Два мира. фантастический роман 5 глава

Павел Торубаров
Рублево-Успенское шоссе - знаменитая Рублевка - уходит от Москвы на запад. Начинается оно с развилки возле огромного здания с золотой крышей – Научного центра сердечно-сосудистой хирургии имени  Бакулева. Дальше знаменитая дорога петляет в подмосковных лесах, минуя деревни с ласкающими любому олигарху слух названиями: Раздоры Барвиха, Жуковка, Усово, Горки, Успенское. За Успенским дорога круто поворачивает на юг и упирается в не менее знаменитые Жаворонки.
За свою жизнь до конца Рублевки я доезжал только два раза. Обычно, все поездки на малую родину заканчивались гораздо быстрее.
Пока я был маленьким, семья жила в Барвихе. Моими друзьями по играм были внуки знаменитых архитекторов, кинорежиссеров, партийных бонз… Те, кого сейчас называют «золотая молодежь». Потом наши пути разошлись: родители переехали чуть дальше по Рублевке, и контакт с прежними товарищами по играм прервался. Теперь многие из них довольно известные личности. Я могу сказать, что с этим артистом мы вместе играли у него в беседке, а его дед – знаменитый кинорежиссер – угощал нас вафлями, показывал свои холсты, надо сказать – неплохие,  и развлекал фокусами. А с этим бизнесменом мы тайком курили сигареты, украденные у его деда – бывшего председателя одной финансовой структуры СССР. А с этим внуком партийного функционера, ныне – политиком, мы катались на велосипедах. Золотое детство! Сейчас они, наверное, уже и не вспомнят Андрея Жданова. Ай, и ладно!
Я ехал на дачу. Родители уже смирились, что вскоре я улечу в Белоруссию, где начну работать в НИИ ЧАЗ, с перспективой оказаться в Зоне. Мама даже перестала названивать вечерами, пытаясь отговорить от «опрометчивого» решения. Сегодняшний мой приезд обещал стать прощальным. В следующий раз я смогу прокатиться по Рублевке года через полтора, не раньше.
Слева промелькнула золотая крыша «Бакулевки», я проскочил под мостом Окружной дороги, оставил справа заправку и углубился в леса.
***
Туман кругом. Сквозь него ничего не видно. Он – как сладкая  вата: такой же воздушный и белый. В этом тумане тонет все – звуки, цвета, сама жизнь. Только ветки деревьев смутно угадываются где-то вверху. Теперь мне стала  понятна вся гениальность Юрия Норштейна и его «Ежика в тумане»: «Вот. Ничего не видно. И даже лапы не видно». 
Пушистый туман.  Кто-то несет меня. Кто? Слышны только легкие шаги. Кто здесь? «Лошадь? Но лошадь ничего не сказала…». А куда меня несут? Вам интересно? А мне – нет. У меня ничего не болит, и это, сейчас, самое главное.
Туман в голове. Густой. Его можно черпать ложкой, как мороженное. «А интересно, - подумал Ежик, - если Лошадь ляжет спать, она захлебнется в тумане?»
Кто-то несет меня, легко и аккуратно. Заботливо. Нежно…
« - Я — в реке, — похолодел от страха Ежик и, немного погодя, решил, — пускай река сама несёт меня.
Он глубоко вздохнул, и река понесла его вниз по течению. Вдруг, кто-то дотронулся до его задней лапы.
-Извините! – беззвучно сказал кто-то. – Кто вы, и как сюда попали?
-Я – Ежик. Я упал в реку. 
-Тогда, садитесь ко мне на спину. Я отвезу вас на берег.
- Спасибо.
- Не за что! – сказал кто-то»
***
Сколько себя помню, Рублевка для меня начиналась с «Трех медведей». Слева от дороги, чуть в глубине леса стояла скульптурная группа: медведица, сидящая на задних лапах и два медвежонка, которых она чуть прикрывала передними лапами. Возле «Медведей» пряталась скамеечка, на которой иногда отдыхал от трудов праведных неприметный человечек в черненьком костюмчике. По его появлению можно было достоверно судить: скоро кто-то из правительства поедет на дачу.
В перестроечные времена «Медведей» снесли, оставив только маленькую пустую полянку. Однако я, проезжая по Рублевке, всегда смотрел на этот пятачок, зарастающий кустами, и видел там медведицу с медвежатами.
Дальше. Дорога петляет в лесу, подкрадывающемуся прямо к обочине. Летом он зеленый, яркий, сочный. Осенью – золотой. Зимой – белый до голубизны. Даже весенняя серость, когда снег только стаял, и трава высохла, не портит этот лес, а наоборот, подчеркивает красоту и стройность обнаженных деревьев, готовящихся одеться в зеленый наряд.
