Глава тринадцатая
Едва проснулась, как все вчерашние вопросы разом впились в мой мозг, я даже головой потрясла. Затем сделала зарядку, решив ввести это в ежедневную практику, после чего долго стояла под душем. От этих процедур в голове поутихло, и за завтраком я решила, что больше заниматься расследованием не буду. Роберт, судя по всему, в безопасном месте и в моей помощи не нуждается. Да и чем я могу помочь? Как говорится, я не в матерьяле. Даже если, что раскопаю, как с Синельниковым, не смогу должным образом оценить, а посоветоваться не с кем. Впутывать кого-то еще в эту историю небезопасно, да и смысла нет, а в одиночку мне не распутать какую-то аферу, исчезновение и убийство. Нужно купить путевку и попытаться спасти хотя бы остаток отпуска.
Тут же, вопреки всякой логике, я решила позвонить в больницу и узнать о самочувствии Варвары Константиновны.
- Умерла она, - сообщил равнодушный голос. – А вы кем ей приходитесь?
- Знакомая.
- Знакомая… Где вы все были? Три дня не могли никого найти, чтобы тело забрали,
- ворчали на другом конце провода.
Не знаю, зачем, но я стала расспрашивать. Так я узнала, что в ее документах нашли
свидетельство жителя блокадного города и удостоверение члена Совета ветеранов. Позвонили туда, и Совет взял организацию похорон на себя. После долгого ворчания мне дали их телефон. Я сразу же позвонила. Мне быстро и четко сказали, что похороны состоятся сегодня в двенадцать часов на Волковском кладбище, где был похоронен ее муж.
До похорон оставалось менее часа. Не отдавая себе отчета, я быстро натянула джинсы, черную блузку и, перерыв весь шкаф, отыскала темный шарф. Оставив квартиру в растерзанном виде, чуть ли не кубарем скатилась с лестницы. Только сев за руль, я немного успокоилась, прикидывая, как быстрее доехать и где купить цветы.
И все-таки я успела. Гроб с телом Варвары Константиновны стоял на козлах возле разверстой могилы. К моему удивлению, около него толпилось человек десять – в основном, пожилые люди, но были и две женщины среднего возраста, как я поняла из их разговора, учительницы, а также симпатичный парень лет двадцати пяти. У всех в руках были цветы.
Какой-то старичок, готовый превратиться в прах, не сходя с места, заканчивал прочувствованную речь. Потом все быстро попрощались с покойной. К ее лбу приложилась только одна старушка, остальные молча обошли вокруг гроба.
Могильщики занялись своим делом, а две самые бодрые активистки снабдили присутствующих кутьей и водкой. Я ела кутью, наблюдая за тем, как на моих глазах вырастает могильный холмик. На земле стало одним человеком меньше. Я совсем мало знала Варвару Константиновну, но почему-то чувствовала себя причастной к ее судьбе.
Первой положив цветы, я направилась к выходу. Вскоре замеченный мной симпатичный парень обогнал меня. На его лице было написано неподдельное горе. Кем он приходился Варваре Константиновне? Я заметила, как он подошел к бежевой «Копейке» и сел за руль. Тут в моей голове что-то щелкнуло. Морозов! Конечно, это он!
Я ускорила шаг и чуть ли не бегом помчалась к своей машине и догнала Морозова, мысленно я называла его именно так, когда он выезжал на Лиговский проспект. Автомобилей на нем было очень много, и я боялась потерять его в этой толкучке. Но он, похоже, никуда не торопился. Эх, если бы все было наоборот! Он бы ехал на красной машине, а я на бежевой. Он ведь скрывается, значит, настороже, а меня и мою машину он видел. Однако мне удавалось не упускать его из виду. Я вовремя перестроилась в другой ряд и вслед за ним свернула на набережную Обводного канала, а затем – на Измайловский проспект. Измайловский! Скоро я буду вздрагивать, слыша любую производную от этого слова. Неужели опять знак Судьбы?
Но Морозов свернул с него на 5-ю Красноармейскую, я едва не проехала мимо. Заметив, что он снижает скорость, я притормозила напротив кафе, продолжая наблюдать за бежевой «Копейкой». Вскоре и она остановилась. Морозов вышел из нее и направился к подъезду жилого дома, двери которого выходили прямо на улицу. По сторонам он не оглядывался, шел, опустив голову, видимо, находясь под впечатлением тягостной церемонии, на которой недавно присутствовал.
Когда он скрылся в подъезде, я перевела дух. Зачем ввязалась в эту погоню? Согласно утреннему плану сейчас я должна была находиться в турфирме и выбирать себе путевку. Я действовала спонтанно. Увидев дичь, гончая тут же взяла след. Похоже, я глубоко увязла в этой истории.
Мои глаза не отрывались от старой «Копейки». Облокотившись на руль, я размышляла. Что делать, если он сейчас выйдет из дома – продолжать погоню? А если я его потеряю? И вообще, какой в этом смысл? Нужно дождаться его и откровенно поговорить. Он может многое прояснить, это должно помочь Роберту.
Выбравшись из машины, я прошла мимо подъезда, в который вошел Морозов. На двери кодовый замок. В доме пять этажей, значит, скорее всего, двадцать квартир. Как узнать, в какую именно он направился? В моем дворе около каждого подъезда стоят скамейки, на которых целыми днями сидят словоохотливые старушки. От них можно получить любую информацию. Здесь ничего подобного нет.
Я решила, что обязательно его дождусь. Время шло, машина раскалилась, а меня стали допекать различные естественные потребности. Переставив автомобиль в тень, я отправилась в кафе, где в максимально короткий срок со всем разобралась. Вернувшись, с облегчением увидела, что «Копейка» стоит на прежнем месте. Я еще раз продефилировала мимо нее и запомнила номер, а, вернувшись в свою машину, тут же записала его.
День клонился к вечеру, а жара не спадала. Я опять отправилась в кафе – купила воду, бутерброд и сигареты. Мне было очень тоскливо. Я поняла, что в сыщики не гожусь – не умею ждать. Достала телефон и нашла сообщение Роберта, решив его перечитать, чтобы усилить мотивацию столь унылого времяпровождения.
«Дорогая», - прочитала я его обращение. Оно опять мне не нравилось, казалось пошлым и фальшивым. Это слово воспринималось иначе, когда он его произносил, а на бумаге и на экране мобильника вызывало отторжение. Я не стала дочитывать и с силой забросила телефон в сумочку.
Морозов все не появлялся. Мне пришло в голову, что он устроил поминки – напился, а потом лег спать. Я с трудом досидела до десяти вечера и отправилась домой, решив завтра встать пораньше и вернуться на свой пост.
По дороге грустно размышляла, что за сегодняшний день никто обо мне не вспомнил, даже мама не позвонила, не говоря о Борисе и Сашке. В самом мрачном расположении духа я вошла в квартиру. И сразу же раздался звонок стационарного телефона. Я вздрогнула и насторожилась. Обычно все мои абоненты пользовались мобильной связью. Конечно, когда Сашка вернется с дачи, он раскалится добела. Но кто звонит сейчас? Неужели Измайлов решил возобновить свои мерзкие штучки?
Я с опаской сняла трубку, рассчитывая услышать молчание, но это был Олег. Он едва поздоровался и сразу набросился на меня.
- Теперь я знаю, ради кого ты меня бросила! – Я понуро молчала. – Не думал, что ты
такая корыстная! Польстилась на деньги и власть?
Я его перебила:
- Это ты о чем? И о ком?
- О Никитине, разумеется! – Понятно, он вернулся из командировки, и ему тут же
сообщили сенсационную новость. – Я думал, что у тебя роман с тем красавчиком в черных очках, но нет, тебе генерального директора подавай! – агрессивно продолжал Олег. – Или ты с ними обоими крутишь?
Он сделал паузу, чтобы перевести дух, я тут же этим воспользовалась.
- Вот, как ты обо мне думаешь, - протянула я. – Тогда, что тебе от меня нужно?
Хочешь присоединиться к их компании? - Он бросил трубку.
Настроение было хуже некуда. Почему он позвонил так поздно и на домашний телефон? Я достала свой мобильник и увидела, что он выключен. Вечно забываю блокировать клавиатуру, видимо, придется купить телефон с крышкой.
Как только я его включила, сразу позвонил Борис. Он был обеспокоен тем, что весь вечер не мог дозвониться, но я объяснила, в чем дело.
- Осталось три дня, - радостно сообщил он.
- До чего?
- До моего возвращения.
Сердце у меня сжалось. На что он рассчитывает? Повесив трубку, обнаружила несколько непринятых вызовов – от мамы, Бориса, Сашки и неизвестного абонента. Дальше сжиматься моему сердцу было просто некуда. Неужели это Роберт звонил?
Истерзанная не слишком приятными мыслями, я долго не могла уснуть, но в восемь часов была уже на ногах, а в начале десятого выруливала на 5-ю Красноармейскую. Бежевой «Копейки» Морозова на ней не было. Я испытала настоящее разочарование и остановилась напротив подъезда, в который вчера вошел Морозов. Потом стала себя успокаивать. Судя по тому, что он провел в этом доме весь вчерашний день, он здесь живет, значит, обязательно вернется. Но когда? Не могу же я круглыми сутками его караулить!
В это время из-под арки рядом с подъездом выехал белый «Фольксваген». Выждав несколько минут, я отправилась во двор. Выглядел он очень безрадостно. Кое-какая чахлая растительность все же имелась, но она, скорее всего, появилась не благодаря людским стараниям, а вопреки им. Часть двора занимали автомобили. Я сразу увидела машину Морозова, немного воодушевилась и хотела вернуться на свой пост, но заметила, что в салоне «Копейки» кто-то есть. Вот он, мой шанс, решила я, и направилась навстречу Судьбе.
Не доходя нескольких метров, я уже не сомневалась, что за рулем именно Морозов, но что-то в его позе мне не нравилось. Я замедлила шаг и хотела остановиться, но меня будто кто в спину толкал.
Фигура в автомобиле оставалась неподвижной. Я приблизила лицо к ветровому стеклу и закричала, будто со стороны слыша громкую визгливую трель. Помню, что рядом со мной оказался мужчина лет пятидесяти весьма бравого вида. Он открыл дверцу и, сказав, что ему уже ничем не поможешь, стал куда-то звонить. Я на ватных ногах поплелась на улицу. Он окликнул меня, но я даже не обернулась.
Не знаю, каким образом мне удалось доехать до дома, никого не задавив и не подставившись самой. Я долго не могла прийти в себя. Перед глазами стояла увиденная недавно картина: голова наклонена набок, а из угла рта стекает струйка крови. Все казалось нереальным. Ведь вчера он был жив! Когда же он переставил машину во двор – вчера вечером или сегодня утром? Несомненно одно – убили его именно в автомобиле.
