1925 год. Феликс Дзержинский против Анны Шильдер
Даже при огромном количестве ордеров, выданных на арест и обыск, именно под ордером на арест Анны Михайловны Шильдер, урожденной Клингенберг, стоит подпись руководителя Ленинградского ОГПУ Станислава Мессинга. Были ли они как-то раннее знакомы, трудно предположить, но вот сам Феликс Дзержинский о роде Клингенбергов, из этого рода и была Анна Михайловна Шильдер, хорошо был осведомлен. Фамилия очень редкая, Клингенберг, но достаточно весомая среди руководителей Российской империи.
Возможно пристальное внимание к Анне Михайловне, урожденной Клингенберг, и связано с тем, что свою первую политическую ссылку Феликс Эдмундович Дзержинский, друг и соратник Станислава Мессинга, отбывал там, где губернатором был брат Анны Михайловны, Николай Михайлович Клингенберг, в Вятке.
Роман Борисович Гуль в своем романе «Дзержинский (Начало террора)» описывает первую ссылку Дзержинского и первую встречу Дзержинского с Клингенбергом.
(Роман Борисович Гуль. «Дзержинский (Начало террора)». Изд-во "Мост", Нью-Йорк, 1974, www classiclibr.ru).
Этой встрече посвящена целая глава, которая так и называется «Губернатор Клингенберг и Дзержинский».
«Летом 1898 года двадцатилетний Дзержинский ехал по той самой железной дороге на север России, по которой через 20 с лишним лет он, как глава коммунистического террора, погнал многие сотни тысяч людей.
Стоял жаркий июль. 29-го числа поезд с ссыльными прибыл и Вятку, и их отвели в тюрьму ждать парохода для дальнейшего следования. Но несколько дней из-за мелководья не прибывал пароход, и заносчивый арестант Дзержинский послал из тюрьмы письмо вятскому губернатору с требованием не задерживать его в заключении, а разрешить ехать за собственный счет с первым же судном, но "без конвоя, ибо средств на оплату конвоиров не имею".
Аттестация юноши, "проявлявшего во всем крайнюю политическую неблагонадежность", и его вызывающее письмо заставили губернатора Клингенберга заинтересоваться будущим вождем ВЧК. В Вятской губернии тогда было достаточно будущих вельмож коммунизма, тут жили Стучка, Боровский, Смидович, но никто не вел себя столь бравурно, как Дзержинский.
Чиновнику особых поручений князю Гагарину губернатор Клингенберг приказал привезти к нему написавшего письмо Дзержинского.
- Кто он, собственно, такой? - не без брезгливости спрашивал губернатор.
- Неокончивший гимназист... дворянин... совсем юный...
Губернатор захохотал: "Уди-ви-тель-ны-е времена! Не окончившие гимназисты занимаются рабочими вопросами! А ну, пришлите-ка его ко мне, я его отчитаю.
Тюрьма, наверное, дурь-то из него выбила!"
И через час в дверях губернаторского кабинета появился высокий, бедновато одетый молодой человек с бросающимся в глаза бледным энергичным лицом и блуждающей на тонких губах усмешкой. Губернатор с любопытством оглядел вошедшую фигуру.
- Ссыльный Феликс Дзержинский, - проговорил вошедший звенящим польским акцентом.
- Так вот какие у нас революционеры! Недоучившиеся гимназисты! - гаркнул по-военному губернатор, стукнув кулаком по столу, и побагровел. - Посмотритесь в зеркало, молодой человек! У вас молоко на губах не обсохло, а туда же сунулись "рабочими вопросами" заниматься! Что вы смыслите?!
Надеюсь, тюремное заключение образумило вас! У вас есть мать и отец?
Сколько вам было лет, когда вас арестовали?
Дзержинский обвел взглядом комнату и проговорил:
- Прежде всего, разрешите взять стул.
Губернатор остолбенел.
- Советую вам понять, - закричал Клингенберг, - что находитесь под надзором полиции! Прошу вести себя прилично! Мне не о чем больше с вами говорить! Вон!
Тем и кончилась беседа губернатора с будущим главой ВЧК. Не знаю, дожил ли Клингенберг до революции, когда этот "бледный юноша с саркастической усмешкой" расстреливал таких, как Клингенберг, "прямо по спискам".
Через день на пришедшем пароходе ссыльный Дзержинский отбыл в назначенный ему город Нолинск. Но из Нолинска Клингенбергу доносили, что этот ссыльный "успел произвести влияние на некоторых лиц, бывших ранее вполне благонадежными". И, хорошо помня Дзержинского, губернатор на рапорте наложил резолюцию: "За строптивость характера отправить под конвоем дальше на север в село Кайгородское. Пусть холодный северный климат немножко остудит революционный пыл".
29-го сентября 1899 года Дзержинский на чуть брезжившем рассвете вошел в челнок на реке Каме и оттолкнулся от берега. Вскоре на излучине реки из глаз Якшина скрылась его белая рубаха, а через две недели губернатор Клингенберг пришел в ярость, узнав, что ссыльный Дзержинский бежал.
Для поимки губернатор разослал начальникам жандармских управлений бумагу: "29-го сентября сего года ссыльный дворянин Феликс Эдмундович Дзержинский скрылся из места водворения, села Кайгородского Слободского уезда, приметы следующие: рост 2 аршина 7 вершков, телосложение правильное, наружностью производит впечатление нахального человека, цвет волос на голове, на бровях и пробивающихся усах темно каштановый, по виду волосы гладкие, причесывает их назад, глаза серого цвета, выпуклые, голова окружностью 13 вершков, лоб выпуклый в 2 вершка, размер носа 1 с четвертью вершка, лицо круглое, чистое, на левой щеке две родинки, зубы чистые, рот умеренный, подбородок заостренный, голос баритон, очертание ушей 1 с четвертью вершка".
Розыски ни к чему не привели.
И через месяц, севший в челнок на Каме Дзержинский, вынырнул из-под половицы революционного подполья в Польше».
Можно только добавить к тому, что так ярко описано у Романа Гуля, и действительно губернатор Клингенберг действительно не дожил до 1917 года. (А.И. Спиридович. Революционное движение в России. Выпуск 2-й. Партия Социалистов-Революционеров и ее предшественники.).