаляясь.- Согласно инструкции, оружие предназначалось для отпугивания хищных зверей или подачи звуковых сигналов. С карабином очень неудобно ходить в маршруты, поэтому большинство геологов получали пистолеты или револьверы.
   -Когда я работал в Красноярском крае, мне достался пистолет ТТ 1944 года выпуска. Надо сказать, что в экспедицию попадало старое, списанное с военных складов оружие, часто была испорчена нарезка ствола или сбит прицел. Мой пистолет на расстоянии десять метров давал разброс пуль с радиусом полметра, поэтому попасть в цель из него можно было только стреляя в упор. Стрелять я умею, на городских соревнованиях по стрельбе из мелкокалиберного пистолета выбивал до 49 очков из 50, поэтому знаю, что говорю. Обычно кобура с пистолетом лежала на дне моего маршрутного рюкзака, но иногда приходилось использовать его и по прямому назначению.
    -Это как?- заинтересовался я..
   -Мы работали в богатом кедровниками районе тайги, там велись активные лесоразработки, на месте которых вскоре разрастались сплошные заросли малины. Из-за обилия корма по всей территории расплодилось много медведей, к тому же охота на этого зверя в то время была запрещена. За сезон практически у всех геологов случались встречи с медведем, бывало, что отпугивали выстрелами, а бывало, что и на дереве отсиживались.
   -И ты тоже отсиживался?- я представил себе отца, сидевшего на ветке на большом дереве, и мне стало смешно.
   -Сам, правда, не лазил, хотя был готов, но своих рабочих несколько раз загонял наверх. А что делать, если на тебя прёт такая махина. Остановится на выстрел, прислушается и бежит дальше. Вот и говоришь напарнику:- Лезь выше, оставь место для меня.
   Папа поднялся, налил себе в кружку свежего чая, затем продолжил рассказ:
   -У медведя отличное чутье, хороший слух, но он немного слеповат, а ещё очень любопытен, совсем как человек. Услышит незнакомые звуки, или почует непонятное, сразу бежит посмотреть поближе, что там такое. В нашем районе нападений на людей почти не было, а вот в соседних случались. А сколько разных историй с ними связано.
   -Как то со мной в маршруты ходил студент – дагестанец из московского геологоразведочного института, в сибирскую тайгу он попал в первый раз, всё было в новинку. Мы остановились на обед на лесном ручье, на костре разогрели консервы, вскипятили чаю. Поев, я начал записывать маршрут в пикетажную книжку, он сидел рядом. Вдруг вскочил и шепчет мне в ухо:
   -Медведь!!! Идёт по ручью прямо на нас.
   Достав из кобуры пистолет, я присмотрелся… И правда, не спеша шлёпает по воде в нашу сторону. Лучше всего его остановить громким голосом, показать, что место занято.
   -Куда идёшь, дарагой?.. Здесь мы сидим, дарагой…-не знаю почему, может быть при взгляде на дагестанца, у меня прорезался кавказский акцент.
   Услышав человеческий голос, медведь поднялся на задние лапы и застыл, слегка поворачивая голову в нашу сторону то одним ухом, то другим. Это оказался огромный матёрый зверь, высотой под три метра, он стоял в тридцати метрах от нас, настороженно щурясь маленькими глазками.
   У меня всё пересохло во рту, загнав патрон в патронник, я продолжил, мало соображая, что говорю:
   -Захады, дарагой… Гостэм будэш, дарагой…
   Надо было видеть лицо студента в этот момент. Весь белый, он в ужасе замахал на меня руками:
   -Ты что делаешь?!! Ты зачем его зовёшь?!!
   Услышав щелчок затвора и снова человеческий голос, медведь в гигантском прыжке вломился в прибрежные кусты и помчался вверх по склону, не разбирая дороги. Ещё целую минуту был слышен удаляющийся треск.
   -После этого случая студент ещё долго относился ко мне как-то настороженно и с опаской.
   Вдоволь посмеявшись, я снова спросил отца:
   -Так ты из пистолета и не пытался охотиться?
   -Пытался и не раз,- вспоминая какой-то случай, папа даже улыбнулся.- Как-то осенью я заканчивал последний в сезоне маршрут. По дороге в лагерь мы спугнули стайку рябчиков. Те взлетели с тропы и расселись на соседних деревьях. Один, особенно храбрый, уселся на ветку рябины на высоте моего роста и внимательно меня рассматривает.
   -Патроны жалеть было незачем, и я достал пистолет.
   -Подстрелю,- думаю,- или не подстрелю?- подошел к нему метров на семь, тщательно прицелился с двух рук и выстрелил.
   - Промах!
   В обойме пистолета недоставало одного патрона.
   -Значит, осталось шесть,- считаю я про себя.- Интересно, на каком выстреле он улетит?
   Делаю шаг вперёд, снова тщательно прицеливаюсь и стреляю.
   -Опять промах.
   Рябчик прошёлся по ветке взад-вперёд, затем уселся и начал пересвистываться со своими собратьями.
   Я делаю два шага вперёд и стреляю третий раз.
   -Снова мимо.
   Птица как будто привыкла к звуку стрельбы и не обращает внимания.
   После каждого выстрела я делал один-два шага, приближаясь к рябчику ближе и ближе.
   -Промах.
   -Мимо.
   -Промах.
   Последний, седьмой выстрел я делал примерно с трёх метров и, снова промахнувшись, в сердцах замахиваюсь пистолетом на глупую птицу. Только мысль о неизбежных долгих поисках табельного оружия остановила мою руку.
   - После ещё одного шага рябчик, наконец, улетел.
   Предвосхищая мой новый вопрос, отец произнёс:
   -Пора спать, завтра трудовой день - сборы и переезд.

               Глава 15. Переход и устройство нового лагеря.

   Утром я проснулся от шелестящих звуков по пологу палатки, папа снимал полиэтиленовую плёнку для просушки. Вспомнив о рабочем дне, я не стал ждать команды и вылез из спальника. Тент над кухней был убран, и без него лагерь приобрел какой-то сиротский вид. Мама хлопотала у костра, периодически отвлекаясь на упаковку собранной ягоды.
   Сполоснувшись, я присоединился к общим сборам и начал освобождать палатку от кота, вещей и продуктов. Сонный Василий пару раз пытался проникнуть обратно, но потом сдался и улёгся на папиной штормовке, брошенной на траву под ёлкой.
   Скоро мать позвала всех к столу. Позавтракав, как обычно, молочной кашей с чаем и помыв посуду, мы начали паковаться. Вспомнив порядок вещей с начала похода, я быстро собрал свой рюкзак и позвал отца. Проверив тщательность укладки, тот остался доволен.
   Ну вот, сборы закончены, все присели у стола «на дорожку». Папа окинул покидаемый лагерь придирчивым взглядом. Все чисто, мусор сожжен, банки закопаны.
   -Пора. Спасибо этому дому, пойдём к другому…- и добавил, поднимаясь на ноги.- Вперёд и с песней.
   По знакомой тропе шагалось легко и быстро, или рюкзаки полегчали, или ноги привыкли к ежедневным переходам. Тайга жила своей жизнью, то птица перепорхнет с ветки на ветку, то белка зацокает на дереве, то полосатый бурундук пробежит рядом с  нашей колонной. Кот Василий уже привык к тайге и сейчас флегматично лежал на папиных плечах, не обращая внимания на лесную живность. Незаметно перешли Евелю, вспугнув в кустах у ручья стайку рябчиков, и только потом пришлось пропотеть на крутом подъёме.
   После короткого привала над прижимами снова движемся вперёд, полчаса бани под жарким июльским солнцем во время перехода вдоль старого луга и вот мы у брода. Отсюда путь в неизвестность.
   Снова промерив глубину воды на переправе, отец решил:
   -Дальше пойдём по тайге вдоль склона, больших скал здесь не предвидится, думаю, что и хотя бы звериная, но тропа должна встретиться.
   Папа идет впереди, выбирая дорогу, попадается много кустов и поваленных деревьев. Наконец выходим к подножию горного склона и под острым углом начинаем подниматься. Здесь тайга намного чище, и двигаться, хоть и вверх, но проще и быстрее. Мы постепенно поднимаемся метров на сто над долиной и дальше идем параллельно склону. Под ногами я начал замечать следы копытных животных, и только теперь понял, что отец ведет нас по звериной тропе.
   Узкая, мало заметная в траве, тропинка петляет между деревьями, иногда разбегается на несколько более мелких, которые через какой-то промежуток снова собираются в одну. Идти по ней конечно хуже, чем по широкой конской тропе, часто приходится нагибаться под ветками и сучками, обходить препятствия, но в целом вполне терпимо. Несколько раз встретились непонятные ямы в земле, глубиной до полуметра, с отвалом свежей земли, вырытые неизвестным зверем.
   Пройдя километра два, мы остановились на краю вытянутой языком вниз маленькой поляны. В прогале между деревьями была видна долина Сумульты, которая стала значительно шире, чем в районе нашего старого лагеря. Делая изгиб, речка отходила от противоположного края и плавно поворачивала к нашему борту долины. На той стороне просматривалась большая поляна, огороженная невысоким забором, где стоял сложенный из круглых брёвен большой дом с застеклёнными окнами и высокой мачтой - антенной, рядом надворные постройки, ближе к реке – баня. Это был охотничий кордон, куда нас звали в гости.
   -Заходить не будем, пойдем мимо,- сказал отец.- Ещё вопрос, дома ли хозяева? Может быть, объезжают участок и появятся поздно вечером.
   Странные норы не выходили у меня из головы, и я спросил:
   -Папа, около тропы нам встретилось несколько свежих ям, кто их копал?
   -Это медвежьи копуши, он раскапывал норы бурундуков,- видя моё недоумение, начал объяснять отец.- Когда весной зверь выходит из берлоги, корма в тайге практически нет, тогда он и ищет активно эти захоронки. Говорят, что видя такое разорение, бедный бурундук находит в лесу ветку с развилкой, всовывает туда голову и вешается с горя.
   -Что-то не верится,- подумал я, представив себе эту картину.
   -Конечно это охотничьи байки,- продолжил папа.- Зверёк этот трудяга, каких мало, у него таких складов много. Когда год урожайный на кедровые орехи, он за месяц может десяток таких нор вырыть и наполнить. Набьёт защёчные мешочки орехом и снует туда – сюда. А потом про большинство и забывает.
   -А сколько орехов в такой норе?
   -В среднем, стакана два, зато весь отборный, ни одного с неполным ядрышком.
   -Знаешь, почему у бурундука полосатая спина?- увлёкшись, отец может говорить часами на любые темы.- У эвенков есть такая сказка. Там голодный медведь весной нашел нору зверька и съел орехи, а потом говорит:
   -Спасибо тебе, бурундук!- и погладил когтистой лапой по спине. От его когтей и остались у того продольные жёлтые полосы вдоль всей спинки.
   Снова надев рюкзаки, мы продолжили путь дальше, но на выходе с поляны папа внезапно остановился.
   -Смотри!- он кивнул головой на старую полузасохшую лиственницу рядом с тропой.
   Она стояла на слабо выраженном гребне склона возле широкой песчаной промоины, сделанной талыми водами. Я не заметил в ней ничего особенного.
   -Смотри выше,- отец показал рукой.- Там следы медвежьих когтей.
   С трёхметровой высоты вниз по стволу были хорошо заметны глубокие борозды в древесине. Кора на полтора метра была почти полностью ободрана, только между бороздками местами оставались мелкие куски и лохмотья.
   -Это его межевой знак,- стал объяснять, папа.- У медведей, как и у остальных хищников, обычно территория разделена на отдельные участки, каждый из которых контролируется одним зверем. Соответствено, самые лучшие владения у самого сильного. По границе на приметных местах каждый медведь оставляет свою визитную карточку: пахучую метку и следы когтей, предупреждая соперников, что место занято. Чем крупнее зверь, тем выше на дереве он сделает задир коры.
   -Животное очень сообразительное,- начал смеяться отец, продолжая объяснения.- Сам я правда не видел, но бывалые люди рассказывали, что маленький медведь иногда умудряется подтащить к такому дереву лесной пень, забраться на него, оставить высокий след, и потом ещё утащить пень обратно.
   -Кстати,- он вдруг стал серьёзным.- Что-то мы здесь подзадержались. Очень может быть, что лесной хозяин давно нас услышал или почуял, и теперь где-нибудь наблюдает за нами. Инна, иди первой по тропе, Григорий пойдет в середине, а я буду последним.
   Мы прошли так с полкилометра, когда снизу стал доноситься шум реки.
   -Возле воды наверняка должна быть тропа,- заметил отец. Снова возглавив колонну, он повел нас вниз по склону.
   На берегу и в самом деле обнаружилась конская тропа со свежими отпечатками копыт.
   -Пап, а зачем ты наверху шёл сзади всех?- поинтересовался я.
   -У хищников поведение обычно определяется инстинктом, и если зверь вдруг решит напасть, то, как правило, на самого заднего, ведь у животных последним идёт самый слабый или беспомощный,- пояснил отец.- Мне почудился чей-то взгляд, вот и решил подстраховаться. Ведь я крупнее вас, да ещё с рюкзаком, значит меньше соблазна на легкую добычу.
   Опять тропа ведёт нас вперёд вдоль нижней части склона, Сумульта иногда отбегает в сторону, но потом снова становится видна сквозь деревья и кусты. Километра через два папа начал периодически останавливаться и осматривать берег реки, выбирая место для лагеря. Мы перешли небольшой ручей, разлившийся широким мелким перекатом, затем прошли ещё метров сто. Отец внезапно поворачивает к Сумульте, спускается на маленькую зелёную террасу, вытянутую вдоль берега, и снимает рюкзак.
   -Хорошее место, здесь будем жить.
   Ровная сухая площадка с невысокой травой, поросшая молодыми деревьями без мелкого подлеска, возвышалась над урезом воды метра на полтора. Её внешний край пологим уступом спускался на широкий галечный берег реки с отдельными большими валунами ближе к краю воды. Если выше Сумульта представляла собой непрерывную череду крутых перекатов, то в районе стоянки речной поток разливался мелким плёсом с ровным течением.
   Пройдясь по выбранному участку, папа сразу наметил места, где будет стоять палатка и где расположится кухня и костёр. Затем достал топорик и пошёл готовить материал для строительства, меня он отправил за дровами, а мама стала разбирать рюкзаки. Работа закипела. Через час длинная сухая жердь для кухонного навеса была закреплена на двух деревьях, и отец подвешивал деревянные крючки для котелков.
   К этому времени был готов свежий душистый чай. После чаепития с конфетами мы вдвоём с папой успели до обеда нарубить пихтового лапника, поставить палатку и натянуть тент над костром.
   Обедали мы по походному, на расстеленной плащ-палатке, и это мне показалось как-то неудобно, настолько привык здесь в тайге сидеть за столом.
   После не очень продолжительного отдыха все снова занялись делами: мама раскладывала ягоды на просушку, я продолжил заготовку дров, а отец занялся оборудованием кухни.
   Время летело незаметно, и когда папа объявил конец рабочего дня, оказалось, что лагерь практически обустроен. Вещи и продукты разложены по своим местам, возле костра под деревом высится целая поленница дров, под тентом стоит новый стол из свежих жердей и даже одна скамья для сидения. По сравнению со старой стоянкой здесь было немного просторней и уютней.
    Солнце уже низко склонилось над горизонтом, и отец начал готовить удочку.
   -Завтра всё доделаем, а сейчас время для рыбалки,- сказал он.
   Вскоре мы в боевой готовности стояли возле начала плёса.
   -Григорий, начинай отсюда и постепенно смещайся вниз,- посоветовал мне папа.- А я пройдусь немного вверх и начну от устья ручья.
   Делая забросы с берега, я медленно продвигался ниже по течению, поклевок не было. Вдруг на недавно обловленном месте отчётливо проявился всплеск кормящейся рыбы. Вернувшись назад, я несколько раз провёл мушки по этому участку, никакой реакции. Продолжая спускаться, я всё чаще начал замечать рыбьи всплески в разных местах плёса, хариус вышел на кормёжку. Фиксируя места стоянок рыбы, я старался делать проводку вдоль них, но всё было тщетно. Пару раз хариус хватал что-то с поверхности возле обманок, но сами мушки игнорировал. При попытке зайти подальше в воду я почувствовал течь в левом сапоге.
   Осмотрев на берегу голенище, заметил дырочку чуть выше щиколотки.
   -Ну вот, не клюёт, да еще и сапог порвал,- подосадовал я.
   Сверху подошел отец.
   -Здесь река по сравнению с верховьем совсем другая, и рыба ведёт себя иначе, придётся снова подбирать обманки,- посетовал он. А когда узнал о моей проблеме, то пообещал заклеить дырку утром.
   Солнце наполовину скрылось за горой, рыба активно плавилась по плёсу. Достав запасные мушки, папа торопливо стал менять оснастку.
   -Ты пока рыбачь с берега, обманки не меняй, в сумерках хариус не так привередлив,- сказал он мне.
   Сам же зашел по колено в воду и, медленно смещаясь вниз, начал делать забросы на всплески рыбы в разные стороны. Одного хариуса отцу удалось выловить. Снова выйдя на берег, он заменил ещё пару мушек и продолжил ловлю.
   После захода солнца начались слабые поклёвки и у меня, рыба проверяла обманки. В конце концов мне удалось подсечь и вытащить среднего по размерам хариуса.
   Улов, а всего попалось шесть рыбин, пришлось чистить при свете фонарика, но для нас это было дело привычное.
   Ужинали мы за новым столом при свете свечи, и, как всегда, жареный хариус был самым вкусным дополнением к меню.
   После ужина все расселись у костра. Река шумела здесь намного тише, и этот шум почти не заглушал шорохи и звуки ночной тайги. То сучок или старая шишка, постукивая по веткам, упадут вниз, то вдруг заскрипит сухое дерево. В отличие от первого лагеря, окружающий лес хорошо удерживал тёплый воздух, и я даже не стал одевать вечером свой свитер.
   -Здесь хорошо и мне нравится больше,- нарушила тишину мама.- Только жимолость вся осыпалась. Зато смородина почти созрела, и малина начинает краснеть. Когда будете изучать новые места, запоминайте, где есть ягоды и мне покажете.
   -Куда тебе столько ягоды?- попытался возразить папа.
   -Это вы здесь отдыхаете,- она дала резкую отповедь.- А я работаю, как тот бурундук. Для вас же делаю запасы на зиму.
   После недолгого молчания я решил разговорить отца:
   -Пап, а у тебя случалась рисковая ситуация, когда жизнь под угрозой? Расскажи что-нибудь.
   -Реальная опасность подстерегает человека очень часто, а в городе даже чаще, чем в тайге, например, при переходе дороги, в любой поездке. Здесь результат обычно зависит от самого человека, его поведения, скорости реакции. Но бывает ситуация, когда от неизбежной гибели может спасти лишь какая-то случайность или неожиданная помощь со стороны,- после короткого размышления начал отец новый рассказ.
   -Я уже рассказывал вам о своей производственной практике в Якутии, там же со мной произошел ещё один занимательный случай:
   Во второй половине сентября наш отряд закончил очередной переезд на р. Хамна. Это большая река, чуть меньше Аллах-Юня, тоже впадает в р. Алдан. Следующий день после переезда мы, как обычно, посвятили обустройству лагеря. Закончив все дела, ближе к вечеру, наша троица: Лёха – молодой геолог, я и Геннадий – тоже студент, только из Иркутска, решили прогуляться на тундровые озёра, поохотиться на уток. Те уже собирались в стаи и готовились к осеннему перелёту.
   У Лёхи была пятизарядная мелкокалиберная винтовка, у Генки – двустволка двенадцатого калибра, у меня – двустволка шестнадцатого. Увидев ружья, за нами увязались две собаки – лайки, они обычно сопровождали вьючный караван.
   Мы успели пройти по тропе от стоянки всего лишь полкилометра, как собаки подняли с лёжки крупного сохатого. Надо сказать, что в партии было несколько лицензий на добычу лосей и оленей, и охота на этих копытных для мясного питания не являлась браконьерством. Поднятый сохатый огромными рогами пытался отогнать назойливых собак, но те попеременно забегали с разных сторон, отвлекая и мешая убегать. До животного было метров восемьдесят, и мы открыли стрельбу.
   У меня один ствол был заряжен пулей, второй – картечью, и я, не задумываясь, сразу выпалил эти заряды. Лёха с Генкой тоже сделали несколько выстрелов. Лось был ранен, но не смертельно, и, услышав канонаду, бросился бежать к реке, не обращая внимания на собак. Перескочив через узкую речную протоку, он скрылся на небольшом острове, метров сто пятьдесят длиной, поросшем чахлыми лиственницами. Собаки убежали за сохатым и стали его гонять по дальней от нас стороне.
   Надо было добить подранка, и мы разделились. Я начал скрадывать зверя с ближней стороны, Генка – с дальней, а Лёха пошёл с середины острова.
   При проверке патронташа оказалось, что у меня остался только один пулевой заряд, а остальные патроны с утиной дробью.
   -Постараюсь стрелять наверняка,- решил я, заряжая на всякий случай второй ствол дробовым патроном.
   За протокой мне пришлось пробираться, пригибаясь и прячась за деревья, ещё метров пятьдесят, прежде чем открылся галечный берег. На краю леса нашёлся маленький, высотой с полметра, выворотень лиственницы, за которым я залёг с ружьём наизготовку.
   Лось бежал вдоль острова по воде всё ближе ко мне, собаки с громким лаем сопровождали его по берегу. Он остановился метрах в тридцати прямо передо мной, и, подняв голову, начал настороженно вглядываться в мою сторону.
   -Лучше случая не будет,- решил я, прицелившись в левую половину его груди и нажимая на курок.
   Так получилось, что в момент выстрела сохатый оглянулся на собак, и пуля прошла мимо сердца. Покачнувшись, он издал громкий трубный звук, низко наклонил голову, расставив свои большие рога, похожие на ковш бульдозера, и, набирая скорость, понесся на меня.
   Прятаться было негде, редкие лиственницы, с кулак толщиной, не могли быть укрытием. Этот могучий зверь своими острыми копытами сломает деревце, как сухую спичку, не заметив.
   -Всё…- обречённо подумал я.- Последний шанс – попасть дробью по глазам.
   Спасибо собакам! Они с остервенелым лаем повисли по бокам разъярённого лося, мешая тому набрать разгон. Замедляя шаг, сохатый развернулся, не дойдя каких-то метров десять до меня, и медленно двинулся вглубь острова, из последних сил пытаясь стряхнуть вцепившихся собак. Подоспевший Лёха прекратил мучения лесного гиганта.
   -Уфф…- мне удалось перевести дыхание. Оказывается, последние две минуты я сидел, не дыша, напряжённо следя за событиями рассказа.
   -Случай этот не совсем типичный,- продолжил после короткой паузы отец.- Можно сказать, что он был спровоцирован по двум причинам.
   -Сентябрь это время гона, когда матёрые самцы – сохатые дерутся между собой за обладание самками. Кровь кипит от адреналина.
   -Вторую причину я понял намного позже, когда стал больше знать о поведении животных. Все хищники в момент нападения на добычу приподнимаются из низкой стойки, собираясь совершить прыжок. Инстинктивно и копытные воспринимают подъем тела нападающего, как угрозу атаки. Сделав выстрел, я приподнялся над выворотнем, разглядывая результат, чем дополнительно спровоцировал нападение.
   -Так близко к гибели я больше никогда не был,- закончил разговор папа, собираясь идти спать.

