ЗАХВАТЫВАЮЩАЯ МИСТИКА
В БАРЕ НА САМОЙ ОКРАИНЕ ГОРОДА ВСЕ ТАКИЕ ПРИВЕТЛИВЫЕ...
НО ОТКУДА ТОГДА ЭТИ СТРАННЫЕ ПРЕДЧУВСТВИЯ?..
И КАЖДУЮ НОЧЬ Я ИДУ ТУДА, ПОТОМУ ЧТО ДРУГОГО ВЫХОДА
КАЖЕТСЯ, УЖЕ НЕТ...
Глава двенадцатая
Жаль, что так бездарно прошел выходной, думала я, возвращаясь домой пешком и с наслаждением подставляя лицо морозному ветру. Ну да ничего, сейчас я прогуляюсь, по пути куплю мандаринов, а дома приму ванну, укроюсь пледом, включу диск с каким-нибудь фильмом, и мандариновый аромат будет напоминать о предстоящем Новом годе…
А потом наступит Рождество, и я поеду в Трансильванию.
«До Рождества ты есть. А есть ли ты после Рождества?..»
Я вздрогнула. Странный все-таки этот Аркадий. Ни с того ни с сего понес весь этот бред… Что он там еще говорил?..
От нечего делать я попыталась воспроизвести в памяти фразы, произнесенные математиком во время поглощения молока.
Сначала он замогильным голосом сообщил очевидные факты. «Время года – зима. Солнце садится рано» - эти два высказывания я почему-то хорошо запомнила. Наверно, потому, что позже смеялась над ними с Дашкой. А что еще?..
Кажется, «один день меняет все…»
То ли к лучшему, то ли к худшему… не помню.
Тут, если разобраться, «ясновидящий» – я хмыкнула – прав. Действительно, у меня все изменилось в один день, 14 декабря. Ну, допустим, он просто нечаянно попал в точку. Так, а дальше что?.. Дальше полная бредятина. «Бей врагов их оружием. Только тем, что с ними».
Как этот совет можно применить ко мне? Каких врагов я должна бить? И в каком смысле их оружием?..
Здесь Аркадий явно дал маху со своими предсказаниями.
Потом, кажется, он изрек нечто потустороннее. А именно, загадочную фразу «Дом между прошлым и настоящим». Как это прикажете понимать? И еще что-то в таком же духе, про живых и мертвых. А как вам нравится «Не исследуй неверный путь»? Напоминает философию даосизма.
Закончил же сеанс ясновидения он вот именно этим сомнением насчет того, есть ли я после Рождества?..
Ахинея какая-то. Набор слов. Я сделала глубокий вдох-выдох. Да, ну и бестолковым оказался визит к Дашке! Самый приятный момент в нем - это рецепт салата с семгой…
Рассуждая так, я незаметно приблизилась к своему дому. Посмотрела на часы – путь домой занял чуть больше часа. Отличная прогулка! Теперь надо зайти в павильон за углом, купить мандаринов и забыть об Аркадии вместе с его страшным голосом и бессмысленными словами.
Так я и сделала.
Но, похрустывая на диване мандаринами, я опять начала размышлять – только теперь уже не о сумасшедшем ученом, а о разговоре, подслушанном в кабинете Ивана Ильича. Вспомнить беседу милой парочки в подробностях раньше как-то не было времени, а сейчас она почти вся выветрилась из головы и показалась безобидным перемыванием костей новому работнику. Что они про меня говорили?.. Марианна спросила, не сую ли я нос, куда не надо. Иван Ильич выразил мнение относительно моей тупости. Неприятно, конечно, что меня, закончившую институт с красным дипломом и аспирантуру, счел туповатой директор ночного бара, кстати, на мой взгляд, сам достаточно туповатый. Но никакой угрозы моему будущему в этом его выводе нет. Потом, когда Марианна уронила к моим ногам сигарету, директор усмехнулся и сказал, дескать, она уберет. Да, унизительно, но, вообще-то, я для этого там и нахожусь. К тому же он не знал о моем присутствии под столом. Еще неизвестно, что говорят о нас за глаза те, кого мы считаем друзьями… В процессе дальнейшего общения они назвали меня хоть и недостаточно молодой, но стройной, с гладкой кожей. Ну что ж, спасибо за комплимент! В общем, это была болтовня двух самодовольных, богатых людей, которые всех остальных считают низшими существами.
