Среди будней бывают и праздничные дни. Первая крупная покупка, словно первая ласточка, прилетела в наш дом. С утра Татьяна уехала на работу, а после обеда Андрей уехал к ней. И вдруг звонок:
- Мамочка, выходите с Лешей и Катюшей нас встречать, едем на своей машине!
Не понимая, шутка это или нет, вышли на улицу. Вспомнила, как в молодости мечтала о машине, и платье голубого цвета. Вспоминала о том, как сдавала на права, зная лишь один знак - вилка с ложкой. Как мамочка мною гордилась и говорила: «Ну, все она умеет у меня! И шить, и вязать! И готовить! А еще и за руль села!» Мы стояли на улице и в потоке проезжающих машин пытались угадать, какая же наша? А вот и она, наша «вишенка». Мы гладили ее, называли ласковыми словами. Как же нужно мало человеку для радости, старенькое «мицубиси» - и ты уже счастлив. Не за себя, а за своих детей. В той жизни у меня были две машины для работы – меня этим не удивишь, а вот за детей радуюсь.
Утром следующего дня, вся семья из пяти человек, плотненько погрузилась в машину, и поехала на рынок. Говорят, что в Израиле самый распространенный вид спорта – это еда. И правильно говорят. Если бы вы видели, какие покупки делают израильтяне! Катят тележки, сумки на колесах. Перегружают в машины, и, предвкушая праздник «животов» везут эти тонны продуктов по своим «норкам». Восточные рынки нужно только увидеть и услышать. Каждый, зазывает к себе, расхваливая товар, а кто умней, кричит цену, называя вдвое дешевле. Наш брат - новичок естественно, туда…, а куда? Кто кричал? Ну и покупает что есть. Мы накупили всего, еле уложили в машину и на полуспущенных колесах, благополучно прибыли домой. Стоянка возле дома. Да, да, я не оговорилась. Не гараж, а стоянка. Угоняют машины, как в любой «нормальной» стране, но со страховкой ты плевал на это. Говорят, у них раньше и двери на замок не закрывались, пока не началась большая Алия. Теперь же все первые этажи с решетками, кое- где даже и вторые этажи. Но не думаю, что «руситам» это будет преградой. Больно уж мы находчивые. Хотя и старожилы не «подарок», но… они не так находчивы!
Приготовив ужин, мы сели отпраздновать такую значимую покупку!
И вот, сдав на права, моя дочь за рулем! Какая это гордость для матери, сидеть рядом. Я вспоминала свою мамочку, как же она гордилась сидя рядом со мной. Ей хотелось, чтобы все видели ее, и она со всеми здоровалась, махала своей ручкой, и просила меня подвезти, кого ни будь из ее приятельниц. А теперь, рядом со своей дочерью – я! И так же ею горжусь!
НАЧАЛО БОЛЕЗНИ ЛЕШИ.
В пятницу вечером по еврейской традиции, зажигаем свечи, накрываем стол самой красивой скатертью и садимся ужинать всей семьей. Очень редко не бывает гостей. Но в тот день мы были одни, было какое-то не радостное настроение. Леша ушел со стола раньше всех и лег смотреть телевизор. Был он не таким как обычно веселым и жизнерадостным, его что-то мучило. Он пожаловался на боль в пояснице. Я растерла его мазью при этом, проговаривая: «Уйди болезнь от моего сыночка, уйди». Такие игры мы с ним делали в детстве. Он смотрел такими глазами полными слез, а я гладила его упрямые волосы, теребила его за уши, как маленького ребенка. Видела его глаза, такие любящие и тоскливые. Он поймал мою руку, крепко поцеловав, прижал к своей не бритой щеке, приподнялся и сказал:
- Мамуля. Все будет хорошо, я обещаю тебе.
- Конечно, сынок, все будет хорошо, боль пройдет, это хорошая мазь, мне она помогает.
- Да, мамуля, пройдет, но сил моих больше нет, это такая адская боль!
Господи, знала бы я тогда, что это была за боль! А теперь уже второй раз у него приступ радикулита. А ведь рос таким здоровым, крепким.
Утро следующего дня было обычным. Моя работа начинается в 6 утра и почти рядом с домом, в 10 утра я уже свободна.
