Isabel Allende La ciudad de las bestias,2002. Перевод с испанского.
ГЛАВА 9. ЭКСПЕДИЦИЯ
И снова группа поднималась вверх по реке. На этот раз в путь отправились тринадцать взрослых и двое детей на двух моторных лодках, которые принадлежали Мауро Кариасу, он предоставил их в распоряжение Лебланка. Алекс хотел улучить момент для того, чтобы поговорить с бабушкой с глазу на глаз о странном диалоге между Мауро Кариасом и капитаном Ариосто, переведенный Надей. Кейт выслушала внука внимательно, без недоверия, напротив, казалось, что этот рассказ очень заинтересовал ее.
– Не нравиться мне этот Кариас. И каков же его план по уничтожению индейцев? – спросила она.
– Не знаю.
– Единственное, что мы можем сделать сейчас – это ждать и наблудать – решила писательница.
– То же самое сказала Надя.
– Эта девочка должна бы быть моей внучкой, Александр.
Путешествие по этой реке было похоже на предыдущее, когда они плыли из Манаоса в Санта Мария де ла Льювия, хотя пейзажи немного изменились. С этого момента мальчик решил делать все, так как это делает Надя. Вместо того, чтобы сражаться с москитами при помощи инсектицида, он позволил им атаковать себя, и едва преодолевал искушения, чтобы не исцарапаться. Когда Алекс почувствовал, что его ботинки постоянно мокрые, а ноги искусаны пиявками, как будто бы он ходит босой, он отказался от обуви. Поначалу парень не обращал на это внимания, пока бабушка незаметила его окровавленные носки. Он снял их и увидел отвратительных тварей, присосавшихся к коже, раздутых от крови.
– Не больно, потому, что они вводят обезболивающее вещество, прежде чем сосать кровь – объяснил Сезар Сантос.
Затем предложил ему избавиться от пиявок, прижигая их сигаретой, для того чтобы в коже не осталось зубов кровососов, именно остатки зубов могли вызвать заражение. Этот способ был несколько затруднительным для Алекса, ведь он не курил, но немного горячего табака из бабушкиной трубки произвели тот, же эффект. Было гораздо проще избавиться от них таким способом, чем думатьвсе время, как же от них отделаться.
С самого начала путешествия, Алекс чувствовал, что между взрослыми членами экспедиции существуют напряженные отношения, никто никому не доверял. Так же он не мог избавиться от ощущения, что за ними следят, казалось, тысячи глаз наблюдают за каждым движением лодок. Каждый раз он оглядывался через плечо, но никого не плыл за ними.
Все пятеро солдат были кабоклос, местными уроженцами, Матуве, проводник, нанятый Сезаром Сантосом, был чистокровным индейцем, и служил им переводчик для ведения переговоров с племенами. Еще один чистокровный индеец, Каракаве, прислуживал Лебланку. По словам доктора Омайры Торрес, Каракаве, вел себя не так как другие индейцы, и возможно уже никогда не сможет вернуться в свое племя.
У индейцев все находилось в общем владении, единственной личной собственностью было оружие или примитивные инструменты, которые каждый мог носить с собой.
Каждое племя имело шабоно и общую, большую хижину круглой формы, покрытую соломой, без двери. Они жили все вмести, делили между собой пищу и совместно воспитывали детей. Контакты с чужаками могли привести к уничтожению племен, не только из-за болезней тела, но и из-за болезней души.
После того, как индейцы испробовали мачете, нож и некоторые другие металлические предметы их жизнь изменилась навсегда.
Только с одним мачете они могли повысить урожайность своих небольших огородов в тысячу раз, они культивировали маниоку и маис. Некоторые воины, вооружившись ножом, чувствовали себя богами. Индейцы страдали той же одержимостью, которую приезжие испытывали из-за золота. Каракаве перешагнул этап мачете и был вооружен огнестрельным оружием: он не расставался со своим старым пистолетом. Таким как он, которые думали о себе больше чем, об обществе, не было места в племени. Индейцы считают индивидуализм чем-то вроде слабоумия или одержимости демонами.
