ТАМОЖНЯ ДАЕТ ДОБРО.
Мы уже не граждане Украины, но еще не граждане Израиля. Еще не там, но уже не тут. Перед отправкой нас поселили в пансионат почти у самого Черного моря в городе Одесса. Большая комната на восемь человек вместила нас, и наши огромные сумки в клеточку с вещами. Завтрак, обед и ужин. Возле каждой семьи по волонтеру, который был с нами все три дня. Наш волонтер темнокожий, хорошо говорящий на русском языке, исповедовал христианство. Он много рассказывал об Израиле. С уважением относился к иудейской вере и всему еврейскому народу. По истечении трех дней, которые мы провели в разговорах и ожидании отъезда, нас на автобусах привезли к зданию морского порта. Потянулись долгие часы ожидания. Очередь двигалась медленно, дети от усталости и жары сваливались спать на сумки, которые потом аккуратно передвигались вместе с детьми. Проходя таможенный досмотр, ты чувствуешь презрительные взгляды этой службы. Что впрочем, не мешает им делать свой «личный план». Государство этому не мешает. Оно радо выплюнуть еще одного жиденка. Хотя в большинстве случаев уезжают не те евреи. Уезжают отчаявшиеся, ни кому не нужные люди. По зову сердца уехали на много раньше, десятки лет назад. Потом уезжали умные и богатые, а мы же - чтобы изменить что-то в жизни. Досмотр пройден, просвечены сумки и багаж. Особенно ярко светился чугунный казан в одной их сумок. Его особо внимательно рассматривали, так как, наверное думали, что он из золота и не понимали, зачем везти обыкновенный чугунок. Будучи законопослушным гражданином, открыла сумочку, где были документы, трудовая книжка и все мое богатство - это пять коронок золотых зубов. Знаете, такие маленькие съеденные коронки по половине грамма каждая. Мне предложили их отдать провожающим или они подлежат конфискации. Что я тогда ощущала? Подарить 34 года трудового стажа в количестве 2.5 граммов золотого лома? Моя дочь, видя мое состояние, сказала, что отдаст все провожающим. В тот момент мне и в голову не могло прийти, что она положит золото в карман брюк и со спокойной душой пройдет через таможню. Да и зачем нужен был этот риск? Оно оценивалось в Израиле всего в 100 шекелей! Но это еще не все. У меня отобрали трудовую книжку, которую нельзя было вывозить. Казалось бы, она является моей собственностью, и в ней вся рабочая жизнь! Но, и этого мало! Меня с сыном не стали пропускать через последний паспортный контроль. Не в порядке паспорт, где стоит виза, прошедшая десятки пар рук и проверок. На моем лице была растерянность, которая умиляла офицера паспортной службы. На его лице была улыбка во все лицо. Как я его ненавидела в ту минуту! Прости меня, Господи, за это чувство!
«ШЕСТАКОВИЧ».
Нас ожидал красавец теплоход «Шостакович». Его семь палуб возвышались над причалом в ожидании пятистах новых репатриантов, которые уезжали в неизвестность.
Волонтеры помогли поднять наши сумки на теплоход, и найти наши каюты. Мы смогли наконец-то присесть, за эти долгие часы ожидания в морском порту. Работал кондиционер, и прохлада нас приятно ласкала. В душе была не объяснимая тишина и пустота, было ощущение чувства невесомости. На палубу мы выходить не хотели, нас никто не провожал, и под протяжный гудок, оповещавший отплытие и выворачивающий душу, мы стали вытаскивать вещи, чтобы переодеться и принять душ. Мы все суетились, мешали друг другу, шепотом разговаривали, боясь нарушить тишину, чтобы не расплакаться, не закричать. Вдруг раздалась сирена, заполнившая эту тишину и вместе с ней голос капитана, исходивший из радиоприемника:
- Господа, учебная тревога! Без паники. В коридорах вас ожидает стюард и кратчайшей дорогой выведет вас на палубу. Всем надеть спасательные нагрудники.