Почему же тогда разговор напугал меня? Что в нем было такое?.. Бред Аркадия вытеснил из моей головы беседу в кабинете, и я никак не могла вспомнить, какая фраза в тот момент меня насторожила?..
Внезапно я отложила половинку мандарина, подошла к зеркалу, заглянула в него и рассмеялась. На меня смотрела высокая стройная девушка (мой рост 169 см) с длинными темно-русыми волосами. Глаза ее задорно блестели, а на лице сверкала белозубая улыбка. Ха, вот тебе и старая тупая особа! На себя посмотрите, господа! Маленький, толстенький, похожий на пончик Иван Ильич и Марианна – полная, даже грузная, ноги при близком рассмотрении слегка опухшие, в крашеных волосах попадается седина, под глазами мешки… Она ухоженная, конечно, ничего не скажешь, но ей ни за что не дашь двадцати восьми лет – а именно столько ей должно быть, если она моя однокурсница. Выглядит она на все тридцать пять.
Очень довольная выводами экспертизы, я вернулась на место, положила в рот очередную дольку мандарина и с наслаждением съела.
Потом вышла на кухню и закурила сигарету.
Внезапно вспомнилось, как приветлива была Марианна при нашей первой встрече. Как кинулась ко мне с объятиями, восклицала «Ариша, Ариша!», усадила в машину, предложила работу…
«Я помню, как хорошо ты училась…»
Ладно, отношение начальства к подчиненным – особая тема. Что бы они обо мне ни думали, это неважно. Главное, они платят. Вслух никто не выразил недовольства мной и моей работой. Марианна была сама любезность. А Иван Ильич даже назвал «красавица» и «душенька»…
Правда, мне почудились совсем другие слова…
Наверно, у него вставная челюсть.
И я снова рассмеялась. Вот черти!
В тот момент, когда я в шутку назвала их чертями, какое-то смутное воспоминание колыхнулось в душе. Воспоминание о фразе, которая выбивалась из пустого высокомерного разговора… Фраза, из-за которой я почувствовала
опасность
Нахмурившись, я вновь затянулась сигаретой. А была ли она, эта фраза? Или это уже переутомление от анализа разговоров, бредней и еще
странного шепота у двери
Ну вот в нем-то как раз вообще ничего странного нет. Он, я думаю, меня не касался вовсе. Просто после речей, подслушанных в кабинете, мне уже казалось, что все разговоры посвящены мне. А это уже мания величия, подумала я, погасив окурок в пепельнице и возвращаясь на диван, к мандаринам в глубокой чашке, раскрашенной под хохлому.
День клонился к закату.
Разговоры, шепоты… Да даже если на всех углах бара будут шептаться о том, что я старая и тупая, я все равно буду работать, потому что такой зарплаты нет, я думаю, даже у академиков в пресловутом центре Бармина. А меня не берут не то, что в центр Бармина, а вообще практически никуда. Так что пусть считают меня кем хотят, хоть чертом с рогами…
И опять легкая тень воспоминания скользнула по сердцу. Что же там, в глубине памяти, сидит и не хочет вылезать наружу?..
Неожиданно я вспомнила свое отражение в ведре с прозрачной водой, которую Лилька замутила своим броском карамельки.
Мне показалось, что на голове у отражения были рожки…
Да, мать, - сказала я себе, - а еще Аркадия считаешь душевнобольным…
Чувствуя, что от этих дурацких дум скоро лопнет голова, я решила больше ничего не подвергать анализу, доела мандарин и вставила в DVD диск с детективом про мисс Марпл.
…А завтра в «1000 покупок» за сапогами, и больше никаких размышлений!