Каракаве был угрюмым и немногословным человеком, когда кто-нибудь задавал вопрос, он отвечал, если это было неизбежно, одним или двумя словами. Каракаве не ладил ни с иностранцами, ни с кабоклос, ни с индейцами. Людовику Лебланку он служил неохотно, и его глаза сверкали ненавистью, когда он подходил к антропологу. Он не ел с остальными, не пил и капли спиртного и всегда отделялся от группы, когда они устраивались на ночлег. Надя и Алекс, были удивлены, застав его однажды роющимся в багаже доктора Торрес.
– Тарантул – сказал он, как будто бы объясняя.
Александр и Надя решили понаблюдать за ним.
По мере того, как они продвигались, навигация становилась все сложнее, потому что река все сужалась, и местами течение было таким быстрым, что угрожало опрокинуть лодку. В других местах, вода казалась стоячей, по ней плыли трупы животных, гниющие бревна и ветки, мешающие продвижению. Путешественники были вынуждены выключить моторы и идти на веслах, используя бамбуковые шесты для того, чтобы отталкивать мусор. Несколько раз они наталкивались на огромных аллигаторов, которые при взгляде сверху походили на бревна. Сезар Сантос объяснил, когда уровень воды понижается, появляются ягуары, а когда повышается, приползают змеи. Они видели пару огромных черепах и одного полутораметрового угря, который, по словам Сезара Сантоса, поражал противника сильным электрическим разрядом. Растительность была густой и источала запах разлагающейся органики, случалось, что ночью раскрывались огромные цветы обвивающие деревья и тогда воздух наполнялся сладким ароматом ванили и меда. Белые цапли неподвижно выглядывали из высокой травы, которая росла по берегам реки, везде порхали яркие бабочки.
Сезар Сантос остановился под деревьями, чьи ветви низко склонились над водой, и было достаточно протянуть руку, чтобы достать фрукты. Алекс никогда их не видел и не захотел их пробовать, но другие с удовольствием смаковали. Еще был случай, когда проводник остановил лодки для сбора растений, которые, по его словам, обладали огромной целебной силой. Доктор Омайра Торрес подтвердила его слова и рекомендовала американскому мальчику смазать рубец на руке соком этого растения, хотя в этом не было необходимости, рана хорошо заживала. От нее остался лишь красный рубец, который его не беспокоил. Кейт Коид рассказывала, что многие люди искали здесь мистический город Эльдорадо, в котором, как гласит легенда, улицы, были вымощены золотом и дети играли драгоценными камнями. Многие искатели приключений углублялись в сельву и поднимались по Амазонке и реке Ориноко, они так и не доходили до самого сердца этой заколдованной земли, где мир оставался таким же невинным, как и во времена пробуждения человечества на планете. Авантюристы умирали или падали, сраженные индейцами, москитами, дикими зверями, тропическими болезнями, климатом и сложным рельефом этой местности.
Экспедиция уже находилась на территории Венесуэлы, но граница здесь ничего не значила, это был тот же доисторический рай. В отличии от Рио Негро, воды этой реки были пустынны. Не было никаких других лодок, не видно было каноэ, ни домов на сваях, ни одного человека. Напротив, флора и фауна были чудесными, для фотографов это был праздник, никогда прежде с такого близкого расстояния в их объективы не попадали такие особенные деревья, растения, цветы, насекомые, птицы и животные. Они видели красных и зленных попугаев, элегантных фламинго, туканов с большим и тяжелым клювом, который едва удерживался на их хрупких черепах, сотни канареек и маленьких попугайчиков.
