ИСТОРИЯ ОДНОГО КАЛАМБУРА
В небольшом кабинете редакции окружной газеты «Нярьяна Вындер», облокотившись на стол, и обхватив голову руками, сидел щупленький человек. Он только что двумя пальцами отстучал по клавишам пишущей машинки заголовок будущей статьи «Пьянству – бой» и теперь тупо смотрел на него. Потом растянул в усмешке уголок рта:
– Победишь его, как же! Вон, сколько наших полегло, – и он снова надолго замолчал, видимо, подсчитывая в уме потери.
Итог был явно неутешительный, так как на этот раз уголки его губ скорбно опустились вниз. При других обстоятельствах он написал бы статью,
что называется, на одном дыхании, но тут был особый случай.
Все в редакции, да и многие в городе, знали о пристрастии Алексея Ильича Пичкова (а это был он ) к «зелёному змию» и, получалось, что писать надо чуть ли не о самом себе и далеко не с лучшей стороны. Но делать было нечего: материал этот завтра должен попасть в газету. В том, что ему специально подкинули его, Алексей Ильич нисколько не сомневался, и, чтобы достойно выйти из положения, не теряя, так сказать, лица, он ещё вчера вечером дома хотел поработать над статьёй, чего раньше никогда не делал. Не получилось.
– Алексей, что-то давненько мы с тобой не пили, – передразнил он Афанасия Жохеева, которого встретил по пути домой.
– Тут идти-то всего ничего: до банка, а там через дорогу – и дома. Так нет же: центральная улица, чтоб её... Всякий сброд шатается. Нет, мужик он нормальный, и деньги у него были: только с буровой прилетел, но голове-то моей сегодня от этого не легче. От полстакана водки отпустило бы, да где же его взять – полстакана?
– И, ведь, не придет, рыжий черт, не опохмелит, – ругнулся Пичков. – А до одиннадцати ещё ждать и ждать. Да и денег всё равно нет.
Дверь отворилась и впустила в кабинет Сашку Канюкова. Надежда, мелькнувшая в глазах Алексея Ильича, погасла, так как тот был одет по-походному, а, значит, «сообразить» не получится. Опытный Канюков сразу же уловил его состояние. Он заговорщицки подмигнул Пичкову, вытянул вперёд руку с оттопыренными мизинцем и большим пальцем, затем тыльной стороной ладони хлопнул себя по шее.
Хорошо всем знакомый жест Алексей Ильич истолковал на свой лад, и от радости сердце подскочило к горлу. Судорожным глотком он отправил его на место, почти физически ощутив, как обжигающая влага прокатилась в желудок, заставив умолкнуть в голове того, кто целое утро азбукой Морзе беспрестанно выстукивал по черепушке: «Пьянству – бой, пьянству – бой…»
Но тут его друг (и это называется друг!) втянул голову в плечи и виновато развёл руки в стороны. На этот раз пантомима была истолкована Алексеем Ильичем однозначно. Сердце его на миг замерло, а потом ухнуло куда-то вниз, увлекая за собой и надежду на опохмелку.
– У тебя что, ничего нет с собой? – вместо приветствия с укором и даже с какой-то детской обидой в голосе пролепетал Пичков, будто это он посылал Канюкова в магазин, а тот пришел пустой.
– Да откуда? – вопросом на вопрос ответил тот. Увидел твоё состояние и намекнул, что неплохо было бы поправить головушку. Бо-бо, небось?
– А ты как думаешь?
– Не думаю, а знаю. Вот, в Несь слетаю и сразу тебя опохмелю, – пошутил Александр Федорович, потом серьёзно добавил:
– В командировку меня туда посылают. Сейчас зайду к шефу, выправлю бумаги и придумаем что-нибудь, пожалел он друга и исчез за дверью.
– Донеси ты меня до Неси, – скаламбурил ему вслед Алексей Ильич, и машинально начал перебирать в памяти, к кому бы он зашёл там в гости, если бы кто-то вдруг действительно донёс его туда.
– Да на хрена мне эта Несь! – вдруг опомнился он, – «Чайка», вон, рядом и нести не надо, сам дойду.
Затаившаяся в голове боль вернулась и, подхватив новую мысль, обрадовано и с прежней силой запульсировала в висках: «Донеси… донеси; до Неси… до Неси».
Чтобы как-то отвлечься, Алексей Ильич по привычке начал искать рифмы к словам: понести – довезти; довезти – повезти.
– Во-во! – хмыкнул он. – Туда бы меня довезти, где мне должно повезти. Ведь, есть же где-то Бог на свете?
У атеиста Пичкова надежда на Бога была слабая, но на обещание друга « придумать что-нибудь » надеялся крепко.
А зацепивший его каламбур он записал на каком-то листочке. Похмельная голова часто подкидывала ему оригинальные мысли, которые затем непременно облекались рифмами.
Из-за нелётной погоды Сашка Канюков в тот день никуда не улетит, и друзья оторвутся по полной программе.
Было ли предчувствие скорой разлуки у двух писателей-журналистов, двух духовно близких людей со схожей судьбой? Догадывались ли они, что скоро некая высшая сила разделит их той и этой стороной света?
Александр Федорович Канюков трагически погибнет в Мезени, а Алексей Ильич Пичков на долгие десять лет выпадет из общественной жизни.
Хорошо знавшие его люди и случайные знакомые вспоминали потом, что, бывало, в разгар застолья ронял он на руки голову и, катая её из стороны в сторону, всхлипывал: «Донеси ты меня до Неси»…