Ромка

 Такое мог совершить только он- Ромка. Он всегда улыбался, как бы плохо ему ни было.
Познакомились мы с ним во время службы в армии. Из всех нас, "духов", он был самым упертым и категорически отказывался выполнять многочисленные повинности, возложенные "дедами" на молодых солдат, равно как и молча сносить издевательства. По этой причине его больше всех били- жестоко, по звериному, как могут бить только люди утратившие человеческий облик. Но сломить его так никому и не удалось.
Однажды "деды" били его всю ночь. Били так, что страшные удары вперемешку с ромкиными хрипами и стонами, слышны были во всей казарме. Слышали все, но никто не решался вмешиваться и каждый делал вид, что спит-никому не хотелось разделить участь жертвы.
Мне тоже было страшно, но в конце концов я не выдержал. Вскочив со своей койки, я начал швырять в "дедов" табуретки. В конце концов досталось и мне- бунта "молодых", "деды" боялись как огня, поэтому даже робкие попытки протеста, карались жестоко, не говоря уже об открытом сопротивлении.
После этой истории мы с Ромкой оказались в гарнизонном госпитале, где провели следующие два месяца. Тут я узнал его гораздо ближе и за время нашего пребывания в госпитале его способности незаурядного мима и комика раскрылись в полной мере. Как только он начал снова ходить и лицо его приобрело человеческие черты, он неустанно балагурил, живо, в лицах рассказывал смешные истории и анекдоты, да так, что смеялись даже самые невозмутимые из пациентов-отставников и медперсонала. Я тогда еще подумал, что он наверное и покойников заставит смеяться. Еще у него была способность гениально копировать жесты и речь разных людей. Спрятавшись среди деревьев большого парка в нашем госпитале он шаляпинским голосом начмеда однажды остановил целое отделение наших госпитальных самовольщиков: "Солдаты, стойте!"-протрубил он из своего укрытия как иерихонская труба. Беглецы в недоумении остановились и стали озираться по сторонам. Не найдя источник звука, они двинулись было на попятную, но тут Ромка снова издал свой трубный глас и самовольщики как по команде опять замерли. Тут он вышел из своего укрытия и наверняка, будь на его месте кто другой, жестоко бы поплатился за свои шутки. Но Ромка был в госпитале всеобщим любимцем. Особенно любили его стажировавшиеся здесь ученицы медицинского училища. Он часто пропадал в сестринской, а на ночь глядя не редко прятался где-нибудь в укромном месте с одной из девушек. Эта его способность была причиной зависти и недоумения многих: с виду Ромка был плюгавый с невыразительным лицом. Наверное все дело было в его уникальных артистических способностях и веселом характере, хотя жизнь у него всегда была не слишком веселой.   
Рос он в глухой провинции и даже отца своего не знал. Злые языки говорили, что его отец это вовсе заезжий цыган. Мать одна поднимала его и жили они не слишком роскошно. Учиться Ромка не любил и большую часть школы прогулял с такими же как сам, закончив лишь восемь классов. Потом он учился в профтехучилище, которое несколько раз бросал, говорил, что хочет стать артистом,  но мать смотрела на его таланты как на блажь и только злилась: "Тебе лишь бы ничего не делать!"
На какое-то время он смирился, училище кое-как закончил, потом отработал год на заводе, но возмужав, для себя твердо решил, что после армии обязательно поступит в театральное училище.
За время совместного пребывания в госпитале мы еще больше сдружились.  Поначалу мы с ним просто дурачились, сочиняя пародии на наших сослуживцев, подделывая их манеру речи, интонации, движения. Я тогда уже любил сочинять шутливые миниатюры, Ромке это занятие тоже нравилось. К тому же оказалось, что он прекрасно играет на гитаре и так же хорошо умеет петь. В его спонтанных концертах под открытым небом было немало и наших шуточных импровизаций, чем я очень гордился.
Иногда мы вспоминали пережитое в части и однажды я в сердцах сказал: -Покрошил бы их всех из автомата!- подразумевая наших "дедов".
Ромка внимательно посмотрел на меня со своей неизменной насмешливой улыбкой и спросил:-Покрошить конечно же можно, но тогда не получится досмотреть до конца фильм.
-Какой еще фильм?!- удивился я.
-Жизнь,- просто ответил Ромка,- Фильм под названием жизнь. Знаешь почему я никогда не унываю?- Вдруг спросил он.