              Глава 16. Изучение окрестностей. Вечер воспоминаний.

   После напряжённого дня я спал мертвым сном и проснулся только на мамин призыв к завтраку. К этому времени отец как раз заканчивал мастерить последнюю скамью возле стола. Начинался тёплый летний день, на душе было светло и радостно. Завтракали мы уже со всеми удобствами, каждый выбрал себе место по вкусу.
   Завершив трапезу кружкой кофе, папа, как и обещал, занялся ремонтом моего сапога. Приклеив заплату, он придавил её плоским голышом и оставил сохнуть на солнце. Откуда-то из леса он принёс несколько больших кусков бересты, которыми накрыл поверхность стола. Заканчивая хозяйственные дела, он тщательно помыл пустую консервную банку из-под тушёнки и зачистил на ней все заусеницы. На ровном куске бересты вырезал соединительные трапециевидные скобки, затем свернул её лицевой стороной внутрь, и, совместив эти скобки, обтянул получившейся трубой жестяную банку, дополнительно вставив полоску бересты в виде ручки. В результате работы появилась удобная кружка для горячей воды, которую мама сразу одобрила:
   -Нужная вещь в хозяйстве, и для бани хорошо.
   Завершив все дела, отец взял удочку и отправился на контрольный обход ближайших рыбных мест. Мать вскоре тоже ушла с котелком собирать ягоду вокруг ручья. Мне делать было нечего, понаблюдав немного за манипуляциями отца, я стал собирать большие плоские камни и обкладывать ими площадку перед палаткой и вокруг костра. Постепенно лагерь приобрел образцово-показательный вид, как наглядное пособие для учебника юного туриста.
   Вернулся папа, засолив двух пойманных хариусов, он включил транзистор и занялся переделкой мушек.
   Моё внимание привлёк бурундук. Он достаточно часто за утро мелькал вокруг стоянки, и теперь осмелел окончательно. Отец сидел за столом, не замечая ничего вокруг, я лежал неподвижно на маленькой травянистой лужайке со стороны реки. Зверёк несколько раз пробежал вокруг костра, периодически заскакивая на круглые чурки, разложенные для сидения, и осматриваясь. Видя, что опасности нет, бурундук двинулся к столу, подобрал с земли несколько крошек, затем по берёзе, на которой был закреплён торец стола, забрался повыше и стал наблюдать за работой отца. Внезапно тот сделал какое-то резкое движение, полосатый зверёк испугался, спрыгнул на землю и убежал.
   Забегая вперёд, скажу, что за время пребывания на этой стоянке бурундук к нам скоро привыкнет и станет почти ручным, а на столе для него будет отведено специальное место, где будут лежать крошки от сухарей. Из наших запасов ему по вкусу пришёлся только горох, макаронные изделия и сухари. Обидно, но он так и не дал себя погладить, и отказался есть из рук. Кот Василий вначале пытался несколько раз поймать наглеца, но после наших окриков успокоился. Правда, для этого им пришлось делить сферы влияния, зверёк просто не должен был приближаться к палатке.
   Пока мама с моей помощью готовила обед, папа успел переделать несколько обманок и два раза провел испытания на нашем плёсе. Проверка оказалась неудачной, но он успел сделать какие-то выводы и переоснастить свою удочку. Мне он тоже дал для замены несколько мушек.
   После обеда вдвоем с отцом мы отправились вниз по реке по галечному берегу. Сумульта текла широким мелким перекатом, который через полкилометра разлился вплотную к прибрежным кустам. Пришлось немного вернуться и выходить на тропу, которая обходила густо заросший берег по нижней части склона. Только через километр заросли кончились. Здесь река подошла вплотную к правому борту долины, её ширина стала значительно меньше, а быстрое течение среди каменистого русла создавало много перспективных для рыбы ямок. Через пятьдесят метров снова начинался широкий перекат, и Сумульта поворачивала к противоположному склону долины. Дальше весь берег был заполнен густыми зарослями ивняка.
   Отец повёл меня через кусты вдоль кромки воды, но внезапно зацепился за сучок и получил дырку в сапоге чуть ниже колена. Сказав несколько коротких фраз на чукотском языке, папа решил больше не искушать судьбу и вернуться на тропу.
   -Место хорошее, пока порыбачим здесь, а разведку продолжим в другой раз,- объявил он.
   Как обычно, отец начал рыбную ловлю с конца верхнего переката, я встал немного ниже и делал свои забросы с берега, потихоньку смещаясь по течению. Почти сразу хариус стал выходить на мушки, выдавая своё присутствие всплеском или коротким тычком по обманкам. После двух – трёх проводок выходы прекращались, и мне приходилось передвигаться дальше, к другой перспективной зоне. Несколько раз рука ощущала явные поклёвки, но сделать вовремя подсечку на быстром течении у меня не получалось.
   Чистый берег заканчивался, дальше начиналась полоса кустов, я спустил оснастку как можно дальше и в самом конце проводки почувствовал мощный рывок. Тянуть хариуса пришлось по воде, где сопротивление рыбы усиливалось скоростью водного потока. Мне удалось дотащить его до кромки кустов, но при попытке поднять из воды, он сорвался с крючка. Было очень обидно, рыба тянула на верных полкилограмма.
   На мой рассказ отец только сделал круглые глаза:
   -Шо ты говОрышь, нэ могЁт бЫты?- а потом пояснил.- Наверняка губу порвал крючком, на сильном течении это часто бывает. Не переживай, за неделю зарастёт.
   Мы продолжили рыбалку, на этот раз периодически заходя в воду и облавливая дальние ямки. Я сумел поймать одного небольшого хариуса, а папа – четырёх. Назад отправились немного раньше, чтобы успеть на вечерний клёв возле лагеря.
   Недалеко от стоянки отец заметил в молодом сосняке несколько маслят. Сорвав грибы, мы начали расширяющимися кругами ходить вокруг в поисках других. Внезапно, два раза коротко свиснув, прямо передо мной из-под сосёнки выскочил рябчик, и медленно, переваливаясь с ноги на ногу, побежал впереди, волоча одно крыло по земле.
   -Григорий, замри!- скомандовал из-за спины папа.
   Подойдя ко мне, он сделал осторожный шаг вперёд, внимательно вглядываясь вниз.
   -Смотри…- отец показал пальцем.- Видишь, птенцы… А мамаша уводит нас от выводка.
   Приглядевшись, на покрытой прошлогодней хвоей земле я заметил маленькие желтовато-серые комочки. Поодиночке или группами по несколько штук они вжались в землю, стараясь не шевелиться и ничем не выдать своё присутствие. Отступив назад, мы вернулись на тропу и скоро уже были в лагере.
   Отдав маме грибы, отец продолжил рыбалку на нашем плёсе, я присоединился к нему немного позже, когда заходящее солнце наполовину скрылось за вершинами гор. Хариус, как и вчера, активно плавился в разных местах плёса, мне удалось выловить двух средних рыб. По ходу процесса выяснилось, что заплата на сапоге отклеилась, и вода свободно затекает в старую дырку.
   -Клей плохой,- констатировал папа.- Зато как его нахваливали продавцы в магазине. Утром займусь ремонтом, придётся применить старый таёжный способ.
   После ужина, когда все сидели у костра, мама поинтересовалась:
   -Ну как? Нашли мне ягоду?
   -В стороне от тропы я видел несколько кустов,- неуверенно ответил отец.
   -Завтра пойду с вами, здесь её было мало, и я всю выбрала. Имейте в виду, что я от вас не отстану, пока не найдёте мне достаточно чёрной смородины. Красной смородины не надо, она кислая и плохо сушится.
   Глубоко вздохнув, папа согласно промолчал.
   -Расскажи что-нибудь интересное,- начал просить я отца.
   -В голову ничего не приходит,- стал тот отнекиваться.
   -Вспомни случаи по работе, забавные ситуации,- посоветовала мама.
   -Ладно, расскажу про свой первый полевой сезон после учёбы в университете, когда я был молодым специалистом,- согласился папа и подбросил в костёр несколько толстых сучков.
   -Партия, в которую я попал по распределению, работала в Восточном Саяне, как раз в тех местах, о которых хорошо описано у Григория Федосеева в повести « Мы идём по Восточному Саяну» и в нескольких других.
   Мне доверили командовать горным отрядом, в котором было пятеро рабочих – проходчиков горных выработок, один маршрутный рабочий - радиометрист, и, на время переездов, коногон с шестью лошадьми для перевозки отряда. Нашей задачей была проходка по опорным линиям шурфов и канав с их последующей документацией и опробованием. Проходчики все были мужики зрелые, раза в полтора – два старше меня, у троих были судимости, двое других отработали в тайге лет по пятнадцать, как говорится, люди прошли Крым и Рим. Радиометрист – молодой городской парень, первый раз в тайге.
   До конца лесовозной дороги ( около 300 км ) нас должен был завезти бортовой Урал с тентом, оттуда мы, пока два дня ждём коногона с лошадьми, должны прорубить тропу к первому лагерю, затем завершить переезд и начать работы.
   В день выезда мы с утра загрузили продукты и снаряжение в кузов грузовика, рабочие разместились там же, и тронулись в путь. Добирались до места часов шесть, на полпути делали остановку, всё было терпимо, просто слегка поддатые мужики. Зато когда остановились в конце дороги, из всех рабочих на ногах могли держаться только двое, да и то с большим трудом. С помощью водителя  выгрузив имущество и бесчувственные тела, я отправил машину назад.
   Дело было в двадцатых числах мая, снег в тайге сошёл ещё не полностью, а ночи были очень холодные. Мне пришлось изрядно попотеть, от двух ходячих полутрупов пользы было меньше, чем вреда, но, в конце концов, две большие палатки были поставлены. В одной, расстелив на земле все брезенты и спальные мешки, я разместил своё пьяное воинство, в другой уложил снаряжение и продукты и устроился сам. До темноты мне удалось ещё установить в палатках жестяные печки и заготовить дрова для них. Ночью всё было спокойно, только несколько раз пришлось подтапливать печку у пьяных соседей.
   Утром у ребят начался тяжёлый «отходняк», за дорогу они выпили все свои запасы спиртного, от спирта до одеколона, перемешав их в результате в убойную смесь. Скоро я устал от лицезрения их мятых больных лиц и от выслушивания уверений в дружбе и лояльности. Они слонялись по лагерю, как тени, не имея сил чем-нибудь заняться. Прихватив с собой Серегу – радиометриста, он выглядел бодрее всех, я отправился размечать тропу. До полудня Сергей вяло тащился сзади меня, но после обеда уже довольно проворно размахивал топором.
   К вечеру народ в лагере выглядел намного веселее, мужики даже соорудили стол со скамьями возле костра, а у себя в палатке сделали нары из жердей, чтобы не спать на холодной земле. Только один, самый молодой из проходчиков, сидел с зелёным лицом и через каждые полчаса бегал в кусты. Как оказалось, сначала старшие товарищи посоветовали ему похмелиться зубной пастой, это оказалось не вкусно, да и слабо эффективно. Тогда кто-то из мужиков вспомнил, что у нас есть еще две вещи на спирту: чертёжная тушь и жидкий репеллент от комаров «Дэта» в двухсотграммовых стеклянных флаконах. Тушь была пугающе чёрного цвета в маленьком флакончике, и за неё пришлось бы отвечать передо мной, зато «Дэты» было много, и полупрозрачная белесоватая жидкость выглядела более привлекательно. Доверчивый парень под ухмылки зрителей открыл флакон и, стараясь не принюхиваться, влил себе в рот.
   По его рассказу, сначала он почувствовал, что зубы медленно растворяются в ядовитой жидкости, а потом уже сработали остальные рецепторы, и испытателя вывернуло наизнанку.
   Я уже было решил вызвать по рации машину для эвакуации пострадавшего, но тот упросил меня подождать, уверяя, что ему уже лучше. Ещё неделю парень не мог есть горячее или холодное, но постепенно болевые ощущения прошли.
   На следующий день коногон пригнал лошадей, и началась обычная геологическая рутина. Мужики оказались опытные и знающие, я многому у них научился. В специфике горных работ оказалось много незнакомых для меня вещей, начиная от подготовки инструмента и до методики проходки. Да и в житейских делах у бывалых таёжников было чему поучиться. К примеру, устройство бани. Во время моих производственных практик в отрядах в банный день просто грели воду и по очереди мылись в свободной палатке. Оказывается, в полевых условиях можно устроить прекрасную баню.
   Возле воды из жердей собирается каркас для обычной шестиместной палатки, в которой можно ходить, не наклоняя голову. В дальней стороне устраивается пара скамеек, для удобства моющихся. Возле входа из речных голышей (можно и из простых камней) выкладывается каменка в виде пещеры со сводом, по принципу, чем больше прогреется камней – тем больше жар. При некоторой сноровке сложить её довольно просто. Затем надо заготовить достаточно сухих дров, а дальше – разводи огонь в топке и вовремя подкидывай топливо. После трёх – четырёх часов камни изнутри раскаляются докрасна, осталось только тщательно выгрести все угли из топки, чтобы не было угарного газа. Теперь можно накинуть сверху палатку и баня готова. Берёза, пихта и даже можжевельник для веников растут вокруг в изобилии.
   -Хорошо!..- мечтательно протянул отец.- Попаришься, окунёшься в ледяную воду и на новый заход.
   -Старший из проходчиков, Юра Колесник, был хитрован, каких мало,- очнувшись от приятных воспоминаний, папа продолжил свой рассказ.- Во время набора продуктов он попросил меня взять несколько стограммовых пачек дрожжей.
   -Хлеб будем печь,- пояснил он мне.
   У меня был опыт выпечки хлеба в полевых условиях, и я сразу согласился.
   Когда мы устроились на основном лагере и приступили к работе, мне понадобилась проверка наличия продуктов по списку. Дрожжей не оказалось.
   -Видимо, потерялись при перевозке,- решил я, тем более, что стоили они копейки.
   Недели через две как то вечером я заметил, что ребята ходят неестественно весёлые. Летом в партии «сухой» закон, да и достать спиртное в безлюдных горах просто негде. На мои вопросы мужики отшучивались:
   -Нашли несколько мухоморов, решили попробовать.
   Вспомнив про пропавшие дрожжи, я проверил все подозрительные места вокруг лагеря, где можно было спрятать ёмкость с бражкой, наличие вёдер, бачков. Всё оказалось на месте, ничего подозрительного. К счастью дрожжей было мало, и через пару вечеров всё закончилось. Больше в заявку на продукты я дрожжи не включал. Только в конце сезона Юра признался, что брагу он ставил в резиновых болотных сапогах. Эти сапоги постоянно висели на сосне возле кухонного стола.
   Ещё один проходчик, Николай, панически боялся медведей. В геологии он работал давно, но после памятного случая не мог ходить по тайге в одиночку, постоянно держался ближе к напарнику.
   Два сезона назад, тоже в Саянах, проходчики копали канаву недалеко от своей стоянки, примерно в километре. Канава была практически закончена, только на стороне Николая оказался более толстый слой рыхлого грунта. Работали они сдельно, когда метраж и кубатура проходки учитывается персонально на каждого исполнителя. Завершив свои участки, ребята отправились в лагерь топить баню, а Коля остался.
   -Пока мужики готовят дрова и всё остальное, я успею закончить, к тому же заработаю лишний червонец,- решил он.
   Узкая траншея углублялась в землю на два с половиной метра, по её краям высились отвалы выброшенной породы. Николай подчищал дно канавы рабочей рукавицей, сгребая рыхлые осколки на лопату и выбрасывая наверх. Вдруг ему на спину упало сверху несколько комочков земли. Подобрав упавший мусор, он выкинул его в отвал. В ответ по спине снова стукнул небольшой камешек.
   -Наверное, кто-то из ребят забыл какую-нибудь вещь, теперь вернулся и решил подшутить,- подумал проходчик.
   Упираясь ногами в стенки канавы, он взметнулся наверх, собираясь обругать шутника, и внезапно замер.
   Прямо над отвалом на него удивлённо уставилась морда медведя.
   Зверь, видимо, наблюдал в стороне за непонятными действиями людей, потом, когда они ушли, он решил посмотреть поближе. А тут из норы в земле летят какие-то камни.
   Что было дальше, Николай не помнит, память отшибло напрочь, очнулся уже в лагере. Несколько дней боялся даже в туалет ходить, потом немного отпустило.
   Закончив рассказ, отец посмотрел на часы:
   -Ого?.. Уже полпервого ночи… Всем спать, вечер воспоминаний окончен.

                Глава 17. Будни нового лагеря.

