Здравствуй, дед! Как все – таки здорово, что ты у меня есть. Ты есть у меня несмотря ни на что. Тебя не стало на земле в 1943, когда, смертельно раненый, ты упал на землю, успев прошептать: «Полина…Петька…». Ты не знал в тот миг, что у тебя буду я, дочь твоего сына, я буду любить тебя и каждый день хоть минуточку, но найду, чтобы поговорить с тобой. Все – то ты знаешь. И про меня, и про моих детей, и про внуков.
Да, дед, я старше тебя уже на двадцать лет, тебя того, похороненного в братской могиле. Может быть, поэтому я решилась поговорить с тобой о том, о чем раньше не решалась. Мне трудно, поэтому ты прости меня, если что не так.
Тебя не стало, а бабушка моя, твоя Полина, уже жила в Сибири, оставив Петьку на попечении престарелой свекрови, твоей мамы. Бабушку в Сибирь сослали ни за что. Такие были времена, сталинские, трагические для всего нашего народа. Она потом рассказывала, что морозы стояли лютые, спала на чем - то, для меня непонятном, но точно не на кровати. Работала она в больнице уборщицей, или, как тогда считалось, санитаркой. Она так старалась, что ее рвение заметили и послали на курсы учиться. Так Полина стала работать медсестрой.
Когда ее освободили, уже в начале пятидесятых, она приехала в родную деревню и вызвала к себе озлобленность деревенских женщин тем, что явилась в шелковом платье. Ее и так не любили за то, что именно ее выбрал ты. А ты ведь был красивым и… богатым. У вашей семьи было четыре лошади! Завидный жених! А когда ее сослали, бабы злословили, что сама виновата, за язык пострадала.
И ведь не пропала она там, в Сибири, не зачахла, а приехала «вся в шелках»! Их, крестьянских женщин, измученных тяжелой жизнью, можно понять. В те лихие годы даже ситца было не достать, а уж о шелках и не мечталось. Но я хорошо изучила свою бабушку. Эта женщина не доедала, годами откладывая деньги по копеечкам, а когда собрала, сколько нужно, то купила шелк, самый что ни на есть дешевый. И платье сшила сама. (Так дешевле).
Очень уж не хотелось моей любимой бабушке являться к себе в село униженной и несчастной, хотя так оно и было. Слишком гордой она была.
Замуж она вышла сразу после освобождения, за вдовца, инструктора военных парашютистов. И прожила оставшуюся жизнь в Ленинграде. Жила просто, экономила каждую копейку, зарплата медсестры была невысокой. Домашнюю одежду ремонтировала, а выходную шила сама из кусков отрезов, оставшихся на фабрике, покупая их в «кусочном» магазине за мизерную цену. Вот и получались у нее платья с оборками, вызывая зависть односельчанок, которые не знали, во что обходились Полине эти платья.
Бабушка была красивой, изо – всех сил старалась быть умной и образованной, но нам не все дается природой, чего мы хотим. Больше всего она любила жизнь и себя в этой жизни, а потом уже все остальное. Это тоже ей дано было природой. Я, вспоминая бабушку, уважаю ее за тягу к жизни и за стойкость.
Мне было обидно, что моя бабушка меня не любила. Да нет же, она любила меня, но не от всей души, она на большее была не способна. Сильнее, чем моя бабушка, меня любила Мария. Та самая Мария, твоя односельчанка, которая была в тебя влюблена, но ты этого не знал. Скорее всего, знал, но не мог на ней жениться. Дед, я тебя понимаю. Их даже рядом нельзя было поставить, Полину и Марию.
Полина – рослая, миловидная, приятная в общении, она и в восемьдесят лет выглядела красавицей. Мария – низенькая, рано постаревшая, сгорбленная, то ли от старости, то ли в молодости уже была такая. Полина гордилась тем, что именно ты выбрал ее.
Мария любила тебя самозабвенно. Она любила твоего сына, нас, твоих внуков, моих детей, твоих правнуков. Она любила маму – твою сноху. Она любила нас больше, чем бабушка. Она любила нас больше, чем своего родного сына (этого я понять не могу). В самых тяжелых жизненных ситуациях именно Мария была рядом с нами. Именно она поддерживала нас в горькие дни, которые надо было пережить: трагическую гибель Петра, твоего сына, а через несколько лет - трагическую гибель твоего внука Ивана, названного в честь тебя.
Мария дарила нам добро и ласку. Хотя нам не очень нужна была любовь чужой бабушки. Нам так нужна была своя, родная! Но она жила далеко. А Мария – всегда рядом. Мы дружили с ней, потому что она любила тебя. Мы уважали эту любовь.
Я – учительница, но я еще увлекаюсь шитьем. Портниха – самоучка. Как – то раз, рассмотрев мои наряды, Мария попросила меня сшить ей платье. Она горбатая, и ей не идут готовые платья, а в ателье сшили – ей тоже не пошло. У меня к тому времени уже трое детей было, шить – некогда, но Марии отказать я не могла. Жили мы в пригородном поселке, а моя знакомая, швея, жила в другом. Я поехала к ней проконсультироваться, как сшить платье для горбатой женщины и, следуя ее советам, сшила Марии платье. Секрет был прост. Но его не все знали: надо было кроить спинку, приложив ткань к спине человека. Платье сидело великолепно. Мария осталась довольна. И мне приятно, вспоминая те далекие дни, когда все еще были живы, что доставила хоть какую – то радость женщине, всю свою жизнь любившей тебя, и только тебя, моего родного, моего любимого деда Ивана, погибшего в 1943.