14.
Ася Давыдовна осмотрела больную и велела пару дней отлежаться. Потом она, обратившись к Оксане, сказала:
- Дочка, у твоей мамы очень плохое сердце. Ей нужен кислород, а в парной воздуха мало. Тебе надо её беречь. Ни в коем случае не позволяй ей поднимать тяжести, тяжело работать. Не разрешай ей колоть дрова. Когда выпишу её на работу, я напишу письмо для её начальства, чтобы её перевели на лёгкую работу.
Потом докторша осмотрела дом. Она, видимо, хотела что-то сказать, но не решалась. Оксана увидела это и спросила:
- Вы хотели ещё, что-то сказать?
- Хотела, но мне неудобно.
- Что вы Ася Давыдовна. Думаете, я не знаю, что мне недолго осталось? Я это чувствую,- слабо проговорила Елена Фёдоровна.
- Глупости вы говорите. Я вовсе не думаю, что вы на гране смерти. Будете себя беречь - проживёте долго. Нет, я просто подумала, что у вас комната пустует, а Соня Бронеславовна, учительница Оксаны, мучается в коморке, в которой даже лечь негде. Не смогли бы вы приютить её до конца войны?
- Польку, что ли?
- Да какая она полька? Настрадалась женщина за эти годы. Жаль её.
- Не знаю, что вам сказать. Комната эта сына Васи. Вася придёт с войны, ему комната будет нужна.
- Дай бог поскорее ему вернуться, - сказала Ася Давыдовна. - Разве Соня останется в этой деревне, если война закончится? Она серьёзный учёный, математик. Доктор наук Краковского Университета. Ей место не в школе, а в университете.
- Пусть переезжает. Я не возражаю. Дочка, ты согласна?
- Ой, мамочка, ты у меня самая добрая, самая хорошая, - обрадовалась Оксана.
Ася Давыдовна была довольна. Она давно, с того самого момента как навестила болевшую математичку, пыталась найти ей жильё.
Елена Фёдоровна отлёживалась два дня. Каждый день её навещала Ася Давыдовна. На третий день, когда Ася Давыдовна пришла её навестить, она застала Елену за уборкой Васиной комнаты.
- Оксана уже сказала, чтобы учительница к нам переехала. Сначала Соня Брославовна отказывалась, потом согласилась.
- Не Брославовна, а Бронеславовна, - поправила Ася Давыдовна.
- Пусть Бронеславовна. Я только волнуюсь, не скандальная ли она. Может, пустишь, а потом жалеть придётся.
- Не волнуйтесь. Она застенчивая женщина. Живёт в страхе. Как учительница она строгая, а в быту очень добрая и ласковая. Вам с ней будет с ней хорошо.
- Не о себе волнуюсь, а о дочери. Я-то скоро уйду, а они останутся. Хочется, чтобы не обидела жиличка Оксаночку.
- Опять вы о смерти думаете.
- А как не думать? Чую на пороге она стоит.
- Глупости. Насчёт Сони Бронеславовны не беспокойтесь. Она и муху не обидит. Это я вам точно говорю.
Ася Давыдовна, выслушала сердце больной, измерила пульс, давление крови, и продлила бюллетень. Она велела ещё денёк полежать. Сердце Елены Фёдоровны билось неравномерно.
- Прошу вас, Елена Фёдоровна, относиться осторожно к домашней работе. Оксана большая девочка и сама может убрать дом и сварить еду. Постарайтесь все домашние работы переложить на дочь. Вам ещё хотя бы денёк полежать надо, просто необходимо.
Оксана привела Соню Бронеславовну посмотреть дом. Учительница не хотела идти, ей было неудобно. Но Оксана настояла и привела её в дом. Она повела Соню Бронеславовну в Васину комнату.
- Вы будете жить в этой комнате. Кровать новая, исправная. Вася соорудил письменный стол, вы за ним сможете работать. На этажерке, как вы видите, места хватит для ваших книг. У Васи художественных книг не было, а его учебники перекочевали ко мне. Кушать мы будем в горнице, обеденный стол вам не потребуется.
- Я даже не знаю, как вас отблагодарить.
- Благодарности не требуется,- ответила Оксана, и, указав на Елену Фёдоровну, лежавшую в спальне, Оксана добавила, - Знакомьтесь это моя мама. Её зовут Елена Фёдоровна.
- Здравствуйте, - смущённо сказала Соня Бронеславовна. - Вот Оксана пригласила, а мне неудобно. В конце концов, я ведь не на улице живу.
- Здравствуй. Чего стесняться. Мы ведь от всей души. Докторша за тебя очень просила. Мы её уважаем, и рады её уважить. Комната и вправду пустая стоит. Но я заранее предупреждаю, что как только Вася с войны придёт, тебе придётся комнату освободить. Это его комната.
- О, только бы кончилась эта ужасная война! Я хотела бы вернуться домой, в Польшу. Там у меня остались муж и сын.
- Сын? Как же это ты сына оставила?
- В тридцать девятом моему сыну было три года. Муж у меня поляк, тоже математик. Когда немцы начали наступать, он велел мне бежать на восток. А сам остался. Ребёнок тоже остался. Мы боялись, что ребёнок не выдержит в дороге. У Стаса, моего мужа, родители в селе живут. Они взяли ребёнка. Мы знали, что евреям под немцем оставаться нельзя, а поляков, может, не тронут. Душа моего Стаса разрывалась: то ли со мной бежать, то ли с родителями остаться. Я хотела с ними остаться, но он настоял, чтобы я к родным в Вильно поехала. А немец и в Вильно пришёл. Пришлось бежать сюда.
