Выйдя за дверь собственной квартиры, я обнаружил там очередного клоуна. Опустив голову, он сидел прямо на полу и беззвучно плакал. Воскресный, - окрестил я его про себя. Этот клоун был отнюдь не первым. И чем им так приглянулась площадка перед моей квартирой?..
Я хотел было молча пройти мимо, но тут клоун издал настолько жалкий всхлип, что я остановился и посмотрел на него.
- Что с вами случилось? - спросил я откашлявшись.
Он поднял на меня белое лицо с потекшим гримом.
- Нас просто больше никто не любит, - тихо ответил он. - Даже дети...
- Ну, ну... С чего вы взяли? Все любят клоунов!
- Нет... это не так.
Я хотел было продолжить возражать ему. Но тут открылась соседняя дверь и из квартиры напротив вышла девочка лет одиннадцати. Заметив меня она хотела как обычно вежливо поздороваться, но тут увидела рыжие кудри клоуна, его красный нос и потекший макияж. Вздрогнув, девочка ничего не сказала и, прошмыгнув мимо нас, поспешила вниз...
- Вот видите, - горько произнес клоун...
Не найдя что на ответить, я лишь негромко откашлялся...
Я напоил Воскресного клоуна куриным бульоном и уложил на диван с градусником под мышкой. Скажу ему, что у него температура, пусть какое-то время думает, что болен...
И что за дела с этими клоунами? Просто жуткая профессия, судя по количеству ее сломленных представителей, обнаруженных мною под дверями за это лето. Воскресный клоун был уже третьим на моей памяти... Эх, и угораздило же меня поселиться в доме, частично принадлежащем городскому цирку...
Я сделал себе кофе и, выйдя на балкон, закурил сигарету. Внизу сдержанно громыхали обтекаемые рыжие трамваи, велосипедисты в нелепых разноцветных шлемах куда-то ехали на своих вседорожных велосипедах, тут и там сновали длинные блестящие Ягуары и Порше...
Бедные клоуны, думал я. Кажется, они не выживут в этом изменившемся мире... Да... раньше людям, может и нравилось, когда кто-то показывал им их самих, становился этаким кривым зеркалом, в котором даже последний идиот мог с радостью узнавания разглядеть не замечаемые и неосознаваемые в самом себе недостатки. А теперь... теперь их так просто не возьмешь. Каждый из этой публики мнит себя знатоком жизни и психологом, думает, что знает все, что нужно знать об этом мире. А свои недостатки он давно уже принял, оправдал и даже ими гордится. Да и недостатки эти больше не способны ни у кого вызвать смеха... В наши-то времена, когда у каждой группы кретинов есть своя кретинская организация по защите прав кретинов на дальнейшее кретинство... А для клоунов действительно больше не осталось места. Даже дети смотрят на них свысока. Никто не любит клоунов...
Я думал обо всем этом, и мне вдруг захотелось лично взглянуть на публику, которую я так досконально, хотя, возможно, и неверно нарисовал в своем воображении. Да и за клоунов вдруг стало обидно. Пусть мне их ужимки никогда особо и не нравились. Но все же... отчего-то клоуны были мне дороже, чем все эти современные пронырливые, тошнотворные... Ну да ладно, подумал я...
К тому же, мне и терять-то, собственно, нечего...
На следующий день я позвонил на работу и сказался больным. Мой друг Воскресный клоун, под макияжем которого обнаружилось вполне приятное и интеллигентное лицо, выслушав меня, сначала засомневался в правомочности наших действий, но, в конце концов, после моих уговоров, как-то смирился и стал терпеливо объяснять все нюансы выступления. Во сколько я должен появиться из-за кулис, как должен себя вести, ну и так далее...
После обеда я влез в его пестрый костюм, нацепил рыжий парик и немного попрактиковался в шутовстве перед зеркалом в собственной гостиной, обнаружилось, что улыбка мне как-то не идет. Ну и ладно... Все это время мой грустный гость лишь слабо улыбался моим ужимкам и попыткам шутить, - шутки, как выяснилось, мне тоже не шли.
Несколько раз он принимался отговаривать меня от сомнительной затеи.
- Да ничего страшного, я справлюсь, - настаивал я, - а под макияжем все равно никто не поймет, что это не вы. А вы пока отдохнете... восстановите нервы, к тому же, у вас температура тридцать семь и три, куда вам выступать!
- А если что-то пойдет не так? - забавно морщась спрашивал Воскресный клоун.
- Ничего страшного, - вы ведь и так собирались уволиться, поживете у меня какое-то время, меня это не стеснит...
- Да я больше за вас беспокоюсь, ведь эта публика...
- А вот с публикой я как-нибудь разберусь, - сурово отрезал я, - давно, можно сказать, об этом мечтаю...
На этом наш диалог и закончился.
В шесть вечера мы зашли в примерочную и Воскресный клоун помог мне нанести макияж. В рыжем парике, с красным носом и раскрашенным лицом, я сам себя не узнавал.
- Удачи, - сказал мне Воскресный клоун на прощание...
Под жидкие аплодисменты за кулисы вернулись гимнасты. Мой выход. Ну что же...
Я неторопливо вышел на середину зеленого круга и, закрывшись правой рукой от бьющего в глаза света софитов, попытался осмотреться. М-да, глупо как тут все, оказывается, устроено: если повернуться спиной к кулисам, то почти половина публике будет вынуждена созерцать твою спину... Впрочем, мест и так было занято не более половины, никакого тебя аншлага, миновали те времена...
- Что-то вас совсем немного, - сказал я в прицепленный к лацкану ужасающе разноцветного пиджака микрофон. - Хотя, пришедших винить в этом нельзя, но все же... Могло бы быть и побольше!