Я вопросительно посмотрел на него.
-Потому, что впереди много интересного. Оно того стоит, чтобы жить,- сказал Ромка.
Оказалось, что он еще и философ.
После госпиталя нас распределили по разным частям и встретились мы уже только после армии. Обоим нам надоела провинция и мы приехали поступать в Москву, я- на журфак, а Ромка- "учиться на артиста", как он говорил.
Как он мне сам рассказывал, дома никто не верил, что он поступит. Но Ромка не только поступил- к третьему курсу он успел уже сделать весьма завидную для студента младших курсов карьеру: успел сняться в нескольких фильмах, правда в эпизодических ролях, но его запомнили благодаря игре и ярким экспромтам. В каждом из этих фильмов он сыграл бездомных алкашей, но в каждого из своих героев Ромка вложил свою душу и талант.
Особенно мне запомнился один из его героев, с физиономией подзаборного пьяницы и манерами аристократа духа. Ромка сам подобрал для этой роли костюм: поношенный пиджак с невероятно короткими рукавами, элегантные брюки сидевшие на нем в обтяжку и старые, когда-то лакированные туфли, найденные видимо на помойке. Ромка запомнился своей единственной фразой: -Господа, который сейчас час?-Сказано это было так, как-будто он и правда боиться опоздать к назначенному времени в благородное собрание.
Роковой в его судьбе стала роль лагерного "петуха" в фильме известного в то время режиссера С.. 
Режиссер этот был полной противоположностью Ромке- смазливый, именно смазливый, барственный, с такими же барственными манерами и лелеемой бородкой с проседью. Он был сыном крупного партийного босса и родился, что называется, с золотой ложкой во рту. С таким же успехом он мог стать политиком или еще кем.
Себя он считал не просто гением кинематографа, а его богом, который решает судьбы и самого кино , и его служителей, то есть актеров.
У режиссера С. была своя концепция, вернее теория, согласно которой Бог- это совершенство, а искусство- его отражение. Он ненавидел убожество и уродство во всех их проявлениях и в своих фильмах использовал уродство только с одной целью- сделать еще рельефнее красоту и совершенство.. Ну во всяком случае то, что он сам считал красотой и совершенством.
Ромка возлагал на С. большие надежды и тот действительно дал ему роль в своем фильме. Ту самую роль лагерного "петуха", после которой жизнь Ромки превратилась в ад.
Ромка и к этой роли подошел творчески: образ, созданный им с помощью гримас, ужимок и интонаций получился отвратительным, отталкивающим, как экстракт всех человеческих пороков, но  в то же время, живой, настоящий. Воплощение всей грязи в этой жизни.
После этой роли его часто приглашали на съемки другие режиссеры, уже даже на гораздо более крупные роли но все такого же рода: бездомные, алкаши, шпана, жертвы лагерной системы. А Ромка мечтал о по-настоящему большой роли и поэтому от всех этих предложений отказывался.
Он все ждал большой, настоящей роли, в которой раскроется в полной мере его недюжинный артистический талант, но... Так и не дождался.
Среди публики, по имени его никто не знал, да никому и ненужно было его имя. Всем запомнилась его роль "петуха" и говоря о фильме, никто не давал себе труда вспомнить Ромку по другому.
Однажды мы ехали с ним в метро и группа молодых парней рядом с нами обсуждала как раз этот фильм, где снимался Ромка.
-Ну этот, - пытался вспомнить один из парней артиста сыгравшего эту эпизодическую роль,-Ну петух, короче...
-Почему петух?- возразил другой,-Может быть в жизни он нормальный мужик, просто роль такая...
-Они, эти педики, очень артистичны,- ехидно сказал первый.
Ромка побледнел и сжал кулаки. Я еле удержал его в тот момент. На следующий день он отправился в студию к С. , чтобы добится от него серьезной роли.
-Что я могу сделать,- усмехнулся С., разводя руками,-Мордуленция у тебя такая и вообще... Короче, Гамлет - это не для тебя.
Он так и сказал этот урод: "мордуленция". Но он плохо знал Ромку и даже не подозревал, что его ждет в дальнейшем. 

Первое время после того, как мы приехали в Москву, приходилось нам туго но меня поддерживал в эти годы неиссякающий Ромкин оптимизм.