В кармане зазвонил телефон. Впервые, мелодичный звук
«хаванагила», не вызвал у меня приятных эмоций. Я держала этот маленький аппарат, как кусок раскаленного металла, боясь его открыть. Но он продолжал звонить, и оттуда шло что-то ужасное. С трепетом, открыв его, я не могла сказать - алло…!
К чему готовилась и чего боялась? И все же нажав эту смертоносную кнопку, я услышала слабый голос сына:
- Мам, мне плохо….
Наступила тишина. По ту сторону я услышала его дыхание, легкое
всхлипывание и ожидание моего ответа.
Не знаю, что мне первое тогда пришло в голову, но - идя по улице, я
обдумывала варианты случившегося. Шла медленно, не было сил бежать. Казалось, на ногах были гири, которые не позволяли ускорить шаг. А может, боялась услышать то, чего страшилась всю свою жизнь?
Наверное, он ожидал меня у двери, она передо мной распахнулась, как только я вышла из лифта. Он стоял у порога и плакал. Я обняла его, ни о чем не спрашивая. Сели рядышком на диван и он долго-долго мне рассказывал, что с ним приключилось. Мне нельзя было плакать, нужно было быть сильной и быть ему опорой. Что же делать? С чего начать? У кого просить помощи?
Думаю у каждого своя звезда, которая нам светит. О ней мы мечтаем и попадаем на нее лишь во снах. Кому- то она светит ярче, кому-то нет. В своих снах, я перелетаю со звезды на звезду, и ищу ту, которая теплей. Но не нахожу. Это чужие звезды, чужие радости. А где же моя, и почему она потухла, не успев согреть? В глазах было темно, словно сидела в наглухо закрытой комнате. Очнулась от слов:
- Прости меня, мамуля. Прости и помоги.
Что же мне делать и как жить дальше? Когда это началось? Где я сделала прокол, и на что не обратила внимания? Не хочу сейчас уходить в прошлое, искать причины и кого-то винить. Что делать, и с чего начать?
Мы долго сидели вот так, обнявшись и рыдая. Леша очень боялся, чтобы никто из близких родных, которых так любил, не узнал о случившемся. Боялся позора. Переписывая пережитое горе на чистый лист, я поняла свои ошибки, которые совершила. Нужно было звонить во все колокола, вывезти его на необитаемый остров, предпринимать физическое воздействие. Но я была одна в этой борьбе. И хватило бы у него сил? Хватило бы меня? Кто может судить меня сильней, чем я сама? Описание этого года уложиться всего на нескольких печатных листах. Я обещала, ни кому, ни рассказывать о его позоре, о его слабости, но как мне вытащить его из этой грязи, из той бездны, в которую он попал?
Мои первые шаги было посещение семейного врача. Рассказав ему свою проблему, он очень спокойно и равнодушно ответил: «Он взрослый человек, и сам понимает что хорошо и что плохо. А Вы знаете, что когда у наркомана ломка он может выброситься из окна. Так что мой Вам совет – купите ему дозу!» Я представила себе своего сыночка парящим, словно раненная птица, падающая на землю. И вот тогда пришел опыт сна с открытыми глазами. Пришло познание, кто есть кто. В такой беде оставаться одной нельзя. Моя дочь – единственная опора в этой жизни. Но даже ей я не всегда могла открыть свою душу.
Господи! Смилуйся и помоги! Прошу тебя всем своим любящим сердцем! Иногда думаешь, что перенес все. Не совсем удачные замужества, болезни детей, смерти близких. Осталось дослужить возле детей, но нет. На мою долю выпало еще что-то. Что у меня сейчас на душе? Нет души и нет состояния. Есть только беда. Есть только горе, которое нельзя укротить. С ним ложимся и с ним встаем. Хочу вернуться в детство, встать возле старшего брата, с краюхой хлеба и стаканом молока, которое он привозил с работы, получая его раз в неделю за вредность, и забыть это! Побыть маленькой девчушкой и чтобы кто-то пожалел. Сказал слова утешения.
Что же это за болезнь, от которой нет лекарств? Не каждому под силу с ней справиться. Нужны огромная сила воли, и желание жить. Но не каждому это под силу. Осуждаю ли я его? Не знаю. Бог нам судья.
Недавно услышала фразу «жизнь – это заранее запрограммированный механизм». Наверно так. Ослабела воля, притупилось внимание, замедлил шаг – сбой программы… и все.