По залу прокатились сдержанные смешки.
- Да я не шучу, - сказал я с досадой. - Я, собственно, и не клоун совсем, в отличие от некоторых...
В зале кто-то глупо захихикал... Ну и публика, подумал я...
- Вижу, тут не все способны понять, когда я шучу, а когда нет... В связи с этим, с моей стороны будет честно вас предупредить, что у меня с детства нет чувства юмора.
Зал заколыхался от смеха. Кто-то даже зааплодировал...
Вот черт, как все это глупо, подумал я...
- Ладно... попробую пошутить! Да вы не напрягайтесь. Если смешно не будет, можете не смеяться...
По залу опять прокатились смешки.
- А впрочем, позже, - сказал я, - если останется время. - Я тут хотел кое-что сказать вам, пока вы еще сидите там и бездельничаете. Я серьезно. Шутки в сторону.
Кто-то опять не выдержал... Я терпеливо дождался тишины.
- Если бы я все же пошел в клоуны, я бы сделал это из серьезных и принципиальных соображений.
Кто-то опять рассмеялся...
- Да... так вот... если вы читали Новый Завет, могли заметить, что главное действующее лицо там никогда не смеется... Хотя, справедливости ради, можно заметить, что и ситуация к смеху не слишком располагает...
Тут и там раздались новые смешки. Впрочем, кое-кто из публики, кажется, стал прислушиваться...
- Но все же, я хотел бы сказать, что в корне неправильно строить свое мировоззрение, упуская из виду феномен смеха, потому что... Смех очень важен! Даже такой человек как я, это понимает... Здоровый, жизнерадостный смех обладает целительным и прочищающим голову действием... говорят, даже позволяет снять сексуальное напряжение... Это, кстати, не смешно! Вспомните свои подростковые годы... А все эти... м-м... подозрительные психологи, сумасшедшие проповедники, завравшиеся эзотерики... Они пытаются идти к простой и ясной цели смеха извилистыми и, мягко говоря, странными путями... Клоуны гораздо честнее!.. Даже бесталанные. Они ведь вам ничего не навязывают... лишь изо всех сил стараются рассмешить вас! Чтобы... черт побери, напомнить, вам, что вы еще способны на это... Способны смеяться!
Я замолчал и оглядел публику. Никто больше не смеялся. Я удовлетворенно перевел дыхание и, подмигнув обнаружившемуся в третьем ряду Воскресному клоуну, смотревшему на меня во все глаза, бросил взгляд на наручные часы.
Кажется, уложился. Следующими идут жонглеры...
Под неуверенные одиночные хлопки я скрылся за кулисами, потея и мечтая поскорее добраться до примерочной, чтобы, наконец, снять грим...
- Что еще за шутки? - у самых дверей меня настиг чей-то грубый отклик. Ага, видимо, это и есть Главный босс...
Протиснувшись внутрь, я закрылся в примерочной.
Пока он барабанил в дверь я быстро переоделся, торопливо смыл макияж, и вскоре уже выходил из примерочной в своем обычном сером костюме.
- Вы... кто?
- Вообще-то я... э-э... биолог... В ваших краях оказался, можно сказать, случайно. Выступал вместо работающего у вас друга. Он заболел, знаете ли... Прошу меня извинить...
Я протиснулся мимо Главного босса и, не обращая внимания на возобновившиеся через некоторое время гневные выкрики, направился к выходу.
Когда я поднимался на третий этаж, мне навстречу опять попалась соседская девочка. Заметив на моем лице остатки плохо смытого клоунского грима, она удивленно распахнула глаза и замерла на месте. А я, продолжая подниматься вверх, стал лихорадочно припоминать какую-нибудь шутку или хотя бы анекдот... Впрочем, не дойдя до площадки я опомнился. Зачем мне сейчас шутить? Проклятая новообретенная клоунская привычка!..
- Привет, - сказал я, - ты, кажется, боишься клоунов?
Она неуверенно кивнула. Наверное, навидалась их не в лучшем виде пока жила здесь, подумал я.
- Ну-ну... не переживай так из-за них... Не такие уж они ужасные, просто работа у них неблагодарная... А я решил вот попробовать подменить заболевшего друга... Заодно проверил кое-какие свои впечатления... Посмотрел на мир глазами клоуна... И знаешь, что?
Она промолчала. Но я все равно продолжил:
- Странно вышло... Хоть я и не произнес ни одной шутки, мне иногда аплодировали... И мне это, кажется, понравилось. Да и разноцветный костюм мне, как ни странно, шел...
***
- А что это за шутки, которые ты собирался рассказать, если останется время? - спросил Воскресный клоун, глядя на меня.
- Вообще-то, я всего лишь одну придумал, - признался я, безуспешно пытаясь выпустить кольцо дыма.
- Расскажешь?
- Да она плохая...
- Все равно... мне интересно!
- Ну... я спрашиваю: «кто-нибудь из вас любит дождь?» В ответ наверняка кто-то поднимет руки. Я говорю: «Идиоты! Дождь никогда не ответит вам взаимностью!»
- Да-а...
- Не смешно ведь...
- Да... но необычно как-то... А вообще, знаешь, мне твое выступление понравилось. Даже вдохновило...
- Угу...
- Еще хотел спросить... это правда, что Христос никогда не смеялся?
- Конечно!
- А почему?..
- Потому что сдерживался изо всех сил!
Через долю секунды он рассмеялся и потрепал меня по плечу:
- А знаешь, из тебя со временем мог бы получиться неплохой клоун!