«Стук-стук» - это колеса отметились на железнодорожном переезде. Ни разу не видел, чтобы по этой ветке поезда ходили.
Уже недалеко осталось. Вот, сейчас «Оленей» пролечу, и дальше начнутся с детства знакомые деревни: Раздоры,  Барвиха, Жуковка.   
Что за ерунда? Хвост машин собрался. «Проезд», что ли? Точно! Он самый! А вон и дядечка с полосатой палкой направляет всех в отстойник справа. Ну, чего ты машешь-то, думаешь, сам не вижу, что остановиться надо?
Я  плавно затормозил на расширенной специально для этих целей обочине. Машин в отстойнике было немного. Кроме бело-синего «Мерседеса» ДПС и черной «Волги» спецслужб, в загоне стояли, уже выключив двигатели, еще пять автомобилей. Я тоже повернул ключ в замке зажигания. Тридцатилетний опыт жития в «элитном» месте подсказывал – стоять нам тут минут двадцать, не меньше.
Я приоткрыл водительское окно, закурил и попытался вытянуться и расслабиться. Не получилось по двум причинам. Во-первых, моя машина не приспособлена к вытягиванию в полный рост, тем более – на водительском сидении. А, во-вторых, буквально через минуту ко мне подошел очень корректный молодой человек в сером костюме и настоятельно порекомендовал закрыть окно. Испросив у вежливого гражданина разрешения, я опустил пассажирское стекло и продолжил дымить табачком.
На удивление, стояли мы не долго. Я только успел докурить вторую сигарету, как представитель ДПС, что-то услышав по рации, подобрался и встал возле свой машины, сияющей отмытыми до блеска бортами.
Через несколько секунд на бешеной скорости мимо нас пролетел еще один «Мерседес» полка ДПС на  спецтрассе (второй полк, если мне память не изменяет). Постовой отдал честь проезжающей машине. «Контроль трассы»- подумал я.
Еще через минуту дядька с палочкой опять приосанился и поприветствовал черную «Волгу», так же просвистевшую мимо.  Скорость была такая, что у меня чуть зеркало потоком воздуха не оторвало. После этого постовой руку от козырька уже не убирал. Где-то за моей спиной появился шелест. Я посмотрел в зеркало заднего вида: ничего, выступ леса обзор перекрывает. Меж тем, шелест все нарастал, но так и оставался шелестом с какой-то дополнительной шипящей ноткой, не превратившись в рокот, грохот или иной звук.
Мимо нас проскочил кортеж, среди машин которого мелькнул лимузин с флагом на капоте. О, президент проехал!
***
 В Зоне туман уже рассеялся, но в моей голове еще оставался. Я ничего не видел вокруг. Ночь стояла такая, что хоть глаз выколи. Даже звезд не было на небе. Только звуки позволяли мне ориентироваться в окружающем.
Боли не было. Тело мое наполняла упоительная легкость. Вообще, чувствовал я себя отлично. Только мысли разбегались в разные стороны, надолго не задерживаясь в мозгу.
По-моему, в меня стреляли? «Наемники»?
Да, права мама, надо было дома оставаться.
Интересно, Аленка добила свою тему? Помнится, она писала, что вот-вот «Нобеля» отхватит.
Партизана убили? Подвал у бандитов? Девушки-валькирии?
Если судить по моим ощущениям, то наш караван не стоял на месте. Не знаю почему, но я был уверен, что вокруг меня несколько человек. Я не слышал их шагов, и это говорило о высоком профессионализме сопровождающих. Кроме того, ребята двигались ночью, на что могли решиться только очень опытные сталкеры. Или – совсем безумные. Но последние не станут профессионалами. Значит, меня сопровождают классные сталкеры. Куда?
Странно, но такая логическая цепочка, далась мне удивительно легко. Дальше же мысли опять побежали вразнобой.  Даже не могу вспомнить, о чем они были.
Я чувствовал, что рядом кто-то есть, но, протянув руку, поймал только пустоту. Странно…
Вдруг караван остановился. Я опять повел рукой, и опять нащупал только воздух. Однако, рядом находились люди. Это точно. Я их чувствовал.
- Большой, пропусти нас. – голос, неожиданно донесшийся спереди, был женским. – Мы не хотим тебе зла.
В ответ – молчание. Только в голове у меня появился комариный писк, прорвавшийся сквозь туман.
- Нет, он под нашей защитой, - опять раздался тот же голос. – Пропусти, и никто не пострадает.
Молчание. Писк в голове исчез.
- Хорошо, проходи первым. – женщина, похоже, разговаривала с кем-то, кого я не слышал.