Многие из этих птиц находились под угрозой исчезновения, потому что торговцы нещадно охотились на них и отправляли контрабандой в другие страны. Обезьяны различных видов, напоминающие людей своими жестами и играми, казалось приветствовали их, сидя на деревьях. Они видели оленей, муравьедов, белок и других мелких млекопитающих. Несколько великолепных попугаев ара, так называемых гуакамайяс, подолгу сопровождали их. Эти большие разноцветные птицы с удивительной грацией летали над лодками. Лебланк достал пистолет, но Сезар Сантос сделал резкое движение рукой и изменил направление выстрела. Выстрел напугал обезьян и других птиц, небо переполнилось крыльями, но немного погодя попугаи успокоились и возвратились.
- Они не съедобны профессор, у них горькое мясо. Незачем убивать их – обратился Сезар Сантос к антропологу.
- Мне нравятся их перья – сказал Лебланк, рассерженный из-за вмешательства проводника.
- Купите их в Манаосе – сухо посоветовал Сезар Сантос.
- Ара можно приручить, у моей мамы есть такой, он живет вместе с ней в нашем доме в Боа Виста. Он сопровождает ее повсюду, и всегда летает на расстоянии двух метров над головой. Когда моя мать идет на рынок, ара сопровождает ее пока она едет в автобусе и ожидает когда она выйдет, птица дожидается ее сидя на дереве, пока мама делает покупки и потом возвращается с ней, как пудель – рассказала доктор Омайра Торрес.
Алекс еще раз удостоверился, что музыка его флейты волнует обезьян и птиц. Казалось, что особенно его флейта привлекает Боробу. Когда он играл, обезьянка сидела неподвижно, слушая музыку, с торжественным и любопытным выражением, иногда она прыгала, дергала за инструмент и просила музыки. После того, как в течении многих лет боролся со своими сестрами за то, что бы они не мешали ему когда он играет на флейте, Алекс был доволен тем, что нашел наконец заинтересованную аудиторию. Члены экспедиции находили утешение в музыке, которая сопровождала их в то время, как пейзаж становился все более зловещим и таинственным. Мальчик играл без усилий, так, если бы этот деликатный инструмент имел память и помнил о безупречном мастерстве своего прежнего хозяина, знаменитого Джозефа Коида. Ощущение того, что что-то произойдет, охватило всех. Ничто не предвещало опасности, это можно было назвать предчувствием, вызванным окружающей природой. Профессор Лебланк проводил дни с биноклем в руках, изучая берега реки, напряжение возрастало и стало еще неприятней. Единственными, кто не поддались коллективному неврозу, были Кейт Коид и Тимоти Брюс. Очень часто они работали вместе, ради своих путевых заметок, писательница и фотограф изъездили полмира, поучаствовали во многих войнах и революция, они поднимались в горы и опускались на морское дно, таким образом, оставалось очень мало вещей способных лишить их сна, к тому же они любили прихвастнуть своим безразличием.
- Не кажется ли тебе, что кто-то за нами наблюдает, Кейт? – спросил ее внук.
- Да.
- И ты не боишься?
- Существует много способов, как побороть страх. Но, ни один не действует – ответила она.
Едва были произнесены эти слова, один из солдат, который путешествовал с ними в одной лодке, упал к их ногам без единого крика. Кейт Коид склонилась над ним, в начале не понимая, что с ним произошло, пока не увидела что-то напоминающее длинный заостренный шип в груди. Она удостоверилась, что он мужчина умер мгновенно: шип прошел точно между ребер и пронзил сердце.
Алекс и Кейт предупредили других членов экипажа, никто не понял, что же произошло, было очень тихо. Мгновенье спустя полдюжины ружей было сброшено с плеч. Когда дым от выстрелов рассеялся, сотни испуганных птиц взметнулись в небо, закрывая горизонт, ничего не видя перед собой, они врезались в заросли сельвы. Те, кто бросили смертельный дротик присели на колени и молча, притаились. Одним рывком Сезар Сантос выдернул дротик из трупа, и все увидели, что он был крепким и гибким словно сталь. Проводник приказал продолжать движение, потому что в этой части река была очень узкой и лодки были легкой мишенью для нападавших. Два часа они плыли, не останавливаясь, пока не удостоверились, что они в безопасности. Только тогда они смогли внимательно изучить дротик, украшенный странными красными и черными знаками, которые никто не мог расшифровать. Каракаве и Матуве уверяли, что никогда таких знаков не видели, и что дротик не принадлежит ни одному из известных им племен. Доктор Омайра Торрес объяснила, что в случае, если бы дротик не прошил сердце с такой точностью, он убил бы человека за несколько минут, и смерть была бы более мучительной, потому что его кончик был пропитан кураре, смертельным ядом, используемом индейцами для охоты и войны, противоядие от которого еще неизвестно.