-Ничего брат, будет и на нашей улице праздник!- весело говорил он мне со своей неизменной немного лукавой улыбкой. И глядя на него я не сомневался, что все именно так и будет.
Звезд с неба я не хватал, на журфак не поступил и довольствовался филологическим. Зато относительно быстро нашел работу в издательстве, а потом и в газете, где вел рубрику "Происшествия". Собственно на этом моя карьера и закончилась. Одно время я собирался писать большой роман , что-то вроде "Войны и мира", но в конечном итоге довольствовался своим местом в издательстве, где мне сносно платили за рецензии на книги и гонорарами из газеты.
Чтобы оплачивать квартиру и вообще более-менее сносно жить, мне приходилось работать с утра до ночи, занимаясь нелюбимой работой и забыть о своих писательских амбициях. У моих редакторов, что в издательстве, что в газете, было феноменальное чутье на деньги. Открывая очередную книгу, написанную в жанре альтернативной истории, киберпанка или звездных войн, я поражался отсутствию не то что индивидуальности автора, но даже хоть подобия литературного вкуса.
Между тем мой непосредственный начальник безошибочно предсказывал подобной книге успех на рынке и никогда не ошибался. От меня требовалось лишь завернуть это дерьмо в красивую упаковку, приписывая автору те идеи и концепции, о которых он наверняка даже не подозревал. То же самое можно было сказать и о редакторе моей газеты: он был хорошим психологом и знал за что люди готовы платить.
Ну я такими способностями не обладал, а для того, чтобы реализовать свои амбиции, мне не хватало смелости и поэтому я довольствовался своей нишей, ни о чем другом уже и не помышляя.
Ромка же был совсем другой- непримиримый и неистовый. Но что-то нехорошее произошло с ним после всей этой истории. Он вдруг сделался чрезвычайно мрачным и уже я пытался его подбодрить: -Все еще будет хорошо!...
-Не будет!- вдруг резко оборвал меня Ромка.
-А как же фильм?- спросил я его.
В ответ он как-то тоскливо посмотрел на меня и сказал: -Тебе этот фильм еще не надоел?
Потом вдруг Ромка неожиданно исчез. Все мои попытки разыскать его не увенчались успехом. Одни говорили, что он уехал далеко на Север, заработать денег,  другие, что Ромка завербовался по контракту в Чечню, третьи, что уехал к родственникам в Башкирию. На телефонные звонки он не отвечал, словом, пропал...
Неужели он сломался? -Подумал я тогда, -Нет, это невозможно! Кто угодно, но только не Ромка!
Обнаружился он совершенно неожиданно, тогда, когда что-либо исправить было уже невозможно.
Однажды заполночь мне позвонил редактор из моей газеты и попросил срочно подготовить эксклюзивный материал о Роме. Разумеется, я опешил и поинтересовался, чем вызван такой интерес к моему другу.
-А ты что, телевизор не смотришь?- раздраженно спросил редактор.-Короче, материал нужен срочно. Считай, что это твой звездный час, - сказал он и отключился.
Я включил канал новостей и тут же попал на репортаж из студии режиссера С. Студия выглядела как после налета авиации НАТО, потом на экране появился С. необычайно бледный на больничной койке... От волнения кровь забила у меня в висках и я буквально упал на диван перед телевизором.
Оказалось, что Ромка захватил студию режиссера С. вместе со всей съемочной группой. Повел себя Ромка странно: сначала отпустил занятых на съемках актеров, потом ранил в ногу режиссера С. , потом отпустил и его вместе с оператором, а себя взорвал видимо привезенной из Чечни гранатой.
На следующий день тот же канал продемонстрировал уникальную запись, на которой были запечатлены все события происходившие в тот день в студии режиссера С.
Оказалось, что Ромка, угрожая оружием заставил оператора все запечатлеть на видеокамеру, заявив, что это станет его режиссерским дебютом.
А само дело было так: Охранник пропустил Ромку реши, что он вернулся на съемки. Ромка вошел прямо на съемочную площадку и дальше события разворачивались стремительно.
Дослав патрон в патронник своего пистолета, Ромка взял на прицел режиссера С. Расстояние между ними было почти нулевым и С. не решался что-либо предпринимать.
Пытаясь сохранить самообладание, С. старался уйти с траектории выстрела и одновременно заговорить Ромке зубы.