Бред, опять бред. Интересно, а может я уже умер? Вот смеху-то будет, если окажется, что я мертв, но сам об этом еще не знаю!
Сбоку зашуршали кусты. Кто-то прошел мимо, грузно ступая по земле. Следом пробежало какое-то животное. Остро запахло псиной.
- Мы уходим, Большой, удачи тебе. – вновь сказала женщина.
Валькирия! Я опять провалился в забытье.
***
Президентский кортеж скрылся за поворотом. Ну, минут через пять, наверное, и нас выпустят. Дождавшись, пока по дороге пролетела еще одна «Волга», я завел мотор. Действительно, вскоре после этого дяденька с палочкой разрешил проезд.
Слева показалась невысокая каменная стеночка. Когда-то она была повыше, из красного кирпича, и стояла тут еще одна скульптурная группа – знаменитые «Олени». Их тоже снесли, а жаль.
Дальше. Лес закончился, и начались поля. Я очень хорошо помню их, еще не отданные под застройку. Здесь росла кукуруза. В конце лета мы- мальчишки- бегали сюда, рвали недозрелые початки и ели их, обливаясь белым соком. Потом хрущевские заросли продали, и теперь тут вместо кукурузы взошли особняки.
Проезжая здесь, я всегда думаю о людских странностях. Вот объясните мне, зачем покупать участок земли  в шесть соток и во все  эти сотки строить дом? Честно – не понимаю. Если у тебя есть деньги, чтобы купить землю на Рублевке и отгрохать вычурный трехэтажный особняк необъятных размеров, то почему ты не можешь прикупить второй участок или третий, чтобы газон разбить, хотя бы? Нет, надо крохотный участок застроить, а потом гордиться тем, что «у меня недвижимость в Барвихе». Зачем она нужна, если это, по большому счету, та же московская бетонная коробка, только за городом? Пусть она больше, чем квартира, но, все равно, четыре стены, из которых не выйдешь, чтобы прогуляться по травке: нет той травки.
«Зебра» перед деревянным храмом слева. Я помню, как его строили.
Пока не было такого количества особняков, мы тут ходили купаться на реку. Она справа, метрах в трехстах. Но ее не видно – обрыв закрывает.
Дальше. Справа- площадь перед поселковой администрацией и почтой. Слева – поворот в поселок, где мы раньше жили. Только, я туда не собираюсь – не к кому в гости ехать. Крутой спуск-подъем, светофор, дальше – прямо. Справа раскинулся комплекс магазинов: «Bentley», «Maserati»,  «Ferrari», «Harley Davidson», «Gucci», «Prado» . Раньше тут вдоль дороги цвели яблони. Говорят, Никита Сергеевич распорядился посадить. Очень, по слухам, ему нравилось ехать на дачу сквозь яблони в цвету. И сейчас они еще кое-где остались, только яблок уже не приносят. Так и стоят – бесплодные деревья, скрученные какой-то невиданной силой.
Жуковка. Привычное скопление машин перед рестораном. Опять какие-то серьезные люди с кучей телохранителей. Здесь всегда так. Дальше ехать через лес, но недолго. Метров восемьсот и перекресток. На нем – направо. Снова дорога петляет среди могучих деревьев, спускаясь под горку. Кажется, что это надолго. Но, это только видимость. Буквально через километр снова начнутся поля, отгороженные от дороги высоченными заборами. Тут когда-то росла рожь, если мне память не изменяет. А теперь растут особняки.
До моста через реку придется ехать в эдаком коридоре из заборов. Мост. Деревня Ильинское. Ну, еще немного, и я на месте.
***
Предрассветные серые сумерки. Я уже настолько пришел в себя, что смог рассмотреть окружающее.  Пейзаж в серых тонах: серое небо, серая земля, серые высокие стебли вокруг, серая вода в лужах. И какие-то серые тени вокруг меня. Единственное яркое пятно среди окружающей серости было у меня на груди: бледно-розовым светилась какая-то бесформенная плюха, с кулак величиной. Свет ее пульсировал в такт биению моего сердца. И от этого мне, почему-то, становилось легко и спокойно.
Я повертел головой: меня куда-то несли, причем, я не слышал шагов своих сопровождающих. Караван все не останавливался. Ветер шелестел в сухой высокой траве, с толстыми стеблями. Тут до меня дошло: болото! Меня несут через болото! И трава эта - камыши. И лужи внизу – не лужи, а бочажки. И запах затхлости вперемешку с запахом сухой травы стал мне ясен.
Кто-то нес меня через болота. Я вновь огляделся, но сопровождающих так и не увидел, только какие-то серые тени, явно – человеческие, мелькали рядом.
