А что поделаешь, коли Ванька таким доверчивым уродился? И простодыром-то очень метко прозвали. Так и до пенсии прожил, под смешки, подшучивания да розыгрыши. У себя-то в деревне они по большей части были всё незлобивые, так, чтобы посмеяться вместе, а не на всеобщий позор выставить. Так Ванька на них и не обижался. Да и что обижаться, коли сам виноват, по простоте душевной да по наивности всё на веру принимал. Так ещё со школы повелось. Брякнет кто-нибудь дурь несусветную, а Ванька, мало того, что за чистую монету принимает, дак ещё и другим пересказывает.
Вот на географии, например. Африку тогда проходили. Дома работы образовалось на целый вечер. А кто кроме Ваньки-то её сделает, коли батька помер? Вот вся мужицкая работа по плотницкой части на пацана сразу и легла. В тот день как раз корова ни с того, ни с сего взбесилась, у овец стайку разворотила. Пришлось заново строить. Едва успел до кино закончить, а всё равно немного опоздал – журнал уже крутить начали.
Завклубом на крыльце стоит, сигарету докуривает.
- Не могу, -говорит, - тебя, Ванька, пустить в кино – до 16 лет сегодня. Там девок голых показывают - нельзя мальцам. Начальство узнает, мне по шапке попадёт.
А уж на девок-то Ваньке страсть как посмотреть хочется. И начал он канючить. Минут пять уговаривал. Там уж и журнал к концу подходит. Ладно, хоть на две части была «Хроника дня» про очередной партийный съезд, а то бы уж давно запретное для детей да подростков показывали.
Махнул рукой заклубом:
- Ладно, Ванька, парень ты рослый. Ежели комиссия нагрянет, как обещали, за взрослого сойдёшь. Вот только загримировать тебя придётся. Стой тут, я тебе из гримёрки реквизит принесу.
Вернулся махом. Натянул на Ваньку какой-то парик, усы с бородой приклеил. Глянул со стороны – сойдёт, вот только трость ещё в руки надо.
- И в зал по-стариковски заходи, - напутствует. – Ногами-то шаркай, как дед Михей после хорошего застолья.
Взял Ванька палку, ссутулился, кряхтя так, чтобы всем слышно было, порог перешагнул и остановился. После свету-то ничего не видно, а у людей в зале глаза к темноте уже привыкли: смотрят, что за чудо в дудочках, а при бороде и драной шапке появилось, ну, Ваньку, знамо дело, сразу и признали. И такой хохот разразился, что киномеханик в своей будке перепугался. Да и то – на экране сцена, что плакать впору, а в зале смех. Передвижку выключил и свет дал. Тут от хохота люди чуть со скамеек не попадали.
А Ванька что? Он вместе со всеми посмеялся и сел кино смотреть. Жалко только, что про войну оно оказалось, а не про девок. Зато героем вечера не партизаны из фильма были, а он, Ванька. Ему руки жали, по плечу хлопали, девчонки совсем другими глазами смотрели – надо же, этакий спектакль устроил. А ведь в самодеятельности играть отказывался, мол, не умею, стесняюсь, слова запомнить не могу.
Ну, вот, а утром-то даже в учебник заглянуть не успел. Перед уроком расстраивается, что давно его географичка не вызывала, наверняка сегодня, как назло спросит. Вот ребята наперебой и давай ему основное подсказывать: Африка – это часть света, которая омывается водами трёх океанов: Индийского, Атлантического и Ледовитого.
- Подожди ты, - перебил Ванька. – Ледовитый-то на севере, вроде.
- Дурак ты! Антарктида-то где? На южном полюсе, вот, вокруг Антарктиды и расположен Ледовитый океан с его айсбергами. Ну, и там наплели ещё про Сахару и Кара-Кум, про Ниагару, про Великую китайскую стену.
- Да погоди ты, - опять перебил Ванька. – Китайская стена-то в Китае ведь.
- Правильно! – подтвердил Колька Киснемцев. – А Китай-то где находится, дурья твоя башка?
- В Африке что ли? – недоверчиво переспросил Ванька.
- А то где же ещё! – авторитетно подтвердил хорошист Славка.
- Чо-то парни, я совсем запутался.
- Да ты, главно, не тушуйся. Галина Ивановна ведь ответы и не слушает. Лишь бы не молчал.
