- Ах, как вы вовремя! – всё приговаривал администратор эстрадного театра, - ах, как же вы вовремя! Зритель, знаете ли, пошёл совсем избалованный, им подавай что-нибудь свеженькое…заграничное…Они устали смотреть на старую добрую Клару – а разве сыщешь певицу лучше нашей славной Клары? Вот вы, милейший – администратор обратился к Таланту, - вам доводилось встречать певицу, которая превзошла бы нашу Клару? Нет? Вот видите!
Сказать по правде, Талант вообще был мало знаком с певицами, а о Кларе и вовсе слышал первый раз, потому ни подтвердить, ни опровергнуть слова администратора он не мог.
- Конечно, цирк – немного не наш жанр, - рассуждал администратор, - но вы ведь можете обставить выше представление как-нибудь по-эстрадному, не так ли? И будет весьма чудненько! И имена какие-нибудь…заграничные, а? Публике ведь надо, чтобы шик, блеск и непременно с изюминкой! Так что, мы договорились, ведь так? Через три дня первое выступление, жить можете тут же у нас, заодно и с остальными артистами получше познакомитесь, как-никак, на одной сцене выступать!
Комнатушка, которую выделили артистам, вероятно, была какой-нибудь кладовой, из которой наспех выгребли ненужный хлам. Старые выцветшие обои, местами ободранные, пыльный дощатый пол, паутина по углам, крохотное оконце с трещиной вдоль всего стекла, заклеенной промасленной бумагой. Местами проржавевшая железная кровать и вместо второй кровати – огромный сундук, застеленный зелёным покрывалом. У окна – шаткий столик и огромный стул с протёртой до дыр обивкой.
Ничего, жить можно! – усмехнулся Талант, - не привыкать, верно ведь, друг? – и весело подмигнул Пуговице, которая хмуро и сосредоточенно оглядывала комнату. Девочка лишь кивнула в ответ.
Этот день был полон важных дел. Сначала Пуговица и Талант долго спорили, что им представить здешней публике, капризной и требовательной, по словам администратора. Сошлись в конце концов на том, что будут представлять Мастера по изготовлению игрушек и его Куклу. Потом Клара – та самая несравненная Клара – угощала артистов чудесными отбивными собственного приготовления, а совсем юная танцовщица Дженни шила костюм для Пуговицы – ведь не бывает же кукол в поношенном розовом трико, если только это не самодельные куклы какой-нибудь юной циркачки, а ясное дело, не такую куклу предстояло представлять Пуговице. Заодно Дженни подлатала Пуговицыны платья и обшила трико новыми кружевами и блёстками. Рыжеволосая грузная Сильвия, та самая дама из пышечной, выступавшая в театре с пародиями на известных горожан, варила глинтвейн и попутно смеялась своим же шуткам и остротам. Трубачи из духового оркестра играли в карты, супруги Рональд и Антуанетта о чём-то мило ворковали в коридоре. На сцене они были дуэт Тони и Рони; хрупкая Тони изображала субтильного мужчинку, а Рони – его суровую и властную супругу. Тони и Рони пели куплетики о радостях и горестях семейной жизни, при этом представляя забавные сценки.
; Ну и к чему ты всё это затеяла? - удивлялся Талант, глядя, как Пуговица прилаживает на окно маленькие лёгкие занавесочки в синий цветочек, - пыль бы смахнула, чтобы дышатть легче было, и ладно.
; Послушай, - Пуговица как бы не заметила слов Таланта, - ты не мог бы дойти до парка — он тут рядом совсем — и принести несколько веточек, а я бы пока попросила у Сильвии какую-нибудь вазу или кувшин! Сейчас уже весна, веточки тут же распускаться начнут ,стоит их только принести в тепло.
При этом Пуговица деловито застелила стол кружевной скатёркой и теперь расправляла складки на ней.
; Вот было бы здорово, - мечтательно вздохнула она, - побелить здесь потолок...И обои поклеить новые, какие-нибудь светленькие. А на этой большой стене нарисовать что нибудь. Знаешь, например, дом — невысокий такой, с плоской крышей, и заборчик вокруг плетёный или же из светлого камня. Невысокий, чтобы только обозначить границы двора, да чтобы куры и гуси не бродили по улице. И непременно с резной такой верандочкой, а на верандочке чтоб играли ребятишки, мальчики и девочки. И чтобы во дворе расло большое дерево, полное румяных спелых плодов. Персиков там или апельсинов...И у самой калитки — другое дерево, всё в жёлтых цветах...
; Да какое же дерево цветёт жёлтым? - недоверчиво усмехнулся Талант, - сколько живу на этом свете ,а таких деревьев не видывал!
; Да здесь они и не растут! - воскликнула Пуговица, - им солнце нужно, а здесь его почти не бывает. Они же и сами как солнце, все просто усыпаны жёлтыми цветами так, что листьев не видно! А цветы пушистые-пушистые, вот знаешь...как маленькие цыплята, да, как цыплята, только что вылупившиеся из яйца! И пахнут! Пахнут эти цветы так, что чувствуешь этот запах даже на соседней улице, даже если там никогда никаких цветов не было! Вот такое бы я нарисовала...
Серые глаза Пуговицы радостно блестели, щёки раскраснелись от волнения.
; Значит, нарисовать? - усмехнулся Талант, - на стене, да?
; Ну да, - смущённо кивнула Пуговица, - а на стул постелить пёстрый плетёный коврик, и на пол такой же, только побольше. А на окно поставить какие-нибудь цветочки, ту же герань или ещё что...
; Э, друг мой, - вздохнул Талант, - да я гляжу, дело совсем плохо! Сегодня скатерти-занавесочки, завтра подушки, платья, бусы, духи...Того и гляди мы обрастём чемоданами, свёртками, картонками так, что нам придётся нанимать носильщика, а все эти вазочки да цветочные горшки непременно станут биться в пути, причём в самый неожиданный и неподходящий момент! Да, совсем скверно!
; И что же нам теперь делать? - робко спросила Пуговица?
Талант ответил не сразу. Он задумчиво глядел на стену, будто там уже была нарисована причудливая картина, которую только что описывала Пуговица
А знаешь, что, - радостно воскликнул вдруг он, - если мы сейчас успешно выступим, я постараюсь договроиться, чтобы ты осталась здесь, в театре. Недурно придумано, верно?
; А ты? Ты тоже останешься? - удивлённо спросила Пуговица.
; Я? С чего бы это? Ты же знаешь, такая жизнь мне совсем не по нутру. Пристану к какому-нибудь бродячему цирку, буду колесить по свету. Ты, конечно, сначала будешь ждать и грустить, каждый день будешь глядеть на афиши — не приезжает ли в город цирк. Конечно, никакой цирк не приедет и ты забудешь меня и будешь жить ,как все живут, плясать в этом своём театре, печь сдобные булочки, пить кофе с корицей. Это нормально, так всегда бывает. А потом, даст Бог, судьба занесёт меня всё-таки в этот городок, и ты конечно пойдёшь нап редставление, как и все горожане, будешь сидеть где-нибудь на галёрке и хорошо, если узнаешь меня и помашешь рукой или даже бросишь на арену букет незабудок; а нет — так хоть я погляжу на тебя.