Из звуков я слышал только собственные вздохи и шелест ветра в камышах. Еще иногда издалека доносился вой какого-то животного. Чавканья тяжелых ботинок по болотной грязи, усталого дыхания и хриплых голосов сопровождающих, естественных, казалось бы, в такой ситуации, я не уловил, как ни старался.
Со счета времени я сбился, и уж тем более, не мог оценить расстояния, пройденного караваном. Я мог только примерно представить, где сейчас нахожусь: юг Зоны, заболоченный берег Припяти, Болото. Северное или Южное? А, собственно, какая разница? Оно одно – Болото. Если идти с севера, то попадешь на Верхнее (Северное болото), с юга – на Нижнее (Южное).  А где Нижнее болото переходит в Верхнее, никто не знает. Так, кажется, нам объяснял инструктор. Или нет? А, собственно, какая мне разница?
Говорят, в этих местах живет какой-то чудак. Болотный Доктор, кажется. Он в Зоне как знахарь - всех лечит: хоть мутантов, хоть людей. Вроде, он на короткой ноге с Хозяевами Зоны, которых никто не видел. Поэтому, Болотный Доктор – такой же легендарный персонаж, как и мифические Хозяева. Правда, говорят, что Доктор существует реально. И, даже, спас от смерти многих сталкеров.
Уж не к нему ли меня тащат неведомые личности? Я привстал на носилках и попытался осмотреться. Артефакт, а я так понял, что неизвестная субстанция на моей груди - именно артефакт, сполз на живот, перестал мерцать и налился темно-вишневой краской. И от этого мне стало нехорошо: голова закружилась, к горлу подступила тошнота, а в животе опять заболело.
Я поспешил откинуться на носилках, но от этого лучше стало. Синяя муть застлала глаза. Меня стошнило. Я чувствовал, как лицо покрывается крупными холодными каплями пота. Вестибулярный аппарат отказался служить. Я уже не мог понять, в каком положении находится тело: лежит ли оно или стоит, а может, сидит. Я проваливался сквозь ткань носилок, оставаясь при этом неподвижным. Было ощущение, что падаю в какую-то бездонную яму. Кажется, я застонал.
Чья-то рука положила артефакт мне на грудь. Тошнота и боль сразу отступили. И голова стала меньше кружиться. Мне захотелось спать. «Будь, что будет» - мысленно махнул я на все рукой и расслабился, доверив свою судьбу неизвестному ангелу-хранителю.
Равномерное покачивание носилок убаюкивало, и я задремал.
***
За мостом в Ильинском, возле знаменитого ресторана «Русская изба», я повернул налево. Оставил слева храм и опять поехал вдоль высоких заборов. Только, в отличие от «кричащих» заборов Рублевки, эти были скромненькими – хоть и трехметровые, но зеленые и деревянные, что несколько скрывало их среди кустов. Указатель «Александровка» я миновал, уже снижая скорость, и повернул налево к реке, где был дом родителей. Под колесами привычно захрустел гравий. Ну, вот я и дома.
***
Сколько времени я провел без сознания, затрудняюсь ответить. Когда  пришел в себя, на улице стоял погожий день. Это было понятно по тому, как несколько лучиков солнца пытались пробиться сквозь тяжелые вертикальные жалюзи, закрывающие от меня окно.
Я лежал на кровати, похожей на больничную койку. Обстановка вокруг тоже напоминала палату. У окна стоял невысокий столик, накрытый белой простыней. Рядом распластался, по-другому не скажешь, громадный шкаф, блестящий отполированным хромом. С другой стороны окна стояла невысокая закрытая тумба, по материалу – родная сестра шкафа.
Я немного повернулся: еще два огромных шкафа занимали всю противоположную стену. Между ними протиснулась стеклянная дверь, сквозь которую я разглядел стол и лампу, сильно напоминающие операционные. Прямо передо мной была еще одна дверь – непрозрачная.
Я привстал на кровати и посмотрел назад. В изголовье стояла тумбочка, на которой расположился монитор. По его экрану бежали несколько разноцветных кривых. Зеленую, с цифрой «72» возле нее, я опознал сходу – ЭКГ. Предназначение остальных оставалось для меня загадкой.
 От монитора ко мне тянулся шлейф из нескольких серых проводов. Они терялись где-то под простыней, которой я был укрыт. Попытавшись стянуть ее, чтобы осмотреть собственное тело, я с удивлением обнаружил на пальце руки какую-то прищепку, внутри светящуюся красным. К прищепке тоже тянулся провод от монитора.  Кроме того, на другой руке, на плече, была закреплена серая манжетка для измерения давления.
