Баба Лена – невысокая, седая, приветливая старушка начала выходить во двор многоэтажек сразу, как только единственная дочь продала её хатёнку в далёкой горной станице и привезла мать к себе в двухкомнатную квартиру на 4 этаже кирпичного 30-летнего дома.
Во дворе 2 года назад построили детскую площадку, и гомон детворы как-то успокаивал бабу Лену. Второй муж дочери когда-то был судим, и это обстоятельство немного смущало старушку, хотя по меркам бабы Лены Ваня хорошо относился к пасынку, да и общая дочь его радовала. Отталкивала от зятя особая леность Ивана, потому что дочери приходилось работать в поте лица, чтобы содержать семью, как у людей, хотя Иван был опытным сварщиком, очень даже востребованным.
Пенсия у бабы Лены была хорошая, но старушка ни копейки не видела, так как пенсию её получала дочка, да и тратила по своему усмотрению, не спрашивая мать. Баба Лена часто болела, жизнь прожила трудную, много повидала. Первый муж был алкоголиком, второй её бил, а третий из-за одной деревенской крали бросил, едва малышке исполнилось 2 месяца.
Чтобы получать больше, пошла на вредные работы. Лакокрасочный цех в их глубинке умудрялся существовать, не соблюдая техники безопасности, и большая часть рабочих уже давно нашли свои пристанища на кладбище.
А баба Лена жила. Всё последнее время практически на лекарствах. Врачи, как могли, поддерживали сердце, как назло, часто садилась батарейка на слуховом аппарате, а без неё она не слышала.
Опираясь на костылик, старушка выносила дворовым собачкам и кошкам послеобеденные косточки, а сидя на скамье, разгребала палочкой сухие листья и задумчиво смотрела вдаль.
Привычная к сельской повседневной тяжелой работе, она не могла сидеть без дела. Еле передвигая часто немевшие ноги, баба Лена с удовольствием собирала над дорогой сливы, груши, вишни и приносила дочке на компот. Иногда радовала орехами.
Особым вниманием её не баловали. Года три дочь не замечала просьб о покупке нового зонтика от солнца…
Баба Лена поднималась с лавочки только тогда, когда видела, что дочка с зятем куда-то пошли. Она спешила подняться на свой 4 этаж, чтобы наполнить ванну и спокойно искупаться, не мешая другим. Мелкие поручения дочери Натальи доставляли бабе Лене удовольствия. Хоть и с трудом, она чистила картошку и по-своему делала пюре. Ей хотелось быть нужной людям. И когда она выходила на лавочку и видела улыбающиеся ей лица, баба Лена была просто счастлива.
Редкие, седые волосы старушки иногда подстригала внучка, очень редко, после окончания ВУЗа посещающая родной очаг. Чаще баба Лена повязывала на голову цветной платочек.
Она уважала людей, была добра и общительна. После очередных недель на больничных постелях, эта старая женщина с почти выгоревшими голубыми глазами, познавшая на земле любовь, предательство, разлуку, материнство, унижения, переживания, голод и нищету детства, с какой-то лёгкой грустью поднимала свой уставший взор на цветущие весенние ветви. Голосом, проникнутым болью, она говорила то, что заставляло вздрагивать её соседей- подружек: «Господи! Да когда же я дождусь своей смерти?! Дай мне её, Боже праведный! Устала страдать в земной жизни, Господи! Хочу отдохнуть… Пусть не в раю, но хотя бы около… Трудно мне жить, Господи. Прости за правду, Боже праведный…Сама руки на себя наложить не могу. Жду я смерти, поверь. Я к ней давно готова!»
Слёзы текли по её щекам, она вытирала их своей дрожащей сморщенной рукой…
Кто-то пытался ей возразить, кто-то утешить, но все понимали, что баба Лена говорит правду. Просто она ждёт того, чего смертельно боятся они… И все плакали вместе с нею, истинно веря в то, что там лучше…
Май, 2012