Глава тринадцатая
К вечеру среды, когда пришла пора ехать на работу, я была уже вполне отдохнувшая, выспавшаяся, нагулявшаяся с подружками по снежному городу и почти забывшая обо всем, что недавно давало почву для раздумий.
Надев уютный беличий полушубок и купленные вчера сапоги, я заперла дверь и, напевая: «Эта ночь сон уносит прочь…», побежала по лестнице к такси, которое уже ждало у подъезда. Небрежно сунув шоферу сотню, я накинула на голову капюшон и начала с интересом взирать на пролетающие за окном здания театра и филармонии, сверкающие вывески питейных заведений, магазинов и огни фонарей. Ночные поездки стали для меня привычными и даже приятными. Я уже перестала обращать внимание на то, как косятся в мою сторону бабки у подъезда, завидев, как я сажусь по ночам в такси и уезжаю в неизвестном направлении. Представляю, что они говорят после того, как машина исчезает за поворотом!
Такси выехало из центра и запетляло между узкими переулками. Фонари стали попадаться реже, и магазины здесь уже погасили свои окна.
Еще один отрезок пути остался позади, и мы выехали на конечную прямую. По сторонам дороги возник холодный черный лес. Еще минуты три – и я у цели.
Какая-то темная тень, похожая на крупного зверя, метнулась из леса в сторону, где находился бар, перебежав дорогу прямо перед мчащейся машиной. Я быстро повернула голову к водителю и искоса посмотрела на него из-под капюшона. Но тот как будто ничего не заметил.
- Что это было? – решилась я спросить через несколько секунд после происшествия.
- Где? – раздался в ответ неприятный тусклый голос.
- На дороге, - уточнила я.
Шофер на мгновение повернул на меня лицо, и я поежилась от его угрюмого взгляда.
- На дороге никого не было, - ответил он.
Я собралась что-то возразить, но его глаза и голос заставили меня передумать. Мы с ним одни ночью в лесу. Лучше не спорить, и вообще зря я завязала беседу.
- А-а, - подтвердила я послушно, - наверно, вы правы. Мне показалось, кто-то проехал мимо на… мопеде.
Хотя мне показалось совсем другое.
Я не совсем удачно ляпнула первое, что пришло в голову. Водитель как-то странно глянул на меня.
- На мопеде зимой не ездят, - мрачно просветил он меня.
- Значит, на велосипеде, - поправилась я, и мужик за рулем даже
закашлялся.
Наверно, подобно Ивану Ильичу, он счел меня туповатой. Тем лучше.
Вдалеке показался знакомый теремок. Мы подъехали к нему, и я поспешно выскочила из такси. Шофер мне не понравился. Ведь он же видел, что через дорогу бросилась быстрая черная тень. Почему он выставил меня в дурацком свете?..
У двери теремка, покряхтывая, чистил снег дворник Прохор. Ушанка его сбилась на одно ухо, щеки раскраснелись, в углу рта дымилась папироса.
- Ариша! – заулыбался он, завидев меня, бегущую от дороги к лесу, - Здравствуй, милая! Как отдохнула? Отоспалась?
Что-то странное показалось мне в его улыбке. Я уставилась на него, поправляя капюшон на голове.
Внезапно до меня дошло, что он ждет ответа на вопрос.
- А, да-да, дядя Прохор! – вспомнив о том, что он плохо слышит, крикнула я ему прямо в ухо.
Он опять улыбнулся. Улыбка как улыбка.
- Ну иди скорей, работай, а то Иван Ильич обещался ноне пораньше быть.
Не очень приятная новость. Я-то хотела рассмотреть получше загадочный ключ…
- Уже иду! – снова гаркнула я в ухо деду, открыла дверцу и побежала вниз по лестнице.
Внизу в нос сразу же просочились одуряющие запахи еды, и я увидела стоящего за стойкой Вовку. Услышав, что я спускаюсь, он поднял голову и посмотрел на меня очень внимательно.
Под этим взглядом я остановилась на бегу, и, тяжело дыша, тоже уставилась на него.
- Привет, - произнес он, наконец. Медленно, будто чеканя даже не каждый слог, а каждую букву.