Сознание еще не полностью восстановилось, и я чувствовал себя каким-то заторможенным. Мысли с невероятным трудом прорывались ко мне в мозг. Первая из пробившихся сквозь пелену была: «Ну и сон!». Это я подумал, что вся Зона приснилась мне в бреду. Потом  понял, что Зона не может быть галлюцинацией, а, скорее всего, я грежу сейчас.
Я повертел головой и почувствовал, то кожу на шее тянет. Увидеть я не мог и попытался определить на ощупь, что же меня донимает. Движения мои пока не приобрели достаточной точности, поэтому ухватиться пальцами за мешающуюся штучку мне удалось только с третьего раза. Пощупав, я понял, что это - какая-то тонкая пластиковая трубочка, уходящая под кожу шеи. А к трубочке тянется другая – от капельницы. Ага, это, кажется, катетер для внутривенных вливаний: видел  такие на кафедре нормальной физиологии. Все это время я не отрывал взгляда от монитора, следя, как завороженный, за изменениями кривых и цифр, высвечивающихся рядом.
Интересно, а где же я? На «Янтаре» медотсек выглядит не так. Может, я на базе какой-то группировки. Тут же в голове моей, вытесняя все другие мысли, пробившиеся сквозь заслон еще не совсем отступившего дурмана, всплыли слова инструктора.
«В Зоне только три группировки заслуживают внимания: «Долг», «Свобода» и «Наемники». – вещал нам лектор. – Они наиболее серьезно оснащены и имеют достаточно подготовленных бойцов, чтобы проводить довольно-таки крупномасштабные акции.  Их материально-техническая база немногим хуже таковой у военных с Периметра. А, если, учесть, что члены этих группировок постоянно пребывают в Зоне, то с ними, по подготовленности к ведению боевых действий внутри Периметра,  могут сравняться только военные сталкеры». Интересно, может я на чьей-то базе? «Наемников», например. Или «Монолита».
Пока я ощупывал катетер и думал думу, с пальца у меня упала прищепка. В тот же миг нижняя кривая на мониторе – синяя, похожая на волнующееся море – превратилась в прямую, и монитор тревожно и неприятно запищал. Я, почему-то, очень испугался, как шкодник, застигнутый на месте преступления, и попытался поднять прищепку, упавшую куда-то под кровать.
Я потянулся за ней, но не рассчитал своих возможностей и грохнулся с койки, увлекая за собой стойку с капельницей. Склянка темного стекла, что была в штативе, ударилась об пол и брызнула в разные стороны сверкающими осколками. Зеленая опалесцирующая  жидкость растеклась по белому кафелю, и в комнате ощутимо запахло эвкалиптом.
Я попытался подняться, опираясь на руки, но они не смогли выдержать вес тела, и я вновь растянулся на кафеле. Вставать второй раз сил у меня не было.
За спиной открылась дверь. Кто-то, по-хозяйски ступая, прошел по комнате и остановился вне поля моего зрения. Приличия требовали, чтобы я повернулся, и предстал перед хозяином лицом. Хотя, о каких приличиях может идти речь:  лежу на полу (тут следует отметить – на теплом полу) в луже какой-то зеленой дряни? Хорошо, хоть не голый, а завернутый в простыню, которую прихватил с кровати, когда падал.
Хозяин дома, видимо, решил, что церемониться не стоит, поэтому просто взял меня за плечо и перевернул на спину.
Предо мной стоял невысокий плотный мужчина, одетый в грубой вязки растянутый свитер с закатанными рукавами и мешковатые брюки. Я скосил глаза:  на ногах у мужчины были разношенные домашние туфли. Рассмотрев одежду, я вновь поднял глаза и принялся изучать лицо незнакомца. На вид, я дал бы мужчине лет пятьдесят: морщинистый лоб, длинные, с проседью, волосы, зачесанные назад, маленькая кругля растрепанная бородка - не седая, а какая-то пегая- и серые водянистые глаза, ничего не выражающие.
Мужчина тоже рассматривал меня: его глаза бегали с неимоверной скоростью. Каких-то эмоций я в них не заметил.
Так в молчании мы разглядывали друг друга довольно долго. Наконец, удовлетворившись увиденным, мужчина спросил:
- Как вы себя чувствуете? – хозяин дома (думаю, я не сильно ошибся, определяя его статус) говорил приятным баритоном, немного окая. – Почему вы на полу лежите?
- Упал. – сказал я и сам удивился своему голосу – писклявому, как у подростка в пубертатном периоде. – Где я?
Мужчина не ответил и продолжил разглядывать меня. Правда, на этот раз в его глазах проскочила искорка интереса.
- Потянулся за напальчником и упал. – повторил я после того, как откашлялся. На этот раз голос меня удовлетворил. – Вот за ним, - и показал злополучный датчик, как бы подтверждая правдивость своих слов.  – Он под кровать упал.