- Так ты после войны к своим в Польшу поедешь?
- Мечтаю об этом.
15.
Перевозили Соню Бронеславовну 31-го декабря, в самый канун нового 1943-го года. Лёня помогал перевозить. Оксана тоже помогала. Она ещё обижалась на Лёню, но острота обиды прошла. У Сони Бронеславовны практически не было вещей. Всё её богатство уложилось в одном чемодане. Дрова, заготовленные на зиму, заняли половину телеги. Печурку по совету Оксаны оставили в коморке на столе. Из мебели захватили только табуретку. Оксана ещё раз убедилась, в каких ужасных условиях жила учительница. У Сони Бронеславовны не было даже чайника. Воду она грела в маленькой алюминиевой кастрюльке, в этой же кастрюльке она варила себе незамысловатую похлёбку. Чтобы попить чай необходимо было доесть похлёбку, помыть кастрюльку, и уже потом вскипятить в ней воду для чая. Весь запас продуктов уложился в маленький пакет, который Лёня свернул из газетной бумаги. Соня Бронеславовна объяснила, что продукты кончились, ведь конец месяца. После нового года она получит новые продукты по карточке. Лёня криво усмехнулся, но не сказал ничего. Он прекрасно знал, что раньше пятого по карточкам ничего не получишь. Как Соня Бронеславовна прокрутится? Будет перебиваться пайкой хлеба и чаем без сахара. Оксана видела нищету учительницы, но не поняла улыбку Лёни. Она жила в другом мире. В мире где, когда не хватает продуктов, выдаваемых по карточкам, можно сходить в сарай, набрать квашеной капусты из бочки, да прихватить кусок солёного свиного сала.
Оксана помогала Соне Бронеславовне устроиться в комнате Васи. Она упросила маму позволить застелить учительнице постель чистым постельным бельём. Соня Бронеславовна, увидев чистую постель, не поверила, что это приготовлено для неё. От избытка чувств она даже прослезилась.
- Я, Оксаночка, не спала на простынях ещё с весны сорок первого, - с волнением заявила Соня Бронеславовна. - Стирала мешок, и стелила его в качестве простыни. Сама не знаю, как вас отблагодарить за это чудо.
- Благодарность не требуется. Скорее бы кончилась война. Мы с мамой накрыли на стол к новому году. Приглашаем Вас к столу.
Соне Бронеславовне, уже несколько дней перебивавшейся хлебом и чаем, скромный стол показался чудом. На столе в большой миске был приготовлен салат из квашеной капусты и картофеля, украшенный кружками лука. Рядом помещалась миска меньших размеров с кусочками прожаренного мяса. В центре стола стояла бутылка с прозрачной жидкостью. Самое примечательное, что на большой тарелке разместились ломтики душистого, свежеиспечённого хлеба. Не того хлеба, состоящего наполовину из отрубей, который выдавали по карточкам. Это был настоящий крестьянский белый хлеб. От запаха хлеба у голодной Сони Бронеславовны слегка закружилась голова.
Елена Фёдоровна пригласила учительницу к столу. Она налила жидкость из бутылки в рюмки и торжественно объявила:
- Выпьем за Новый год, чтобы Вася вернулся живой.
Соня Бронеславовна отхлебнула из рюмки. Самогон ожёг ей рот. Оксану рассмешило выражение её лица.
- Закусывайте, Соня Бронеславовна, чем бог послал.
Соня Бронеславовна скромно положила себе в тарелку немного салата и взяла кусок хлеба. Оксана хотела положить в её тарелку кусочек мяса, но учительница от мяса отказалась.
Оксана была рада тому, что праздник удался. Самое главное это то, что мама чувствовала себя хорошо. Уже поздно вечером, когда учительница ушла к себе спать, Елена Фёдоровна сказала дочке:
- Вот окружили мы себя евреями. Так приглядываюсь к ним, вроде не такие уж плохие люди, чего это они Христа распяли?
- Ну, что вы, мама. В учебнике разъясняется, что вовсе никакого Христа не было. Это всё ваши попы выдумали.
- Ваши книги безбожные. Ты их берегись дочка. Шла бы ты в церковь и настоящую правду послушала.
Уже лёжа в постели, Оксана обдумала мамины слова. Вспомнила Васино предупреждение о том, чтобы она держалась подальше от коммунистов и евреев. Почему от коммунистов Оксане было понятно - они сослали семью в эти негостеприимные края. Вся семья Оксаны не любила коммунистов. Но почему от евреев? Что плохого они сделали? Вот живут они рядом, мучаются, никаких поблажек от властей не имеют. Она видела, что они голодают, холодают и на войне убивают их отцов. Оксана пришла к выводу, что враждебное чувство к евреям вызвано пропагандой церкви. Девушка не могла знать, что обвинение евреев в том, что они коммунисты, имело под собой справедливое основание. Еврейский народ, как никакой другой народ многонационального Советского Союза, был в большинстве своём настроен прокоммунистически. До революции абсолютное большинство евреев задыхалось в тисках нищеты и бесправия. Революция уничтожила черту осёдлости, приравняла евреев в правах с другими народами. Для евреев было совершенно естественным примкнуть к коммунистам, к их революционным лозунгам господства труда и равенства всех людей. В двадцатые ещё никто не мог предполагать, что власть партии не приведёт ни к равенству людей, ни к господству труда. Все сведётся к господству бюрократии и беспределу карающих органов.