Как Ванька и предполагал, его вызвали первым, и понёс он молоть то, что ему на перемене успели наподсказывать. Если бы не издевательский смех девчонок, ради которых ребята и постарались Ваньку разными глупостями надоумить, может, Галина Ивановна и не обратила бы внимания на содержание ответа, потому что Ванька, конечно же, был парнем донельзя наивным, но к учёбе относился прилежно, хоть и задавал иногда, ну, совсем идиотские вопросы. А тут географичка отвлеклась от журнала, в котором заполняла темы уже давно проведенных уроков и потому, стараясь припомнить, кто из класса активно работал на тех занятиях, действительно не вслушивалась в содержание ответа. А услышав хихиканье, посмотрела на ребят, которые просто давились от смеха, услышала произносимую Ванькой галиматью и оторопела. Поправила очки и воззрилась на самозабвенно отвечающего ученика, что Великую китайскую стену рабы построили сразу после того, как закончили возводить пирамиды, чтобы защитить их от знойных песчаных бурь пустыни Кара-Кум.
Галина Ивановна не смогла удержать улыбку, и будто по команде класс грохнул.
- Я чо-то не то сказал? - с искренним недоумением спросил Ванька Галину Ивановну, и после этих слов главный приколист Колька Киснемцев просто сполз под парту, будто растаявший на солнце пластилин.
Но это шутки были не злые. Зато в армии! Нет, армию лучше не вспоминать. Там самым безобидным было, когда заснувшему Ваньке сделали велосипед, запалив вложенные между пальцев на ногах обрывки газеты. Были и другие розыгрыши, как пришитые ночью на его гимнастёрку полковничьи погоны, а как назло, на подъёме присутствовал сам начальник штаба – зверь-мужик, которого страшно боялись даже командиры рот. Или зашитые мелкими стежками брючины, из-за которых Ванька никак не мог одеться и опоздал на построение. Или ночью измазанное гуталином лицо, от чего вся наволочка потом была совершенно чёрной, а сам он выскочил на построение настоящим негром. И тогда, вместо того, чтобы выявить шутников, сержант ему от имени командира роты пять нарядов влепил. Или… А-а-а-а! Все те розыгрыши заканчивались нарядами вне очереди, из-за чего Ванька на кухне вскоре сделался своим человеком – чуть ли не штатным чистильщиком картошки. И вот так все два года службы…
А после армии дома, в деревне, тоже, если услышишь когда хохот, можно не сомневаться – опять над Ванькой потешаются. И вот так до самой старости.
Но что самое удивительное, его ведь и в районе все как-то сразу и безошибочно за простачка принимали, которого можно безбоязненно облапошить. И редкая поездка обходилась без казусов. То в магазине обсчитают, то воры деньги из кармана вытащат. А как-то по наивности в напёрсток сыграть вляпался. Ну, понятно дело, до последнего рубля наивного мужика обчистили.
Так и это бы ещё полбеды, но тут на рынке облаву на мошенников устроили. Те-то моментально скрылись, а Ваньку да ещё старушку одну в милицию отвели, два с лишним часа допрашивали, почему в запрещённые азартные игры играть вздумали. Их бы потерпевшими признать, как потом дома знающий все законы Игнат объяснил, так нет, чуть в организаторы игорного бизнеса не записали. После этого Ванька, он у своих так до седых волос Ванькой и числился, милицию всегда стороной обходил.
Даже когда по осени закупщики скота его вокруг пальца как ребёнка обвели, заявление писать отказался – как бы снова его же и не обвинили. У этих шулеров, как авторитетно заверил Игнат, наверняка в милиции связи надёжные были, иначе бы не действовали так нагло. Они тогда бычков по деревням скупали. Ну, обычно по первому морозцу так делалось. Наезжали чернявенькие заготовители и по совсем смешной цене скот брали. А куда деваться-то – ведь не кормить же всю зиму, а кроме заезжих покупателей куда девать? В деревне-то у всех своё мясо, а в район и везти не на чём, и торговать не привычные. Вот бойкие чернявенькие торгаши у Ваньки бычка и купили, не торгуясь целую пачку денег в банковской упаковке дали. Жена на ту беду в соседнюю деревню сестру свою ходила проведать, а вернулась, Ванька-то гордый такой ей про сделку и просказал всё подробно, и пачку денег в красивой банковской упаковке подал. Вот, мол, любуйся, целых сто сторублёвок – десять тысяч одним куском. Так только он да Марья сторговали, остальным-то меньше дали и россыпью.
Жена любовалась, любовалась пачкой-то да на радостях и в магазин засобиралась. Распечатала упаковку, а там купюры какие-то подозрительные. Очки надела, глянула и обессилено на стул опустилась.
- Ты глянь, старый дурак, что тебе подсунули-то! – запричитала.