Моя старшая дочь - дитя любви. И кто будет первенец не важно. А вот
второго ты планируешь. Я просила Всевышнего дать мне сына. Акушерка, принимавшая роды, от удивления сказала: «Впервые вижу такого красавца, такого богатыря на родильном столе».
Может с этого все и началось?
Он был как ангел. Глаза прохожих были всегда прикованы к нему. Мне было приятно это видеть, и моя материнская любовь и глупое тщеславие уже тогда поставили точку. Мальчишка рос шалуном, мечтателем. Был ласковым и упрямым. Его тянуло к технике, любил мастерить, строгать, гонять на машине. Но он, рос в женской среде, а ему нужна была твердая мужская рука, которая повела бы его по жизни. Я вышла замуж в надежде, что мой муж сможет стать ему поддержкой. Детей своих у него не было. И отцом для Леши он не стал. Его больше тянуло на кухню к супам и пирогам. Гвозди в его руках гнулись, молоток стонал. Я вновь обрела статус «мужика». Быть сильной без мужа – это одно, но когда он есть, и в тоже время его нет – это совсем другое. По характеру Леша был веселый, с большим чувством юмора, хорошо танцевал, пел и был душой компании. Его любили девчонки старшего возраста. И, пожалуй, чтобы сказать о его душевной красоте и доброте, можно рассказать одну историю. У него была девушка, с которой долго дружил, а потом на отдыхе в пансионате, ее увел его лучший друг детства. Леша очень страдал, переживал, а потом обоим простил. Уехав в Израиль,
переписывался с ними. И вот та девушка забеременела, а друг от нее
отказался. И она написала Лешке письмо, в котором каялась и просила у него прощения, а в конце письма дописала: « я знаю, меня наказал за тебя Всевышний, прости, если можешь».
Прочитав ее письмо, он долго думал, сидя у окна на балконе. А потом и говорит: « Мам, а ты бы могла полюбить внука, но не от меня?» на что я ему ответила: «Наверно да. Ну а вдруг они помирятся? А вдруг она не сможет быть с тобой? И сможешь ли ты поверить ей и доверять?» «Да, ты как всегда права, но мне так жалко не родившегося малыша, что я готов простить и забыть».
И вот, когда пришло письмо от этого друга детства, Женьки, мой сынок приутих, стал очень задумчив, потом дал мне прочесть это письмо. Чтобы понять, я перечитывала несколько раз. Нет. Не может быть! Мальчишка учится в военной академии, казарменное положение – и вдруг стал наркоманом. В письме он описывал кайф, который чувствовал. Писал о каких-то чувствах нирваны…, высшего блаженства. На некоторое время переписка прекратилась, Леша стал каким-то другим. И, вот вновь письмо, в котором Женька описывает ужасы, которые переносит. Из академии его, исключили, жил в каком-то подвале, пока его не нашел отец. Теперь он лечится, вместе с отцом вступил в секту свидетелей Иеговы. Просит Лешу никогда не пробовать получить этот легкий кайф, который потом станет невыносимым и таким болезненным. Нашим поступкам и действиям, что-то предшествует издалека. Единственное, что я сказала тогда:
- Сыночек. Не дай тебе Бог подойти к этой черте. Запомни, если ты когда нибудь, возьмешь в руки эту гадость, тогда сразу представь меня в гробу!
Он посмотрел на меня такими глазами! Ну, почему я не смогла прочесть в них ответ, что слишком поздно уже! Почему потеряла бдительность после первого письма Женьки? И вообще – когда это началось?
Все это началось в армии. По состоянию здоровья получил низкую аттестацию, и пошел служить в израильский «стройбат». Эта военная база находится в центре страны, но туда посылали несостоявшихся в этой жизни молодых ребят. Нет, не все были такие, но основная масса молодежи, как в советские времена – не престижный стройбат. Наверное, думаете, я хочу оправдать в чем-то сына, и какую-то часть вины переложить на армию? Нет! Думаю, что мне должны были сообщить о том, что его отправили на 40 дней в тюрьму за употребление «травки». И, как тут не вспомнить добрым словом замполитов советской армии. Наверное, не все так плохо было в той жизни. После тюрьмы он решил выйти из армии. Было стыдно? Не знаю. Время шло и тянуло его за собой.