- Понятно. – кивнул мужчина и протянул руку, чтобы я смог подняться. Потом помог мне взобраться на кровать.
- Это не «напальчник», как вы изволили выразиться, а пульсоксиметр. –хозяин надел прищепку мне на палец. – Он показывает, насколько ваша кровь насыщена кислородом.
Я поглядел на экран монитора, прекратившего пищать, как только мужчина закрепил на пальце датчик.  Синяя прямая внизу экрана опять превратилась в волны. Цифра справа показала 98 чего-то.
- Сойдет. – удовлетворенно кивнул головой мужчина. – Так как вы себя чувствуете? Что-то болит?
- Нет. – я прислушался к своему телу и с удивлением обнаружил, что боли не было. – Слабость, только… И пить хочется.
- Это нормально. – опять кивнул головой мой собеседник, быстро отсоединил капельницу и закрыл катетер пробкой. – После того, что вы пережили – это естественно. Отдыхайте, пока.
Сказав это, мужчина подхватил с пола крупные осколки, развернулся и быстро вышел из комнаты, плотно притворив дверь. Я даже сказать ничего не успел.
«Отдыхайте!» Как тут отдохнешь, среди всех этих приборов? Да, собственно, где я? Вопрос этот волновал меня все сильнее и сильнее. Тем не менее, несмотря на переживания, через несколько минут я задремал.
Когда я проснулся, в комнате горел ночник. Я посмотрел в окно: жалюзи были раздернуты, а за окном с серого неба лил дождь. Рассмотреть пейзаж мне не удалось – все закрывала плотная стена воды. Я сел на кровати и понял, что сил ощутимо прибавилось. Шею опять тянуло. Повернувшись, я увидел, что к катетеру снова подсоединена капельница. Я немного сдвинулся, чтобы трубочка не оттягивала кожу.
Где же я? Помнится, в прошлый раз, когда с пальца упал датчик, тут же появился некий господин. Может, и сейчас попробовать?
Только я собрался претворить свой план в жизнь и уже начал стаскивать напальчник, как дверь открылась, и на пороге появился прежний мужчина, так и не удосужившийся сменить одежду. В руках он нес поильник с длинным носиком.
- Не надо этого делать.- мужчина придержал ногой дверь, чтобы она не хлопнула, и направился ко мне. – Датчик вам не помешает.  – хозяин остановился перед  койкой и протянул поильник. – Выпейте, полегчает.
Слова показались знакомыми. Где-то их уже слышал, причем – недавно. Я принял поильник и отхлебнул. Жидкость обожгла мне голо. Я закашлялся и попытался вернуть лекарство. Но мужчина не стал его забирать, а только придержал поильник, чтобы не расплескать, пока я откашливался.
- Пейте, пейте! – хозяин опять ободряюще кивнул.
Пришлось подчиниться. На этот раз мне удалось допить все без каких-то проблем. Жидкость слегка горчила, по вкусу напоминая заваренную ромашку, и прекрасно утоляла жажду.
- Спасибо. – проговорил я, когда справился с питьем.
- Не за что, пока. Как себя чувствуете?  - хозяин забрал поильник. – Голова не кружится? Живот не болит?
- Нет, все нормально. Спасибо.
- Вот и славно. Отдыхайте, пока. И сил набирайтесь.
Мужчина забрал поильник и стремительно вышел, не обратив внимания на мои тщетные возгласы «погодите!»
Я опять улегся на кровать и заснул.
В следующий раз мое пробуждение ознаменовалось сильными позывами внизу живота. Помочиться, короче, надо было. Я слез с кровати (датчики и капельницу от меня уже отсоединили, даже катетер с шеи убрали), замотался в простыню как в тогу и поковылял, шлепая пятками по кафелю, в сторону двери, из которой появлялся неизвестный товарищ.
Дверь услужливо раскрылась передо мной. На пороге стоял все тот же господин в свитере.
- Зачем вы встали? – мужчина посмотрел на меня своими прозрачными глазами.
- Писать хочу. – сквозь зубы процедил я. Мне казалось, что если открыть рот пошире, то все накопившееся выплеснется на пол. Конфуз будет.
- Туда. – мужчина отступил вглубь комнаты и указал пальцем куда-то за стену.
Следуя указующему персту, я миновал еще одну дверь и оказался в туалете.
Вот оно, настоящее мужское счастье! Есть оно, все-таки! Вкусная еда, плотские утехи, богатство, известность – это все вторично! Журчание в клозете доставляло мне немыслимое удовольствие. Да-а-а-а-а… Хорошо-то как! Я даже зажмурился.