   Утро начиналось обычным порядком. После завтрака мама объявила на сегодня банный день, а меня ответственным за подготовку воды. Ниже лагеря нашлось уютное местечко, куда она отнесла купальные принадлежности. Пока я занимался костром, папа развесил солёных хариусов вялиться в тени тента высоко над кострищем.
   Вода быстро согрелась, и мама ушла мыться первой. В это время отец приступил к ремонту сапог старым таёжным способом. Вырезав из куска резины заплатки, он намазывал их клеем, прикладывал на дырявое место сапога с наружной стороны и затем пришивал тонкой леской, вдетой в маленькую иголку.
   Заметив мое внимание, он пояснил:
   -Вода всё равно будет просачиваться, но очень медленно, с такой заплатой можно переходить речки и ручьи, но стоять долго в воде не рекомендую. При этом сапог предохраняется от дальнейших повреждений.
   После бани пришла веселая и довольная мама. Отдав мне котелки, она полезла в палатку за расчёской и вдруг быстро вернулась к костру с Василием на руках.
   -Саша, посмотри,- обратилась мать к отцу.- Похоже, наш кот клещей нахватал. Я хотела его отодвинуть с рюкзака и почувствовала рукой какой-то шарик у него за ухом.
   -Точно клещ,- подтвердил папа, осматривая Ваську.- И не один,
   Он стал выдергивать кровососов и бросать в костёр.
   - Смотри, как насосались крови,- отец показал мне раздувшееся тельце клеща, круглое, как большая горошина.
   После тщательного осмотра три паразита были извлечены из головы и один – из-под основания хвоста. Отпущенный на свободу кот начал по очереди вылизывать место укуса под хвостом или яростно чесать лапой за ушами.
   -Будем надеяться, что всё кончится хорошо,- заметила мама.- Надо его чаще осматривать, да и самим проверять друг друга.
   Забегая вперед, скажу, что клещей в этом походе мы больше не видели, но для бедного кота печальные последствия уже были предопределены.
   К тому времени вода закипела, наступила моя очередь мыться. На этот раз я не стал купаться в реке, завершая процесс, а просто облился холодной водой из котелка. Быстрее всех с помывкой справился папа, который остался верен себе, его громкие крики и довольное уханье далеко разнеслись над долиной реки, распугав в округе всех её обитателей.
   Пока готовился обед, мы с отцом пополнили запас дров. Я всё высматривал вокруг доступные для восхождения кедры с шишками, но ничего подходящего так и не нашел. На маленьких деревьях не было шишек, а у больших – сучки начинались на высоте пять – шесть метров от земли.
   В дополнение к супу, мама на обед поджарила оладьи. Изготовленные из простой муки, с добавлением сухого молока, соды и растительного масла, после сухарей они показались удивительно вкусными. Я даже отложил их поедание на конец трапезы. Пока тёплые оладьи с помощью ягодного морса медленно перемещались в желудок, мать успела переодеться в походную одежду и стала торопить меня с отцом позвякиванием пустого котелка.
   -Что вы так долго копаетесь? Я уже давно готова,- недовольно заметила она.
   Скоро мы уже двигались по знакомой тропе. Не доходя до вчерашних ямок метров двести, папа свернул в заросли кустов и повёл нас напрямик в сторону реки. Довольно часто попадались кусты кислицы, у которой чуть ли не половина ветвей была густо усыпана красивыми гроздьями ярко красной ягоды. Изредка попадались и кустики чёрной смородины с единичными кисточками полуспелых ягод. Ближе к воде стали чаще встречаться отмытые от коры стволы крупных деревьев и более мелкого плавника, а на берегу образовался целый завал принесённых когда-то водой брёвен. Сухие деревья с острыми сучками были в беспорядке перемешаны между собой и сверху сплошь покрыты зарослями малины и разной смородины. Завал тянулся до узкой речной протоки с медленным течением и захватывал посередине её два маленьких острова. Дальше протока продолжалась мелким перекатом с берегами, густо заросшими ивняком.
   Выбирая дорогу по более толстым брёвнам, отец осторожно перебрался на первый остров, я двигался по его следам. Здесь стволы плавника лежали гораздо реже, земля между ними была полностью покрыта ягодными кустами. Такое разнообразие видов смородины я видел впервые в жизни. Здесь встречались кусты с крупными чёрными сладкими ягодами, с кисточками мелких чёрных, со сладкими красными, также с тёмно-коричневыми и с промежуточными, до чёрного, оттенками ягод. Встречались даже кусты кислицы не только красного, но и чёрного цвета. Вкус и аромат у ягод различался тоже в широких пределах. Мне особенно понравились крупные продолговатые ягоды буровато-коричневого цвета с землянично-клубничным привкусом, по мере созревания они сыпались с кисточек на землю от малейшего толчка.
   -Как здорово!- восхитилась мама, перебравшись вслед за мной через завал.- Я о таком даже не мечтала.
   -Надеюсь, здесь тебе ягоды надолго хватит?- набив оскомину от смородины, папа стал пробовать начинающую краснеть малину.
   -Здесь её достаточно, только собирать придется несколько раз, по мере созревания,- ответила мать, выбирая куст с самыми спелыми плодами.
   Подойдя к краю острова, отец стал внимательно разглядывать протоку между островами, в которой между брёвнами  и топляками выделялись большие окна чистой воды. Отступив назад, он быстро собрал удочку, затем, прикрываясь кустами, подошел к одному из них и аккуратно забросил туда оснастку. Когда обманки погрузились в воду, папа стал перемещать их по поверхности, одновременно подергивая кончиком удилища. После нескольких перемещений последовала поклевка, и он вытащил приличного хариуса.
   Повторив заброс, отец снова стал двигать оснастку по поверхности окна. На этот раз получился глухой зацеп, от которого удалось освободиться лишь с потерей мушки.
   -Инна,- обратился папа к матери, собирая удочку.- Нам с Григорием здесь делать нечего, будем рыбачить неподалеку, чуть дальше по тропе. На обратном пути зайдем за тобой.
   Знакомые ямки оказались совсем рядом, Рыба также, как и вчера, охотно проверяла обманки, очень редко решаясь ухватить подозрительную добычу. После долгих ухищрений мы смогли поймать полдесятка рыб, после чего, забрав маму, вернулись в лагерь. Ещё несколько хариусов попалось при заходе солнца на родном плёсе.
   Так начались наши размеренные полевые будни. Больше недели мы прожили на новом лагере, и все дни были очень похожи один на другой.
   После завтрака отец сначала пришивал заплаты на сапоги, так как после походов по лесным завалам у нас незаметно появлялись новые дыры. Затем мастерил новые обманки и проверял их возле лагеря.
   Мама с утра раскладывала собранные ягоды тонким слоем на расстеленных мешках, в течение дня перемещала их по тенистым местам, а к вечеру снова собирала и прятала от росы под полиэтиленовую плёнку.
   Я иногда помогал кому-нибудь из родителей, изредка собирал дрова или ходил с удочкой, а чаще всего пытался приручить бурундука. Ещё пару раз пытался вязать мушки, но после проверки папа забраковал мою работу.
   Во второй половине дня мы с отцом уходили вниз по тропе. Если шли втроём, то, побаловав себя сладкой малиной, оставляли маму на острове, а сами рыбачили где-нибудь поблизости. Когда же она оставалась в лагере, мы уходили вниз километра на три и начинали рыбалку с большой ямы с круговым течением.
   Во время повторной разведки на реке не нашлось хороших мест для рыбалки, долго тянулись широкие мелкие перекаты. Мы уже хотели повернуть обратно, как, пробравшись через заросли тальника, внезапно вышли к этой яме. Полоса крепких скальных пород вытянулась перпендикулярно склону, подпирая и отводя русло реки в сторону. В конце выхода, пробившись сквозь крепкие породы, вода формировала округлую заводь с обратным течением.
   Во время наших визитов на входе речного потока в эту яму папа постоянно вытаскивал по одному крупному хариусу, самый большой из пойманных тянул граммов на семьсот. Как выяснилось, в этой заводи жил и настоящий патриарх хариусов, весом более килограмма. Ещё при первом посещении этот гигант польстился на мушку отца, когда тот облавливал центральную часть ямы. С большим трудом, но папе удалось подвести рыбину к берегу с узкой полоской песчаного пляжа и наполовину вытащить из воды. Почувствовав дно, хариус дернулся, порвав поводок, и выскользнул из отцовских рук после его броска за добычей.
   Теперь отец каждый раз большую часть времени тратил на попытки обмануть гиганта, менял обманки, мормышки с насадкой, но всё было напрасно.
   Закончив тренировку, мы возвращались к ямкам у ягодного острова, а заход солнца встречали на домашнем плёсе.
   После большого дождя на Алёссе в начале путешествия, практически все время стояла ясная солнечная погода. Если с утра иногда были заметны небольшие облака, то к обеду они неизменно исчезали. За весь поход только один раз наползла большая тёмная туча, и началась гроза. Но вот удивительное явление природы, эта туча висела над долиной, зажатая горными отрогами, и ей некуда было деться, кроме как излиться на землю. После нескольких раскатов грома гроза кончилась, одновременно короткий ливень сменился простым дождем, а затем мелким летним дождиком. Туча светлела на глазах, постепенно на её месте остались лишь клочки тумана, да и те вскоре растаяли под лучами солнца. Буквально за полчаса от грозной тучи не осталось никаких следов.
   В одном из походов нам повезло встретить большого лося. После обеда мы двигались вниз по тропе, река текла неподалеку. Решив осмотреть её русло, отец свернул с тропы, направляясь к берегу, я шел сзади. Возле крайней берёзки папа вдруг остановился и подозвал меня.
   -Не дёргайся и смотри внимательно, на другой стороне реки есть поляна с маленькими сосёнками. Видишь?
   Приглядевшись, я обомлел от удивления. По поляне неторопливо двигался настоящий лось. Противоположный берег был выше нашего, и ног лесного гиганта не было видно, зато отчётливо выделялось крупное коричневое туловище и гордо вскинутая голова с большими лопатами рогов. Когда сохатый пересек поляну, стало заметно, как он осторожно лавирует между деревьями, оберегая эти свои молодые неокрепшие рога.
   -Какой красивый зверь!- отец восхищенно покачал головой.- А ведь по той стороне явно идет звериная тропа.
   Увиденный вживую лось произвёл на меня большое впечатление.
   Как оказалось, в этот день ещё один гость посетил наш лагерь. Вернувшись с рыбалки, мы заметили на тропе возле стоянки свежие отпечатки конских копыт и кучку навоза.
   -Приезжал егерь с кордона, заметил дым от костра, решил проверить,- рассказала мама.- Молодой парень, дежурит сейчас один. Попил чаю, звал нас к себе в гости.
   -По гостям ходить некогда,- заметил папа.- Это терять лишний день, а нам уже и так скоро двигаться вниз.
   Возвращаться домой мы решили вдоль Большой Сумульты, отец надеялся найти тропу около реки, по которой за два дня можно было бы дойти до её устья на Катуни. Переход был намечен на двадцать пятое июля.
   Вечером двадцать третьего нас встретила озабоченная мама.
   -Василий заболел,- сообщила она.- Обычно он по утрам немного ест молочную кашу, а тут уже два дня не притрагивается, из палатки не выходит даже в туалет.
   Взяв кота, папа начал его осматривать. Васька безвольным мешком лежал на его руках, не пытаясь шевелиться.
   -Глаза мутные, нос сухой горячий,- перечислял отец симптомы.- Явно высокая температура, боюсь, что он заболел энцефалитом.
   -Это очень опасно?- спросил я.
   -Конечно!.. Я знаю, что собаки могут переболеть этой болезнью без особых последствий, а вот кошки, как правило, погибают.
   -Может он пить хочет, ведь больные много пьют?- предположила мать.
   -Конечно,- кивнул головой папа.
   Положив Василия на траву, она поднесла к его голове кошачью чашку с водой. Почуяв воду, кот поднял голову и стал жадно хватать языком воздух рядом с краем чашки.
   -Бедняга, он еще и ориентацию в пространстве потерял,- заметил отец.
   Ваську пришлось поить, придерживая одной рукой голову над водой.
   -Может быть, выживет?- с надеждой спросил я.
   -Постараемся,- обнадёжил папа.- Обычно больные кошки уходят из дома и умирают в укромных уголках, возможно, просто от жажды. А мы будем ухаживать. Кстати, Григорий, у нас должна остаться банка сгущённого молока, достань её.
   С торца банки он сделал две маленьких дырочки, напротив друг друга, и выстрогал к ним из сучка две затычки.
   У мамы был опыт выхаживания маленьких котят, и заботу о Василии она взяла на себя. Вылив немножко молока на свой палец, мать поднесла его к кончику Васькиного языка, другой рукой поддерживая кошачью голову. С усилием, как бы нехотя, кот стал лизать её палец. Повторив процедуру пару раз, она уложила больного на подстилку.
   -Ест, значит должен выжить,- обрадовано заключил отец.- Главное, чаще поить, и иногда подкармливать молоком.
   За ужином, как и позже, у костра, все наши разговоры неизменно скатывались к обсуждению болезни кота. Избавиться от тяжелых мыслей никак не удавалось.
   -Хватит!- не выдержал папа.- Пора готовиться к возвращению домой, завтра последний день на этом лагере. Идем спать.

               Глава 18. Последний день активного отдыха.

