(фото из интернета)
(свободный перевод сказки Милен Фармер "Лиза-Лу и Сказочник")
Внутри было пусто и очень тихо. Ни шум ветра, ни обычные ночные звуки не проникали за эти стены, и, казалось, что они попали в абсолютно другой, отдельный мир. И несмотря на еле ощутимый аромат ладана, в этом мире было неуютно и... страшно.
Лиза прислушалась к своим ощущениям и с удивлением отметила, что в её душе постепенно и, вроде бы беспричинно, распространяется леденящий животный ужас.
Она постаралась воскресить в памяти свои прошлые посещения церкви; например то, как ей давали облатку, и те мысли, которые у неё возникали каждый раз, когда она становилась на колени.
«Тело Христово... – она помнила их и сейчас. – Как же он страдал, когда его избивали и распинали...»
- Гостия по-латыни – это Жертва! – произнесла девочка ни к кому не обращаясь – просто так, чтобы придать себе сил. – Мне бабушка говорила...
Стоявшая рядом Ослица переступила с ноги на ногу, и Лиза услышала отчётливый всплеск воды.
В церкви было темно: все свечи погасли, и только свет луны, пробиваясь сквозь витражи, освещал пространство: бледные лучи преломлялись и ломались, придавая странные, фантасмагорические формы всему, что было вокруг, поэтому Лиза не сразу разглядела, что все кропильницы были опрокинуты и пусты, пол был залит водой, и повсюду, словно здесь только что случился погром, валялись вырванные листы.
Она подняла один из них и прочитала кусочек заглавия:
Первое посла
к коринфяна
«Это же страницы из Библии! Здесь точно произошло что-то страшное,» - Лиза задрожала от страха и будто почувствовала присутствие какого-то злого духа.
- Но разве Сатана может проникнуть в церковь? – воскликнула она в полный голос, а эхо услужливо повторило:
- ... Сатана может проникнуть в церковь...
- Этого не может быть, это просто эхо... – неуверенно проговорила Лиза.
- Зачем ты пришла сюда? – казалось, что неизвестный голос скатывается до того места, где должен находиться алтарь.
- Кто ты? Покажись! – девочка уже вовсю дрожала от страха, холодными пальцами сжимающего ей горло.
- Покажись! Где ты? – выкрикнула она ещё раз, чтобы прикрыть обуявший её ужас. – Если это очередной шаг, то я готова его сделать!
- Готова его сделать?! – уже с другой интонацией повторил в ответ шёпот тысяч голосов; он исходил от алтаря и одновременно бешеным потоком нёсся сквозь неё, вибрируя в каждой клеточке тела и чуть не разрывая внутренности. – Я в тебе, Лиза, внутри, в самом укромном уголке твоей души! И ты должна меня убить!
Девочка попыталась взять себя в руки и сконцентрироваться; это было непросто: она стояла, не в силах пошевелиться, и смотрела прямо перед собой – там, во мраке на первый взгляд пустого помещения появлялись и исчезали расплывчатые и черные – чернее самого черного цвета, силуэты; они раскачивались и кружились, перескакивали с места на место и подлетали так близко, что, казалось, их можно было коснуться рукой. Лиза хотела закрыть глаза, но и этого у неё не получилось.
«Это – галлюцинации, это – бред, этого не может быть, – усилием воли девочка уняла дрожь. – Но чей тогда это голос?»
Голос давно утих, но его ток сквозь неё продолжался и это не был голос бабушки, которая всё равно уже не могла прийти на помощь; это не был мягкий и завораживающий голос Сказочника; это не был голос звезды,
поющей на неведомом языке. Нет. Это был её собственный внутренний голос, но не тот, который она ожидала услышать, а новый – будто что-то потаённое и тщательно скрываемое даже от себя самой вырывалось наружу и хочет... Неожиданно Лиза всё поняла.
- Я должна убить тебя? Но, если я должна убить тебя, значит, я должна убить себя? – Лиза осмыслила происходящее и постепенно приходила в себя. – Не нравится мне что-то такая перспектива!
После этих слов в церкви сразу похолодало; разлитая вода стремительно превращалась в лёд, грозя через несколько секунд приморозить Лизу и Ослицу-Распутницу к полу; лёд был уже в метре от них, и девочка почему-то ясно поняла, что когда он коснётся её ног, всё закончится.
Не думая, действуя словно по наитию, она схватила Ослицу за уши и развернула её спиной к алтарю. Крест на спине полыхнул так, что Лиза чуть не ослепла; вместе с этим всё помещение осветилось светом тысяч молний, под потолком разлился невиданный, божественный свет, лёд треснул и моментально растаял, а Лизу будто подняла неведомая сила и вышвырнула наружу: она кубарем прокатилась несколько метров и застыла на земле.
Затем, словно её детское тельце избавлялось от всех разочарований, от всей накопившейся тоски, Лизу вырвало. Когда в желудке уже ничего не осталось, а девочка обессиленно лежала на земле, она выплюнула последнюю каплю – это была крошечная капелька крови.
