Меня всегда интересовали странные люди. Одно время я посещал психо-неврологический диспансер, где общался с людьми, играл в шахматы, просто наблюдал. Там у меня подружка работала, так что было вдвойне приятно. Потом стал замечать, что я тоже "притягиваю" таких людей. Где-нибудь на вокзале, на улице, в метро ко мне часто подходили странные люди со странными просьбами. До сих пор подходят. Обычно это не касается денежных вопросов. С некоторыми из таких людей у меня устанавливались долгосрочные (хотя и спорадические) дружеские отношения. У меня в памяти - целая галерея никому не нужных портретов. Даже люди-то эти мало кому нужны, а уж их портреты... Но хоть кратенькие зарисовки могу себе позволить. А то память - такая капризная штука. Все стирает. Вот, например, мой приятель Стефан. Через него я познакомился с целой диаспорой странных людей.
Со Стефаном я познакомился там же, где потом обычно и встречал его - на улице. Я стоял, разговаривал со своим знакомым у гостиницы на "пентагоне" - странном пересечении пяти центральных городских улиц. Место не то что б злачное, но мимо него и не пройдешь, и не проедешь. Обязательно застрянешь на одном из многочисленных светофоров, работающих по странной математической формуле, которую мне так и не удалось разгадать. Говорили, что отцы города В., которым мы и обязаны таким странным перекрестком, были масоны и планировали город в виде большой пятиконечной звезды. Теперь звезда растеклась в медузу, разросшуюся во все стороны, а особенно к югу, в сторону мегаполиса, а вот ее старый каркас прямых дорог остался неизменным.
Так вот, Стефана я встретил в самом сердце этой медузы, на таинственном и мистическом перекрестке пяти дорог, пользовавшемся плохой репутацией у местной полиции. Когда Стефан подошел и поздоровался, сначала с нашим общим знакомым, а потом и со мной, у меня было такое впечатление, что я с ним уже давно знаком. Точнее, я встречал похожих на него чудаков, и был к ним весьма расположен. А в том, что он был чудак еще тот я не сомневался. Об это негромко, но безошибочно (для более менее наметанного глаза) говорил весь его внешний вид. Он довольно высокого роста, несколько грузен, с близорукими глазами на добром, по детски наивном, но уже стареющем лице. А ведь он намного моложе меня! "Ходок", как я про себя называю таких людей - они без конца ходят и бродят по улицам. Бродяжка, каких кругом много. Об этом говорило и то, что одет он был "стрит смарт", по походному - в широких джинсах, свитере, и легкой куртке-ветровке. И это в то время дня и года, когда на улице плюс двадцать. Значит, будет ходить до ночи.
Но ясно было и то, что бомжом он не был. Те живут по принципу - все мое ношу с собой. В огромном рукзаке, в пакетах, накиданных на "одолженную" в универсальном магазине тележке. У некоторых есть велосипеды, но это, как правило, особая категория бродяжек. Стефан с собой ничего не таскал, значит у него была комната, скорее всего в даунтауне - старой, обветшалой части города, расположенной недалеко, к северу от "пентагона". Так оно и оказалось.
Я разговорился со Стефаном. Мне при виде таких, как Стефан, вспоминаются есенинские строки: "брошу все, отпущу себе бороду, и бродягой пойду по Руси". Хотя бороды у него не было. По всему миру есть такие люди, и Америка - не исключение. Одни стали бродяжками против своего желания, другим же эта роль вполне импонирует, но как те, так и другие еще должны были пройти через ряд ведущих к улице обстоятельств. Из женского пола это были обычно очень молодые, почти подростки, матери-одиночки, которые на получаемые от государства небольшие пособия ухитрялись жить самостоятельной от родителей жизнью. Мужики могли быть наркоманами, или ушедшими из дома (обычно на теплый сезон) подростками и юношами. Многие безработные одинокие люди тоже бродили целыми днями по городу, в поисках невесть чего. Но чаще всего на улицу приводила людей какая-то "дисабилити", обычно умственная, реже - физическая.