Чувствуя себя значительно увереннее в будущем, я вышел в комнату. Мужчина в свитере сидел на стуле и с интересом смотрел на мое появление из уборной. Рядом с ним стояла ширма, через которую были перекинуты потертые джинсы  и водолазка.
- Ну что, жизнь наладилась? – поинтересовался хозяин, не скрывая довольной улыбки. Теперь в его глазах светился неподдельный интерес. – Переодевайтесь, потом поговорим.
Я послушно прошел за ширму и привел себя в порядок. Джинсы были немного широки в поясе и чуть длинноваты. Кстати, кроме верхней одежды за ширмой еще обнаружилось белье и носки. И тапочки домашние стояли. Словом, приодел меня неведомый друг.
Когда я вышел в комнату, мужчина мечтательно разглядывал потолок, откинувшись на стуле. Я покашлял. Мужчина повернулся, критически оглядел меня, склонил голову, словно под таким углом я мог показаться привлекательней, и кивнул, завершая осмотр.
- Нормально! – таков был вердикт. – Теперь вы на человека похожи.
- А раньше на кого был? – я подтянул сползающие штаны.
- На скелет Тутанхамона, которого тушканы обглодали. – мужчина встал и поманил меня рукой. – Пойдемте ужинать, вам подкрепиться надо.
Мы прошли в столовую – небольшую  комнату с обеденным столом посередине и простыми лавками вдоль стен. В углу покряхтывал холодильник, на котором примостилась микроволновая печь. В соседней комнатенке угадывалась небольшая кухня. Хозяин зашел туда, включил свет и начал колдовать с какими-то кастрюльками. Я же с интересом осмотрелся.
Комната была оклеена голубыми обоями в вертикальную серую полоску. Кое-где на обоях виднелись яркие пятна – букеты цветов.  Между окном и холодильником висела репродукция: «Даная», а напротив – «Завтрак на траве». Стол был сколочен из досок и накрыт скатертью, пестреющей желтыми подсолнухами. Под деревянным потолком пристроилась трубка люминесцентной лампы.  Я внимательно пригляделся к лавкам:  они были сделаны из дерева с очень красивым рисунком. Чтобы проявить его, лавки натерли какой-то мастикой. Простота – одна из сторон высокого вкуса.
Наконец, вернулся хозяин, превратившийся теперь в метрдотеля. Мне он протянул небольшую плошку с бульоном, от запаха которого у меня аж скулы свело. Себе же он пододвинул тарелку с каким-то страшного вида варевом.
- Приятного аппетита! – проговорил мой сотрапезник и увлеченно принялся за еду.
Я взял плошку двумя руками и осторожно отпил бульон через край. Был он не горячим и удивительно вкусным, так показалось мне, изголодавшемуся по домашней пище. Я опять глотнул из плошки. Вместе с бульоном в рот мне попало несколько пылинок мелко провернутого мяса. Вкусно!
Тут меня как током ударило – ранение! И я отставил плошку.
 - Что такое? – хозяин оторвался от еды. – Вам не нравится? Да, я понимаю, что кулинар из меня аховый, но другого ничего нет. Потом, когда окрепнете, сможете готовить себе сами, а пока, придется довольствоваться моей стряпней.
- Нет, что вы! Очень вкусно! – поспешил заверить я «ахового кулинара». – Просто,  хотел спросить: можно ли мне есть после ранения? – я покосился на живот, скрытый водолазкой.
- Ах, вот вы о чем! –мой собеседник явно обрадовался, что не его стряпня вызвала такую реакцию. – Можно, конечно! И даже нужно! Кишечник я вам починил, с перитонитом мы справились. Так что – вперед. Только, не переусердствуйте. Поначалу придется есть бульончик с протертым мясом. По чуть-чуть и часто. А дня через два перейдете на нормальную пищу. Ешьте смело, набирайтесь сил!
- Так вы врач?! – я сделал страшно удивленное лицо, хотя, подспудно, начал понимать, к кому занесла меня судьба.
- Ну, только не  прикидывайтесь тут глупорожденным. – хозяин хитро мне подмигнул, от чего морщинки на его лице еще больше собрались возле переносицы. –Я думаю, что вы уже догадались, где находитесь. Если нет, то разрешите представиться, - тут хозяин встал и театрально приосанился, - Болотный Доктор. Меня многие знают.
- Так это правда? – я чуть не ляпнул: «вы не легенда?». – Правда?
- Что именно? – Доктор опять хитро прищурился. – Не элемент ли я сталкерского фольклора? «А я фольклорный элемент! У меня есть документ!»