   Утром во время завтрака мама обратилась к отцу:
   -Саша, ты как-то обещал провести нас на тот берег. Там растёт молодой сосновый лес и обязательно должны быть грибы. Обидно уходить, не осмотрев красивые места.
   -Хорошо,- согласился тот.- Через час выходим, пойдём налегке, ненадолго.
   Состояние Василия оставалось без изменений, мать вынесла его на травку, напоила, покормила молоком. Затем стала собираться.
   Через час папа уже вел нас по галечному берегу реки, выбирая место для переправы. Наконец он остановил выбор на широком мелком перекате с хорошо заметным уклоном бегущей воды. Вырубив в прибрежном лесу три шеста, отец снял с себя сапоги с портянками, и затем штаны. Мы последовали его примеру.
   -Запомни, Григорий, через горные ручьи и реки никогда не переходи босиком,- начал он свои пояснения.- От холода будут быстро неметь ноги, их можно легко поранить, не говоря уж о том, что просто больно идти по камням. Проще всего снять нижнюю одежду и портянки и обуть сапоги на голые ноги. Ступни ног будут меньше мерзнуть даже в обуви, полной воды.
   Показав на том берегу ориентир, к которому следовало выдерживать направление, папа в сапогах на босу ногу и со свёрнутой в узел одеждой начал переправу, упираясь шестом в дно на более глубоких участках реки. Следом пошел я, а замыкала нашу процессию мама.
   Средняя глубина была ниже колена, но на течении вода стало захлёстывать сапоги, быстро их наполнив. Ногам было холодно, хотя достаточно терпимо, больше мёрзли под речной струёй открытые участки ног, но таких мест за всю переправу попалось только два.
   -Как ноги, не замёрзли?- спросил отец на берегу, выливая из своих сапог воду.
   -Да нет, всё нормально,- ответил я, последовав его примеру.
   -Будем считать, что первая тренировка прошла успешно,- довольно заключил папа.- Завтра таких переправ нам придется делать достаточно много.
   Переобувшись, мы вошли в лес. Молодые сосны росли густо, перекрывая кронами доступ к земле прямого солнечного света, на хвойной подстилке только изредка попадались участки с редкой травой и кустами. Вдоль берега шла натоптанная тропа с многочисленными следами разных копытных животных.
   -Похоже, где-то рядом должен быть солонец,- заметил отец.
   Мы пошли вдоль тропы вверх по течению, высматривая грибы. Стали попадаться маслята, сыроежки, несколько подберёзовиков и подосиновиков. Большинство грибов оказались червивыми, но, тем не менее, мамин пластиковый пакет постепенно наполнялся. В одном месте мы наткнулись на целое семейство рыжиков, чему мама очень обрадовалась.
   -Рыжики – это мои любимые грибы. Они очень вкусные, и их можно есть даже сырыми,- заявила она, аккуратно подрезая ножки воронкообразных грибов с чёткими тонкими зелёно-рыжими кольцами на шляпках.
   Миновав наш лагерь, мы прошли вверх ещё метров двести, как вдруг идущий впереди отец остановился.
   -Впереди солонец… Не будем там топтаться, зверей отпугивать,- заявил он.
   Метрах в двадцати впереди нас на маленькой полянке были хорошо заметны вырытые в земле ямы и подрытые корни деревьев.
   Потом показал мне пальцем в сторону от тропы:
   -Взгляни, Гриша, видишь, там низенький шалашик… В нём ночью прячется охотник, поджидая зверя.
   Со стороны этот шалашик казался простой кучей хвороста и пожелтевших сосновых веток.
   -Ладно, времени уже много, пора идти домой,- решил папа, и повел нас назад.
   На этот раз переправу он выбрал в районе ручья, совсем рядом с лагерем. Пересекать реку второй раз мне показалось намного проще.
   К обеду на второе были жареные грибы, а на десерт, как всегда последнее время, вяленый хариус. Под тентом, обдуваемая дымом костра, за три дня рыба доходила до полной кондиции, она получалась наполовину вяленой, наполовину копчёной, и нам с мамой очень нравилась. Половину этой рыбы папа оставлял для дома, а другую половину пускал на стол, что было очень кстати, так как сухари быстро заканчивались, и норму пришлось урезать.
   После обеда мама осталась в лагере в качестве сестры  милосердия, а мы с отцом отправились вниз по реке на последнюю разведку.
   На этот раз папа не стал останавливаться возле ямы с круговым течением, а повел меня дальше по тропе вдоль нижней части склона. Сумульта шумела где-то вдалеке, за густыми зарослями речной поймы. Километра два мы шли в стороне от воды, в конце перехода тропа даже поднялась выше по склону, обходя лесные завалы, но потом резко повернула вниз и вывела нас на речной берег. Река всё так же бежала чередой перекатов по широкому галечному руслу без больших ям и плёсов, и на другой стороне отчётливо просматривалось продолжение тропы.
   -Что-то не хочется мне лезть в воду,- предложил отец.- Давай посмотрим дорогу по нашей стороне.
   Повернув к подножию склона, он повёл меня напрямик по таёжным дебрям, мы поднялись вверх метров на пятьдесят и потом ещё немного вперёд. Идти было очень неудобно, часто дорогу пересекали стволы упавших деревьев.
   -Всё ясно, проще всего двигаться по тропе,- принял решение папа.- Теперь можно со спокойной совестью повернуть назад и порыбачить напоследок.
   Вернувшись к броду, мы сделали несколько шагов по тропе, как вдруг отец резко остановился и стал что-то рассматривать под ногами.
   -Мы с тобой, сын, под колпаком, хозяин за нами присматривает,- обратился он ко мне спокойным голосом.
   На влажной береговой земле поверх отпечатков наших сапог чётко выделялись свежие медвежьи следы. Замерив пальцами ширину звериной лапы, папа даже присвистнул.
   -Крупный зверь, однако…- затем обратился ко мне:
   -Гриша, иди впереди, можешь громко разговаривать или напевать, только не суетись и не беги.
   Поправив рукой нож в чехле на правом боку, он пропустил меня вперёд и затянул:
   -Из-за острова на стрежень, на простор речной волны…
   Метров двести мы шли с вокальным сопровождением, затем отец перестал петь и притормозил меня:
   -Можешь не торопиться, хозяин нас проводил и дальше не пойдёт.
   Мне стало интересно:
   -А зачем ты пел? Это ведь наоборот привлечёт его внимание?
   -Медведь заметил нас ещё до подхода к броду, и потом всё время следил за нами. А пение для того, что бы ему стало непонятным наше поведение, своего рода подстраховка. Не выказываем страха, ведём себя странно, значит, ну их к лешему, не стоит связываться.   
   Прощальную рыбалку мы провели обычным порядком. Сначала остановились на тренировочной яме, где папа в последний раз провёл испытание своего арсенала. В ход пошли твистеры, виброхвост, маленькая блесна – вертушка, большие мормышки с насадкой и разные обманки, но хариус – патриарх снова отказался от свидания. Перейдя на обычную снасть, отец сумел выловить трёх хариусов, я поймал двух.
   Вернувшись на тропу, мы быстро дошли до ямок возле ягодного острова, где повторили эту норму вылова. На плёсе возле лагеря мне снова удалось поймать двух рыб, а у папы к тому времени в улове было три хариуса. У меня в голове закопошились разные суеверные мысли относительно такого повторения, но отец сумел в темноте выловить ещё одну, четвёртую рыбу, и они пропали. Откровенно говоря, это был самый большой мой улов, ведь раньше у меня получалось поймать за день трёх, четырёх, редко пять хариусов.
   Маме пришлось жарить рыбу в два приёма, зато в результате осталась приятная добавка к утреннему завтраку.
   После ужина мы, как обычно, сидели у костра.
   -Отдых кончился, осталась дорога домой и снова работа, работа, работа,- со вздохом прервал отец ночную тишину.- Ещё с Василием эта беда случилась.
   -Жалко Ваську, все было так хорошо, и тут эта напасть,- поддержала разговор мать.
   Я давно уже не слышал отцовских историй и сразу постарался перевести разговор в другое русло:
   -Пап, расскажи маме, как сегодня за нами медведь следил.
   -Да ничего особенного,- он кратко пересказал происшествие у брода.
   -А тебе приходилось встречаться с ним нос к носу?- продолжил я наводящие вопросы.
   -Был такой случай.
   -А как близко?- мне стало интересно.
   -Да примерно так,- отец вытянул перед собой руку.- Правда, я был в палатке, а медведь снаружи.
   -Расскажи,- поддержала мама мою инициативу.- Надоело думать о печальных вещах.
   -Хорошо,- согласился папа, обдумывая с чего начать.
   -Дело было на Енисейском Кряже. Я тогда был начальником партии, и в конце каждого месяца мне приходилось объезжать отряды для сбора нарядов за выполненную работу и другой документации. Одним из отрядов руководил молодой геолог Володя. Так получилось, что разрешение на оружие для него задержалось в инстанциях, и весь сезон парень работал, имея при себе лишь ракетницу и десяток ракет к ней. Кроме него в отряде было четверо проходчиков горных выработок и радиометрист. Их задачей была проходка линии шурфов недалеко от лесовозной дороги. Возле дороги, только на сотню километров дальше работал еще один отряд под руководством опытного геолога.
   На полевой сезон к партии был приписан бортовой Урал с тентом. В конце августа, загрузив машину продуктами по заявке для обоих отрядов, я выехал с партийной базы за сбором очередной месячной документации. Желая помочь молодому специалисту, я остался у него ночевать, а машину отправил в дальний отряд. На следующий день она должна была вернуться и дальше ехать со мной уже на базу экспедиции.
   За вечер мы с Володей успели оформить все необходимые документы, и пошли на кухню. Возле ручья было оборудовано обычное кострище с тентом, там же сколочен из жердей узкий стол с двумя скамьями по бокам. За ужином ребята стали мне жаловаться, что уже несколько дней вокруг лагеря бродит медведь, они постоянно натыкаются на его следы, и несколько раз видели метрах в тридцати от палаток. А прошлой ночью тот обнаглел окончательно и похозяйничал на кухне. На кухонном столе постоянно стоят банки с сахаром и солью, большая миска с сухарями, а вчера еще оставили открытую банку со сгущённым молоком. Кроме того, на ужин было сварено полное эмалированное ведро супа, половина которого предназначалась для завтрака. И это ведро стояло ночью около костра.
   Примерно в час ночи все услышали шум на кухне, стук посуды, тяжелые шаги. Оружия у них не было, стрелять из ракетницы не стали, боясь раззадорить зверя, они просто сидели по палаткам, вооружившись, кто топором, кто лопатой. Медведь безобразничал часа полтора, сначала сожрал все на столе, затем добрался до ведра, напоследок оставил визитную карточку - кучу помёта возле кострища.
   Ребята показали мне чайник с отломанной ручкой, помятое  ведро, да я и сам прекрасно видел медвежьи следы вокруг кухни. Было ясно, что легкая добыча вкусной пищи лишь раздразнила аппетит зверя, что тот ночью обязательно придёт в гости.
   Примерно в десяти метрах от кухни стояла Володина палатка, в которой он жил вдвоём с радиометристом. С торца палатки в её средней части был устроен большой стол, по его краям, с двух сторон возле стенок, оборудованы одинарные нары, справа от входа стояла жестяная печка, а слева - стеллаж с продуктами. По случаю моего приезда радиометрист переселился в палатку к проходчикам, которая стояла немного дальше по тропинке, а я занял его место на нарах с левой стороны стола. Наученные горьким опытом, на ночь ребята унесли ведро с завтраком и остальные продукты в нашу палатку, кухня осталась полностью пустой.
   За время работы у молодого геолога накопилась куча вопросов, и я полночи разговаривал с ним на производственные темы. Печка в палатке уже догорела, становилось прохладнее, и мы залезли в спальные мешки, собираясь спать. Над тайгой ярко светила почти полная луна, лунный свет проникал сквозь палаточное полотно, слабо освещая палатку изнутри.
   Внезапно со стороны кухни послышался шорох, а потом слабый шум передвижения крупного зверя. Ночной гость проводил ревизию. Я вылез из спальника, надел рабочие штаны и вытащил свой пистолет ТТ из кобуры, напряжённо вслушиваясь в ночные звуки.
   Не найдя ничего съестного, медведь коротко рявкнул, выражая своё недовольство, затем махнул лапой и выворотил несколько жердей из стола. Было слышно, как они застучали по скамье. Покрутившись еще немного, он направился в сторону палатки. Тропинка обходила её с моей стороны, и до меня доносились его приближающиеся шаги. Сидя на расстеленном спальнике с взведённым пистолетом в руке, я, затаив дыхание, настороженно отслеживал движения зверя.
   Поравнявшись с палаткой, медведь остановился и начал принюхиваться, потом сделал несколько шагов в мою сторону и замер в каком-то метре от меня. Через парусину палаточной стенки он чувствовал странный запах и решил проверить. Когда по стенке рядом со мной медведь провел носом, со странным хлюпающим звуком втягивая воздух, я не выдержал.
   -Ты что, обурел совсем?!.. Пошел отсюда!!- громко крикнул я в его сторону, и на всякий случай спрыгнул с нар ближе к выходу.
   Испугавшись громкого человеческого голоса, зверь от неожиданности утробно вякнул, и ломанулся от палатки в лес, не разбирая дороги. Желая сильнее напугать медведя, я для пущего эффекта выскочил наружу и выстрелил в воздух.
   Остаток ночи прошел спокойно. За завтраком Володя стал просить у меня пистолет. Объяснив ему, что с этого оружия попасть в цель можно только случайно, я пообещал через пару дней прислать завхоза с карабином. Немного успокоившись, ребята ушли работать на профиль, а я,  дождавшись машины, уехал на базу экспедиции.
   Утром следующего дня по радиосвязи Володя сообщил, что медведь снова всю ночь бродил вокруг лагеря, и рабочие боятся идти на работу. Зверь оказался слишком дурным, и в любой момент могло произойти ЧП. В тот же день к ним выехал завхоз с карабином и ночью застрелил обнаглевшего медведя.
   -Вот такая история…- закончив свой рассказ, отец поворошил угли затухающего костра и надолго замолчал, задумчиво глядя на огонь.
   -Наговорил жути перед сном, теперь в туалет страшно идти,- недовольно проворчала мама.
   Я представил себе, как медведь проводит носом по тонкой стенке палатки рядом со мной, и на душе сразу стало неуютно.
   Так закончился наш последний день отдыха.

                Глава 19. Переход на Большую Сумульту.