Стефан был на "умственной". И это было тоже заметно. Точнее, он вполне смог бы сойти за обыкновенного, нормального человека, но по тем или иным причинам не хотел. Есть такие, которые так дурят социальную страховку - зная, что за ними, за их поведением могут следить агенты социальных служб, пытающихся разоблачить их умственную болезнь и снять их с "дисабилити", они дуркуют. Стефан не дурковал.
Ко мне он сначало отнесся с видимым подозрением. Одет я был не по уличному, и вообще никак на "своего" не подходил. Мне не раз говорили потом друзья Стефана, что я выгляжу как полицейский в штатском - слишком на их взгляд строго и подтянуто. Но со временем их подозрения улетучились. Я, конечно, не один из "них", но я и не враг - я такой же чудак, только у меня есть работа, есть семья, есть машина...
Кстати, машина моя с потрохами выдавала мою несколько авантюрную натуру. Когда мой друг, владелец мебельного магазина, в первый раз увидел мою новую машину (я приехал похвастаться), то обойдя ее со всех сторон сказал: "Я читал недавно об этом. Типичный случай. Такие машины покупают люди, проходящие через кризис среднего возраста". Сам он тоже подходил к этому кризису, но пока еще ездил на старенькой Сузуки, хотя денег у него было побольше моего.
Да, насчет меня он был прав! Именно через такой кризис (хотя, может, наступивший по годам чуть раньше среднестатистического), я тогда проходил. И моя кричаще-красная двухдверная спортивная и очень не практичная игрушка меня выдавала с головой. А бродяжкам моя машина очень нравилась. Даже антиматериалистическому и антиэстаблишмент Стефану. Я его часто подвозил, и каждый раз мое авто получало заслуженные комплименты. Мне было приятно.
Когда я спросил Стефана, по какому заболеванию проходит, он ответил, что толком не знает, но его мучают часто бессоница и головные боли. И то и другое меня тоже тогда частенько невещало, и мне показалось несправедливым, что кто-то за это деньги получает, а я - только трачу. Это было еще до того, как я открыл для себя lucid dreams (осознанные сновидения). Я тогда надавил на него и сказал, что этого, на мой взгляд, мало для дисабилити. И он рассказал, что случилось.
Как-то вечером он возвращался домой на автобусе (тогда он еще где-то подрабатывал), и вдруг отчетливо услышал голос: "Стефан, Стефан, давно Я хотел поговорить с тобой". Стефан сказал, что у него было четкое впечатление, что это Бог с ним говорил. (Надо сказать, у меня опять промелькнула легкая зависть). На следующий день он пошел к врачу и рассказал о случившемся. Ему сделали какое-то там обследование, назначили таблетки, принимая которые уже нельзя работать, и дали дисабилити. С тех пор он и живет на 800 долларов в месяц. Половину из них он тратит на маленькую комнатку, которую он снимает. Остальных ему хватает на еду и на сигареты для его девушки.
Я в скором времени познакомился и подружился и с нею, и с другими его друзьями. Мне они показались более интересными, что те middle class people, к которым я по идее должен был принадлежать. По крайней мере я обнаружил, что "на дне" у людей более интересная (и на мой взгляд точная) перспектива на политическую, и социальную жизнь, и многое другое. Наверное, немногие из тех "буржуа", с которыми я общался в рамках своей работы и места жительства, поняли бы, что меня привлекает в таких людях. А они оказались (многие из них) удивительно начитанными, интересными людьми, и я многому от них научился.
Наверное, если бы я родился годами двадцатью раньше, то был бы хиппи - по крайней мере прошел бы через это. Но время хиппи ушло (и наверное это тоже к лучшему), и мне сегодня интересно наблюдать за "последними могиканами" этого движения. Как-нибудь запишу, как мы ездили в летние лагеря, делали горки из грязи (dirt slides), по которым скатывались, голышом, в пруд, пели песни вечером у костра, разговаривали о "высоких материях". А потом возвращался в свое middle class жилище, middle class жизнь. И в этом тоже есть свои радости.