Я запрещала себе думать на эту тему. Если буду проявлять прежнюю активность, то следующим трупом будет мой. Но ни о чем другом думать не могла. Я была охвачена странным чувством. Его можно назвать бесконечным изумлением, будто столкнулась с потусторонними силами. Конечно, каждый день в новостях то и дело слышишь об убийствах, но это где-то далеко. А тут, в течение месяца, я обнаруживаю второй труп. Нет, такая новая жизнь мне не нравится. Что же делать?
Проснувшееся благоразумие подсказывало забыть эту историю и отправиться за путевкой, но что-то мешало это сделать. Да, дела творятся нешуточные. Роберт не паникер и не трус. Он, видимо, понял всю серьезность ситуации и сейчас ищет выход. А я – капризная барышня, к тому же еще, не уверенная в себе. Решила, что он меня забыл. Он просто не хочет втягивать меня в эту темную историю, поэтому и исчез. Он же сообщил, что находится в безопасном месте, чтобы я не волновалась. Что же мне еще нужно?
Я еще долго промывала себе мозги, но почему-то не спешила в турфирму, хотя где-то на задворках сознания бесконечное изумление готово было смениться обычным страхом. Похоже, я все-таки здорово изменилась.
После двухчасовой борьбы с собой я собрала кое-какие вещи, купила гостинцев и отправилась к Сашке, так как больше не могла находиться наедине с собой.
Подруга очень обрадовалась моему приезду, но и удивилась, так как был будний день. Пришлось признаться, что я в отпуске.
- И что все это значит? – строго спросила она.
- Это значит, что в криминальной мелодраме, о которой я тебе говорила, все больше
криминала и все меньше мелодрамы.
Сашка испуганно уставилась на меня:
- Минка, но ты ведь такая осторожная!
- Похоже, это в прошлом.
Мне очень хотелось выложить ей все начистоту, я себя еле сдерживала. Но даже то,что я к ней сейчас явилась, не слишком благородный поступок, как бы по ней что-нибудь потом не отрикошетило. Я обняла ее и честно сказала, что не могу впутывать в свои дела многодетную мать.
- Но я хочу тебе помочь! – возмутилась она.
- Ты мне и поможешь. Я для этого и приехала. Во-первых, поддержишь меня морально, а во-вторых, проконсультируешь как специалист.
Сашка работала бухгалтером в большой оптовой компании и заочно училась на пятом курсе экономического института. Она бы его уже окончила, но рождение Машки помешало. Подруга немного воодушевилась, и мы с детьми отправились к озеру, решив отложить дела на вечер, когда уложим их спать.
В это лето выдалось немало солнечных дней, но я их неправильно использовала, так что сейчас по сравнению со стройной и загорелой Сашкой чувствовала себя белой и рыхлой, как тесто. Желая устранить эту несправедливость, я полчаса без перерыва плавала, а потом носилась с детьми по пляжу, играя в пятнашки. И еще раз поклялась себе, что буду каждый день делать зарядку, а осенью запишусь на шейпинг.
Играя с Сашкиными детьми, я поймала себя на мысли, что думаю о сыновьях Бориса. Странно, я ведь никогда не видела даже их фотографий, но Борис с такой любовью о них рассказывал, что они стояли перед моими глазами, как живые.
Я себе не нравилась. Неужели я не способна на настоящие чувства? Или я перегорела и у меня все в прошлом? Хотя, встретив Роберта, я так не думала. Все во мне кипело, бурлило, а потом переливалось и звенело. Неужели двухнедельная разлука – слишком большое испытание для меня? Я решила, что уж этими–то мыслями могу поделиться с подругой.
Впервые Сашка не понимала меня. Она была цельной натурой, и никакие альтернативные мысли ей в голову не приходили. Может быть, этот талант был дан ей от рождения, а может быть, просто повезло, что она рано встретила своего Виктора. Они были очень красивой парой – хрупкая белокурая Сашка и крепкий цыганистого типа Витька, да и детишки у них на загляденье – симпатичные и смышленые.
- Минка, неужели тебе сердце ничего не подсказывает? – изумленно спросила подруга.
- Подсказывает, - ответила я и неожиданно разрыдалась.
Машка, игравшая неподалеку, подскочила и обняла меня, а потом прижалась к моей щеке своей нежной мягкой щечкой. Я уже рыдала навзрыд, похоже, таким образом из меня выходили тоска и напряжение последних дней. Я прижала малышку к себе. Конечно, я бы очень хотела, чтобы у меня была маленькая дочка с глазами, как у Роберта.
Наверное, я слишком сильно прижала Машку, так как она вывернулась и убежала. Теперь Сашка обнимала меня и гладила по голове, а я все не могла успокоиться. Перед глазами вдруг встало мертвое лицо Морозова. Потом мне пришло в голову, что сейчас меня ищет милиция, ведь именно я первой обнаружила труп. Если тот бравый мужик заметил, как я садилась в машину, и запомнил ее номер, то скоро меня потянут на допрос. Да, я многое знаю об этом деле. Но имею ли право все выкладывать милиции? Вдруг я наврежу Роберту своей откровенностью?
К тому же, мои показания наверняка станут известны Измайлову, так как это касается его бывшего помощника. Он возобновит слежку за мной – это в лучшем случае, а в худшем – пристукнет, как Морозова, да и Роберта станет искать с еще большим рвением. Нет, нельзя ничего никому говорить. Если милиция все-таки выйдет на меня, надо придумать, что именно привело меня в этот двор. Но ничего не придумывалось.
После ужина Сашка пошла укладывать дочку, а Вовка ныл, выпрашиваясь на рыбалку с друзьями.
- Мне же не два года, как Машке! – возмущался он.
- Я тебя не укладываю, поиграй во дворе, - строго сказала мать.
Вовка продолжал скулить, и я не выдержала, решив сопроводить его, а заодно и самой
искупаться.
- Ты нам всю рыбу распугаешь, - с сомнением сказал он.
Я его успокоила, пообещав плавать в сторонке.
После купания я завернулась в полотенце и стала наблюдать за тремя юными рыболовами. Вовкины друзья уже поймали по рыбке, а у него не было ни одной поклевки. Он насадил нового червяка, поплевал на него и, наконец, клюнуло. Однако донести свою добычу до берега он не сумел. Карась сорвался с крючка и скрылся в глубине. Вскоре более успешный приятель положил в свою банку вторую рыбку.
- Колька! Ты моего карася поймал! – возмущенно воскликнул Вовка.
Возможно, он прав, подумала я. Тогда, что получается? Они дважды поймали одну и
ту же рыбку. Мои мысли плавно перетекли на консервные заводы. Может быть, и там дважды продают одно и то же, для чего им и нужны два завода, расположенные на изрядном расстоянии друг от друга.
Купальник на мне никак не мог высохнуть, и я почувствовала легкий озноб. Нужно было возвращаться домой и переодеться, но жаль уводить юного рыболова без добычи. Я еле дождалась, когда он поймал пару рыбок, и заявила, что нам пора, тем более что он уже обеспечил Барсика ужином. Приятели тоже засобирались. Самым успешным был Колька. Рассматривая свой улов, он проворчал, что всякая мелочь скрыла крупную рыбу, и стал перетряхивать банку.
Мои мысли вернулись в прежнее русло. А что, если под видом мелкой рыбешки, они привозят с севера что-то другое? Наряду с ознобом во мне стал разгораться сыщицкий азарт.
Когда Вовка, еще раз поужинав, отправился спать, мы с Сашкой приступили к делу. Я разложила на столе привезенную из дома карту, чтобы еще раз убедиться, насколько большое расстояние между двумя заводами, и какой нелегкий путь. Сашка заявила, что Свирскому заводу нет никакого резона закупать рыбу так далеко даже по бросовой цене, так как транспортные издержки перекроют любую выгоду. Обычно консервные заводы строят как можно ближе к месту лова, зачастую прямо на траулерах.
Это понятно, но куда девают свой улов мелкие артели и бригады? А контрабандисты? В результате у нас получилось два варианта. Первый – в Измайлово действительно привозят на переработку рыбу, которую закупают по пути следования у мелких артелей. Второй – рыба для консервного завода только прикрытие, а везут что-то другое, более ценное. И необязательно, что его довозят до Измайлово, по пути много портов.
У меня заболела голова и стало першить в горле. Сашка напоила меня горячим молоком с медом. Я быстро уснула, но всю ночь меня мучили кошмары. Последний сон заставил проснуться. В нем я приближалась к лобовому стеклу черного автомобиля и видела застывшую фигуру. Голова наклонена набок, а из угла рта стекает струйка крови. Мертвые глаза смотрят вдаль, и тут я понимаю, что это Роберт. Я закричала, но на самом деле из горла вырвался странный хрип.
С тудом дождавшись, когда проснется Сашка, я сразу стала собираться домой, не смотря на ее уговоры. Нельзя распространять свои микробы на детей. Когда я простужаюсь, то болею от души – с высокой температурой, рвотой и прочими удовольствиями. Из последних сил я доехала до города, зашла в аптеку и магазин, поставила машину в гараж и только, войдя в квартиру, позволила себе расслабиться и прилегла на диван в гостиной.
Я чувствовала, что болезнь все глубже проникает в меня. Неимоверным усилием воли заставила себя встать и принять лекарства, потом поплелась в спальню и, надев пижаму, залезла под одеяло. Не знаю, сколько я проспала, когда меня разбудил мамин звонок. Она сразу поняла, что я нездорова. Я сказала, что немного болит горло и мне трудно говорить, но в остальном - все нормально. Она не поверила и выразила желание приехать, я еле убедила ее не делать этого. Разговор с ней забрал у меня последние силы, так что я опять уснула, да так крепко, что не слышала никаких звонков.
Проснулась я от острого приступа рвоты и еле добрела до туалета. Мне было очень плохо, и я пожалела, что отказалась от маминой помощи. Когда вошла в спальню, мобильник разрывался на части, исступленно взывая к моему вниманию.
- Да, - прохрипела я.
- Мина, это ты? – уточнил Борис.
- Да, я болею.
- Ты дома?
- Да, - опять прохрипела я.
- Я сейчас приеду.
Я ничего не успела ответить, так как он уже отключился. Голова кружилась, подташнивало, но я не ложилась, боясь уснуть. Когда он позвонил в дверь, я поплелась открывать, даже не удосужившись накинуть халат. Впустив его, повернула назад. Он довел меня до спальни и приложил руку к моему лбу.
- Да ты вся горишь! – воскликнул он и тут же вызвал скорую помощь, наверное,
платную, так как они появились очень быстро, никуда не торопились и не упрекали, что их вызвали из-за пустяка. Врач осмотрел меня, сделал укол, и я сразу уснула.
Проснувшись и еще не открыв глаза, я поняла, что дело пошло на поправку. В
следующее мгновение я чуть не подпрыгнула на постели, так как почувствовала, что меня кто-то обнимает, а я обнимаю его. Конечно, это был Борис. Он лежал на левом боку поверх одеяла в джинсах и рубашке. Его правая рука обнимала меня, а моя левая - уютно устроилась на его плече. Я села на кровати. Борис сразу открыл глаза.
- Слава богу! Тебе стало лучше!