   Утром я проснулся от бодрой весёлой музыки, это отец включил транзистор, желая меня разбудить. Ожидался рабочий день, и пришлось подниматься без раскачки. Мама уже заканчивала варить кашу, а папа снимал кухонный тент. После утренних процедур и я подключился к общим сборам.
   После завтрака дело пошло ещё быстрее, но внезапно застопорилось, мама упаковывала собранную ягоду. Тары у нас не было, и для переноски ягоды она решила использовать котелки. Помыв и сполоснув котелок, она подсушивала его на костре, затем наполняла ягодой и передавала нам  для упаковки.
   Поджидая мать, папа пристально осмотрел заплаты на своих сапогах, и затем, решившись, отрезал от них всю верхнюю часть, вплоть до пояска на коленях.
   -Стоять глубоко в воде в такой дырявой обуви долго невозможно, а идти и подниматься в гору удобнее в коротких сапогах,- ответил он на мой безмолвный вопрос.
   Наконец мама передала отцу последний котелок, и сборы были закончены. Осмотрев напоследок бывший лагерь в поисках забытого мусора, мы присели «на дорожку». Увидев, что суета кончилась, прибежал бурундук. Коротко свистнув, как бы прощаясь с нами, он заскочил на стол и деловито уселся возле кучки сухарных крошек, посверкивая в нашу сторону бусинками глаз.
   -Спасибо этому дому, пойдём к родному,- сказал папа, встав на ноги и закидывая рюкзак на плечи.
   Все это время Василий лежал в стороне на зелёной лужайке. Когда я взял его на руки, чтобы передать отцу, то не ощутил привычной тяжести. Его безвольное тело показалось мне легким и невесомым, как тряпичная кукла.
   Бережно уложив кота на своих плечах, папа тронулся в путь, возглавив нашу колонну. По много раз хоженой тропе шагалось легко и быстро, как-то незаметно мы подошли к речному броду. После вчерашней тренировки переправа уже не казалась сложным делом, пришлось только подождать завершения отцовского перехода. Он показал оптимальное место выхода и страховал нас с другой стороны реки. С рюкзаком за плечами идти по перекату оказалось даже легче, чем налегке, лишний вес добавлял устойчивости на течении.
   Облачившись в штаны и переобувшись, мы продолжили путь. Немного пройдя вдоль реки, тропа поднялась выше по склону и вела нас над крутым спуском к воде ещё километра полтора, после чего снова спустилась на берег к новому броду. По широкому, метров сто, перекату мы, опять сняв штаны и портянки, благополучно перешли на правый берег, где устроили небольшой привал.
   Под жарким солнцем мокрые сапоги и влажные портянки уже через полчаса полностью высохли. За это время мама успела напоить водой и немного покормить молоком больного кота.
   После отдыха снова движемся вперёд по тропе, которая идёт вдоль берега реки, лишь изредка отходя в сторону. Минут через сорок хода Сумульта сделала очередную петлю и вплотную приблизилась к правому склону долины. Обойдя поверху небольшой скальный прижим, мы вновь спустились к берегу реки и вышли на развилку дороги, вправо и круто вверх уходила боковая тропа. По многочисленным отпечаткам копыт было хорошо видно, что кони двигались по ней в разных направлениях, туда и обратно.
   Папа очень обрадовался:
   -Такая набитая тропа должна вести к перевалу, в крайнем случае, идти над прижимами Большой Сумульты вниз  по течению.
   Оставив свою кладь и кота внизу, он сбегал по ней метров на сто выше, и вернулся довольным.
   -Если не найдем другой дороги внизу по реке, то будем подниматься здесь,- сказал он.
   Мы прошли вперед ещё с полкилометра и остановились. Лошадиный след утыкался в воду, а вдоль берега продолжалась еле заметная тропинка, почти полностью заросшая высокой травой. Опять пришлось снимать штаны и портянки перед новой переправой.
   Другой берег оказался узкой, метров двадцать, лесистой перемычкой с подмытыми водой берегами между Малой и Большой Сумультой. Видимо, через несколько лет обе реки размоют её окончательно, но пока получившийся полуостров тянулся, немного расширяясь к югу, еще метров на четыреста дальше вдоль большей реки до места впадения её младшей сестры.
   Старшая сестра оказалась гораздо больше, чем привычная для нас Малая Сумульта, примерно раза в три по объёму воды. На реке обнаружилось много плёсов и глубоких ям, также как и участков с ровной и мощной речной струёй. Но больше всего нас поразила удивительная прозрачность её воды. По словам отца, такую воду он встречал только на Байкале и на Телецком озере.
   Чтобы хоть немного осмотреть окрестности, нам пришлось сделать временную остановку, пока я собирал дрова, отец соорудил таган и разжёг костёр. Оставив маму варить обед, мы прихватили удочки и отправились по тропе вверх по течению Большой Сумульты. Несколько раз папа забрасывал свои мушки в разных перспективных местах реки. Через прозрачную воду даже на быстром течении отчётливо различались все детали оснастки, рыба явно видела подвох и не хотела выдавать своё присутствие.
   Обходя поверху скальный прижим возле узкой глубокой протоки, мы зашли на край скалы. Внизу в яме, сквозь слой воды в несколько метров, хорошо различалось строение галечного дна, все мелкие детали. Бросив в воду камешек, я отчетливо видел весь процесс его погружения, вплоть до места приземления.
   -Для этой реки надо менять снасть и способы ловли,- заметил отец, сматывая удочку.- Лучше пойдём обедать.
   За обедом на семейном совете нами было принято решение вернуться на правый берег Малой Сумульты и остаток дня потратить на изучение той стороны реки.
   Благополучно завершив обратную переправу, мы пошли вперёд по заросшей тропе и вскоре оказались на месте слияния двух рек. Вода младшей сестры казалась какой-то серой и мутной по сравнению с прозрачной и чистой водой старшей. После слияния поверхность реки четко делилась на две полосы: светлую дальнюю и серую ближнюю. Через сотню метров ниже высокие скальные обрывы и каменные осыпи вплотную подходили к берегам реки, формируя череду порогов и шивер. Дороги дальше не было, береговые прижимы блокировали проход со стороны воды, а вверх по склону насколько хватало глаз, тянулись скальные выходы горных пород.
   У подножия склона среди хвойного леса нашлась ровная площадка, где мы поставили палатку и оборудовали кострище. Закончив хозяйственные дела, отец настроил удочку и стал рыбачить на слиянии рек. Я решил ему не мешать, и теперь стоял в стороне, наблюдая за его манипуляциями.
   В это время по Малой Сумульте выплыл большой катамаран со сплавщиками в оранжевых спасательных жилетах.
   -Здравствуйте!- закричали они.- Это Большая Сумульта?
   -Да!- крикнул я в ответ.
   -Привет!- папа помахал им рукой.
   Быстро пролетев мимо нас, сплавщики стали дружно загребать вёслами, направляя своё плавсредство в центральную часть речной струи перед входом в порог.
   -Завтра ребята должны быть уже на Катуни,- заметил отец, забрасывая мушки для очередной проводки.
   Сделав несколько забросов, он перешёл ниже по течению к другой ямке и встал на торчащий из воды большой камень. Я внимательно следил за ним и непроизвольно вздрогнул, когда с реки донёсся громкий крик:
   - Ура-а-а!!!
   Мимо проплывали друг за другом сразу два чёрных катамарана, сидящие на поплавках сплавщики махали нам руками. Помахав им в ответ, отец громко спросил:
   -Вы откуда, ребята?
   -Академ, универ, ГГФ,- донёсся звонкий молодой мужской голос.- А вы?
   -Мы из Бийска,- успел крикнуть им папа.
   Скоро нас опять окружала первозданная таёжная чистота и отсутствие признаков цивилизации.
   -Откуда они были?- поинтересовался я у отца.
   -Новосибирский университет, геолого-геофизический факультет,- пояснил тот.- Кстати, твои дядя Миша и тётя Ира работают как раз на этом факультете и наверняка знают этих ребят.
   Вечер продолжался своим чередом, до наступления сумерек папа всё-таки сумел поймать четырёх хариусов, и жареная рыба к ужину оказалась очень кстати.
   Поужинав, мы остались у костра. Закат уже догорел, в ясном небе мерцало множество звёзд, они подсвечивали бегущую воду, и та выделялась светлой полосой среди ночной темноты.
   -Прощайтесь с рекой, сегодня был последний день нашего путешествия по Сумульте,- нарушил молчание папа.
   -Давайте на следующий год снова придём сюда,- предложил я.
   -Я согласна,- поддержала мама.- Мне здесь очень понравилось, и ягоды много.
   -Сначала доберемся до дома, а там будет видно,- не стал возражать и наш командир.
   -Папа, расскажи какую-нибудь смешную историю про медведей,- стал упрашивать я отца.- Хочется немного посмеяться, а то сидим все с грустными лицами.
   -Вспомнить без разбега весёлую историю у меня вряд ли получится,- наконец согласился он.- Просто я вам перескажу один смешной рассказ, когда-то он мне очень понравился. Автор его, кажется, Николай Устинович.
   Дело было в Сибири, в достаточно глухих таёжных местах. Выбрались как то два приятеля на рыбалку. После долгой дороги они оказались на берегу заветной реки, где живет гордость сибирских рек – серебристый хариус. Настроив удочки, наши рыбаки приступили к долгожданному процессу. Рыбачили они рядышком друг с другом, леска, мушки практически одинаковые, но, как это часто бывает, у одного постоянно клюёт, а у другого - ни одной поклёвки.
   -Уйду пониже за поворот, и попробую ловить там,- решил второй рыбак.
   На новом месте дело постепенно наладилось, хариус уверенно клевал на обманки и количество пойманной рыбы неуклонно росло. Внезапно из-за поворота реки течение вынесло удилище, а за ним кепку первого рыбака.
   -Видимо, что-то случилось?..- решил второй. Выловив плывущие вещи, он поспешил назад.
   Его приятель сидел по горло в воде с круглыми от страха глазами.
   -Посмотри, где медведь? Ушёл или нет?- стал он умолять товарища, и решился вылезти на берег, только поверив, что зверя действительно нет.
   Отогревшись и обсушившись у разведённого костра, первый рыбак начал рассказывать:
   -Когда ты ушел, у меня начался настоящий жор, рыба клевала одна за одной. Искать для неё сумку было некогда, и я просто снимал пойманных хариусов с крючка и бросал себе за спину, там была ровная полянка с низкой травой. Немного погодя ловля вдруг застопорилась. Я держу леску натянутой, плавно веду мушки, чувствую, что вот-вот клюнет. Тут меня кто-то тронул за плечо.
   -Подожди, не мешай,- отмахнулся я, уверенный, что это ты вернулся и хочешь о чем-то спросить.
   Вижу в прозрачной воде рыбий силуэт, и начинаю сплавлять обманки ближе к нему. Опять меня хлопнули по плечу.
   -Сказал же, не мешай,- опять отмахнулся я.
   Расстояние между мушками и хариусом сократилось до критического. Тут меня снова тронули за плечо. Скосив глаза, я с ужасом увидел там медвежью лапу.
   Оказывается, из кустов за мной наблюдал медведь. Когда я стал бросать рыбу себе за спину, он вылез и начал пожирать мой улов. Затем случилась заминка, хариус перестал клевать. Зверь ждал, ждал, а потом решил меня поторопить.
   Мол: - Что ты там застрял, рыбу давай.
   Увидев лапу, я как был - сиганул в воду.
   -Вот такая была история,- продолжил папа свой пересказ, когда мы с мамой перестали смеяться и смогли сидеть спокойно, сдерживая рвущиеся из горла смешки.
   -Правда, как оказалось, это был не совсем обычный медведь. Недалеко геологи бурили глубокие поисковые скважины, они нашли в тайге медвежонка-сироту и целый год кормили на своей кухне. Потом они переехали на другую точку, а подросшего медведя оставили,- замолчав, отец встал на ноги и прошёлся возле костра.
   -Б-р-р-р! Что-то холодно стало,- заметил он.- Пошли спать, завтра тяжёлый подъём на перевал.

             Глава 20. Подъём на перевал. Гастроли в медвежьем городе.

   Утром меня разбудил отец:
   -И пришел к нему колхозный бригадир, и сказал:- Вставай, Григорий, на работу пора,-  продекламировал он перед входом в палатку.
   Делать было нечего, сладко потянувшись напоследок, я вылез из спального мешка. Солнце только что поднялось над вершинами гор, и прохладный свежий воздух быстро прогнал остатки сна. Мама уже успела сварить молочную кашу, и на крышке котелка поджаривала оладьи из остатков муки. Сполоснувшись, я присоединился к отцу, и до завтрака мы успели уложить в рюкзаки большую часть вещей.
   В дополнение к оладьям мать приготовила по кружке горячего какао, и утренняя трапеза получилась очень приятной.
   -Теперь до возвращения домой забудьте о вкусностях,- проинформировала мама.- Есть чуть-чуть кофе на пару кружек. Целых сухарей тоже нет, осталось только с полкилограмма сухарной крошки. Кстати, и Василия скоро кормить будет нечем, банка заканчивается.
   -Как там наш больной?- спросил папа.
   -Сегодня голос подал, пить попросил.