- Привет… - ответила я в легком недоумении.
- Иди сюда, - продолжил он диалог незнакомым доселе тоном. – Будешь кофе?
Его взгляд ударял меня прямо в солнечное сплетение. Господи, да что ж сегодня за день такой?.. Вернее, ночь.
- Налей, пожалуй… - решила я согласиться, не понимая, что означает столь пристальный взор и размеренный, глухой голос.
Вовка быстро налил дымящийся кофе в стаканчик и протянул мне. Я успела обратить внимание, какие у него длинные изящные пальцы.
Вдруг вспомнилась «Самарканд и Бухара» и то, как на следующий день я неожиданно свалилась в гостях под стол.
Я замешкалась, но Вовкины пальцы настойчиво тянули стакан, и мне пришлось его взять.
Кофе оказался очень горячим и очень горьким. Сделав глоток, я посмотрела на Вовку. И он тоже посмотрел на меня – тем же пугающе внимательным взглядом. На миг возникло странное ощущение, что он видит, как бьется под светлым полушубком мое сердце. Мне показалось, что кареглазый бармен хочет что-то сказать. И было неясно, что именно – хорошее или плохое…
По ступенькам застучали быстрые каблучки, и на лестнице показалась Лилька. Ее короткая дубленка была расстегнута, шарфик разметался, а ножки семенили с такой скоростью, что я испугалась, что она может укатиться с лестницы в другой конец зала.
Однако Лилька без приключений очутилась внизу.
- Привет, покурим? – обратилась она одновременно ко мне и Вовке.
Перед моим мысленным взором вновь маняще засиял ключ.
- Мне кабинет вымыть надо, - попыталась я отвертеться.
Но Лилька, как муха, впилась мне в плечо маленькими, но сильными пальчиками.
- Успеется, - объявила она и потащила меня в комнатенку под лестницей.
Едва мы достали сигареты, как дверь открылась, и вошел Вовка.
- Арина, ты кофе забыла, - сказал он и поставил стаканчик рядом с банкой из-под сельди.
Как он настойчив с этим кофе! И этот его взгляд… А вдруг он действительно меня отравит?.. Вон что было после «Самарканда и Бухары»!
Да зачем ему это?! - одернула я себя.
И в голове сразу всплыл шепот у двери.
«А если она поймет?.. Да не поймет она ничего!»
И непонятно было, мужской звучал голос или женский. А если это был Вовка?..
- Не хочу, - решительно отставила я кофе в сторону.
- Ну не хочешь, как хочешь, - легко согласился бармен и вытащил сигарету, - я хотел угостить… Ладно, сам выпью.
И спокойно глотнул из стаканчика.
- Дай и мне, - попросила Лилька.
Я внутренне обозлилась на себя. Вот дура! Поменьше надо на ночь детективов смотреть…
Я поднесла к губам сигарету и невольно взглянула на часы. Бог мой! Почти половина десятого!
«Иван Ильич обещался ноне пораньше быть…»
Срочно в кабинет!
- Ты чего так заметалась? – усмехнулась Лилька, наблюдая, как я живо натягиваю на себя синий халат.
Но я, не ответив, схватила ведро и швабру, бросила в банку выкуренную до половины сигарету и стрелой вылетела за дверь.
Глава четырнадцатая
Очутившись в кабинете, я раздвинула тяжелые стулья, прямиком проползла под стол и сразу же увидела таинственный ключ. Он, как и в прошлый раз, мигал мне мягким золотом из своего углубления. Маленький, но сделан очень тонко, не абы как. Достать бы его… но времени совсем нет.
И чего я к нему привязалась, к этому ключу? На кой черт он мне сдался?..
Однако, интересная вещица! Я вылезла из-под стола и начала уборку. Если останется время, постараюсь его выковырнуть.
Зачем?!.
Я ужасно спешила, но времени не осталось. Я едва-едва успела выскользнуть из кабинета, когда на лестнице раздался голос Ивана Ильича:
- Добрый вечер, а рога я…
Какие рога?..