- Что все это значит? – озиралась я по сторонам.
Он улыбнулся, но вставать не торопился.
- Тебя под утро так затрясло, что мне пришлось согревать тебя своим телом. Извини,
что уснул на посту. – Он поднялся. – Похоже, это помогло.
Я, наконец, догадалась поблагодарить его за помощь. Мужчина и женщина, проведшие ночь в объятиях друг друга, пусть даже невинных, невольно становятся ближе. Против инстинктов не попрешь. Меня такое развитие событий не устраивало.
Два дня Борис хлопотал надо мной, как мать Тереза, лишь ненадолго отлучаясь домой, чтобы привести себя в порядок и переодеться. В отпуске он хорошо загорел, и от него веяло здоровьем, силой и надежностью. Его грубоватое лицо казалось мне чуть ли ни симпатичным. Но тут же перед глазами вставал ослепительный облик Роберта, и образ Бориса меркнул. На второй день я догадалась посмотреть на себя в зеркало. Волосы взъерошены, лицо бледно-зеленого цвета, болезненную зелень немного разбавляла синева под глазами. Неужели Борис этого не замечает?
Впрочем, к вечеру воскресенья я была уже в приличной форме, и мы даже немного приложились к коньяку, который Борис принес еще перед отпуском.
- Как же ты поведешь машину? – вдруг дошло до меня.
- Такая малость растворится во мне без последствий, - заверил он. – Но если ты за
меня переживаешь, могу остаться.
- Я, конечно, за тебя переживаю, - признала я, - но оставаться тебе незачем. Сам
знаешь почему.
Он резко встал.
- Ладно, я пойду. Ты уже пошла на поправку, так что все будет в порядке. Если я
тебе понадоблюсь, звони.
Борис так быстро ушел, что я только потом осознала, что наша дружба на этом закончилась. Оно и понятно. Он – не мечтательный юноша из позапрошлого века, который будет довольствоваться взглядами и в восторге прижимать к лицу оброненный платок. Ему нужна взаимность или хотя бы надежда на нее, но сегодняшним высказыванием я лишила его этой малости.
На следующий день я все-таки отправилась в турфирму, где обычно приобретала путевки. Наташа, мой любимый менеджер, предложила поехать в Турцию. Ничего более подходящего по срокам и продолжительности тура не было. В Турцию, так в Турцию, решила я, хотя эта гостеприимная страна никогда не входила в число моих фаворитов.
- Тем самым будет поставлена точка в затянувшейся криминальной мелодраме, -
оптимистично думала я, - а то от мелодрамы уже ничего не осталось, а криминалом я сыта по горло.
Я сообщила новость маме и Сашке. Мама недоумевала, с чего это я так внезапно решила отправиться в отпуск, так как собиралась в сентябре ехать в свою любимую Италию.
- Устала. Нужно сменить обстановку, - кратко пояснила я.
Она не стала допытываться, за что я была ей благодарна. Удивил папа. Он взял у мамы
трубку и в лоб спросил, как у меня дела с Робертом.
- Он уехал по делам, - пробормотала я. – Вернется не скоро.
- Ну-ну, - буркнул отец, - а мне он показался приличным и серьезным человеком. Я
даже о внуках стал задумываться. – Я тут же представила темноволосую девчушку с изумительными серыми глазами. – Ладно, не вешай нос, дочка, прорвемся!
Глава четырнадцатая
Ожидая посадки в самолет, я все-таки решила позвонить Борису. После своего ухода воскресным вечером он ни разу не объявлялся. Разговор получился лаконичным и холодным.
- Здравствуй, Борис, это Мина.
- Здравствуй.
- Спасибо, что вылечил меня.
- Не стоит благодарностей.
- Я улетаю в Турцию на неделю.
- Желаю тебе хорошо отдохнуть.
- Спасибо.
Я замолчала, он тоже не проронил ни слова.
- Пока, - бросила я.
- Пока.
Не знаю, чего я ожидала от разговора, но явно не этого, и решила, что больше ни разу ему не позвоню. «Умерла, так умерла». Конечно, обидно, вот так, в один момент, лишиться друга, который переживал за тебя, заботился и опекал, но ничего не поделаешь. Поддерживать в нем ложные надежды было бы просто непорядочно.
Неделю в Турции я провела, перемещая свое тело из бассейна на лежак и обратно. В море искупалась всего три раза и не заинтересовалась ни одной экскурсией. Такое времяпровождение положительно сказалось на моем внешнем виде и самочувствии. Я загорела, посвежела и была готова к жизни, какой бы жанр она на этот раз мне ни уготовила.
Самолет прилетел в Питер поздним вечером, и таксист зарядил неимоверную цену, но делать нечего – пришлось согласиться. Впрочем, он довез меня быстро и с комфортом, так что в квартиру я вошла в хорошем настроении. Сразу открыла все форточки и вышла на балкон. Жизнь продолжается. 28 лет – это не 82, так что еще повоюем. Завтра отправлюсь на работу, как ни в чем ни бывало. Хорошо, что у меня появился загар, будет, чем отчитаться перед сотрудниками. Пусть болтают за моей спиной, что хотят, эти слухи не имеют под собой никаких оснований, так что скоро затихнут.
Утром я привела себя в порядок по полной программе, надела кремовый костюм, который красиво оттенял загар, босоножки на изящной, но удобной подошве и отправилась к метро, не забыв прихватить с собой новую книжку. Жаль, что у меня больше нет книг Антона Куприянова. Роберт сказал, что написал шесть романов, а я прочитала только три. Когда мы были вместе, мне было не до чтения, так что я не догадалась их попросить. Ничего, и Воеводина сгодится. На безрыбье и рак – рыба. Впрочем, я быстро поняла, что была настроена слишком оптимистично. Ее роман напоминал жвачку – тягучую, липкую и унылую. Я захлопнула книгу и погрузилась в раздумья. Как жить дальше? Надеяться и ждать или что-то предпринимать самой?
Недавно я обнаружила, что совершенно не умею ждать, хотя раньше как-то с этим справлялась. Действовать? Единственное, чему я научилась в результате своих действий, так это обнаружению трупов. Тогда, в Горках, именно я дернула за замок в сарае. И здесь, в Питере, меня занесло в тот захолустный двор как раз в тот момент, когда за рулем своей машины сидел мертвый Морозов. Нет, с действиями, пожалуй, следует повременить. По крайней мере, до тех пор, пока Судьба не пошлет мне свой знак и не появится новая зацепка.
Едва я устроилась на своем рабочем месте и выложила всякие мелочи, которые унесла с собой, собираясь уволиться, как появилась Света. Она одобрила мой загар и костюм, потом сообщила, что Константин Иванович с сегодняшнего дня в отпуске, и все распоряжения я буду получать от Леонтьева, который его замещает, или непосредственно от генерального директора. При последних словах на ее лице не появилось никакой ухмылки, из чего я заключила, что апогей пересудов о моем романе с Никитиным позади.
- А это тебе личный привет от Константина Ивановича, - Света протянула внушительную стопку документов.
Мне предстояла большая работа – перевести все на немецкий язык. Впрочем, я занялась переводом с удовольствием, надоело целый месяц без дела маяться. Заглянула Жанна, осыпала меня комплиментами и пригласила на перекур. Я сослалась на занятость и предложила перенести встречу на обеденный перерыв. Мы так и сделали. Сидя за столиком в кафе, я узнала от Жанны новость, которая затмила собой мой предполагаемый роман с генеральным директором.
Таня Игнатьева из технического отдела, невзрачная и не очень молодая женщина, встречается с красавцем-архитектором Никитой Бутенко! У того трое детей, мал, мала, меньше, и он всегда слыл примерным семьянином. У Тани детей нет, хотя она уже давно замужем. Страсть так их захватила, что они не стесняются сотрудников и, по слухам, оба подали на развод. Конечно, такая новость заглушила банальный роман (и есть ли он вообще?) разведенного Никитина с незамужней Поляковой.
Жанна обрушила на меня еще несколько новостей, менее впечатляющих, после чего мы переместились в наш дворик, в результате чего я опоздала с обеда на десять минут. Едва я вошла в свою комнату, Света сообщила, что звонила секретарша Никитина и сказала, что он вызывает меня к себе. Мне хотелось подправить макияж, но я не стала этого делать при Свете и отправилась на зов, как есть.
- Здравствуйте, Борис Петрович, - официально произнесла я, переступив порог его
кабинета.
- Здравствуйте, Мина, присаживайтесь. – Он смотрел мимо меня. Такая демонстрация неприязни была мне непонятна. Неужели попросит уволиться? Может быть, помочь ему?
- Вы хотите, чтобы я написала заявление об уходе? – я ринулась в бой.
Он изумленно посмотрел на меня. На меня, а не на стенку за моей спиной.
- Нет, конечно. С чего вы взяли? Я вызвал вас по делу, - говоря это, он продолжал
смотреть мне в глаза. – В среду приезжает Вольф. Впрочем, вам об этом, наверное, известно. – Он сделал паузу.
- Нет, Константин Иванович ничего мне не передавал. Оставил только кучу документов для перевода.
Он продолжал буравить меня взглядом:
- У вас наверняка есть личные каналы связи с Вольфом.
Наверное, в этот момент с меня можно было ваять статую под названием «Изумление».
- Какие такие личные каналы с Вольфом? – спросила я, и тут до меня дошло. – Вы
встречались с Измайловым?
- Да, но какое это имеет значение?
Я уже откровенно веселилась, забыв, что нахожусь в кабинете генерального директора, а не на своей кухне, и разговариваю с грозным Борисом Петровичем, а не просто с Борисом, который ко мне хорошо относится и даже немножко ухаживает.
- Моя дезинформация попала в цель! – радовалась я. – Оказывается, Измайлова не
так уж трудно обвести вокруг пальца! Я подсунула им Михаэля, чтобы меня перестали подозревать в связи с Робертом.
- А ведь ты не врешь, - задумчиво сказал генеральный директор, перейдя на «ты» и
заметно повеселев.
Зазвонил телефон. Разговор, видимо, был важным, и Борис рукой указал мне, чтобы я не уходила. Закончив его, он вовсю разулыбался.
- Ладно, признаю, что я дурак, но все равно этого Вольфа переадресую Леонтьеву,
пусть его встречают архитекторы.
- Так ведь никто из них не знает немецкого языка, а Михаэль никакими другими не
владеет.
Борис быстро принял другое решение – архитекторы встречают своего коллегу, а я подключусь на переговорах.
- Ты сегодня вечером будешь дома? – улыбаясь, спросил он. – Я кивнула. – Я к тебе
заеду? – Я опять кивнула.
Остаток рабочего дня я провела в приподнятом настроении, откровенно радуясь тому,
что мы с Борисом помирились. Неужели он приревновал меня к Вольфу? Вот забавно.
Вечером он появился с охапкой желто-оранжевых роз.
- Это тебе мои извинения за наш последний разговор по телефону.
Потом вынул бутылки, одна из которых представляла коллекционное вино, но уже другой марки.