   -Значит, кризис миновал, должен пойти на поправку,- обрадовался отец.
   У меня тоже словно камень свалился с души, ведь печальные мысли закрадывались в голову при каждом взгляде на беспомощного кота.
   Покончив с завтраком, мы быстро завершили упаковку рюкзаков и через час были готовы отправиться в путь. Когда все на минуту присели перед дальней дорогой, я в последний раз окинул взглядом долину реки, фиксируя в памяти её очертания. Перед уходом отец повернулся к реке:
   -Спасибо, Сумульта, за гостеприимство! С нетерпением буду ждать новой встречи!
   -До свидания, Сумульта!- поддержали я и мама.
   Очень скоро мы оказались возле развилки и начали подъём по боковой тропе. Вначале пологий, склон постепенно становился всё круче, иногда переходя в почти вертикальный. На таких участках тропа продолжалась зигзагами, наподобие синусоиды. По сравнению с началом путешествия наши рюкзаки стали гораздо легче, да и мы привыкли к переходам, поэтому смогли больше часа двигаться без остановок. Только когда мы миновали точку перегиба, и подъём стал менее крутым, отец остановился на привал.
   -Ну как?.. Темп ходьбы по силам?- поинтересовался он.
   -Нормально,- ответил я.
   -Месяц назад я бы не выдержала,- сказала мама.- А сейчас вполне терпимо.
   -Дальше склон будет более пологим, идти станет легче,- пояснил папа.- Нам надо успеть засветло перейти перевал и спуститься по той стороне до воды.
   -А далеко до перевала?- поинтересовалась мама.
   -Сложно сказать без карты,- смущённо ответил отец.- Думаю, что не меньше десяти, и вряд ли больше двадцати километров.
   После небольшого отдыха мы продолжили свой путь. Двигаться по тропе стало намного легче, небольшие подъёмы чередовались с короткими ровными участками, где можно было восстановить дыхание. Скоро тропа незаметно сместилась в распадок с пологими бортами, поросший хвойной тайгой с преобладанием кедра. По его дну бежал маленький ручей с чистой прозрачной водой. Вдоль этого ручья мы поднимались ещё часа два, пока не вышли на маленькую поляну, где неожиданно оказался конец тропы. По периметру поляны под деревьями земля была истоптана копытами лошадей, валялись кучки навоза, возле воды обнаружилось большое кострище с рогульками и таганом.
   Обойдя поляну по кругу и не обнаружив продолжения тропы, папа разразился длинной гневной тирадой на чукотском языке. Немного успокоившись, он повел нас выше по ручью, там нашлась сухая площадка, на которой мы остановились на привал.
   -Такого я не ожидал, рассчитывал дойти до перевала,- разочаровано пояснил нам отец.- Хорошо набитая тропа должна была вывести нас к конкретному месту, а не обрываться посередине горы. Мамчер гыр-гыр! Этки май кын!
   -Делать нечего, здесь мы пообедаем, а дальше выйдем на боковой хребёт и пойдём звериными тропами,- завершил он свои рассуждения.
   Пока я с папой занимался дровами и костром, мама напоила и покормила кота. Василий уже самостоятельно пил воду из чашки, взгляд стал более осмысленным, хотя передвигаться без посторонней помощи он ещё не мог.
   В ожидании обеда отец стал разглядывать ближайшие кедры. Мы поднялись уже высоко над уровнем моря, и деревья вокруг были низкорослыми с густой кроной.
   -Какие крупные шишки, и много,- заметил он.
   -Где?- оживился я.
   -Да вот,- папа показал на дерево, нижние ветви которого начинались почти от земли.
   Высота кедра была всего метров пятнадцать, а крона широкая и густая, поэтому я быстро и без проблем сорвал и побросал вниз много крупных плотных шишек. Когда их собрали, набралось полтора пластиковых пакета.
   -Как раз и Анюте гостинец привезём,- обрадовалась мама.
   После обеда, повернув направо от ручья, мы минут десять поднимались по крутому склону, пока не вышли на небольшой хребёт. Там действительно обнаружилась звериная тропа, она тянулась по самому гребню, периодически, то с южной, то с северной стороны обходя скальные выходы горных пород.
   По гребню этого бокового хребта мы поднимались весь остаток дня. Промежутки с пологим подъёмом сменялись крутыми свалами крупных каменных глыб, в таких местах тропа терялась среди камней. Когда же мы забирались наверх, и выходили на задернованный участок, она неизменно возникала снова, собираясь из множества мелких тропинок.
   Во время одного из привалов на вершине такого свала каменных глыб, мама обнаружила кусты обыкновенного шиповника с крупными спелыми плодами чёрного, а не красного цвета. Мимо такой диковинки она пройти не могла, только когда мы собрали всю ягоду, удалось продолжить движение.
   Наконец скалы и камни закончились, дальше продолжался широкий пологий увал, поросший редкими низкими кедрами и лиственницей. В травянистых промежутках между деревьями отдельными участками наблюдались густые заросли мелкого кустарника.
   Мы шли по тропе вдоль вершины увала, внезапно впереди отца из кустов выскочил заяц и помчался вперёд, смешно вскидываясь светлой нашлёпкой хвостика. Пройдя немного дальше, папа остановился и подозвал меня.
   -Смотри, правее тропы под кустом затаился зайчонок.
   Я долго вглядывался в указанное место и, наконец, сумел его разглядеть. Продолговатым, сантиметров двадцать длиной, буровато-серым комочком он замер на земле без признаков какого-то шевеления, голова лежит на передних лапах, уши прижаты к спине. Оглянувшись на подошедшую сзади маму, я попробовал снова найти зайчонка, но, или тот успел перескочить на другое место, или мои глаза устали, так и не смог это сделать.
   -А теперь, народ, шире шаг,- дал команду отец.- Солнце садится, пора торопиться.
   Светило действительно зависло над горизонтом, слегка касаясь его краешком. Выйдя на пологий водораздел со слабо выраженным подъёмом, мы ускорили шаг. На этом участке звери активно пользовались тропой, она стала более широкой и ровной, из многочисленных следов на ней явно преобладали медвежьи.
   Скоро редкий мелкий лес закончился, дальше продолжался высокогорный луг. На опушке луговая трава была мне по пояс, но с каждым шагом становилась выше и выше, пока не скрыла нас с головой. Такие травяные джунгли я увидел впервые в жизни. По краям тропы на два с половиной метра высилась сплошная стена травяных стеблей, среди которых преобладал борщевик, или медвежья дудка, отдельные стебли борщевика тянулись вверх до трёх метров и выше. Мы двигались среди этих зарослей по коридору метровой ширины, на влажной земле были хорошо заметны отпечатки медвежьих лап. По краям и на самой тропе лежали кучки звериного помета разной свежести, и приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не вляпаться. По сторонам часто встречались участки поваленной травы, где медведи устраивали лёжки, в разные стороны разбегались боковые тропинки.
   Как только мы вошли в эти джунгли, отец изменил построение колонны. Мама двигалась впереди, я находился посередине, а сам он шёл замыкающим. Кроме этого, он настоятельно порекомендовал при движении создавать больше шума, громко разговаривать и петь песни.
   -А ну-ка песню нам пропой весёлый ветер…- громко затянул папа, подавая нам пример.
   Мать подхватила припев, и дальше они продолжили песню дуэтом. Я стесняюсь своего голоса и никогда не пою на людях, но сейчас тоже начал подтягивать в полголоса.
   Допев песню до конца, отец начал другую:
   -Капитан, капитан, улыбнитесь…
   Чем дальше мы продвигались вперёд, тем более разветвлённым становился лабиринт медвежьих дорог. Если считать нашу тропу улицей, то несколько раз нам пришлось пересекать целые проспекты, шириной до двух метров, а пересечений с другими улицами и переулками было множество. Я давно потерял ориентировку в этом городе, ведь видно было только зелёные стены да небо над головой. Отец умудрялся вести нас по каким-то, только ему известным признакам, в процессе пения корректируя повороты направо или налево.
   На пятой или шестой песне я с радостью заметил, что мы движемся под уклон. Перекрёстки встречались всё реже, да и стены постепенно становились ниже. Когда луг кончился, ещё метров десять мы пробирались напрямик через полосу кустарника и, наконец, вышли на дорогу.
   -Успели…- с облегчением сказал отец, вытирая пот со лба.- Не хотел бы я оказаться в таком медвежьем городе ночью.
   -А я всё время боялась столкнуться со зверем лоб в лоб на каком-нибудь перекрёстке,- призналась мама.
   -Зато какой концерт мишкам мы устроили,- засмеялся папа.- Прощальные гастроли группы «Весёлые бродяги».
   Солнце почти полностью опустилось за горизонт, сгустились тени, вокруг стало быстро темнеть. То, что я принял за дорогу, оказалось широкой, до четырёх метров, тропой, выбитой стадами скота на весеннее-осенних перегонах. Проходя вдоль западного края Сумультинского хребта, она примерно через километр дальше сворачивала на запад, спускаясь в долину Сумульты в нижнем течении. Отец бодро повёл нас вперёд по тропе, спеша до  наступления полной темноты найти пригодное для стоянки место с водой. В быстром темпе мы отмахали километра три, и уже в последних отблесках догорающего заката он нашёл маленький ручеёк в стороне от дороги.
   Скоро на тагане над огнём висел котелок, а я с папой устанавливал палатку. Только разобрав вещи из рюкзаков и устроив спальные места, мы смогли себе позволить расслабиться у костра. Освободив от ягоды средний котелок, мама стала варить на ужин гречневую кашу.
   -Горячий чай – какая благодать!- блаженствовал отец, лёжа на плащ-палатке.
   Кот Василий всю дорогу пролежал у папы на плечах, не подавая признаков жизни. С наступлением ночи он почувствовал прилив сил, поднялся на дрожащих ногах и, покачиваясь, дошел до ручья, где стал жадно лакать воду. Напившись, кот бессильно лёг на берегу. Взяв Ваську на руки, я отнёс его на подстилку перед входом в палатку, в благодарность тот несколько раз лизнул мою руку шершавым языком.
   В ожидании ужина, находясь под впечатлением от нашего перехода, отец начал рассказывать очередную историю о медведях.
   -В бытность мою начальником партии, как я вам уже говорил, весь сезон нас обслуживал бортовой автомобиль Урал. Водители с машиной менялись каждый месяц, у каждого были свои привычки и причуды. Один из них, Толик Буряков, панически боялся медведей, даже по нужде он опасался далеко отходить от лагеря, причём не только ночью, но и ясным днём.
   На площади работ было много старых участков лесоразработок, где в изобилии росла малина, так Анатолий умудрялся собирать там ягоду, прикрываясь машиной. Поставит автомобиль на обочине, оборвёт урожай в радиусе десяти метров, затем отъедет на двадцать- тридцать метров дальше и продолжает сбор возле кабины.
   Как-то раз я вместе с Толиком ехал на базу партии по лесовозной дороге, вдоль обочин тянулась старая вырубка, заваленная древесным хламом и поросшая кустами. За поворотом дороги мы внезапно спугнули большого бурого медведя. Метнувшись в панике туда-сюда, зверь увидел, что прыгнуть в кусты не получится, и большими прыжками помчался впереди машины.
   Анатолий, увидев в беспомощном виде объект своих тайных страхов, преобразился. В глазах светилось злорадное торжество, вцепившись в руль двумя руками, он стал потихоньку давить на газ, придерживая бампер машины близко к бегущему медведю.
   -Попался, гад! Сейчас я тебе покажу!..- ясно читалось в его поведении.
   Крупный красивый зверь сначала бежал грациозно и уверенно, но вскоре начал уставать, в движениях стала появляться угловатость и неуклюжесть. Вдруг медведь стал опорожнять свой кишечник, опускаясь после прыжка на задние лапы, он неловко взбрыкивал задом, и под колеса грузовика по дороге катились катышки помёта.
   Что это?..- недоумённо пробормотал Толик вначале, но поняв, что к чему, торжествующе захохотал:
   -Да он обделался от страха!!!
   Фигура зверя стала меняться на глазах, сдуваясь, как пробитый резиновый мячик. Перед машиной из последних сил бежал нескладный подросток, одетый в шкуру на несколько размеров больше, чем надо.
   Мне стало жалко медведя, и я тронул Анатолия за локоть:
   -Притормози немного…
   Водитель словно очнулся от наваждения, блеск в глазах потускнел, движения снова стали спокойными и неторопливыми. Понемногу притормаживая, он остановил машину перед поворотом дороги, давая зверю убежать. Постояв с минуту на месте, мы выехали за поворот. Медведь продолжал бежать, не заметив, что страшный преследователь отстал. Анатолий остановил грузовик ещё на несколько минут, а затем продолжил движение. На этот раз зверь ушёл с дороги.
   -Надо было видеть лицо Толика в тот момент, когда он отыгрывался на медведе за свой страх,- закончил отец свой рассказ.
   Мама уже заканчивала варить кашу. Сполоснувшись в ручье, мы поужинали и легли спать.