Борясь с подступающим забвением, она внимательно посмотрела на эту маленькую кровавую жемчужину; подобно звезде, которую Лиза трогала на небе, эта капелька была живой: она еле заметно пульсировала, и от неё исходили тепло и жизненные токи.
- Кто ты? – еле слышно прошептала девочка.
- Я – твоя ТОСКА. Я – средоточие тоски, я теку в твоих венах. Я была там в ловушке твоей боли. Я не тоска твоего сердца, нет; Я – тоска твоей боли, которая запечатана твоими горькими воспоминаниями и давит на тебя изнутри.
- И что я могу сделать, если мне постоянно скучно? – тихо ответила Лиза. – Мне всё время скучно; я знаю, что завтра будет похоже на сегодня и что вряд ли что-то изменится... хотя, в последнее время...
В её угасающем сознании в который раз за последнее время промелькнуло всё её путешествие. Она попыталась понять: что же, на самом деле, в нём было хорошего, и, совершенно неожиданно, в её сознании наступило прозрение: хорошим было всё... Перед её мысленным взором появилась маленькая храбрая Лола: она стояла в своём широком, но невесомом пальто в больничном дворе и прощально улыбалась; ни к селу ни к городу в памяти всплыла глупая, но такая добрая песенка чайника, и, чтобы зацепиться за действительность, Лиза начала повторять про себя последние строчки: «Не забывай – я просто чайник, но так люблю поговорить! Не забывай – я просто...»
Под Лизой медленно расползалась лужа крови; из последних сил она сумела повернуть голову и посмотреть на свою звезду: та светила и подмигивала весело и лукаво, будто бы ничего страшного и не происходило, будто бы девочка не умирала.
Из разнесённой в щепки церковной двери вышла Ослица; от её спины шёл пар, словно она остывала, но то, что стало с крестом, Лиза так никогда и не узнала; во взгляде животного не было ни боли, ни испуга, ни прежнего безумия – в них светилась радость избавления, или искупления: она выполнила свою миссию и теперь была свободна.
Ослица наклонилась над Лизой, лизнула её тёплым шершавым языком в щёку и прошептала:
- Прощай...
- Прощай, - ответила девочка вслед удаляющейся Ослице и снова отыскала взглядом свою звезду.
«Неужели это всё? Как нелепо...»
Вдруг звезда и часть неба вокруг неё исчезли, заслоненные чьим-то силуэтом.
Лиза теряла сознание; облик наклонившейся над ней молодой женщины временами расплывался, но кое-что она всё-таки рассмотрела: девушка была шатенкой с немного грустными карими глазами; одета она была в тёмно-синее платье с короткими рукавами, на её изящной тонкой шее висела золотая цепочка; она была чрезвычайно и в то же самое время неправильно красива, и красота эта была нездешней, неземной.
«Слишком белая для шатенки кожа... удивительной формы губы, а нос... – отметила Лиза краешком убегающего сознания, - нос длинный, очень длинный, но ей – как надо... у меня... наверно… когда я... если б я... вырасту... будет похожий...»
Незнакомка мягко и сострадательно улыбнулась и погладила умирающую девочку по голове.
- Здравствуй, Лиза. Не бойся меня.
От звука этого голоса у девочки как-то странно защемило сердце.
- А-а... Это я уже умерла, а ты – ангел?
- Нет, Лиза. Я – твоя смерть.
- Смерть? Странно... А почему ты...
- Такая? – ответила незнакомка и мягко рассмеялась. – Ты бы предпочла старуху с косой?
- Так о ней говорят... – устало прошептала Лиза: с каждой секундой силы её убывали и говорить становилось всё трудней.
- Не надо верить всему, что говорят. И потом, она у каждого своя.
- И ты пришла за мной?
- Да. Нам пора. Ты прошла свой путь. Может быть и не весь, но ты слишком устала в этом мире. Поверь: ТАМ тебе будет намного лучше. Там нет скуки, нет печали, нет тоски; быть может, именно там ты встретишь тех, кто тебе действительно дорог. Понимаешь, о чём я?
Смерть наклонилась над ней, ласково улыбнулась и протянула руку:
- Ну, давай руку - и идём.
Лиза улыбнулась в ответ, и в этой улыбке не было ни капли страдания и безысходности, к которым она уже так привыкла. Из последних сил она напрягла слабеющую руку и зачем-то сунула её в карман.
«Отдай это тому, кому сама посчитаешь нужным,» - раздался в голове девочки чистый, прозрачный, почти эльфийский голос, который принадлежал... Кому он принадлежал, Лиза уже не помнила; она ещё раз взглянула на девушку-смерть и запекшимися от крови губами прошептала:
- Знаешь, есть у меня к тебе одна просьба... последняя... раз уж так получилось... Исполнишь?
- Конечно, милая. Какая?
Лиза нащупала в кармане талисман Madam Оne-X и со всей силы сжала его в кулаке.
- Есть у меня здесь дело одно, незавершенное, - Смерть участливо кивнула в ответ, а Лиза судорожно, будто делая последний вдох, подвела итог, - поэтому просьба у меня такая: КАТИСЬ-КА ТЫ, МИЛАЯ, КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ!
Продолжение http://www.proza.ru/2012/05/30/1613