Я быстро спряталась под лестницу, ведущую наверх, ту самую, которую директор запретил убирать, и тут только сообразила, что Иван Ильич сказал кому-то «Добрый вечер, дорогая».
Точно у него челюсть вставлена! Как говорит одна моя подруга, полный рот дикции. Я хихикнула.
Пончикообразная фигура директора прикатилась к кабинету и исчезла за дверью. Переведя дух, я вышла из своего укрытия и покосилась на уходящую вверх и теряющуюся во мраке витую лестницу. Я захватила из дома фонарик и после того, как все уйдут, осмотрю ее как следует.
А сейчас следует покурить и приниматься за чертовы подсобки. Вылив воду и ловко прополоскав тряпку, я пересекла коридор, прошла мимо стойки, в глубине которой маячил Вовка, и чуть не столкнулась с Таней, несущей на кухню поднос с грязной посудой.
- Осторожней!.. – рявкнула она грубо и локтем оттолкнула меня в сторону.
Я отлетела к стене. Ведро, зазвенев, ударилось о стену и покатилось по полу. «Ничего себе, Танюша!..», - обалдела я.
С трудом отойдя от шока, я подобрала ведро и побрела в свою каморку. Потом взяла сигареты, накинула куртку и вышла на улицу.
Легкий морозец тут же обнял меня за ноги в тонких джинсах. Закусив от обиды нижнюю губу, я постояла немного возле двери, потом закурила и медленно пошла вокруг бара.
Напрасно мне казалось, что все здесь такие уж приятные и добрые… Взять хотя бы Вовку – мерил меня каким-то пронзительным неприветливым взглядом, даже не спросил, как я провела выходные, зато все совал свой мерзкий кофе… А эта оглобля Таня?! Мужик в фартуке! Надо было ширнуть ей шваброй в зад! К сожалению, я слишком поздно оправилась от шока – Танина широкая спина уже исчезла из виду.
Закипая от несправедливости, я шаг за шагом механически передвигала ногами. Горький дым щипал горло и узкой змейкой пробирался внутрь.
Бредя вокруг аккуратно сложенного из бревен теремка, я заметила, что в нем нет ни одного окна. Ну да, это и неудивительно – ведь наверху расположена только входная дверь, за которой сразу крутые ступеньки вниз. Сам бар находится в подвале. Стена, мимо которой я сейчас проходила, была глухая. И следующая тоже. Вообще, чудное какое-то строение. Ни за что не подумаешь, что внутри этого маленького четырехугольного сруба находится так много просторных помещений, вполне современных… И вообще, очень странно – я задумалась об этом впервые – что абсолютно все находится в подвале – и кухня, и зал, и кабинет директора… и все это без окон. Вернее, с окнами, за которыми – лишь иллюзия моря и пальм… Единственное настоящее окошко, крошечное, размером чуть больше форточки, находится под потолком курилки. А вот, кстати, и оно – в самом низу стены, мимо которой я иду. Как раз на уровне моих ботинок. Хотя, с другой стороны, бар ночной, даже если бы окна выходили на улицу, все равно пришлось бы включать свет… И везде и всегда царит полумрак, особенно в узких переходах, поэтому я и не заметила Таню.
Какая-то странная дрожь пробежала по телу от этих мыслей. Я обошла дом кругом и опять оказалась у двери с висящим над ней ярким фонарем. Выбросила окурок в снег и посмотрела в черное небо. Надо мной горели холодным светом звезды, и низко висела огромная ясная луна.
Полнолуние.
Понимая, что все еще никак не могу до конца успокоиться, я достала вторую сигарету и, зажав ее в пальцах, опять пошла по периметру теремка. Обошла глухую стену, время от времени прикасаясь к ее шероховатым бревнам.
И снова оказалась позади домика, где совсем рядом чернел густой лес и лежал нерасчищенный снег, доходивший мне почти до пояса. Осторожно прошла по узенькой тропинке, проделанной, судя по всему, стариком Прохором.
Встав на углу, я зажгла сигарету и закурила. Какая-то мысль смутно беспокоила меня. Какая?.. И тут же она вынырнула на поверхность.