- Зачем? – воскликнула я. – Мы еще то не допили.
- Допьем, - уверенно заявил он. – Я сегодня приехал на такси.
Я заметила, что его празднично-боевое настроение передается и мне, и разложила в тарелки овощное рагу, которое только что приготовила. В отличие от мамы, я умела и любила готовить, хотя в последнее время занималась этим нечасто, растратив весь пыл на угощение предыдущих поклонников. Правда, Олег ни разу не удостоился такой чести. С чего это я сегодня так расстаралась?
Борис с шутками и прибаутками рассказал о своем разговоре с Измайловым. Они теперь регулярно встречались, так как предполагалась совместная работа. Первая встреча состоялась в первый же рабочий день после его отпуска. Депутат между делом поинтересовался, как далеко у него зашли дела со мной, на что Борис ответил, что пока никуда не зашли.
- Вот и хорошо, - уверенно заявил Измайлов, - а то тебе вряд ли что-нибудь светит.
Эта дамочка предпочитает иностранцев. Сначала американец, а теперь немец.
- А ты откуда знаешь? - удивился Борис.
Депутат нисколько не смутился и сознался, что нанятые им люди следили за мной.
- Тебя интересуют подробности? – ехидно спросил он.
- В общих чертах.
Тут он сообщил, что у меня есть любовник – немецкий архитектор по имени Михаэль.
- Тебе это имя о чем-нибудь говорит?
Борис кивнул. У него в голове не укладывалось, когда и как я связалась с «этим куском
сала», как он выразился.
- А если бы он был стройным, тебя бы это не удивило?
Он рассмеялся и не стал отвечать. Потом я ему поведала о том, как после звонка Корнеева решила установить, ведется ли за мной слежка и, если ведется, пустить преследователей по ложному следу.
К одиннадцати часам мы изрядно выпили и развеселились. Осознав это, я немного напряглась и пришла в себя. Борис правильно понял мое состояние и поднялся.
- Пожалуй, пойду, - хмуро произнес он. – Не такой уж я белый и пушистый. – Можно подумать, что его кто-то в этом подозревает. – Да, забыл сказать. Не знаю, интересует ли это тебя, но Леня говорил, что нашли его помощника, Морозова, кажется. Его убили ножом в шею, видимо, убийца прятался на заднем сидении автомобиля. Дворничиха его обнаружила.
- Почему дворничиха?! – изумилась я, а сама вспомнила бравого мужика, который
появился будто ниоткуда. Он же куда-то звонил! Или только делал вид? Вот почему он меня не догнал, но ведь номер автомобиля наверняка заметил. Вдруг, именно он убийца, и решит на всякий случай от меня избавиться? От этих мыслей меня затрясло.
Не знаю, что было написано на моем лице, но Борис сел на прежнее место и строго произнес: «Рассказывай!» И я опять все ему выложила, и со всеми подробностями. Он меня не перебивал, но с каждым моим словом все больше мрачнел.
- Ты хоть понимаешь, куда вляпалась? И насколько глубоко? – Я виновато молчала. – Ты же мне обещала!
Он еще некоторое время возмущался. Похоже, его очень задело, что мне удалось его провести, ведь он гордился своей проницательностью. Потом успокоился, и мы выпили еще по рюмочке, после чего стали думать, что делать дальше.
- Может быть, в милицию обратиться? – спросила я. – Скорее всего, я видела убийцу.
- А ты хорошо его запомнила?
Я четко представила скуластое лицо мужчины лет пятидесяти. Тогда я почему-то назвала его бравым. Конечно, у него военная выправка!
- Да, я его очень хорошо запомнила, - гордо заявила я. – Если бы унаследовала
таланты моих родителей, то смогла бы написать портрет, так что с фотороботом проблем не будет.
- Час от часу не легче, - вздохнул Борис. – Собирай свои вещи, поедем ко мне.
- С какой стати? – Я даже попятилась. – Никуда не поеду.
Только этого не хватало! Мне совсем не хотелось оказаться в его власти. А вдруг Роберт появится? Но Борис был неумолим. Он рисовал страшные картины моего убиения, но я не собиралась уступать. И тут зазвонил телефон. Кто мог звонить в первом часу ночи? Я осторожно сняла трубку.
- Алло, - мой голос заметно дрожал. В ответ – молчание. Неужели опять Измайлов?
– Спокойной ночи, идиот, - выкрикнула я, не знаю, услышал ли он эти слова.
- Это не Измайлов, - уверенно сказал Борис. – Думаю, убийца тебя нашел.
Дальше агитировать меня не пришлось. Я быстро покидала в спортивную сумку кое-какие вещи. Борис тем временем вызвал такси, и мы, не пользуясь лифтом, вышли на улицу. При этом он вел себя как-то странно, чуть ли не толкая меня в спину своим корпусом.
- Чего это ты? – повернулась я к нему.
- Не отвлекайся.
В такси он сел рядом со мной на заднее сиденье и обнял. Я изумленно уставилась на него.
- Я начинал свою карьеру в качестве телохранителя, - сказал он, будто это объясняло, почему он сейчас меня обнимает.
По дороге Борис рассказал, что купил квартиру, в которой сейчас живет, после развода. Взял первую попавшуюся, лишь бы она была отремонтирована, так как сам не хотел этим заниматься и собирался сразу в нее переехать. Для того, чтобы довести все до ума, не было ни времени, ни желания.
- Так что, везу тебя не в уютное гнездышко, а в унылое холостяцкое жилье, - заключил он.
Мне было все равно, куда ехать, лишь бы подальше от телефона, который звонит по ночам, заставляя сердце сжиматься от страха.
Наконец, мы оказались на 4-й линии Васильевского острова. Дверь подъезда выходила на улицу. Никаких консьержек или привратников, обычный домофон. Все чисто, но лифт старый – со стеклянными окошками, перемещающийся в решетчатом стакане.
Квартира впечатляла своими размерами, видимо, была переделана из коммунальной. Огромная прихожая, кухня и коридор. Четыре комнаты, в одной из них никак не меньше тридцати метров, да и другие маленькими не назовешь. Только две более или менее обставлены – гостиная и спальня, в остальных вообще пусто.
- Вот так я и живу, - сказал Борис.
- Просторно, - заметила я.
Я чувствовала себя усталой и разбитой, а Борис выглядел свежим и бодрым. Я еще в командировке отметила его недюжинную выносливость. Он провел меня в кухню. Там все было оборудовано по последнему слову техники, но почему-то веяло запустением.
За чашкой чая мы договорились, что завтра я на работу не пойду, притворюсь больной, а он с утра съездит на 5-ю Красноармейскую, посмотрит, какую легенду можно придумать насчет моего появления в злополучном дворе, потом свяжется со своим адвокатом. Пусть тот разведает, что известно по убийству Морозова, может быть, того мужика еще кто-то видел, тогда мне «светиться» ни к чему.
Наступил самый щекотливый момент. Борис галантно предложил мне разместиться в его спальне, но я наотрез отказалась. Легла на диван в огромной гостиной и почти мгновенно уснула, а когда проснулась, Бориса уже не было. На кухне нашла записку, в которой он рекомендовал к телефону не подходить, он будет звонить мне на мобильный, из дома не выходить, никому не называть адрес, где нахожусь. В общем, инструкция по безопасности.
Я приняла ванну, надо сказать, и ванная комната была очень внушительных размеров. Все в ней было чисто и удобно, но без каких-либо прибамбасов, видимо, Борис в душе аскет. Я привела себя в порядок, позавтракала и поняла, что мне совершенно нечем заняться.
Обошла квартиру в поисках книг, но нашла только литературу по строительству и архитектуре, да еще самоучитель по английскому языку и словарь. Ни одной художественной книги! Как можно так жить? Фильмотека была очень скудной, все сплошная боевичня.
Телевизионной программки не было, но я все-таки включила телевизор и нашла канал «Культура». Было время новостей. Сообщили о гастролях известной итальянской оперной певицы, потом о новой постановке в Молодежном театре, затем о международном конкурсе русскоязычных писателей. Я прислушалась.
«Победителем является российский писатель Антон Куприянов. Его роман «Временной пояс» пользуется заслуженной популярностью. Автор получил несколько выгодных предложений от иностранных издательств. Скоро его книги будут читать по всей Европе, а на родине они изданы смехотворным тиражом.
Мы хотели взять у Антона интервью, на что он ответил, что его дело писать, а не разговаривать. Однако нам удалось узнать, что он начал работу над новым романом о жизни российской политической элиты. По нашим сведениям, он собирается этим заниматься за рубежом. Куприянов не ищет популярности, но, похоже, она уже нашла его».
При последних словах корреспондента на экране появилось немного размытое изображение Роберта, видимо, снимали издалека. Он прекрасно выглядел – загорелый, в светлых брюках и белой рубашке с короткими рукавами. Глаза спрятаны за темными очками. Он шел по аккуратной немецкой улочке, переговариваясь с роскошной блондинкой. Вдалеке виднелся силуэт готического собора.
Струнки во мне тут же натянулись и – лопнули, после чего все внутри замерло. Я была раздавлена. Предательство, опять предательство! Ведь я с самого начала знала, что Роберт очень подходит на роль очередного разочарования, и все равно поддалась на его чары. Маму, как обычно, не послушала. Что она понимает! Она меня недооценивает! А я действительно не смогла его удержать. Конечно, если бы не чрезвычайные обстоятельства, все произошло несколько позднее, но все равно произошло. Теперь я в этом не сомневалась
Какая же я все-таки дура! Впуталась в темную историю, вынюхивала, выслеживала, пытаясь помочь любимому человеку. А он в это время развлекался и писал новый роман. Я вспомнила о блондинке, и слезы все-таки полились. Мне было больно и обидно, как тогда, несколько лет назад, когда я испытала свое первое разочарование.
Марат был директором и совладельцем турфирмы, куда я устроилась сразу после окончания института. Он не был красавцем, но обладал просто оглушительным обаянием. Всегда был душой любой компании, остроумным и интересным собеседником, в общем, мистер Совершенство. Все девчонки его просто обожали, ну и я, конечно, в их числе. Больше года я смотрела на него зачарованными глазами, ни на что не надеясь. Все знали, что он женат, имеет двоих детей и вообще хороший семьянин.
Однажды зимой мы выехали нашим дружным коллективом за город – катались с гор на санках и лыжах. Я не отличаюсь особой ловкостью и грацией, так что подвернула ногу. Он довез меня до дома, на руках донес до квартиры, потом перевязал травмированную конечность и, напоив горячим молоком, велел завтра на работу не приходить.
После его ухода я чувствовала себя на вершине блаженства, вспоминая каждое его прикосновение и каждое слово, хотя ничего особенного он не сделал и не сказал. Мне, совсем неопытной романтичной дурехе, было немного нужно.
В середине следующего дня раздался звонок в дверь. Появился Марат с букетом цветов, шампанским и конфетами, прямо с порога заявив, что больше не может сопротивляться своим чувствам. В моей голове не промелькнуло ни одной мысли о том, что он женат и у него есть дети.