- Это недопустимо! Эта стрела могла достаться мне! – протестовал Лебланк.
- Это правда – признал Сезар Сантос.
- Это Вы во всем виноваты! – добавил профессор.
- Я виноват? – переспросил Сезар Сантос, озадаченный необычным поворотом дела.
- Вы проводник! Вы отвечаете за нашу безопасность, за это Вам заплатили!
- Уж точно, мы не на экскурсии – ответил Сезар Сантос.
- Мы должны разворачиваться и немедленно возвращаться. Вы отдаете себе отчет, какую утрату понесет научный мир, если что-нибудь произойдет с Людовиком Лебланком? – воскликнул профессор.
Пораженные этим заявлением, члены экспедиции молчали. Никто не знал, что сказать, пока не вмешалась Кейт Коид.
- Меня наняли, чтобы я написала статью о Бестии, и я намеренна, сделать это, со стрелами или без них, профессор. Если Вы хотите вернуться обратно, можете идти пешком, если хотите. Мы будем действовать точно по плану – заявила она.
- Наглая старуха, да как Вы посмели…! – закричал профессор.
- Не смейте меня оскорблять, человечишка – спокойно прервала его писательница, крепко удерживая его за рубашку и неотрывно глядя на него своими суровыми голубыми глазами.
Алекс подумал, что бабушка ударит антрополога, и продвинулся немного вперед, чтобы предотвратить удар, но это было не нужно. Как по мановению волшебной палочки властный взгляд Кейт Коид укротил раздраженный дух Лебланка.
- И что же нам делать с телом этого несчастного человека? – спросила доктор, указывая на труп.
- Мы не можем оставлять его надолго в этом климате, Омайра, вы же знаете, что разложение начинается очень быстро. Думаю, что нам следует бросить его в реку – предложил Сезар Сантос.
- Его дух рассердится на нас и будет преследовать, чтобы убить – с ужасом, прервал проводника Матуве.
- Тогда мы должны поступить как индейцы, кремировать его, чтобы птицы и звери разнесли его останки – решил Сезар Сантос.
- Но это будет неполная церемония? – настаивал Матуве.
- У нас нет времени. Достойные похороны займут насколько дней. К тому же он христианин – объяснил Сезар Сантос.
Договорившись, они завернули тело погибшего в холст и положили на маленькую платформу, изготовленную из коры, которую поместили у подножья дерева. Кейт Коид не была религиозной женщиной, но имела хорошую память и вспомнив молитвы, выученные в детстве, провела короткий христианский обряд. Тимоти Брюс и Джоэль Гонсалес снимали и фотографировали тело и погребальный костер, чтобы задокументировать произошедшее. Сезар Сантос сделал насечки на прибрежных деревьях и как можно точнее отметил место на карте, что бы найти его, когда вернется сюда немного позже забрать кости убитого, для того что бы передать их семье, проживающей в Санта Мария де ла Льювия. С этого момента, путешествие стало гораздо сложнее. Растительность стала еще гуще, и солнечный свет показывался только тогда, когда они плыли посредине реки.
Продвижение было очень неудобным, они не могли спать в лодках; невзирая на опасность нападения индейцев и диких животных, было необходимо пристать к берегу.
Сезар Сантос разделил продукты питания, организовал охоту и рыбалку, и установил для мужчин ночные дежурства для охраны лагеря. Профессора Лебланка, он исключил, было очевидным, что он нервничает при малейшем шуме. Кейт Коид и доктор Омайра Торрес потребовали включить их в ряды охранников, им показалось оскорбительным, что их не включили только из-за того, что они женщины. Дети тоже настаивали на том, что бы им разрешили нести охрану, отчасти потому, что планировали следить за Каракаве.