Ванька очки надел, на деньги посмотрел – деньги, как деньги, только вот лошадей в упряжке на сторублёвке вроде как поменьше. Будто выпряглась одна, пристежная, та, что справа. А текст прочитал и остолбенел. «Сто лохорублей» написано. И для издёвки добавлено помельче «Билет банка простаков». И на обратной стороне вместо обычно нарисованного какого-то большого здания с колоннами телёнок облизывается и смотрит так, будто насмехается.
- Ой, не зря сердце болело! – причитала жена. – Ну, простодыр дак простодыр и есть! Простофилюшка, - и утирала слёзы кончиками большого платка, который так и не успела ещё снять с головы.
- Дак чево уж теперь убиваться из-за денег-то, - миролюбиво заговорил Ванька и погладил жену по плечу.
- Отойди, ирод! – отмахнулась супруга. – Ну, до старости ума так и не нажил. Уйди с глаз долой, а не то шмякну чем ни попадя. Беги к участковому, может, перехватят где по дороге злыдней.
Ванька торопливо оделся и пошёл в администрацию, где располагался и кабинет участкового. Но того на месте не оказалось, зато девки в сельсовете, или как он теперь по-новомодному муниципальным образованием назывался, в районную милицию позвонили, всё со слов Ваньки пересказали. Там обещали план «Перехват» объявить, о чём Ванька и заторопился жену известить. Мол, может ещё не всё пропало, может, перехватят где супостатов, заставят деньги вернуть.
Жена, пока в сельсовет ходил, успокоилась немного, а когда про обещание милиции перехватить злодеев сказал, с издёвкой бумажки к нему по столу сдвинула:
- На вот, Простодыр, на все эти деньги водки себе накупи и пей на радостях, сколько хочешь.
- Да ладно тебе, не горюй, - начал успокаивать жену Ванька. – Может ишо поймают их. Да и директор школы меня на работу сторожем берёт, так что всё добавка к пенсии будет.
- Да я же внученьке подарок на совершеннолетие сделать хотела хороший, дурак ты безмозглый! На пензию-то твою тольки шиш в масле купить можно. И тибе валенки заказала новые, а то уж на твоих-то и стельки пришивать не к чему.
- Да ладно, я и в старых зиму-то ишо прохожу. Не в клуб ить на посиделки. Ладно, пойду в школу, а то кого другого Виктория Маркеловна позовёт.
Уроки как раз закончились, и директриса была на месте.
- Да беру я Вас, Иван Иванович, только вот закавыка какая появилась. Буквально сегодня приказ получила из района, что надо у всех вновь принимаемых требовать справку об отсутствии судимости. Так что придётся Вам, Иван Иванович, в районное отделение милиции съездить. У Вас же не было судимости?
- Да помилуйте, господь с Вами, Виктория Маркеловна, какая судимость? Я же всю жизнь тут прожил, Вы же меня знаете, небось, сами тут с малолетства выросли.
- Я знаю, Иван Иванович, но порядок такой. Не могу нарушать, поймите правильно. Да там справку без проблем выдадут. Можно бы и почтой запросить, но это очень долго. Пока там в канцеляриях запрос будут друг другу перепихивать, а самому сразу в руки и выдадут. Завтра мы старшеклассников в больницу на медосмотр на автобусе везём, с ними туда и обратно можете съездить. Я Вас приказом ещё как одного сопровождающего оформлю.
Назавтра Ванька в район поехал.
- Вам куда? – строго спросил на входе милиционер, как только Ванька поздоровался.
- Да мне бы в милицию. За справкой.
- Нету, батя, теперь милиции. Не по адресу попал.
- Нечто вовсе без милиции теперича? – удивился таким переменам Ванька.
- Вовсе, батя, вовсе. Полиция теперь у нас.
- А форма-то, я смотрю, навроде бы как и прежняя.
- Это мы ещё переобмундироваться не успели.
- Дак справку-то мне где получить? – поинтересовался Ванька.
- Что тебе за справка нужна? Что с немцами против партизан не воевал? – заулыбался сержант.
- Дак это, немцев-то в наших местах и не было, да и я уже после войны родился, - простодушно начал объяснять Ванька. – Мне это на работу в школу устроиться надо, а там справку требуют.
- Что не привлекался? Ну, это в пятом кабинете посмотрят. Проходи. За углом направо.
Майор, по возрасту вроде бы совсем немного помоложе Ваньки, на приветствие не ответил, рукой на стул показал:
- Что у Вас?
- Да справку мне надо, что судимости не имею. В школу сторожем устраиваюсь, вот директриса и требует.