Так начался наш роман. На работе мы не подавали виду, что нас что-то связывает, встречались у меня дома. В тот год родители впервые остались на зиму на даче. О наших встречах знала только Сашка, которая не одобряла меня и всячески предостерегала.
Это продолжалось более года. Постепенно встречи становились реже. Я входила в его положение – много работы и семья. Не дай бог, жена, эта взбалмошная и жестокая женщина, что-нибудь узнает и лишит его детей.
Однажды он пришел в подавленном состоянии, как мне показалось, и сообщил, что жена все узнала. Откуда? Я замерла. «Теперь все кончено, - мрачно произнес он, - иначе мои дети вырастут сиротами при живом отце». Я, обливаясь слезами, отпустила его в лоно семьи. «Я пойму, если ты захочешь уволиться», - сказал он на прощание.
Я не поняла его намека и осталась работать. Он почти не заходил в нашу комнату, лишь изредка мы случайно сталкивались в коридоре, обмениваясь понимающими взглядами. Я подолгу пережевывала воспоминания о них и не считала свою жизнь бесцельной и неудавшейся. Возможно, я до сих пор витала в романтических облаках, превратившись в некое подобие Вики, но случай помог мне вернуться на землю.
По работе мне понадобилась какая-то информация из справочника, который находился у Нины. Я взяла листок бумаги, карандаш и отправилась в соседнюю комнату. Там была только Маша – очаровательное белокурое создание с белозубой улыбкой и ямочками на щеках, появившееся в нашей конторе несколько месяцев назад.
Я подошла к Нининому столу, нашла в справочнике нужную страницу и хотела записать то, что мне было нужно, но карандаш (не иначе, как по воле Провидения) выпал из моих рук и закатился под стол. Я полезла его доставать.
В этот момент в комнату вошел Марат. Я ничего не видела, так как находилась под столом, но потом в деталях реконструировала эту сцену.
Он окидывает взглядом комнату, видит, что в ней никого, кроме Маши, нет и игривым голосом говорит: «Детка, я ужасно соскучился! Сегодня на том же месте, в тот же час!» Маша в ужасе прикладывает палец к губам. Тут из-под стола появляется моя красная физиономия. Марат, в некотором смятении бросает: «Пардон!» и скрывается с места преступления.
Через полчаса я принесла ему заявление об уходе, которое он, не глядя, подписал. На следующий день я выкрасила волосы в красный цвет.
Не знаю, как я тогда выжила - не умерла от горя, не покончила с собой и не ушла в монастырь. Я заполняла образовавшуюся пустоту встречами с приятельницами, шоппингом и книгами. Время от времени с кем-то встречалась, но прекращение этих отношений лишь с большой натяжкой можно назвать разочарованием, потому что очарования там и не было.
И вот появляется Роберт – необычный и загадочный, безумно красивый и темпераментный. Как тут устоять? Его поцелуи-прикосновения и неожиданный страстный поцелуй в автомобиле теперь казались мне уловками опытного соблазнителя. Он сознательно разжигал во мне страсть и своего добился. Наверное, он ко мне тоже что-то испытывал, но вряд ли наши чувства были равнозначными. Он скрывал от меня, что является писателем, позволяя петь дифирамбы в адрес Антона Куприянова. Признался в этом только после звонка Измайлова. Конечно, услышав пугающую информацию среди ночи, ему захотелось с кем-то поделиться, а других кандидатур рядом не было. И о конкурсе умолчал! Наверняка о нем давно было известно. Боль стала такой сильной, что я ее почти не чувствовала.
Теперь Роберт пишет новый роман. Наверняка там и для меня местечко найдется – этакая перезрелая романтичная девица, встретившаяся на пути главного героя. А я, дура, кинулась помогать ему, как могла и как это понимала. Подставилась и, возможно, за мной охотится убийца. В прощальной записке он намекал, что главные слова скажет при встрече. Вряд ли я еще кому-нибудь поверю, и Борису в том числе. Мы симпатизируем друг другу, вот на этом и нужно остановиться.
Он, будто услышав мои мысли, позвонил и бодрым голосом сообщил, что кое-что придумал насчет моего появления на Красноармейской, а также дал задание адвокату. Я попросила привезти мне документы и словари, чтобы было, чем заняться, а то со скуки можно сдохнуть. Потом обеспокоилась, что опять пойдут слухи.
- Ничего не имею против, - весело отозвался Борис.
- А я имею.
Он пообещал сделать все незаметно. Я объяснила, где что лежит, и он отсоединился. Время шло слишком медленно. Я прошла на кухню и заглянула в холодильник, нашла кое-какие продукты и приготовила ужин. Не люблю целыми днями на бутербродах сидеть. Я действовала как автомат, в душе была пустота. То и дело подходила к окну в гостиной, созерцая тихую улицу. Коротко стриженая женщина гуляла с небольшой лопоухой собачкой, заставляя ее приносить брошенную палку. Собачка быстро и весело исполняла команды хозяйки. Вспомнив, что к окну мне тоже не велено подходить, задернула штору, даже такое невинное развлечение было мне сейчас недоступно.
Когда Борис вернулся с работы, я пригласила его к столу.
- Да ты хорошая хозяйка! – с радостным изумлением воскликнул он.
- Просто больше нечем было заняться, - честно ответила я.
Он, уплетая за обе щеки, признался, что сегодня так закрутился с делами, что забыл
пообедать. Я поняла, что опять сделала что-то не то. Ну, зачем мне понадобилось демонстрировать свои кулинарные таланты, причем, уже во второй раз? Он может это понять по-своему.
Утолив голод, Борис поведал о том, что ему сегодня удалось узнать о «моем деле», он именно так и выразился. В том дворе нет ничего, что могло бы меня заинтересовать, зато в соседнем он обнаружил небольшое трикотажное ателье, специализирующееся на индивидуальном пошиве нижнего белья.
- Как оно называется?
- Интим.
Я с некоторым сарказмом посмотрела на него:
- Никогда бы не пошла ни в одно заведение с таким названием!
Он улыбнулся:
- Неужели такая целомудренная?
- Во всяком случае, не такая пошлая, - буркнула я.
Он сказал, что, к сожалению, ничего более подходящего не присмотрел.
- А на улице у них вывеска есть или только во дворе? – поинтересовалась я.
- Висит прямо над аркой.
Я задумалась.
- Значит, что получается – вывеска висит над одной аркой, а я суюсь в другую?
Борис нахмурился:
- Ты могла ее просто не заметить, а номер дома перепутала, но знала, что ателье находится во дворе.
Мне все это показалось неубедительным, но ничего лучшего в голову не приходило. Я взглянула на часы, время приближалось к половине восьмого, и поинтересовалась, почему у него на кухне нет телевизора.
- Думаешь, он здесь нужен?
- Даже нужнее, чем в гостиной. Люблю за ужином новости смотреть, - сказала я и пригласила его в гостиную. Телевизор был уже включен на канале «Культура».
- Решила заняться просветительством? – усмехнулся Борис. – Я не против.
Новости начались, но там ничего не говорилось ни о гастролях итальянской певицы,
ни о Молодежном театре. До меня дошло, что утром повторяют вечерние новости, а не наоборот. И все-таки репортаж о Роберте перекочевал в этот выпуск, хотя в несколько усеченном виде. Его изображение на экране не появилось, видимо, забраковали по качеству.
- И что это значит? – повернулся ко мне Борис.
- Это значит, что Роберт жив, здоров и, судя по всему, ему ничто не угрожает, так что он ни в чьей помощи не нуждается, а я – просто дура, которая вляпалась по самые уши, - выпалила я одним духом. – Теперь у тебя скрываюсь от убийцы. – Я еле сдерживалась, чтобы не разреветься, так мне было обидно и жаль себя.
Борис обнял меня и заглянул в глаза:
- Ты его любишь?
Я весь день задавала себе этот вопрос, но не могла на него ответить. Боль вытесняла
другие чувства, во всяком случае, перекрывала их.
- Наверное, нет, - не очень уверенно ответила я. – Можно многое простить, но не предательство.
- Тут я с тобой полностью согласен, - сказал Борис и поцеловал меня в волосы,
потом отстранился. – Пойдем, выпьем с горя.
Я ответила, что не хочу. Если бы я напивалась каждый раз, когда мне плохо, то давно
уже валялась бы под забором с сизым носом. Он засмеялся: «И чем же мы займемся?»
Я вспомнила, что видела у него самоучитель по английскому языку и предложила позаниматься. Он долго отнекивался, говорил, что ужасно тупой в языках, но я его все-таки уломала. Дела обстояли неважно, но не безнадежно, и вскоре мы увлеклись. Даже боль в сердце немного утихла.
От столь приятного и полезного времяпровождения нас отвлек звонок адвоката. Я следила за Борисом и видела, что он мрачнеет прямо на глазах, хотя его облик и без этого жизнерадостным не назовешь. Когда он закончил разговор, хмуро посмотрел на меня. Такой взгляд не предвещал хороших новостей. Так и вышло.
Оказывается, перед тем, как обнаружить труп, дворничиха видела светловолосую девушку в джинсах и голубой футболке (это же я!), затем мужчину лет пятидесяти со скуластым лицом, который скрылся в подъезде, двери которого выходят во двор. У нее не было мобильного телефона, поэтому она помчалась домой, чтобы вызвать милицию. Скорее всего, в это время мужчина скрылся.
- Значит, тогда звонил не убийца! – воодушевилась я. – Пока он прятался от
дворничихи, я уже уехала!
- Подожди радоваться, - остановил Борис. – Дворничиха плохо запомнила лица,
только общий облик, но по ее словам составили фотороботы. Очень схематичные.
- Вот видишь, - опять встряла я, - по такому фотороботу меня не найдут. Завтра же подстригусь, перекрашусь и перееду в свою квартиру, - от возбуждения я даже вскочила.
- Сядь, - резко сказал он. – Самое главное впереди. На следующий день дворничихапогибла от рук грабителя. – Мой рот готов был раскрыться во всю ширь, но я себя сдержала. – В милиции думают, что ограбление здесь ни при чем, - заключил Борис.
У нас опять началось совещание, на котором ребром стоял один вопрос: «Что делать?»
В конце концов, мы решили, что обратиться в милицию все же придется, иначе убийцу не поймают, а пока он на свободе, я не могу чувствовать себя в безопасности. Борис настаивал на том, чтобы я о своем расследовании помалкивала. Никаких доказательств у меня нет, а моя осведомленность может кое-кому не понравиться, и я опять навлеку проблемы на свою голову.
- Да как они узнают? – теперь я не боялась за Роберта и хотела высказаться
начистоту.
- А как я обо всем узнал? – ответил Борис вопросом.
Я призадумалась и согласилась. Но тут же меня стали терзать другие вопросы: «Как я
узнала об этом занюханном ателье? И почему почти две недели не сообщала милиции о том, что именно я обнаружила труп?»