Они видели, как он засовывал горсть пуль в карманы и кружил вокруг радио, с помощью которого, Сезар Сантос иногда с большим трудом связывался с радистом в Санта Мария де ла Льювия, чтобы сообщить свои координаты. Зеленый купол сельвы действовал словно зонтик, блокируя радиоволны.
- Кто же хуже, индейцы или Бестия? – шутливо спросил Алекс Людовика Лебланка.
- Индейцы, мальчик. Они каннибалы, и поедают не только своих врагов, но также мертвецов из собственного племени – решительно ответил профессор.
- Неужели? Никогда этого не слышала – иронически сказала Омайра Торрес.
- Почитайте мою книгу, сеньорита.
- Доктор – поправила она его в тысячный раз.
- Эти индейцы убивают, чтобы добывать женщин – заверил профессор.
- Может быть, это вы убивали бы, профессор,из-за того, что вам не хватает женщин но не индейцы, Вы бы их превзошли в этом – сказала доктор.
- Я видел собственными глазами: они нападали на другие шабоно, чтобы похищать девушек.
- Настолько мне известно, индеец-мужчина не может заставить девушку жить с ним без ее согласия. Если девушка захочет, она может уйти. Когда между двумя шабоно идет война, это происходит, потому что кто-то применил магию против другого, из-за мести, а иногда это церемониальные войны, в которых бьются без намерения убить, кого либо – вмешался Сезар Сантос.
- Вы ошибаетесь, Сантос. Посмотрите документальный фильм Людовика Лебланка, и Вы поймете мою теорию.
- Я понимаю, что вы раздавали мачете и ножи в шабоно и пообещали индейцам, что дадите им еще больше подарков, если они будут действовать перед камерой, следуя вашим указаниям… - предположил проводник.
- Это ложь! Согласно моей теории…
- Были и другие антропологи и журналисты, которые приезжали на Амазонку со своими собственными теориями об индейцах. Были такие, что сняли документальный фильм о том, что юноши-индейцы носят женскую одежду, делают макияж и пользуются дезодорантом – добавил Сезар Сантос.
- Ах! Этот коллега всегда имел очень странные идеи… - признал профессор.
Проводник научил Алекса и Надю носить оружие и пользоваться пистолетом. Девочка не проявляла ни больших способностей, ни интереса; казалось, она не может попасть в цель с трех шагов, напротив, Алекс был увлечен. Тяжесть оружия в руках давала ему ощущение невидимой силы; впервые он понял одержимость вооруженных людей.
- Мои родители не любят огнестрельного оружия. Если бы они увидели меня с пистолетом в руках – они бы потеряли сознание – прокомментировал он.
-Не увидят – заверила его бабушка, делая фотоснимок.
Алекс наклонился и начал стрелять, так как делала это в детских играх.
- Техника годиться и для того, чтобы промахнуться, прицеливаясь и для того, чтобы стрелять точно не целясь – сказала Кейт Коид - Если на нас нападут, Александр, ты точно будешь стрелять, но не беспокойся о меткости, потому что никто не будет смотреть на тебя. Вероятней всего, к тому времени мы все будем мертвы.
- Ты не веришь, что я могу защитить тебя, правда?
- Нет. Но я бы предпочла умереть от рук индейцев Амазонки, чем от старости в Нью-Йорке – ответила ему бабушка.
- Ты необыкновенная, Кейт! – улыбнулся мальчик.
- Мы все необыкновенные, Александр – отрезала она.