Хотя тревога была и учебная, но при виде толпы – мы сами начинали быть толпой. И тут я вспомнила, ту картинку, с машущими белыми платочками людей. И тут же мелькнула мысль:
- Началось! Заманили! А как далеко мы успели отойти от берега??
И с этого момента началось наше первое «еврейское счастье».
В нашей четырехместной каюте было всего три нагрудника. Я одеваю на детей, они на меня и лишь маленькая внучка не понимала нашей возни. Спешно выходя на палубу, я говорю сестре: «Светик, на нас все заканчивается, и даже жилета не хватило».
Вот тут я впервые почувствовала заботу сестры. Перебивая голос, который в рупор объяснял как нужно себя вести на воде, она требовала спасательный жилет для сестры. Она так напористо требовала, что проигнорировать ее было не возможно. Поворачиваясь в нашу сторону, инструктор говорит:
- А вы женщина утонете первой.
- Почему это я утону первой? Я хорошо плаваю.
Она так вызывающе кокетливо смотрела на офицера и думаю, что он бы спасал ее первую.
- А потому, что вы надели спасательный круг - наоборот. И ни при каких условиях вы не сможете оказаться головой сверху.
Произошла веселая разрядка. Каждый представил ее ногами вверх. Еще не окончился смех, как раздалась следующая инструкция:
" На шнурке у вас висит свисток, оказавшись в воде..."
И тут опять мы услышали голос Светика: " Нужно свистеть, чтобы отпугивать акул». Ее взгляд продолжал кокетничать, и, улыбаясь под еще одной волной смеха, офицер сказал: «Дорогая моя, от акул свисток не поможет, а вот внимание к себе привлечь поможет, особенно в тумане».
Мы опять в каюте. Спасательные жилеты сложены. Принят душ, из сумок достали свои лучшие наряды и стали готовиться к ужину в ресторане. То, что мы увидели, привело нас в восторг. Огромный зал ресторана, весь в зеркалах, белоснежные скатерти и салфетки, барский ужин, официанты, предупреждающие каждый поворот наших голов. На следующий день начались наши экскурсии по барам, кафе, бассейнам, магазинам. Не зная, что ожидает впереди, хотелось доставить детям какую-то радость, может последнюю вольность. Из той мизерной суммы, которая была в руках – купить баночку пива за 10 долларов? За три дня мы истратили 200 долларов из 1500. Но, эти три дня пребывания в сказке мы помним и сейчас, бродили по огромному теплоходу часами. Любовались проплывающими мимо нас яхтами, проливом Босфор. Но когда-то все заканчивается. Мы у цели. С каждой минутой расстояние между теплоходом и портом уменьшалось. Но еще с большей скоростью нарастала тревога, которая несла в себе вопросы. Что даст нам Земля Предков, что мы сможем дать ей. Отданы швартовые, поднят трап, и масса народа медленно, и почему-то слишком тихо, задвигалась к выходу. Кто-то оглядывался, хватал за руки родных, боясь потеряться. Кто-то просто смотрел на здание морского порта, удивляясь такому количеству света. Но нас связывало одно. Каждый рисовал картинки в розовых тонах. И вот уже последние шаги по палубе, последняя ступенька трапа, какой ногой ступить первой, левой или правой? А может еще не поздно, и броситься назад? Сзади напирала толпа, и я пошла, крепко держа за руку сына. Дочь держала на руках свою дочку и была рядом с нами. Мы не чувствовали жары – нам просто не хватало воздуха, чтобы вздохнуть полной грудью. Я боялась, что наш страх одержит победу, а самое страшное нельзя показывать детям свое состояние. Я должна быть сильной! Я обязана быть сильной! Смотрела на небо, пытаясь там что-то увидеть. Мать? Отца? Бога? И почему-то ждала их благословения. Мои мысли обрываются голосами родных, мы целуемся, плачем. И мы понимаем, какие это слезы!