       Глава 21. Спуск к Сумульте. Ночёвка в доме. Переход Катуни по висячему мосту. 
    
   Стук маминой ложки об крышку котелка разбудил меня. Вставать не хотелось, но привычка к дисциплине пересилила, сладко потянувшись, я вылез из  тёплого спальника и стал надевать походную одежду.
   Родители уже начали завтракать, быстро выполнив утренний моцион, я присоединился к ним. Кот Василий явно шёл на поправку, неожиданно он напомнил о себе, пару раз коротко мяукнув и требуя свою долю молочной каши. Съел он, правда, всего пару ложек, но всё равно это было хорошим признаком.
   После завтрака мы быстро свернули лагерь и начали паковать рюкзаки. За время путешествия я настолько привык к ежедневной укладке, что мог бы её делать с закрытыми глазами. При желании можно было собраться в два раза быстрее, но задерживала мамина ягода. Завершив сборы, присели «на дорожку».
   -Вперёд и с песней,- подал папа команду.
   Вниз под гору по широкой тропе шагалось легко и непринуждённо. Через полтора километра мы пересекли небольшой ручей, на берегу которого обнаружилась алтайская деревянная изба в форме восьмигранника с круглой крышей. Миновав аил (так алтайцы называют стоянку с подобным домом), мы продолжили спуск с перевала. Тропа шла преимущественно по левой стороне долины ручья, лишь изредка переходя на правый берег.
   Продольный профиль долины напоминал гигантскую лестницу со ступенями разной ширины и высоты. Соответственно менялась и растительность. Когда тропа шла по ровному участку, протяжённостью до километра, вокруг наблюдался типичный сельский пейзаж. Маленькая речка со спокойным течением мирно течёт по широким полянам с низкой травой среди небольших рощиц лиственных деревьев ( берёзки, осинки, ольха, рябина и калина ) и, реже, смешанных с хвойными.
   Внезапно начинается крутой спуск, 50 – 100 метров по вертикали. Ручей разбивается на множество струй, которые бесчисленными водопадами стекают по скалам и каменным свалам. На таком склоне преобладает хвойная тайга с зарослями кустарника.
   От подножия снова начинается ровная плоскотина, вода в ручье течёт медленно и спокойно, вокруг наблюдается сельская идиллия, порхают бабочки.
   По ходу движения я начал подсчитывать эти гигантские ступени, но после пятой сбился со счёта, уж очень они были схожи между собой. Постепенно мы спускались ниже и ниже, приближаясь к своей цели. Незаметно миновало время обеда, но отец твёрдо решил делать привал на большой реке, и вёл нас дальше без остановок.
   Наконец, после очередного горного спуска по каменным свалам, долина ручья резко расширилась, открывая выход на берег Сумульты. Дальше тропа забирала вправо от ручья, полого спускалась по обширной луговине на открытую широкую речную террасу, и вдоль её края уходила далеко вниз по течению реки.
   Саму реку мы увидели, только подойдя близко к краю террасы, который круто обрывался к воде. Сумульта текла по самому дну извилистого каньона, вытянутого в широтном направлении. Глубина каньона была в пределах 10–15 метров, ширина до 150 метров. Отдельными участками вдоль берега реки сохранились остатки нижней террасы, поросшие смешанным лесом, с преобладанием лиственных деревьев.
   Прозрачные воды реки, подсвеченные солнцем, при взгляде сверху оказались удивительно чистого сине-зелёного цвета, барашки пены возле камней, особенно на порожистых местах, смотрелись ослепительно-белыми. Эти цвета создавали волшебную картину бегущей воды, которой хотелось любоваться снова и снова.
   Для обеда мы спустились на нижнюю террасу, и остановились на уютной поляне в окружении белоствольных берёз. К нашей нечаянной радости, по всей поляне в траве нашлось множество кустиков крупной спелой душистой клубники, и мы почти целый час лакомились ею, выбирая самые вкусные ягоды. Первым ушёл папа, он поставил таган и развел костер. Теперь уже маме пришлось заниматься обедом. Один я задержался на поляне, пока, как говорится, не набил оскомину. Во рту появился странный металлический привкус, а сами ягоды стали безвкусными.
   Кот Васька быстро шёл на поправку, он уже уверенно держался на ногах, с любопытством обнюхивал всё вокруг и жевал какую-то травку. Ему в чашку с супом положили побольше кусочков мяса от тушёнки, и он с удовольствием съел свою порцию.
   Скоро мы опять закинули на плечи рюкзаки и продолжили путь по тропе. Верхняя терраса начиналась прямо от подножия крутого безлесного склона долины и продолжалась узкой полосой на всём протяжении пути. В стороне от основной тропы тянулись узенькие тропинки, выбитые ногами перегоняемого скота. Изредка встречались отдельные деревья и маленькие участки, поросшие кустарником.
   Маму неожиданно заинтересовало скопление кустов в стороне от дороги. Осмотрев его, она нашла несколько кустов дикого крыжовника с мелкими спелыми плодами. Пришлось делать остановку для сбора этой ягоды.
   Вдоль реки от места обеда мы успели пройти километров пять, когда тропа вывела нас к небольшому деревянному дому. Внутри оказалась исправная печь, стол со скамьёй и широкие нары. Солнце было уже низко над горизонтом, и на семейном совете все решили переночевать в цивильных условиях.
   На краю террасы росли два больших кедра, рядом было оборудовано кострище с рогульками и таганом. За дровами пришлось спускаться к реке и долго собирать их по берегу. За это время мать навела порядок в доме.
   Закончив подготовку к ночлегу, мы сидели около костра. С ближайшего дерева спустился бурундук, приблизившись к нам, он стал разглядывать незваных гостей. Почти сразу со стороны дома выскочил Василий, сделав хвост трубой, он погнался за зверьком и загнал того обратно на кедр. После этого немного покрутился вокруг и удалился с независимым видом.
   -Слава богу, кот выздоровел и даже начал охотиться,- радостно высказала мама общее мнение.
   Пока готовился ужин, солнце село, и быстро наступила темнота. Поужинав при свете костра и помыв посуду, мы ушли спать в дом. Отец стал слушать новости по транзистору, а я отключился сразу, как только залез в спальный мешок.
   Вечерний чай напомнил о себе утром, поворочавшись немного, я не выдержал и вышел во двор. Мать с отцом уже встали и сидели у костра. Утренняя прогулка взбодрила меня, прогнав остатки сна, и я присоединился к ним. Завтрак был практически готов, мама вылила разведённое в воде сухое молоко в кашу и теперь доводила её до готовности.
   -Послезавтра мы должны быть уже дома,- заметил отец.- Как быстро месяц прошёл. Осталась одна ночёвка под Семинским перевалом, и здравствуй, цивилизация: туалет, ванная, телевизор.
   Откровенно говоря, я не сильно и скучал по всем этим вещам, больше всего мне хотелось оказаться возле водоёма с водой и купаться там до одурения.
   -А Катунь близко?- спросил я.
   -Думаю, до устья Сумульты осталось два-три километра,- пояснил папа.
   Позавтракав, мы упаковали рюкзаки и вскоре бодро двигались вперёд уже не по тропе, а по грунтовой дороге, которая начиналась от избушки. Сначала дорога шла вдоль реки, но километра через два повернула направо и, перевалив плоский водораздел, вывела нас на широкий берег Катуни. С поворота дороги было хорошо видно место слияния двух больших рек.
    Могучим потоком сине-зелёная прозрачная вода Сумульты оттесняла голубовато-серые воды Катуни к противоположному берегу, километра полтора два разных потока текли рядом. Дальше полоса чистой воды постепенно становилась уже, пока не исчезала совсем.
   Полюбовавшись этим очень живописным произведением природы, мы пошли дальше, с каждым шагом приближаясь к дому. Надо сказать, что путь вдоль Катуни оказался нелёгким испытанием. Река текла на приличном расстоянии в стороне, и нам пришлось около пятнадцати километров идти по пустынной дороге под палящим летним солнцем. Наконец, встретился ручей, на берегу которого мы сделали привал.
   По примеру отца раздевшись до трусов, я с наслаждением обмылся холодной водой. Жизнь снова стала прекрасной и удивительной.
   На обед мама сварила суп из пакетиков, с ним мы доели остатки сухарных крошек.
   -На другой стороне Катуни будет деревня Каянча, думаю, нам удастся там купить хлеба в магазине,- попытался нас обнадёжить папа.
   Следовало спешить, смочив энцефалитки и головные уборы водой, мы вскоре продолжили путь. Километра через два дорога подошла к берегу реки, где мы увидели подвесной мост.
   В этом месте воды Катуни зажимались с двух сторон каменными тисками. Монолитные отвесные скалы, как стены, на протяжении около полукилометра удерживали могучий речной поток в узком каменном жёлобе, посередине которого поперёк реки были натянуты два толстых, толщиной с мою голову, стальных каната. К канатам, на сплетённой из тонких металлических тросов, сетке было подвешено полотно моста. Ширина проезжей части, собранной из толстых деревянных плах, составляла около трёх с половиной метров, а длина всего пролёта примерно сто двадцать метров.
   Когда мы ступили на мост и сделали несколько шагов, тот сразу начал вздрагивать и раскачиваться под ногами, раздражая вестибулярный аппарат. Каждый шаг вызывал ответные движения шаткой опоры, и я постарался ставить ноги вразнобой с отцовскими шагами. Всё равно колебания проезжей части постепенно увеличивались, достигнув максимальных значений к середине пролёта. Вид стремительно несущейся под мостом воды усиливал неприятные ощущения. По мере приближения дальнего берега, колебания также постепенно затухали.
   Перейдя мост, мы повернули вверх по течению и через полтора километра вышли к окраине деревни. Полоса домов короткой частью  была расположена вдоль реки, а большая часть тянулась вдоль дороги в сторону перевала. В одном из дворов молодая симпатичная алтайка развешивала на верёвке чистое бельё, рядом играл маленький ребёнок.
   Выяснилось, что магазина в деревне нет. На просьбу продать немного хлеба, хозяйка ответила отказом. Услышав, по ходу разговора, что мы почти месяц провели в горах, она принесла нам две свежие хлебные лепёшки, литровую пластиковую бутылку молока и килограмма два картошки, категорически отказавшись взять за это деньги.
   Поблагодарив и попрощавшись с доброй женщиной, мы пошли дальше по дороге на Онгудай. Свежие сдобные лепёшки пахли так раздражающе ароматно, что все с трудом дотерпели, когда же дома деревни скроются за деревьями. Присев на обочине, мы разделили их на всех и с наслаждением тут же зажевали, запивая молоком. Василий тоже с удовольствием съел несколько кусочков, а молоко для него мы оставили на вечер и утро.
   К сожалению, всё хорошее быстро кончается. Перекусив, все снова навьючили рюкзаки и потащились к перевалу. Нам удалось пройти километров пять, прежде, чем отец выбрал место для последнего ночлега.
   На ужин мама сварила картошку в мундире, по которой мы тоже успели соскучиться.
   -Вставать придётся рано,- предупредил папа перед сном.