На третий день путешествия на едва освещенном берегу реки, показалась семья оленей. Животные, привыкшие к безопасности леса, казалось, совсем не боялись присутствия лодок. Сезар Сантос приказал остановиться и подстрелил одного из своего ружья, другие испуганно убежали. Этим вечером участники экспедиции поужинали очень хорошо,невзирая на волокнистую структуру мясо оленя было вкусным, это был праздник, после стольких дней рыбной диеты. Матуве носил при себе яд, который индейцы из его племени бросали в реку. Когда яд попадал в воду, рыба цепенела и можно было без труда достать ее копьем или стрелой привязанной к лиане. Яд не оставлял следов ни в мясе рыбы ни в воде, и остальная рыба восстанавливала активность через несколько минут.
Они находились в тихом месте, где река образовывала маленькую лагуну, подходящую для того, чтобы остановиться на пару часов, поесть и пополнить силы. Сезар Сантос предупредил их, что бы все были осторожны, потому что вода была мутная, а часом раньше они видели кайманов, но все изнывали от жары и жажды. С большими предосторожностями, они приблизились к воде но, не обнаружив следов кайманов, решили помыться, за исключением профессора Людовика Лебланка, который, ни за что не хотел заходить в реку. Бороба, обезьянка, была врагом купания, но Надя заставляла ее молчать, и время от времени мыла ее для того, чтобы удалить блох. Взобравшись на голову своей хозяйке, животное издавало испуганные возгласы, каждый раз, как только брызги воды попадали на него. Пока участники экспедиции плескались в воде, Сезар Сантос и еще двое мужчин разделали оленя и разожгли костер, что бы зажарить его.
Алекс увидел свою бабушку, снимающую брюки и рубашку, чтобы поплавать в нижнем белье, она совсем не стеснялась, хотя во влажном белье казалась почти голой. Он старался не смотреть на нее, но быстро понял, что тут, на лоне природы и так далеко от знакомого мира, не было места стыдливости из-за тела. Он рос в непосредственной близости с матерью и сестрами и в школе он привык к компании противоположного пола, но в последнее время все женское привлекало его как загадочное, высокое и запрещенное. Он знал, что это вызвано гормонами, которые делали его беспокойными и не позволяют ему спокойно думать.
Подростковый возраст это сплошная путаница, самое худшее, решил он. Должны бы изобрести аппарат с лазерными лучами, куда бы помещали на минуту и, паф! Выходишь взрослым. Иногда у него внутри бушевал ураган, иногда приходила эйфория, царь мира, готовый сразиться со львом, а другие были всего лишь головастиками. Хотя с самого начала путешествия, он не вспоминал о гормонах, а также у него не было времени на то, чтобы задаваться вопросом если жизнь наказание, то стоит ли жить,раньше эти сомнения одолевали его по нескольку раз на день.
Сейчас, он сравнивал тело своей бабушки – сухощавое, узловатое, покрытое морщинистой кожей – с нежными золотистыми очертаниями доктора Омайры Торрес, которая была одета в закрытый черный купальник, и с все еще детской грацией Нади. Он рассматривал, как изменяется тело в разном возрасте и решил, что все три женщины по-своему одинаково прекрасны. При этой мысли, он улыбнулся. Еще две недели назад, он и подумать не мог, что будет рассматривать прелести своей бабушки. Возможно, гормоны находятся в мозгу?
Испуганный крик отвлек Алекса от этих важных мыслей. Кричал Джоэль Гонсалес, один из фотографов, который отчаянно барахтался в прибрежной грязи. Сначала никто не понял, что произошло, видели лишь руки мужчины, мелькающие в воздухе и голову, которая то появлялась, то исчезала. Алекс, который был членом школьной команды пловцов, и был первым, кто добрался до него. Приблизившись, он с ужасом увидел, что змея, раздутая как пожарный кран сжимала тело фотографа. Алекс схватил Гонсалеса за руку и попытался вытащить,дергая изо всех сил, он старался отделить человека от змеи, но кольца рептилии сжимались все крепче вокруг своей жертвы. Он вспомнил свой ужасный опыт с сурукуку, когда змея сжимала его ногу. Но это было в тысячу раз хуже.