На первый вопрос мы быстро нашли ответ. Борис принес из спальни ноутбук, и мы прямо на кухне, попивая кофе и покуривая, зашли в Интернет и нашли информацию об ателье «Интим», специализирующемся на пошиве женского белья. Там был указан адрес: 5-я Красноармейская, дом, номер подъезда и в скобках указано: (во дворе).
Со вторым вопросом было посложнее. Остановились на том, что, увидев труп, я испугалась и убежала. К тому же, подоспевший мужчина стал звонить в милицию, так что я не думала, что требуется моя помощь. Вскоре после этого уехала отдыхать в Турцию, но тревожные мысли не оставляли меня. Вернувшись из отпуска, я решила поделиться с Борисом. Он посчитал, что пока убийца не пойман, мне угрожает опасность, и посоветовал обратиться в милицию.
Когда мы все сформулировали, то радостно перевели дух.
- Может, все-таки по рюмочке? – спросил Борис.
- Нет, - твердо сказала я. – Лучше завтра, когда поход в милицию будет позади.
Идти в милицию мы собирались втроем, то есть, прихватив с собой адвоката
Валентина Рукавишникова.
- Это тот самый Рукавишников? – уточнила я.
-
Тот самый, - улыбнулся Борис. Вообще, он довольно часто улыбался мне в
последнее время. За предыдущие три года работы я вряд ли видела пару его улыбок. – У меня все самое лучшее, - продолжил он, - и адвокат, и менеджер по работе с клиентами.
В ответ на комплимент мне тоже пришлось улыбнуться. Он вдруг чертыхнулся, вспомнив, что завтра у него неотложные дела в офисе.
- Без Кости, как без рук, - посетовал он. – Леонтьев – хороший архитектор, но
администратор никакой.
- А ты Максимова подключи, - посоветовала я. Максимов, начальник технического
отдела, был грамотным и информированным специалистом. Я знала, что Константин Иванович ценит его.
Борис с некоторым удивлением посмотрел на меня и тут же стал звонить Максимову. Я вспомнила о Вольфе, который должен завтра приехать. Конечно, в школьном объеме кое-кто знал немецкий язык, но вести деловые переговоры, в которых куча специальных терминов и всяких тонкостей, им было не под силу. Борис опять позвонил Максимову и велел позаботиться о том, чтобы завтра был переводчик, я подсказала, в какую фирму обратиться.
- Если он со всем справится, - сказал Борис, - сделаю его своим вторым
заместителем. А то, когда Костя болеет или в отпуске, хоть разорвись.
Наконец, все дела были улажены. Борис поднял на меня глаза:
- Где ты сегодня будешь спать?
- Там же, - буркнула я и отправилась в гостиную.
Взбудораженная неприятными новостями, я долго не могла уснуть. Попыталась
представить Роберта, но никак не удавалось увидеть его глаза. Конечно, и в очках он не выглядел безглазым чудовищем, но был чужим и далеким. Потом замелькали мутные кадры на фоне готического собора. Показалось, будто, идя по чистой немецкой улочке, он удаляется именно от меня. Это напоминало концовку сентиментального фильма. Я немного всплакнула, потом вспомнила о Борисе, задавшем по-солдатски прямой вопрос: «Где ты будешь спать?» Тоже мне, ухажер! Все-таки Судьба сжалилась надо мной, послав целительный сон.
Глава пятнадцатая
В милицию я отправилась в сопровождении Бориса и его адвоката. Рукавишников обо всем договорился заранее, так что нас уже ждали. Допрос проводили два оперативника, вернее, второй подключался время от времени. Я почему-то думала, что этим должен заниматься следователь.
После процедурных вопросов перешли к сути дела. Я довольно бойко изложила все, что мы с Борисом вчера отрепетировали. Зачем и почему я отправилась именно в это ателье, их не интересовало. Мое бегство с места преступления они более или менее понимали, но вот внезапное решение явиться в милицию, да еще с таким известным адвокатом, их явно настораживало.
Тут вступил в дело Рукавишников. Он объяснил, что его клиент Борис Никитин, узнав от своей подруги о том, что она обнаружила труп, попросил навести справки, что он и сделал. То, что удалось узнать, им не понравилось. Судя по всему, Полякова, то есть я, общалась с убийцей. Если убили дворничиху, которая видела его издалека, тем более могут убить Полякову, чего бы очень не хотелось. Похоже, это объяснение их удовлетворило. Впрочем, последовали всякие уточняющие вопросы.
- А через какое время кровь сворачивается, то есть перестает течь? – неожиданно для себя самой поинтересовалась я.
Они переглянулись и сказали, что довольно скоро, но это зависит от разных
обстоятельств. Я подумала, что они и сами толком не знают.
- Когда я его увидела, кровь еще не засохла, она текла! И этот мужик появился как будто ниоткуда, я не заметила, как он подходил. Потом стал куда-то звонить…
Я подробно описала его внешность и военную выправку.
- Это же Калмык! – воскликнул один оперативник.
Второй сказал, что выводы делать еще рано и показал мне фоторобот, составленный со
слов дворничихи.
- Совсем непохож, - заявила я. – Только скулы.
Меня провели в другой кабинет, где с помощью их сотрудника был составлен новый
фоторобот. Нетерпеливый оперативник заглянул к нам и посмотрел на экран.
- Отпали последние сомнения, - бодро сказал он и почти выбежал из кабинета.
Меня опять повели к оперативникам, затем пригласили Бориса и Рукавишникова. Один из милиционеров, видимо, старший по званию, перевел взгляд с адвоката на Бориса.
- Вы справитесь с охраной госпожи Поляковой или дать кого-нибудь в помощь?
- Справлюсь, - лаконично ответил Борис.
- Если бы вы сразу к нам пришли, мы бы его уже поймали! – воскликнул более
молодой оперативник. – А теперь ищи ветра в поле!
- Никуда он не делся, - не согласился второй. – Он всегда за собой подчищает.- При этих словах по телу побежали мурашки. Борис с тревогой взглянул на меня.
Вроде бы никто не тянул время, никто никого не заставлял ждать, но мы освободились только к обеду и сразу отправились в ближайший ресторан. Мне заказали бокал вина, а мужчины обошлись без алкоголя, так как оба были за рулем.
- Думаю, что с появлением на публике нужно повременить и срочно заняться
поиском надежного убежища, - убежденно сказал Рукавишников.
- А моя квартира? – подал голос Борис.
- Появившись в милиции, вы тоже «засветились», так что теперь ваша квартира
ничем не лучше квартиры Мины.
Тут я вставила свое слово.
- Может быть, мне поехать на дачу к родителям? – это казалось мне самым
надежным местом.
Адвокат выразительно на меня посмотрел, и я замолчала. Борис сосредоточенно о чем-
то думал, а у меня родился новый вопрос:
- Неужели вы думаете, что у этого Калмыка есть связи в милиции?
- Это вряд ли, хотя все может быть, - отозвался адвокат. – Зато у его заказчиков связи наверняка есть. Вы же не думаете, что Калмык убил Морозова ради собственного удовольствия? Его кто-то нанял.
Мы замолчали и занялись едой. У меня кусок застревал в горле. В этот момент я почти ненавидела Роберта. Борис вяло ковырялся в тарелке, зато адвокат уплетал с аппетитом. Для него это была обычная работа, а не экстраординарные обстоятельства.
- Вам помочь подобрать убежище? – спросил Рукавишников, прикончив горячее.
- Спасибо, сам справлюсь, - Борис отодвинул тарелку и посмотрел на меня. – Мина, ты готова? Надеюсь, Валентин Николаевич нас извинит, если мы уйдем пораньше. Время не ждет.
- Думаю, у вас в запасе не больше двух-трех часов, - изрек Рукавишников, - потом они сядут вам на хвост.
Борис очень нервничал, когда мы попали в большую пробку. Время шло. Я тихо сидела и не задавала вопросов, полностью доверившись ему. Он стал куда-то звонить. Я поняла, что мой защитник хочет отправить меня в какой-то пансионат. Потом он позвонил в нашу службу безопасности и узнал номер телефона самого лучшего охранного агентства. Когда мы, наконец, выбрались из пробки, он уже успел обо всем договориться.
Мы заехали к Борису домой. Я быстро собрала свои вещи, не забыв прихватить документы для перевода и словари. Он, заметив это, усмехнулся.
Через два часа после обеда в ресторане мы уже мчались по Выборгскому шоссе. Всю дорогу Борис проводил со мной инструктаж по технике безопасности. Я старалась слушать внимательно, но мысли расплывались.
Моя новая жизнь занесла меня куда-то не туда. Человечество можно разделить на две категории: охотники и жертвы или победители и побежденные. Меня смело можно отнести ко второй категории. Я попыталась перейти в первую, но надолго там не задержалась. Теперь я опять жертва, убегающая от охотника.
- Мина, ты меня слушаешь? – прорвался сквозь мои мысли голос Бориса.
- Да, да, - я интенсивно затрясла головой.
- Опять врешь, - пробурчал он и прекратил свою лекцию.
Наконец, мы прибыли на место. На берегу живописного озера стоял двухэтажный
кирпичный дом, окруженный несколькими одноэтажными коттеджами. Территория пансионата была обозначена невысоким заборчиком, который мог одолеть любой желающий в возрасте от пяти до восьмидесяти лет. Две причудливые беседки и большая песочница настраивали на дачный лад. Ни с какой стороны мое убежище не напоминало неприступную крепость.
Нас, похоже, уже ждали. Едва мы вышли из машины, нам навстречу устремилась женщина угрожающих размеров с высокой белокурой прической. На вид ей можно было дать лет пятьдесят, хотя на самом деле наверняка меньше. Она повела нас к дальнему коттеджу. В нем были две изолированные комнаты, небольшая кухня и некий намек на прихожую. С особой гордостью она продемонстрировала недавно отремонтированный санузел.
Мне здесь понравилось – скромно, чисто и уютно. Борис тем временем подошел к окну, открыл его и выглянул на улицу.
- Не пойдет, - веско сказал он. - Мы с администратором в недоумении утавились на него. – Нам нужны два соседних номера в главном корпусе на втором этаже.
Вера Кирилловна, так было написано на бэйджике администратора, в порыве чувств закатила глаза и сообщила, что на втором этаже есть только один свободный номер.
- Договоритесь с соседями, - приказал Борис.
- Но ведь коттедж стоит дороже! – воскликнула она.
- Разницу я заплачу и за неудобства добавлю.
Вера Кирилловна окинула взглядом мощную фигуру Бориса, потом огромный джип и
отправилась выполнять приказ. Мы вернулись к автомобилю. Борис посмотрел на часы и проворчал, что мои ангелы-хранители задерживаются.
- Чем тебе коттедж не угодил? – решилась я спросить.
- Во-первых, первый этаж и близко к лесу, а заборчик ты видела. Во-вторых, - он впервые за сегодняшний день улыбнулся, - не хочу, чтобы ты пользовалась одним санузлом с охранниками.