- Это мы сейчас проверим, имеешь или не имеешь судимость. Что-то лицо мне твоё знакомым кажется.
- Дак это, может Вы у нас в Ольховке бывали, вот и знакомое, - предположил Ванька.
- Нет, брат, в Ольховке я не бывал, зато всех, кто у меня по тому или иному делу проходил, на всю жизнь запомнил. Как фамилия?
- Иванов. Иван Иванович.
- Прямо, как в анекдоте, - с каким-то очень серьёзным выражением лица улыбнулся майор. – Что-то вроде припоминаю. – Он посмотрел в потолок, потом на Ваньку, потом снова в потолок.
- А не ты у меня по мошенничеству проходил? Дай вспомнить, в каком же это году-то было?
- Дак я тогда пострадавшим был, - уточнил Ванька.
- Точно-точно, по мошенничеству, - сурово посмотрел на Ваньку майор. – Участие в нелегальном игровом бизнесе. Да, твоё счастье, что ты тогда сразу под амнистию подпадал, а то бы так легко не отвертелся. Это надо же было удумать, в самом центре города игровой бизнес устроить. Помню, помню…
Ванька даже похолодел. И вроде бы по спине даже струйки пота поползли. Вот ведь память у майора! Всё помнит. Так как же со справкой-то быть? Упаси бог, если ещё и про вчерашние деньги знает. Хорошо хоть не послушался бабку, купюры те с собой в милицию не взял, а то, как пить дать, загребли бы за фальшивомонетчиство или как его там. Одним словом, за подделку денег.
- Сейчас я сотрудницу позову, - прервал страшные мысли майор. – Я этой компьютерной хреновиной пользоваться так и не научился, она посмотрит и справку выдаст. Если, конечно, не было у тебя судимости.
Он потыкал в кнопки телефона, позвал кого-то по имени, и в кабинет вплыла дородная дамочка в милицейской форме с погонами лейтенанта, села за свободный стол у противоположной от майора стены.
- Фамилия, имя, отчество?
- Иванов он, Иван Иванович, - подсказал майор. – Проходил у меня, давно, правда. Денег хотел кучу огрести, да вовремя на облаву нашу напоролся, а потом под амнистию попал. Ты посмотри там, может, что и сохранилось, а то в школу устроиться хочет, молодое поколение развращать, учить лёгкой наживе.
Ванька сидел ни жив, ни мёртв, даже не подозревая, что вспомнив давний случай, майор просто-напросто потешался над простодушным посетителем.
- Иванов Иван Иванович. Ничего на него нет в наших архивах, товарищ майор. Выписывать справку?
- Выписывай, коли ничего нет. Может, не успеет совратить молодёжь на неблаговидные поступки.
- Сколько с меня, - поинтересовался Ванька, взяв в руки бумажку в половину листа.
- Сколько там у нас сегодня по тарифу? Пять тысяч, кажется, - опередил женщину майор.
- Ой, а чо так дорого-то?
- А ты хотел, чтобы тебе чистую биографию за двадцать рублей сделали? Нет, мужик, за грехи надо платить.
- Так ить у меня и денег-то таких нету. Вчера вон бычка продал, дак обманули, подсунули фальшивые.
- Стоп! – вдруг прикрикнул майор. – Какие такие фальшивые? Кто подсунул? Давай с этого места подробнее.
- И правда ведь, простодыр, - уныло подумал Ванька. – Вот кто тянул за язык? Теперь точно за подделку денег потянут. Тех-то мошенников уже и след простыл, а ему теперь отвечать придётся. Если не за подделку, так за хранение.
Через два с лишним часа Ванька вышел на крыльцо милиции и с облегчением вдохнул свежий воздух. О вчерашних закупщиках, как выглядели, на какой машине приезжали, куда потом направились, его расспрашивали сначала один капитан, потом второй, потом в третьем кабинете долго допытывались, будет ли он писать заявление. И когда Ванька обеими руками испуганно отмахивался от этого предложения, в кабинет зашёл начальник, в двух словах расспросил, о чём разговор, и при посетителе обматерив капитана, заставил Ваньку подробно описать всё, как было, и передать дежурному, чтобы тот обязательно зарегистрировал и отдал заявителю бумажку с указанным на ней входящим номером.
- Будем искать! – посулили в милиции. Точнее – в полиции. Но тут же уточнили, что особо рассчитывать не стоит, а вот впредь с разными мошенниками надо быть осторожнее.
А как? Если с детства такой доверчивый, и мысли не допускаешь, что не только объегорить, а даже подшутить могут. Простодыр, одним словом! Что с него взять? С простодыра-то.