- Папа, папа! Анаконда! – кричала Надя, присоединившись к Алексу. Только тогда, Кейт Коид, Тимоти Брюс и два солдата добежали до места происшествия и изо всех сил приступили к сражению с могущественной змеей, чтобы освободить тело несчастного Гонсалеса. Возня, подняла ил со дна лагуны, вода потемнела и стала похожа на шоколад. В суматохе никто не видел, что происходит, каждый говорил и выкрикивал распоряжения, не слушая другого. Все усилия казались бесполезными, пока на помощь не пришел Сезар Сантос с ножом, которым разделывал оленя. Проводник не решался вслепую нападать на змею, поскольку боялся поранить Джоэля Гонсалеса и других, которые боролись с рептилией, он дождался момента, когда голова анаконды вынырнула на поверхность, обезглавил змею. Вода наполнившись кровью, приобрела цвет ржавчины. Потребовалось пять минут, чтобы освободить фотографа, потому что кольца констриктора все еще были крепко сжаты.
Они вытащили Джоэля Гонсалеса на берег, фотограф лежал словно мертвый. Профессор Лебланк так разнервничался, что со своего безопасного места начал стрелять в воздух, чем усилил общую неразбериху, это продолжалось до тех пор, пока Кейт Коид не достала пистолет и не приказала всем молчать. В то время как другие барахтались в грязи, сражаясь с анакондой, доктор Омайра Торрес, сбегала к лодке и принесла сумку с медикаментами, и сейчас со шприцом в руках она склонилась над человеком, который потерял сознание. Она действовала так тихо и спокойно, как будто бы нападение анаконды было абсолютно нормальным явлением в ее жизни. Она ввела Гонсалесу адреналин, и убедившись, что он дышит, приступила к осмотру.
- У него сломаны несколько ребер, и он в шоке – сказала врач. - Надеюсь, что кости не задели легкие и его шея цела. Ему нельзя двигаться.
- Что будем делать? – спросил Сезар Сантос.
– Индейцы используют кору деревьев, глину и лианы – сказала Надя, все еще дрожа от увиденного.
– Очень хорошо, Надя – согласилась доктор.
Проводник передал необходимые распоряжения, и очень скоро доктор, с помощью Кейт и Нади, завернули раненного от бедер до шеи в тряпки пропитанные глиной, обложили большими кусками свежей коры, а затем связали. Высыхая, глина, и этот примитивный пакет, оказывала тот же эффект что и современный корсет. Джоэль Гонсалес, ошеломленный и страдающий, все еще не знал, что произошло, но придя в сознание, мог произнести несколько слов.
– Это ужасное неудобство! У нас всего две лодки. Мы не можем отправить одну из них назад – вмешался профессор Лебланк.
– Как же так? Вчера Вы хотели завладеть лодкой, чтобы сбежать, а сейчас не хотите отправить ее с моим раненным другом? – спросил Тимоти Бернс, едва сдерживаясь.
– Без надлежащего ухода Джоэль может умереть – объяснила доктор.
– Не преувеличивайте моя добрая женщина. Этот человек не так плох, как кажется. Он восстановиться через несколько дней.
– Очень любезно с Вашей стороны, профессор – пробормотал Тимоти Бернс, сжимая кулаки.
– Довольно сеньоры! Завтра мы примем решение. Уже достаточно поздно, чтобы плыть, скоро стемнеет. Мы должны разбить лагерь здесь – решил Сезар Сантос.
Доктор Омайра Торрес распорядилась разложить костер неподалеку от раненного, чтобы поддерживать сухость и тепло на протяжении всей ночи, потому что ночью было всегда холодно. Для того, чтобы помочь раненному справиться с болью, доктор ввела морфин, а чтобы предотвратить инфекцию – антибиотики. Она растворила несколько столовых ложек соли в бутылке с водой и поручила Тимоти Брюсу поить своего друга, что бы у него не началось обезвоживание, поскольку было видно, что Джоэль не сможет глотать твердую пищу в течении нескольких ближайших дней. Фотограф, который очень редко сменял выражение апатичной лошади на лице, был искренне обеспокоен, и выполнял все распоряжения с материнской заботливостью. Даже капризный профессор Лебланк, вынужден был признать, что присутствие врача, было необходимым в такого рода приключениях.