Я не нашла, что на это ответить, и тоже ему улыбнулась. На крыльце главного корпуса
появилась Вера Кирилловна и призывно замахала рукой. Борис подхватил сумку с моими вещами, и мы отправились на зов.
- Они хотят сто долларов за неудобства, - виновато пробормотала Вера Кирилловна, когда мы подошли.
- Без проблем, - сказал Борис, полез в бумажник и протянул ей две купюры. - вторая вам – за хлопоты. Надеюсь, у моей подруги не будет жалоб на обслуживание.
- Нет, что вы! У нас все довольны, - радостно кивала головой администраторша.
Она проводила нас в свободный номер и зашла к соседям, которые бойко собирали свои вещи. Это были супруги с десятилетним сыном. Я мимолетно подумала, что они изрядные нахалы, так как, переезжая в отдельный коттедж, запросили еще денег.
Когда Вера Кирилловна вышла, чтобы распорядиться об уборке номера для охранников, Борис подошел и обнял меня.
- Береги себя, никуда не выходи одна и вообще гуляй только на территории
пансионата.
Я пообещала выполнять все его указания. Он с сомнением покосился в мою сторону,
видимо, вспомнив мои прежние подвиги. Потом с сожалением сказал, что не сможет
навещать меня, чтобы не привести за собой хвост.
- Я буду скучать, - он еще крепче прижал меня к себе.
- Я тоже, - вполне искренне вырвалось у меня.
Он отстранился и вышел из номера. Я стала обустраиваться на новом месте. Признаться, в коттедже мне больше понравилось, но безопасность превыше всего. Минут через десять Борис вернулся в сопровождении двух амбалистых парней – Игоря и Володи. На первый взгляд, они отличались только цветом волос. У Игоря они были светлые, а у Володи – темные. В руках у них были дорожные сумки.
Когда все перезнакомились, слово взял Борис.
- Парни, вы давно в охране? – спросил он без предисловий. - Игорь ответил, что три года, а Володя четыре. - Нормально, значит, ликбез устраивать не буду, а введу в курс дела.
Мина случайно оказалась на месте преступления сразу после убийства и видела там мужчину, даже разговаривала с ним. Тогда она думала, что он просто случайный прохожий. Как впоследствии выяснилось, это не так. Он уже убрал одного свидетеля, теперь очередь за ней. – Он положил руку мне на плечо и притянул к себе, потом продолжил. – По фотороботу его опознали. Это весьма успешный киллер по кличке Калмык. По слухам, он всегда за собой подчищает. Нет свидетелей, нет обвинений.
Борис вынул из кармана листок и развернул его. Это был фоторобот Калмыка, составленный с моей помощью. Не знаю, когда и как он его добыл.
- Так вот, - продолжил он свою речь, - если увидите этого клиента, вяжите сразу, без разговоров, но помните, что он очень опасен. Будет убегать, стреляйте! – внушительно закончил он.
Потом высказал предположение, что Калмык может затаиться и послать на убийство
кого-то другого, так что никого нельзя оставлять без внимания – ни стариков, ни женщин, ни детей. Тут он, пожалуй, хватил через край.
На этом Борис не успокоился. Он настаивал на том, что наблюдение за мной должно быть круглосуточным. Если им вдвоем не справиться, то можно вызвать кого-нибудь в помощь. Он что-то еще говорил о ночном патрулировании вокруг корпуса, о проверке крыши и т.д. и т. п. Мои телохранители безмолвно внимали ему.
- А вы неплохо нашу работу знаете, - высказался Игорь.
- С этого начинал, - пояснил Борис.
Он дал им свой телефон и велел звонить в любое время, если появятся какие-то
новости или вопросы. Когда он закончил инструктаж, за окном было уже темно. Вера Кирилловна пригласила парней в подготовленную для них комнату, и мы остались одни.
- Не знаю, что бы я без тебя делала! Спасибо! – Я подошла к нему и поцеловала в щеку.
- Не буди во мне зверя, - наполовину в шутку, наполовину всерьез сказал он и,
отстранившись, направился к выходу. - Телефон всегда держи при себе, я часто буду звонить. Не провожай, - и скрылся за дверью.
Подойдя к окну, я увидела, как Борис подходит к своему джипу. Он поднял голову,
наши взгляды встретились, почти так же, как когда-то у офиса. Я махнула ему рукой, он ответил тем же, потом сел в машину и осторожно выехал с территории пансионата.
Я сразу же позвонила маме и сказала, что уезжаю в длительную командировку в Новосибирск, буду звонить раз в три дня. Ежедневно вешать лапшу на уши родителям было выше моих сил. Я говорила очень напористо, не давая ей вставить слово. Она расстроилась, так как на следующей неделе они собирались приехать в город – впервые за это лето. Они закончили совместную картину и хотели ее показать кое-кому. Возможно, она будет представлена на большой выставке в Академии Художеств в октябре. Эту часть ее речи я слушала с интересом, но когда она стала расспрашивать о Роберте, быстро свернула разговор: «Новостей нет, обсуждать нечего».
Потом позвонила Сашке и пообещала звонить ей раз в неделю, ближайшую подругу провести еще труднее.
- Я тут кое-что надумала насчет твоих консервных заводов, – радостно тараторила она.
- Не напрягай понапрасну свою хорошенькую головку, – отозвалась я. – Это уже неактуально, я больше туда не сунусь.
Она попыталась выяснить причину таких перемен, но я была немногословна и пообещала все объяснить, когда вернусь из командировки.
Я только перевела дух, как в дверь постучали. На пороге появилась Вера Кирилловна с подносом, на котором красовалась обычная столовская котлета, салат и чай с булочкой, что было весьма кстати. Несмотря на заботу о фигуре, ужин я редко игнорировала. Я ее поблагодарила и потянулась за кошельком.
- Что вы! Борис Петрович за все расплатился!
- Спасибо тебе, Борис, за котлету, - мысленно сказала я и приступила к ужину.
Вскоре появились охранники, чтобы обсудить кое-какие детали.
- Думаем, что всю ночь болтаться возле корпуса, нет смысла, - сказал Володя. – Мы выяснили, что у них есть сторож.
В принципе я была с ними согласна, но ведь я обещала Борису следовать всем его
наставлениям.
- Не знаю, – протянула я. – Борис нанимал вас, а не сторожа. Спрашивайте у него. Я не собираюсь отменять его распоряжения, тем более, что ничего в этом не понимаю.
Они вздохнули, после чего Игорь протянул мне небольшую плоскую коробочку.
«Тревожная кнопка», - пояснил он. Теперь я не должна с ней расставаться ни днем, ни ночью, даже в туалет брать с собой. Батарейки хватит на неделю, потом ее заменят.
Когда я, наконец, легла спать, было уже завтра. Минувший день был бесконечно длинным, но сон не приходил. Дневные заботы загнали мысли о Роберте куда-то вглубь, но в ночной тиши они выплыли на поверхность. Опять сжалось сердце, и подступили слезы. Нет, ни одной мысли о нем! Ни полмысли! Буду лучше думать о Борисе. Поначалу это у меня не очень хорошо получалось, но потихоньку я переключилась на другой объект.
Конечно, охрану мне мог нанять и отец, но рядом оказался Борис и отлично с этим справился. И вообще, он мне нравится. Мне приятно с ним общаться и интересно. Он, конечно, не очень хорошо образован, но умом его природа не обделила и говорит он хорошо – лаконично и прямо. Я улыбнулась, вспомнив его вчерашний вопрос о том, где я буду спать. Это в плюс.
А что в минус? Во-первых, при нем ничто во мне не бурлит, не звенит и не переливается. Хватило бы и этого, но есть еще кое-что. Он начинал телохранителем. Наверное, до этого служил в каких-нибудь специальных войсках. Потом угодил в тюрьму. На все это понадобилось никак не меньше пяти-семи лет. Сейчас ему тридцать пять. Когда же и на чем он успел разбогатеть?
Он говорил, что родом из небольшой деревушки на Псковщине, где до сих пор живет его мать. Как же простой деревенский парень без образования и богатых родителей смог стать владельцем холдинга? Просто чудеса какие-то. Он сказал, что крови на нем нет. Я ему верю. Но, может быть, за ним груда переломанных костей или еще чего-нибудь в этом роде? Вот так, с мыслями о Борисе, хотя и не очень романтическими, я и уснула.
С утра началась новая жизнь на новом месте. Тревожную кнопку мы решили использовать только в исключительных случаях, а в остальных – самые обычные средства. Я стукнула в стену, через несколько секунд Игорь постучал в дверь «точка–точка-тире», и мы отправились в столовую.
Судя по его невыспавшемуся виду, именно он дежурил ночью. Мы сели за отдельный столик и приступили к завтраку. В это время Володя контролировал вход в столовую. Их внешний вид и поведение не оставляли никаких сомнений насчет их профессии. Я ловила на себе заинтересованные и настороженные взгляды. Если кто-то из постояльцев видел вчера Бориса и его джип, то у них не должно быть сомнений в том, что я любовница матерого бандита. Думаю, такое соседство никому не нравилось, но вслух никто недовольства не высказывал.
После завтрака в сопровождении своих стражей я отправилась на прогулку. Мы быстро обошли всю территорию, и я решила нарушить запрет Бориса, совсем чуть-чуть, и спустилась к озеру. Парни стали обсуждать чемпионат страны по футболу, я тоже кое-что об этом знала, так что мы болтали без умолку. Внезапно Володя насторожился и подошел ко мне вплотную, закрыв своим телом. С другой стороны к озеру приближался какой-то мужчина.
- Я видел его в столовой, - спокойно сказал Игорь.
Володя расслабился. Похоже, они профессионалы. Я посоветовала Игорю пойти – отдохнуть, но он сказал, что сделает это, когда я буду в номере, тогда Володя и один справится. После прогулки Игорь пошел спать, я занялась переводом, а Володя разместился в коридоре около моей двери.
Примерно в таком режиме мы провели неделю. За это время на треть обновился состав постояльцев пансионата. Приближался сентябрь, и детей школьного возраста почти не осталось. Вера Кирилловна сказала, что скоро наступит время пенсионеров, а в октябре – вообще мертвый сезон.
Не могу сказать, что от меня шарахались в сторону, но и познакомиться никто не спешил, да и я держалась обособленно. Помногу работала и с тревогой думала о том, чем буду заниматься, когда закончу перевод. Переговоры с моими обычными абонентами были сведены к минимуму, зато с Борисом мы общались по несколько раз в день. В рабочее время обменивались парой фраз, а по вечерам болтали по часу, как будто бы ни о чем, но на душе становилось теплее.
Внезапно похолодало и обнаружилось, что у меня нет с собой теплой одежды и подходящей обуви. Просидев с утра до вечера в номере, я заскучала. По совету Веры Кирилловны сделала набег на местную библиотеку, и теперь целыми днями валялась в кровати с любовными романами или детективами.