Что говорить сейчас, когда поезд ушел? Мы продолжали жить и бороться. Лечились в платной клинике, пили специальные таблетки, при которых употребление наркотика несовместимы с жизнью. Может это и моя вина, так как знала, чем это может окончиться. Знал и он. Это был последний шаг? Это была безвыходность? Кто может сейчас об этом сказать?
ПЕРВЫЙ МИСТИЧЕСКИЙ СОН.
Проснувшись ночью от кошмарного сна, я подскочила к его постели. Он спал на животе, подогнув под себя ногу, засунув руку под подушку. Я смотрела на него и любовалась. Сильный, красивый. Скоро женится. Его девушка помогает мне бороться с его болезнью. Четыре часа утра. Я на кухне с сигаретой и чашечкой остывшего кофе. Что же это за сон, заставивший меня проснуться? Откуда такая тревога? Что я видела? И прикрыв глаза, попыталась вспомнить до мельчайших подробностей.
Увидела себя в какой-то комнате, возле меня какой-то человек, постепенно обрастающий волчьей шерстью. Стоит на двух ногах, с огромной открытой пастью, похожей на крокодила, из которой идут языки пламени. Это чудовище наступает на меня, я пячусь назад, и, оказываюсь в углу. А он наступает и смотрит прямо в лицо. Еще один выдох, и я сгорю в этом огне. Вдруг у меня в руках появляется наконечник от флага на коротеньком древке, похожий на трезубец. Еще один его шаг, и все. Промахнуться нельзя, и лишь один удар. Набираюсь сил, и бью прямо в открытую пасть. Чудовище рухнуло, и я проснулась. Что это за сон? К чему он? Убить дракона – значит убить зло, в чем-то победить! Моей радости не было границ. Рассказав Леше сон, мы так были уверенны в том, что чудовище убито! Он взял гитару и пел мои любимые песни, потом пошли гулять по городу радостные и счастливые. Леша мечтал, как мы будем жить, как он будет меня оберегать, что я самая лучшая мать в мире. Он так верил в свое будущее, говорил с такими блестящими глазами, что мне казалось, он плачет. Ему было о чем плакать, и было от чего. А вечером смотрели телевизор и вспоминали наши первые месяцы после приезда. Как нам было тяжело без знания языка, денег, друзей. Настороженные взгляды местных жителей. А сейчас мы прошли, казалось бы, все трудности, а вот столкнулись с такой бедой. Уставшие, но довольные, мы разошлись по своим постелям. Но опыт сна с открытыми глазами не может пропасть сам по себе.
Ночь. Тишина режет слух. Слышно как стучит сердце, пульсирует кровь в висках и кто-то шепчет:
- Вставай…где он…, где он…, ищи…, ищи…!
Но, ты так хочешь спать. И вот я на улице. Куда идти? В какую сторону? И где его искать? Какая сила движет нами, и пойдем ли мы навстречу друг другу? Насколько благосклонна к нам судьба, которая находит нам все новые и новые испытания. Сможем ли дойти до конца? С этими мыслями бреду по пустому городу не зная, куда вынесут ноги, и приведет сердце. Шагаю навстречу неизвестности. Вдруг я остановилась и повернула вправо, чтобы выйти на другую улицу, решив, срезать угол и вышла к детской площадке. Моим глазам открылась картина, заставившая меня остановиться.
Светила полная луна, маленькие облака, похожие на бабочек и воздушные шарики, медленно плыли над головой. Площадка, окруженная соснами, была похожа на опушку леса. Летучие мыши летали так низко, что чувствовалось движение ветерка, шедшее от взмахов их крыльев. На этом сказочном фоне я увидела своего сына. Он сидел на низкой детской скамейке, от чего его колени доставали подбородок, обхватив голову руками, и как будто бы, слегка покачивался. Я бежала за ним, а он не убегал. Молча, чтоб не потревожить тишину, подошла к нему, осторожно села рядом, обняла и поцеловала. Я не плакала, а он рыдал. Мы сидели так очень долго. Спать не хотелось, ни о чем ни говорили. Он продолжал покачиваться из стороны в сторону со словами: «Все будет хорошо, все будет хорошо». А мне так хотелось в это верить!
Когда ему было плохо, он просил рассказать о своем детстве, сочинить о нем стих. Под мои рассказы, он засыпал у меня на груди, уткнувшись носом. В такие моменты я боялась пошевелиться, уверенная, что продлеваю ему этим жизнь. Я так думала. Но в жизни все иначе. Человек предполагает, а Бог располагает.