Между тем, трое солдат и Каракаве вытащили тело анаконды на берег. Измерив ее, они увидели, что констриктор имел почти шесть метров в длину. Профессор Лебланк настоял на том, чтобы его сняли со змеей, обмотанной вокруг его тела таким образом, чтобы было не видно, что она обезглавлена. После, солдаты сняли кожу змеи и натянули ее на бревно, что бы она высыхала, с помощью этого метода, они могли увеличить ее длинну на двадцать процентов и туристы бы заплатили за нее хорошую цену. Им незачем было везти змеиную кожу в город, потому что профессор Лебланк предложил выкупить ее прямо здесь, он что был уверен, что даром ее не отдадут. Кейт Коид насмешливо прошептала на ухо своему внуку, что наверняка, несколько недель спустя, антрополог будет выставлять анаконду на конференции как трофей, добытый собственными руками.
Так, он завоюет славу героя среди студентов антропологов всего мира, они будут очарованы идеей, что убийцы имеют в два раза больше жен и в три раза больше детей, чем мирные люди. Теория Лебланка о пользе доминирующего самца, способного совершать любые жестокости, для того, чтобы передать свои гены, привлекла бы множество скучных студентов, полностью одомашненных и обреченных жить в атмосфере цивилизации.
Солдаты обыскали лагуну в поисках головы анаконды, но не могли найти ее, она утонула в грязи или была отнесена течением. Они не осмеливались копать достаточно долго, потому что профессор сказал, что рептилии всегда живут парами и ни один ловкач не справиться с несколькими экземплярами сразу. Доктор Омайра Торрес объяснила, что индейцы и кабоклос наделяют змей целебными и пророческим свойствами. Иссеченные и перемолотые в порошок, рептилии используются для лечения туберкулеза, облысения, костных заболеваний, а также помогают толковать сны. Голова такого размера, могла бы высоко цениться, и очень жалко, что она потерялась.
Мужчины порезали и посолили змеиное мясо и отправили его жариться на вертеле. Алекс, который до этого случая отказывался попробовать пиракуру, муравьеда, тукана, обезьяну и тапира, почувствовал внезапное любопытство, какое же на вкус мясо этого огромного водяного ужа. Прежде всего, он подумал, как возрастет его престиж в глазах Сесилии Бернс и школьных приятелей, когда он расскажет, что ужинал мясом анаконды в дебрях Амазонской сельвы. Устроившись напротив жареной анаконды, с куском мяса в руках, он потребовал, чтобы бабушка для доказательства сфотографировала его. Животное совсем обуглилось, потому, что никто в экспедиции не умел хорошо готовить, мясо имело текстуру мяса тунца, а по вкусу отдаленно напоминало цыпленка. По сравнению с олениной оно было безвкусным, Но Алекс решил, что в любом случае, оно предпочтительней, нежели резиновые пончики, приготовленные его отцом. Внезапное воспоминание о семье хлестнуло его как пощечина. Он остался сидеть с куском мяса на вертеле, задумчиво всматриваясь в ночь.
– Что видишь? – шепотом спросила Надя.
– Вижу мою маму – ответил мальчик, и его губы задрожали.
– Как она?
– Больна, очень больна – ответил он.
– Твоя больна телом, а моя душой.
– Ты видишься с ней? – спросил Алекс.
– Изредка – ответила она.
– Первый раз, я смог увидеть кого– то таким способом – объяснил Алекс – это очень удивительное и странное ощущение, как будто бы я отчетливо видел маму на экране, но не мог ни дотронуться до нее, ни поговорить с ней.
– Все дело в опыте, Ягуар. Ты можешь научиться видеть сердцем. Шаманы, такие как Валимай, также умеют дотрагиваться и разговаривать на расстоянии, с помощью сердца – сказала Надя.