Карандашная погода:
Листья серые, дома.
Может быть, сама природа
Вдруг взяла сошла с ума?
Отблеск серости на лицах,
Серость улиц, площадей –
Может, это всё мне снится? –
Толпы серые людей.
Может, время виновато,
Наступила вдруг зима?
Это, видимо, расплата –
Серость, видимо, ума.
Карандашные наброски
Нашей жизни полотна,
Серый гвоздь, забитый в доску
Гроба розового сна,
И победной серой точкой
Муха села на окно.
Хлеба чёрного кусочек,
Горько белое вино…
* * *
Кому-то что-то не дано,
Кому-то лишнего добавлено,
Я пью стаканами вино,
Которое тоской разбавлено.
Размыт неясно небосвод,
Да и во всём полно неясного,
Ищу уже который год,
Ищу чего-то не напрасного.
А на сегодня мне дано
Грустить и в одиночку маяться,
Смотреть сквозь мутное окно
На то, что мне совсем не нравится,
Пить чуть разбавленный кагор,
Мечтать о том, что не сбывается,
А за мечты, где перебор,
Потом пред Господом покаяться.
Уверен, он меня простит,
Жизнь у него ведь так поставлена:
Чтоб не сливалась в монолит,
Слегка пустотами разбавлена.
* * *
Другу юности
Владимиру Юракову
Я работаю в банке, шарю вилкой по ней
И последний ловлю огуречик:
– Слышь, Володька,
давай по последней налей,
Я поймал, закусить вроде есть чем.
– Лёха, ты молодец, но у нас же есть нож,
Аккуратно порежем на дольки
И продолжим мы этот приятный балдёж,
Ну, по сколько? По столько?
– По столько!
Помню, тот огурец был сплошная вода,
И с нахально разбавленной водкой
Убежала вода, как и наши года,
Жизнь такой оказалась короткой.
Снова банку открыл, огурцы снова в ней,
Я не ем, я тебя вспоминаю,
Если, Вовка, ты жив, приезжай поскорей,
У меня огурцы пропадают!