Этот сон приходил раз в несколько недель, как наваждение. Длился он недолго, но Катя каждый раз просыпалась в страхе и долго не могла успокоиться.
Ей снился серый лес, глухой, дремучий. Вокруг костра сидели Юра, Ира, она и Гоша. За пределами света метались и выли чудовищные тени, обдавая ребят гнойным смрадом гнили. В отсветах огня мелькала морда Мэнда, невыносимого духа уродства. Грозный, как проклятье черного дыма, в злобе рождал он безобразных тварей. Они прыгали в темноте, тянули к костру корявые лапы, стараясь коснуться волос сидящих у огня. С другой стороны корчился и ждал своей очереди дух Инуцяда, чтобы лишить их разума. Хищно скалился дух Иханзосяда, в надежде унести похищенный разум в подземный мир. Вой и смрад подступали все ближе, ближе…
И тут сон заканчивался. Когда он приснился Кате впервые, ей показалось, что она выскочила из него и сразу оказалась на кухне. Напившись воды из-под крана, она смыла с лица холодный пот, и побрела в свою комнату. Подошла к окну, отдернула тяжелую штору. В доме напротив, в окне стоял Гошка и смотрел на Катю.
– Что? – нарисовал на стекле вопросительный знак.
– Не знаю. – помотала головой Катя.
– Что это было? – еще один вопросительный знак.
– Я не знаю. – Катя закрыла лицо руками.
Гошкина ладонь прижалась к стеклу. – Не бойся, я рядом.
– Я знаю. – прошептала девушка в окне.
Она смотрела на Гошку, и страх отступал. «Как хорошо, как хорошо, что ты есть. Друг? Какое короткое слово, разве оно может вместить все? Дружище, Егошка… сильный, добрый… как жаль, что ты с такой легкостью забыл ту, которую любил с третьего класса. И, когда подвернется еще одна, ты так же просто откажешься от меня. Поэтому ты будешь только другом, моим лучшим другом».
Друг что-то рисовал на стекле. «Пойдем, погуляем?» – прочла Катя и кивнула головой.
Когда она вышла во двор, он уже ждал ее.
– Ты видел?
– Да, я был там, в этом сне. Что это, Катя?
– Я не знаю, Гош.
– Давай руку, пойдем…
Снег тихонько похрустывал под ногами. Белая дорога, белая тропинка. Зима. Девять месяцев зима, остальное... Девять месяцев – это так мало. Катя не успевала насладиться зимой, налюбоваться ее красотой. Вон, высокие дома укрылись под толстым слоем снежных шапок и стали маленькими, уютными. Возле них стройные елки. На каждой лапе – словно шарики пломбира опушки снега. Завтра снега будет больше или меньше, и это будут другие дома, другие елки. Утром они будут сиреневыми, днем белыми и каждый раз – новыми. Между ними, словно вычурная ограда, усыпанные инеем ветки деревьев. Куда там Петергофу, с его великолепными чугунными решетками. Они незыблемы, а это кружево, вытканное из инея, играет собственной тенью, растет, дышит, живет…
Заснеженные корабли в заметенном порту, покачиваются на приколе, поскрипывают швартовыми с таким видом, словно вот сейчас, только скомандуй, побегут по льду застывшей Печоры. Усмиряя их нетерпение, река поет песню. Печорский лед, поскрипывая, позванивая, постанывая, крепнет, ломается, наползает торосами на берег, трется льдинами бок о бок…
Над домами, большими и маленькими, над елками и рекой с кораблями, над всем этим снежным царством – купол теплого, темного неба, усыпанного звездами. Здесь, на севере они больше и ярче, словно с макушки земного шарика к ним ближе. Вот, Катино любимое созвездие – Орион. Прелестный дамский бантик на полнеба. Ночью виден свет звезд. Он отражается от снега и висит в воздухе жемчужной дымкой.
Ощущение волшебства медленно стирало кошмар сна.
– Ты их узнала? – спросил Гошка, когда понял, что она уже может говорить.
– Я никогда не видела их изображения, только читала. Но я узнала их. Та мерзкая рожа – Мэнда. Дух уродства. Он делает уродливым все, к чему прикасается.
– А те, двое?
– Это тоже страшные духи. Один лишает разума, второй тащит украденный разум в нижний мир. Чтобы человек навсегда остался зверем. Почему они мне явились?
– Нам. Они явились нам. – твердо ответил Гоша. – Я там тоже был. Не знаю, как ты выдержала, у меня самого сердце чуть не остановилось. Судя по всему, было лето?
– Хочешь сказать, что это произойдет летом? – изумилась Катя. – Ну, нет! Нет! Я никуда не поеду, все лето буду сидеть дома. Вообще из дома не выйду.
– Тише, ты что? Посмотри.
Гошка дотянулся до ветки, тихонько качнул. На Катю серебряным облаком посыпался иней. Легкий, нежный…
Душа дрогнула…
– Впереди еще март. Мы с тобой поедем за город и найдем снежную радугу. Она бывает только в марте и только у нас.
На следующий день они дружно прогуляли школу. А через две недели сон повторился и напугал ребят своей неотвратимостью, больше, чем в первый раз.
После очередной долгой прогулки по ночному заснеженному городу, Гошка вынес разумное, как ему казалось решение.
– Значит, нам надо быть готовыми к встрече с этой мерзостью. Без паники! – быстро добавил он, видя, что Катя уже сидит в сугробе и собирается реветь.
– Завтра же, нет, уже сегодня идем в библиотеку, ищем все, что может помочь. Ну что ты? Привидений не испугалась, а от какой-то нечисти в слезы?
***