-Это плохая идея, парень,-сдерживая панику скороговоркой повторял режиссер. Вся его барственность улетучилась, а сам он покрылся испариной, - Неужели ты думаешь, что таким образом получишь желанную роль?
-Мне не нужны ничьи подачки!-оборвал его Ромка, - Я хотел быть актером, но у жизни для меня нашлись только самые жалкие роли... И тогда я сам решил стать режиссером. Теперь я буду распределять роли!-крикнул он обращаясь к перепуганным актерам работникам сцены.
-Кто-нибудь из вас может сыграть так, чтобы я поверил в то, что ему или ей стоит жить?- спросил он обращаясь к актерам, которых С. постоянно снимал в своих фильмах. Это были в основном представители артистических династий, дети и родственники приятелей С. либо просто смазливые девицы, понравившиеся режиссеру в постели.
Актеры были насмерть перепуганы и утратили дар речи.
-Нет?-уточнил Ромка, -Тогда убирайтесь! Дважды я повторять не буду!- снова крикнул он, увидев их колебание. Актеры и работники сцены отталкивая друг друга бросились к выходу.
-Снимай!- обратился он к оператору, -Это будет мой собственный фильм. И учти, я хорошо стреляю с обеих рук. Попробуешь меня обмануть- убью.
-Ты держал меня на самых жалких ролях,- обратился Ромка к перепуганному режиссеру, -Но я не буду платить тебе тем же. Более того, я дам тебе возможность проявить свой талант, если он у тебя есть. Короче, я создал свой сценарий и тебе предстоит по нему играть. Все очень просто: ты должен убедить меня, что стоишь того, чтобы жить,- сказал Ромка.-Если тебе удастся меня убедить своей игрой, то ты останешься жить.
-Как убедить?!- завопил режиссер. Мужество явно изменило ему.
-Как хочешь,- спокойно сказал Ромка.
-Послушай, - взмолился режиссер, - Если все дело в роли, то давай договоримся, я дам тебе ту роль, которую ты захочешь...
-Роли теперь распределяю я,- оборвал его Ромка.
-Послушай,- вкрадчиво, пытаясь побороть страх, начал режиссер,- Неужели ты думаешь, что убив меня ты получишь то, чего хочешь? Ты хоть понимаешь, что после этого сгниешь на зоне и у тебя не будет уже никаких других ролей кроме роли лагерного "петуха"?!
Режиссер поздно спохватился- Ромка при этих словах выстрелил ему в ногу.
С. взвыл как собака, которой прищемили хвост.
-Кричишь ты натурально, а актер из тебя никудышний,- спокойно подытожил Ромка, как-будто речь шла о чем-то самом обыденном,- Я тебе не верю.
-Не убивай меня, умоляю!!- завопил С.
-Вот теперь верю,- все так же спокойно сказал Ромка, -Тебе удалась одна-единственная роль- жалкой бездарности, возомнившей себя богом. А знаешь, - оживился он, -Я всегда относился к жизни как к фильму. Все надеялся увидеть что-нибудь стоящее... Но так и не увидел. Фильм оказался нудным и бездарным. Наверное потому, что бог, если он есть, поручил делать кино таким, как ты...
-Забирай его!-крикнул он оператору.
Вытащив чип из камеры, оператор, еще не старый человек под дулом Ромкиного пистолета потащил подвывающего режиссера к выходу, а Ромка, отложив пистолет в сторону, достал из-за пояса противопехотную гранату, знаменитую "лимонку" , сорвал чеку и зажал предохранитель рукой.
Спецназ милиции в это время уже готовился к штурму, но узнав о гранате решил выждать. Но долго спецназовцам ждать не пришлось: минут через двадцать в студии прогремел взрыв, который снаружи засняли телевизионщики.
Почему он выбрал именно такой страшный способ для ухода из жизни вряд ли когда-нибудь станет известно. Теоретически он мог вернуть чеку на место, но не сделал этого. Не смог, или не захотел?
 Жаль, что так все закончилось. Но он ведь всегда хотел играть в трагедии, хотя его везде, даже в студенческие годы воспринимали ислючительно как комика.
Но он все-таки добился для себя главной роли и роль эта вышла трагической.
Ничего я писать не стал, несмотря на все посулы и угрозы редактора. Ромка сказал все, что хотел. К чему еще лишние слова?