4.
Потом нас везли в горячей от солнца полицейской машине. Хорошо, что догадались загрузить только меня и индуса. В смысле, не запихнули к нам же и труп старушки. Французскую бабушку доверили местной скорой помощи. Хотя кому там было уже помогать! Арабский муж Ирины Абудл вызвался стать моим переводчиком. Ирина осталась в отеле вызванивать по телефонам тех, кто мог бы заступиться за гражданина России. Рассчитывать на быструю перемену своей участи я не мог, оттого что вся возможная помощь находилась в Каире, а по политическим мотивам уже больше года Хургада была обособленной зоной, приехать в которую позволяли только специальные разрешения. Впрочем, туристы почему-то легко передвигались по просторам Египта, а вот наши дипломаты остерегались покинуть тепленькие кресла в своих каирских кабинетах ради никому неизвестного соотечественника. Как я догадывался, особенно никто и не стремился помогать русскому, замешенному в смерти матери владельца отеля. И целый день я с разной степенью раздраженности объяснял все тому же жирному тупому полицейскому, который не догадался взять отпечатки с рукоятки шпаги факира, что я просто отдыхал, вышел купаться, нашел старушку.
Индус без тюрбана выглядел жалко и немножко смешно. Все это время он находился неподалеку от меня. Он успокоился, но когда полицейские пытались с ним разговаривать, только нервно вскидывал голову, далал раздраженный знак рукой «не трогайте меня!», снова опускал лицо к коленям и тихо-тихо что-то шептал. Пару раз его шепот разко превращался в волчий вой, отчего в отделении все вздрагивали, а из меня вылетали нецензурные слова. Затем все снова прекращалось. За шесть часов, которые я провел в полиции, там перебывали все на свете: сначала приехал Жан Луи Полон, ужасно удрученный смертью своей матери Вероник, который очень сурово посмотрел на меня. Я развел недавно развязанные руки в стороны, осторожно поглядывая, чтобы ничего ими не задеть, что может упасть и разбиться, затем нас навестил господин Самир, приехала Ирина со своим сыном Кириллом по большей части, чтобы проведать своего мужа Абдула, потом привезли охранников отеля, которые подтвердили, что это я сообщил администрации и страшной находке. Зачем-то приехали болгарские аниматоры всем кагалом со старенькой теткой и двумя грудными детками. И еще какие-то люди из отеля, о предназначении которых я раньше не задумывался. Разве что чумную девочку сюда не позвали. Казалось, только ее не хватает.
Абудл очень старался, все мне переводил, доказывал что-то полицейским, но никакой полезной информацией о том, что со мной будет, он так и не добыл. Как я понял, ни одна из российских служб обо мне тоже за все это время не побеспокоилась.
Пару раз меня отпускали в местный сортир и когда мне первый раз открылась его зловонная картина, я поклялся, что сделаю все, чтобы обрести свободу и разоблачить настоящего убийцу. К этому сортиру я больше ни за что не вернусь! Даже близко.
В этой духоте сменялись лица, но не моя участь. Наконец, когда за решетчатым окном участка воцарилась ночь и всплыла шальная египетская луна, жирный полицай закрыл папку и вызвал своего тщедушного напарника. Нас с факиром подняли и повели по коридорам участка. Абудл продолжал нас сопровождать. Открыли дверь одной из комнатушек, где теснилось еще человек пять задержанных и без всяких объяснений втолкнули туда индуса. Я ожидал, что следующим в эту дверь войду я, но меня повели дальше. Вывели во двор и посадили в полицейскую машину. Тщедушный полицейский что-то сказал Абдулу и тот радостно перевел:
- Тебя отпускают в отель!
Когда мы садились в машину, нас догнал жуткий вой факира. На фоне огромной луны это звучало убийственно.