А куда же ведет та лестница?
Мозг сразу как будто очистился и прояснился. Я сверху донизу окинула теремок взглядом. Та лестница – витая, кажется, что она длинная и ведет куда-то ввысь… А теремок невысокий… Интересно…
Забыв о странном поведении Вовки и хамстве Тани, я еще раз осмотрела домик. Да он ведь, если присмотреться, и впрямь, совсем низенький – я, пожалуй, могу дотянуться до его крыши… Ну-ка!..
Нет, дотянуться я не могу, но все равно ясно, что дом ненамного выше меня, а лестница, кажется, высокая! Вверх уходят, закругляясь, по крайней мере, двенадцать ступеней, и ведь она явно там не заканчивается!..
Мозг лихорадочно заработал.
Так, вниз от входа ведут ступенек тринадцать или четырнадцать. Витая лестница, которая меня в данный момент интересовала, начинается с этой глубины. Значит, четырнадцать ступеней наверх – это возврат к исходной высоте. А куда же она закругляется дальше?..
Я даже задрожала от нахлынувшего любопытства.
Память тут же преподнесла картину, как я по ошибке шагнула на эту лестницу в ночь, когда впервые сюда приехала, и услышала грубый окрик гадкой официантки «Куда?! Тебя что, за ручку водить надо?!»
Вслед за чем последовал резкий рывок, стащивший меня со ступенек.
Вот стерва!..
Я вышла из-за угла и опять поравнялась с дверью. Выбросила второй окурок, вздохнула и зашла в бар.
Едва я успела спуститься по лестнице и юркнуть в свою конуру, где, растирая ступню, сидел дворник, как дверь распахнулась, и за ней возникла Таня.
Она остановилась на пороге и заискивающе посмотрела на меня. Я невольно отвернулась.
- Арин, прости… - промямлила она, подойдя ближе, - я знаю, что вспыльчивая, ну не сдержалась… Невовремя ты мне попалась!
- Что значит «невовремя»? Я, вообще-то, на работе, - сухо заметила я, не оборачиваясь.
- Ну извини, - басом забубнила Таня и, не дожидаясь ответа, добавила, - я это, как ее… Там клиент один чашку с чаем опрокинул… ты это самое, как ее…
- Уже иду, - сказала я, берясь за швабру.
- Веник и совок возьми, - ангельским тоном посоветовала Таня из-за спины.
Я обернулась и увидела ее на удивление добрые глаза.
Секунду напряженно смотрела в них, потом расслабилась.
- Ладно, проехали.
И дружески пожала ей руку.
Рука показалась какой-то странной, но некогда было задерживаться на ощущениях. Главным было то, что обида рассеялась и ушла. Я подмигнула Тане, вышла за дверь и начала спускаться в зал, где нерадивый посетитель подкинул мне работу.
Глава пятнадцатая
Спустившись, я краем глаза покосилась на Вовку, но тот стоял ко мне спиной в глубине стойки и перебирал какие-то бутылки. Ведомая Таней, я подошла к столику в центре, за которым в прошлый раз сидели барышня из пансиона и господин в сюртуке. Сейчас там расположились двое мужчин: один в мятом костюме, из-под которого топорщился свитер, и темно-зеленой мягкой шляпе на голове. Он был выше среднего роста и постоянно пригибался к столу. Напротив него сидел мужичок помельче, в чем-то невзрачно-сером. Между рядами столиков валялась разбитая белая чашка – отбитая ручка отскочила в сторону, – а возле нее расплывалось большое темное пятно.
- Ну давай, - благословила Таня и, развернувшись, пошла в кухню.
Я наклонилась и начала собирать осколки в совок.
Сцена в этот момент была пуста – Лилька отлучилась куда-то – и в слабо освещенном зале царил тихий гул перемешивающихся голосов.
По мере продвижения по траектории рассыпанных осколков я приблизилась к столику с двумя мужчинами, мирно беседующими вполголоса.