       Глава 22. Вперёд на Онгудай. Соревнования по дельтапланеризму. Путь домой.

   Утром меня разбудил отец, он громко напевал песню:
   -Ещё немного, ещё чуть-чуть, последний бой, он трудный самый…
   Вспомнив, что сегодня нам предстоит добраться до дома, я быстро поднялся и пошёл умываться. Пока мать возилась у костра, мы с папой сложили и упаковали большую часть груза.
   После завтрака сборы были быстро закончены, и мы бодро двинулись вперёд к перевалу через Семинский хребёт. Подъём оказался довольно лёгким, дорога шла по хвойной тайге, жаркое солнце было прикрыто деревьями, и к десяти часам утра мы уже были наверху. Хребёт тоже оказался покрыт густой тайгой, целый час дорога петляла вдоль его вершины, пока не появился поворот на Онгудай. Свернув, мы успели спуститься вниз не больше километра, как сзади нас догнала машина. Это был бортовой Зил-131, водитель которого решил нас подвезти.
   Быстро забросив рюкзаки в пустой кузов, мы уложили их возле кабины, а сами сели сверху, и машина тронулась. Через десять минут езды по хвойному лесу автомобиль остановился на опушке. Лес продолжался узкой полосой вдоль ручья, справа от дороги, а впереди нас по всей горе простирался обширный луг с короткой травой и следами выпаса скота. Он начинался от середины склона и продолжался, постепенно выполаживаясь, до самого посёлка, дома которого виднелись далеко впереди.
   Из кабины вылез молодой парень и устроился в кузове рядом с нами. Оказалось, что здесь уже второй день проходят Всероссийские соревнования по дельтапланеризму. Слева от нас, на плоской лысой вершине бокового отрога Семинского хребта участники соревнования сейчас заканчивали собирать свои аппараты и готовились к полётам. Самой природой в этом месте был создан гигантский трамплин, на котором дельтаплан мог подняться на большую высоту.
   Открытый пологий увал на вершине горы с начала спуска переходил в широкую поляну, удобную для разбега, за которой начинался крутой склон, поросший хвойным лесом. В самом низу склона продолжением отрога отходил узенький гребень, вытянутый примерно на два километра, на нём выделялись три круглые вершины. Первая была самая маленькая, вторая – чуть повыше, и на самом конце этой гряды – остроконечная сопка, метров на сто выше остальных.
   По объяснению нашего попутчика, над этими вершинками постоянно действуют восходящие потоки воздуха. Для успешного полёта нужно было, набрав скорость, точно вырулить на начало гряды, дальше лететь точно над ней и добиться максимального подъёма над последней вершиной. По его словам, вчера проходили соревнования на дальность полёта, и один пилот улетел вдоль Чуйского тракта за реку Катунь, пролетев больше ста километров. Сегодня проводятся состязания на продолжительность полёта, по времени до приземления. Сам наш спутник повредил свой дельтаплан и поэтому просто сопровождает машину для сбора спортсменов и их аппаратов.
   В это время над горным склоном пролетел первый дельтаплан ярко жёлтого цвета с хищным размахом крыльев, похожий на усечённый ромб. Под аппаратом ясно различалась фигура пилота, вытянутая в горизонтальном положении. Снизившись над первой вершинкой, он стал постепенно набирать высоту над второй, а над последней вершиной стал закручиваться спиралью, поднимаясь выше и выше. Затем стал парить над землёй, делая широкие круги и смещаясь в сторону посёлка.
   Над склоном в это время второй аппарат набирал разгон, планируя на первую горку. Конструкция этого дельтаплана была намного сложнее, жёлто-зелёные двухэтажные крылья и вынесенный назад треугольный хвост напоминали первые летательные аппараты начала двадцатого века. Пытаясь закрутить спираль над последней вершиной, пилот промахнулся в сторону и плавно спланировал на луговину.
   С горы стартовал новый летательный аппарат с крылом треугольной формы красного цвета, над трамплином он смог сделать лишь один оборот, и набрал высоту в два раза ниже первого дельтаплана.
   Наша машина стронулась с места и помчалась по грунтовой дороге вниз к посёлку Онгудай. Первый аппарат только сейчас завершил свой полёт и приземлился на самом конце луга. Сидя в кузове, мы продолжали любоваться полётами всё новых дельтапланов различных конструкций и расцветок. Преобладали простые конструкции с треугольным, ромбовидным или прямоугольным крылом, реже с двухэтажным крылом с различными усложнениями, а иногда похожие на воздушных змеев с крыльями в несколько уровней.  В отдельные моменты над землёй летало до четырёх аппаратов.
   Водитель быстро домчал машину до выезда на Чуйский тракт, который проходил перед домами посёлка. Выгрузив рюкзаки, мы горячо поблагодарили своих попутчиков, и стали размышлять над дальнейшими действиями.
   -По расписанию, как я уточнял перед отъездом, автобус из Онгудая отправляется в три часа дня,- начал папа.- Сейчас ещё двенадцать часов. Предлагаю пообедать на ручье, вдоль которого мы ехали, заодно посмотрим соревнования. А в два часа двинемся на автостанцию.
   -Я не против,- поддержала мама.- Только надо хлеба купить в магазине, может ещё чего…
   -Хорошо,- согласился отец.- Пока ждите здесь.
   Через дорогу, недалеко от нас, была видна вывеска магазина, сходив туда, отец принёс хлеб, пряники, конфеты, сыр и сливочное масло. Пройдя обратно по просёлочной дороге с полкилометра, мы свернули к ручью и остановились в маленькой берёзовой рощице у воды. Вскоре там горел костёр, и мать варила рисовую кашу с целой банкой тушёнки. Это были остатки продуктов, взятых в поход.
   Лёжа на шелковистой травке, я наблюдал за соревнованиями. Много дельтапланов приземлилось на луг, и тот был ярко разукрашен разноцветными весёлыми пятнами. Два аппарата кружили в вышине, один из них постепенно тоже опустился на землю, а второй долго продолжал полёт. Приглядевшись, я разглядел за спиной пилота, сидящего на стропах, какое-то устройство с вращающимся пропеллером.
   Прозвучал призыв обедать, и я отвлёкся от наблюдений. Кашу я с удовольствием заел куском щедро намазанного маслом хлеба, а к чаю с конфетами прилагались ещё пряники с сыром. Когда мы закончили обед, полёты уже оказались завершены, а луг опустел.
   Мы тоже не стали задерживаться и, упаковав в последний раз рюкзаки, отправились на автостанцию. Из Онгудая автобусный маршрут был только до города Горноалтайска, там нам предстояла пересадка на другой автобус, уже до Бийска. В салоне оказалось много свободных мест, и мы с комфортом устроились на задних сидениях. Когда автобус выехал из посёлка на Чуйский тракт, я заметил над горой планирующие дельтапланы. Видимо, был перерыв, а теперь соревнования возобновились.
   Наше длинное путешествие закончилось, и теперь было немного жаль покидать ставшие близкими и знакомыми места, казалось, что в горах навсегда осталась маленькая частичка моего я.
   Автобус ходко двигался по тракту, увозя нас домой. Промелькнул Семинский перевал с низкорослыми пушистыми кедрами, после которого мы долго катились вниз, затем была остановка в посёлке Шебалино. Наконец, по мосту мы пересекли Катунь и за Усть-Семой пошли уже знакомые места.
   Когда на автовокзале в Горноалтайске мы вышли на перрон, диктор по радио как раз объявил отправление автобуса до Бийска. Это оказалось недалеко, нашлись свободные места, и нам практически без остановки удалось продолжить дорогу к дому. Затем ещё была поездка по городу на трамвае, и, наконец, в половину девятого вечера мы подошли к подъезду родной девятиэтажки.
   Лифт, как это часто бывает, не работал, но для нас, бывалых горовосходителей, это было мелочью, не заслуживающей внимания. Легко вспорхнув на седьмой этаж, мы остановились перед дверью в свою квартиру. Открыв дверь, папа первым пустил туда кота, затем вошёл сам, а потом по очереди и мы с мамой, оставляя на пороге сапоги и грязные портянки.
   -Откуда такой бардак?- удивился отец, поставив рюкзак на пол и пройдясь по коридору в дальнюю комнату.
   Сестрёнка Аня должна была вернуться из спортлагеря только завтра, тридцатого июля. Но,   похоже, она приехала раньше, больше некому было устраивать в квартире такой беспорядок.
   На полу возле трюмо лежал целый ворох маминых платьев и другой одежды, на самой   тумбочке стояли открытые шкатулки с женской бижутерией, в беспорядке лежали разные   бусы, брошки и другая мелочь. В комнате родителей на журнальном столике была рассыпана горка сухарей, в лужице разлитого какао лежала грязная чашка, возле телевизора валялся раскрытый альбом с ворохом фотографий и моя книга «Атлас мира», на диване – куча постельного белья. На кухне сухари валялись не только на столе, но и на полу, на плите и возле раковины, на столе также стояла неумело открытая и наполовину съеденная банка тушёнки, валялись грязные ложки и разодранные пачки какао-порошка и сухого молока.
   Больше всего меня возмутило, что она копалась в моих вещах, а я этого терпеть не могу.
   -Целый месяц не виделись, не хочется устраивать выволочку, а придётся,- со вздохом сказал папа.
   Мама сбегала к соседке, у которой оставляли ключ от квартиры.
   -Вчера вечером их привезли из лагеря,- рассказала она, вернувшись.- Таня предлагала ей остаться у себя, но Анюта ни в какую не согласилась.
   Отложив разборку рюкзаков, мы стали наводить порядок. В это время распахнулась дверь, и раздался громкий возмущённый голос сестры:
   -Вы где так долго пропадали?! Обещали, что когда я вернусь из лагеря, то меня встретите! Я приехала, а вас нет и нет…
   -Мы же говорили, что вернёмся двадцать девятого июля,- стала оправдываться мама.- Так и приехали.
   Девчонка, не обращая внимания на мамины слова, продолжала выкладывать наболевшее:
   -Я жду, жду, а вы всё не приезжаете, уж стала думать, что случилось что-нибудь, и я вас не увижу больше.
   -Ты же знала, что вернулась раньше времени,- отец обнял дочь и стал её утешать.- Зато теперь мы снова вместе.
   Успокаиваясь, Анюта повернула к нам лицо с повлажневшими глазами:
   -Знаете, как мне тоскливо было в лагере? Ко всем детям родители приезжали по выходным, а я всё одна, да одна… Больше без меня вы никуда не поедете!
   Я представил себя на месте сестры, и мне стало стыдно.
   -Обещаем!!- торжественно поклялись мы втроём.- Теперь все поездки и путешествия будем делать вместе!

                К о н е ц
                Бийск,  2012 г.

                Послесловие от автора.

   Уважаемый Читатель, если у тебя хватило терпения дочитать эту историю до конца, и заинтересовала сама возможность проведения подобных путешествий, то наверняка возникли какие-то вопросы. Поэтому постараюсь дать некоторые пояснения.
   История эта не выдумана, а произошла на самом деле, и весь маршрут описан достаточно детально, все герои – реальные люди, и даже имена остались без изменения. Возможны некоторые мелкие неточности в описании деталей местности, так как сама история написана на несколько лет позже описываемых событий. Первоначально она задумывалась, как краткий отчёт о путешествии для домашнего чтения, но по настоянию других участников была переделана в художественную форму. Надеюсь, что мои советы не очень загрузили текст и пригодятся начинающим туристам. Очень хотелось отобразить красоту и очарование Алтайских гор, дикой тайги и горных рек, передать своё восхищение первозданной природой и удовольствие от общения с ней.
   На следующий год мы повторили путешествие на Сумульту, при этом к нашему составу прибавилась Анна и младший брат главы семейства. За тридцать два дня мы повторили маршрут, только возвращались другим путём, через ручей Евелю с выходом на посёлок Куюс (это выше Эдигана по Катуни на пятнадцать километров). Были свои приключения, и удовольствия мы получили не меньше.
   Эти разъяснения я адресую тому, кто захочет пройти по нашим следам, хотя на просторах Родины найдётся множество других, не менее увлекательных мест.
    Удачи Вам, друзья.