Погода исправляться не собиралась, так что Володя отправился в ближайший поселок и купил мне куртку и туфли-скороходы. Вот уж не думала, что когда-нибудь такое надену! Но ничего, надела и с удовольствием шлепала по лужам, прячась от дождя под неуклюжим капюшоном.
Когда истекли две недели моего пребывания в пансионате, Володю и Игоря сменили Саша и Коля – парни могучего телосложения и гренадерского роста. Они не отличались даже цветом волос, так как оба были пострижены наголо. Пообщаться с ними было невозможно, так как оба были замкнуты и молчаливы. Коля мог два часа просидеть, не шелохнувшись и, похоже, это его нисколько не напрягало. Они сказали, что пробудут здесь неделю, потом Володя с Игорем их сменят.
Сколько же еще мне здесь скрываться? Из милиции не было никаких новостей, Калмык как в воду канул. Может быть, он решил изменить принципам и не подчищать за собой? Перевод был закончен, книги прочитаны, по телевизору смотреть нечего, да и каналов мало. Мысли о Роберте, мрачные и даже злые, иногда посещали меня, оставляя в душе выжженную полосу.
Борис все чаще говорил о том, как соскучился. Если честно, мне тоже хотелось его увидеть, но я понимала, что он захочет развития отношений, но в мои планы это не входило. Вряд ли я теперь способна на бурные чувства, а превращать нашу дружбу в вялотекущий роман не хотелось. Только, как донести до него эту мысль и не обидеть?
Унылым дождливым вечером я сидела перед телевизором, пытаясь заинтересоваться каким-то сериалом и ожидая звонка Бориса. Это было моим единственным развлечением. Он позвонил очень поздно и сказал, что больше так не может, и придумал, как устроить нашу встречу. В этот момент я была готова на все, лишь бы вырваться из заточения.
- На Выборгском шоссе, недалеко от пансионата, - сказал он, - есть симпатичный ресторанчик.
Он завтра в восемь часов вечера подъедет туда на такси. К этому времени я со своим
эскортом должна быть уже там. Я попыталась представить нашу встречу.
- Мы будем сидеть в разных концах зала и переглядываться, - с пафосом сказала я, - как в «Семнадцати мгновениях весны».
Он рассмеялся и пообещал внести изменения в сценарий. Мы будем сидеть за одним
столом и разговаривать. Я воодушевилась. Оказывается служба безопасности нашего холдинга уже несколько дней за ним присматривает и никакой слежки не обнаружила, но на всякий случай, завтра он еще подстрахуется.
На следующий день после обеда я принялась приводить себя в порядок и наряжаться, и результатом осталась довольна. Накинув куцую курточку, в сопровождении своих телохранителей под не стихающим ни на минуту дождем побежала к машине – темно-синему «Ниссану». Саша сел за руль, а Коля разместился рядом со мной на заднем сидении.
- Зря Борис Петрович это затеял, - неожиданно изрек он.
Я в недоумении взглянула на него, так как впервые услышала из его уст какое-то
высказывание. Обычно он только отвечал на вопросы, да и то очень лаконично.
- Хозяин – барин, - отозвался Саша.
Наконец, мы подъехали к ресторану «Охотничий домик». Он был построен из толстых
бревен и не имел в своей архитектуре никаких излишеств. В уютном зале разместилось не менее десяти столов и, несмотря на плохую погоду, более половины из них были заняты. Метрдотель встретил нас и проводил к столику у окна.
- Нам нужен другой, - Коля указал на стол в глубине зала.
Метрдотель спорить не стал и провел нас туда. Саша встал у входа, а Коля сел лицом к двери, из которой появлялись официанты. Я просматривала меню, когда появился сияющий Борис, и вручил мне букет роскошных ярко-желтых хризантем. Официант тут же принес вазу.
Мы быстро сделали заказ и уставились друг на друга. Похоже, нам обоим нравилось то, что мы видели перед собой. Я протянула Борису папку с переведенными документами. Он похвалил меня за добросовестность и продолжил поедать глазами.
- Как тебе там живется? – спросил он, хотя мы ежедневно обсуждали этот вопрос.
- Ужасно. Хочу на волю.
Он попросил продержаться еще неделю, потом он подыщет что-нибудь в городе. Я
жаловалась, что мама подозревает что-то неладное и скоро объявит меня в розыск.
Зазвучала музыка, и мы пошли танцевать. Он так сильно прижал меня к себе, что дыхание перехватило, но не от страсти, а от отсутствия кислорода. Я еле высвободилась из его объятий.
- Ты меня раздавишь!
Он ослабил хватку и стал целовать меня в волосы. Я чувствовала себя обманщицей, но
его не отталкивала. Затем он подошел к охранникам, и те по очереди подкрепились.
Мы разговаривали, танцевали, потом опять разговаривали. На прощание он все-таки поцеловал меня в губы, и я, к своему удивлению, ему ответила. Все-таки я какая-то бесхребетная, нельзя его обнадеживать, но с другой стороны, я ведь не совсем бездушная.
На обратном пути Коля повторил свою фразу:
- Зря Борис Петрович это затеял.
- Ты что-нибудь заметил? – насторожился Саша.
- Нет, просто ощущения.
Я стала вертеть головой, проверяя, нет ли за нами слежки, но ничего подозрительного
не заметила.
- Слышите шум мотоцикла? – опять подал голос Коля.
- Нет, - отозвались мы с Сашей.
На следующий день продолжилось унылое существование. Вера Кирилловна оказалась
права: наступило время пенсионеров. Сначала появились две пухленькие веселые старушки-подружки, потом отставной полковник, за ним какая-то странная старуха в кокетливой шляпке и обмотанная шарфами. Она пялилась по сторонам сквозь дымчатые очки, будто не понимая, куда приехала.
Колю с Сашей сменили Игорь с Володей. Как бы вытерпеть эту неделю? Борис обещал, что она будет последней.
Наконец-то выглянуло солнышко и потеплело. Мы отправились на прогулку к озеру. По нему плавали утки, время от времени скрываясь под водой, а поодаль виднелись два рыбака, терпеливо следящих за поплавками.
- Хорошо-то как! – потянулся Игорь, потом обратился к приятелю: «Непыльная у
нас работенка!»
Тот хмыкнул и посоветовал не расслабляться. Мы еще полюбовались живописной
картиной и повернули назад. Навстречу нам попались старушки-хохотушки, следом за ними семенила, опираясь на палку, старуха в шляпке и в шарфах.
- Какая-то она странная, - заметил Игорь.
- Наверное, из этих, неправильной ориентации, - предположил Володя.
Я решила за нее заступиться и примирительно сказала, что неизвестно еще, какими
сами будем, когда доживем до ее лет.
- Если доживем, - закончил мою фразу Игорь.
Дополнение было очень своевременным. Возможно, именно сейчас я нахожусь под
прицелом у Калмыка. Мне стало не по себе. Мои телохранители, видимо почувствовав это, придвинулись поближе.
Вечером в столовой организовали литературный вечер, пригласив в гости местного поэта. Я хотела пойти на него, но неожиданно зачиталась рассказами Мопассана, которые обнаружила в местной библиотеке. После ежевечернего разговора с Борисом, который в последнее время был настроен весьма оптимистично, я почти сразу уснула.
Обычно я крепко сплю, но тут неожиданно проснулась среди ночи и сразу не поняла, в чем дело. Прислушалась. Возле моей двери кто-то возился. Наверное, Володя поудобнее устраивается после обхода, решила я, и закрыла глаза. Вдруг поняла, что кто-то скребется в замочной скважине. У меня дыхание перехватило. Рука потянулась к тумбочке, где лежала тревожная кнопка. Я нажала на нее и не отпускала. За стеной раздался шум, и сразу же послышались торопливые шаги – кто-то убегал от моей двери. Затем открылась соседняя дверь, и Игорь, колотя в мою, закричал: «Мина, отзовись!» Я молча поплелась открывать.
Игорь вошел в номер и усадил меня на кровать. «Что случилось?» - допытывался он, а у меня зуб на зуб не попадал от страха. Через несколько минут появился Володя. Только тогда я все рассказала. Игорь остался со мной, а Володя побежал искать злоумышленника. Минут через десять он вернулся, заявив, что никто из здания не выходил. Сторож пил чай за столом администратора в вестибюле, а черный ход закрыт, они проверили.
- Значит, это кто-то из постояльцев, - сказал Игорь.
- Само собой, - отозвался Володя. – Надо Борису Петровичу позвонить.
Я хотела этому воспрепятствовать, но охранники помнили указания Бориса. Володя
позвонил ему, и тот обещал сразу приехать. Тем временем на нашем этаже хлопали двери и раздавались недовольные голоса. Похоже, мы всех разбудили, так что сегодняшний день начался раньше обычного.
Володя пошел искать администратора, чтобы взять список постояльцев, а Игорь остался со мной. Я, наконец, заметила, что сижу перед ним в одной сорочке, и спряталась под одеяло.
- Понимаешь, - сказал Игорь, - у нас нет полномочий осматривать номера, наверное, надо вызвать милицию.
- Дождемся Бориса, пусть он решает, - я не хотела проявлять никакой
самодеятельности.
Игорь замолчал, а я напряженно думала, кто из постояльцев является агентом Калмыка. Наиболее подозрительным казался один мужчина лет шестидесяти, но весьма крепкий на вид. Он появился здесь несколько дней назад и держался очень замкнуто. Позавчера мы с ним столкнулись в библиотеке, но он на меня даже не взглянул, правда, за моим плечом маячил Володя. Возможно, это он, но я решила пройтись дальше по списку.
Ну, ведь не старушки-хохотушки? Нет, ни в коем случае! Военный пенсионер? Вряд ли, у него такое открытое лицо, и он очень общительный. Странная старуха? Я ни разу не слышала ее голоса. Игорь говорил, что она каркает, как ворона, или сипит. Она постоянно носит темные очки, только вряд ли за ними скрываются глаза дивной красоты. Лицо скуластое… Я не секунду замерла, потом дернула Сашу за руку.
- Эта странная старуха – Калмык! – почти выкрикнула я.
Он сразу все понял и метнулся к двери, потом остановился: «Тебя нельзя одну
оставлять!» Позвонил Володе, тот мигом примчался. Ему не пришлось долго объяснять, и он опять убежал.
- Иди к нему! – настаивала я. – Ему одному не справиться.
- Я – прежде всего телохранитель, - не соглашался Игорь. – Мое дело – тебя
охранять, а не преступников ловить. Вдруг он опять к тебе сунется?
- Дай мне какое-нибудь оружие, а сам иди, - приставала я, но он стоял на своем.
Появился Борис, а вслед за ним и Володя.
- Ну что? – хором обратились мы к Володе.
Он рассказал, что быстро выяснил, в каком номере живет странная старуха и, взяв
запасные ключи, отправился туда. Открыл дверь и вошел. Ни старухи, ни ее вещей не было, зато окно распахнуто настежь, благо она жила на первом этаже. Володя сел в машину и направился к шоссе, но никого и ничего не обнаружил. Заметил только джип Бориса, когда он сворачивал к пансионату.
Продолжение следует...