- Хорошо-то тут как, - восхитился мужичок помельче, - в первый раз ем такой вкусный салат со шпинатом! И персонал весь приветливый. Такие вежливые, обходительные люди!
Мне стало приятно, и я деликатно спрятала едва заметную улыбку.
А вот еще один осколок. Он прямо под ногами у мужчины в зеленой шляпе. Я присела на корточки и аккуратно подняла с пола кусок чашки.
- Люди?.. – раздался надо мной тихий голос. – Какие люди?..
Я тихонько прыснула. То ли глухой, то ли опять философ…
- Как какие? – тоже не понял мужик в сером, - ну те, которые здесь работают!..
- А где ты видишь здесь людей-то? – еле слышно спросил его собеседник. – Здесь людей всего двое, а остальные…
Человек в шляпе нагнулся к мужичку и что-то шепнул ему на ухо.
Я насторожилась и замерла с куском белого стекла в руке.
В разговоре наступила пауза.
Я вылезла из-под стола, бросила осколок в ведро и начала возить шваброй по полу, делая вид, что вся поглощена работой. Но беседа меня очень заинтересовала, и я старалась держаться поблизости от столика.
- Да ну?! – очнулся мужичок.
Тот, второй, только молча усмехнулся.
- Истинно говорю. И этим двоим, если хотят уцелеть, нужно непременно держаться вместе. Иного выхода нет. Близится срок, после которого поодиночке им не спастись. Да и вместе будет сложно…
- А что же случится-то? И когда же этот срок-то?! – вытаращил глаза мужик в сером.
- Жиган-лимон, мальчишка симпатичный! Жиган-лимон, с тобой хочу гулять! – завопила, вскакивая на сцену, Лилька, и ответ мужчины в шляпе потонул в этом вопле.
- Ну что ты копаешься?! – я и не заметила, как сзади подошла Таня. – Давай, бери свои причиндалы, да пошли, а то всех клиентов распугаешь!..
Недолго она прикидывалась добренькой!
«Ты сама кого угодно распугаешь», - подумала я, а вслух сказала:
- Подожди, мне еще вон там протереть нужно…
В тайной надежде, что она уйдет и даст мне дослушать разговор до конца.
Но мужчины сменили тему, они стали шумно говорить о каких-то морских воспоминаниях, к тому же из-за Лилькиного громогласного пения почти ничего не было слышно.
- Пошли, так сойдет, - Таня подтолкнула меня в спину.
Пришлось ретироваться обратно в комнатку под лестницей.
Возле двери Таня вновь стала ласковой и сказала:
- Ступай поешь, Лидия Никитична тебе что-то вкусненькое оставила.
Время спать, а мы не ели…
- Сейчас спущусь, только осколки выброшу, - ответила я. Щеки у меня пылали. Я молила Бога, чтобы в полутьме это не было заметно.
Войдя в каморку, я опустилась на диван и перевела дух. Потом полезла за сигаретами. Ну и ну!
Все мысли куда-то разбежались. Я прокручивала в голове только что услышанное и ничего не понимала. Что же он этим хотел сказать?..
Внезапно мне стало по-настоящему страшно. Я еле-еле оправилась от всех предыдущих сведений, почерпнутых в подслушанных разговорах, а тут такое… Неужели это правда? Куда я попала? Что это за место?!
«Дом между прошлым и настоящим» - вспомнилось изречение Аркадия.
Что происходит?!
То ли все вокруг стали нести бред, то ли это уже не бред, а истина, просто поверить в нее невозможно…
Сейчас докурю и под любым предлогом выманю посетителя из-за столика. Скажу… что у меня отскочила ручка от ведра и слезно попрошу помочь. Заманю сюда и допрошу с пристрастием: кто здесь люди, кто не люди…
Сделав две судорожные затяжки, я затолкала окурок в банку и неверными шагами вышла из комнатки.
Медленно, но решительно направилась к центральному столику. И, как вкопанная, замерла на полдороге, когда столик вынырнул из-за движущейся вглубь зала Таниной спины.
За ним никого не было.
продолжение - http://www.proza.ru/2012/05/30/1270