Я оторопело молчал и хлопал глазами. Вот это номер, Андрей Жданов! Ты обедаешь с легендой! Сказать кому такое – не поверят. А легенда – вот она – уже сидит напротив меня и  довольно улыбается. Видимо, своей проницательностью и моим ошарашенным видом Доктор остался доволен.
- Вы не переживайте так, - знаменитый эскулап решил мне помочь. –Все, кто первый раз сюда попадают, именно так и спрашивают. Ну, с некоторыми вариациями на тему живой ли я или, все же, призрак.
- А вы живой? –вырвалось-таки у меня.
Доктор прыснул в чашку с чаем, которую только что поднес ко рту.
- А вам какая в том разница? – эскулап аккуратно вытер рот салфеткой. – Какая вам разница, призрак я или нет? Вам не все равно, кто вас лечит? Нет? Вас должен больше результат волновать, нежели личность врача. Нет? – и Доктор опять хитро сощурился, словно предлагая мне решить задачку с подвохом.
Пока я думал, все равно мне или нет, Доктор спокойно допил чай вприкуску с «Коровкой», отставил чашку и взглянул на меня.
- Ну что, не пришли к определенным выводам? Тогда, вот еще над чем подумайте: ко мне вас доставили не живые, в полном смысле этого слова. Принесли вас «Каблуки». А такой филантропии за ними, обычно, не водится.
- За кем? – не понял я.
- За «Каблуками». – ответил Доктор, и, глядя на непонимание, написанное на моем лице, добавил: - Я вам после расскажу. Пойдемте, пока, заведем на вас первичную медицинскую документацию.
На этих словах легендарный врач встал и направился через анфиладу комнат. У него, похоже, был  не дом, а лабиринт какой-то!
В кабинете – большой письменный стол, книжные полки по стенам, стеллаж с какими-то некрупными предметами - Доктор запустил компьютер. Пока он вызывал из памяти машины нужные программы, я, поддавшись любопытству, принялся разглядывать книги. Тут были труды по медицине и смежным дисциплинам, молекулярной биологии, генетике, физики и химии на русском и немецком языках. Иногда – раритетные издание таких годов, что я даже боялся представить их стоимость на аукционах. На отдельной полке стояли книги по искусству и театру. Среди них я заприметил свежайший, можно сказать «с пылу с жару», шикарный подарочный альбом с золотым обрезом – «Эрмитаж». Беллетристики и другой художественной литературы  среди изданий не нашлось. Вместо этого я увидел «Золотую ветвь» Фрэзера.
От книг я переместился к стеллажу, на котором лежали странные предметы. При ближайшем рассмотрении ими оказались артефакты, сплошь «молчащие», как мне показалось. К каждому артефакту прилагалась табличка, в которой указывалось что это за артефакт, где такой можно найти и его свойства. Среди артефактов встретился и тот, который недавно лежал у меня на груди.
- Можно? – поинтересовался я.
 - Что? – спросил Доктор, поворачиваясь от компьютера.
- Посмотреть. – я указал на артефакт. – Мне кажется, недавно меня таким лечили.
 - Можно, конечно. – эскулап встал, подошел к стеллажу и снял с него артефакт. – Это – «Кровь камня», - Доктор протянул «Кровь» мне. – Можете смело брать в руки. На этом стеллаже все предметы безопасны. Они уже неактивны, так что, ничего с вами не случиться.
Я взял в руки артефакт. Небольшой, неправильной формы, «пузырящийся», по фактуре он напоминал керамзит – такой же шершавый, но был значительно тяжелее. Цвет – бурый с ярко-красными вкраплениями. Присмотревшись, я понял, что «Кровь камня» состоит из каких-то мелких разноцветных кусочков, спрессованных в конгломерат. Тут же вспомнились слова инструктора, что этот артефакт рождается в гравитационных аномалиях и состоит из кусочков растений, животных и земли. Он обладает лечебными свойствами, хотя, сам по себе, радиоактивен. Странно, но то, что я держал сейчас в руках, было совершенно не похоже на то, что я видел на фотографиях.
- Совсем не похож. – я разочарованно протянул артефакт Доктору. – На фото он другой. И на груди у меня лежал не совсем такой.
- Такой, - заверил меня Доктор и положил артефакт на полку.  – Просто, когда вас ко мне несли, артефакт работал. Рискну предположить, что он светился розовым. А если вы его перемещали, должен был покраснеть. Верно?
Я припомнил, как все происходило, и пришел к выводу, что Доктор прав.
- Да, именно так.  –я кивнул.  – Когда он с груди на живот сполз, то покраснел, а мне стало совсем плохо.
- Все правильно. – подтвердил Доктор. – «Кровь камня» нельзя располагать непосредственно на ране. Только рядом. Ладно, пойдемте, а то за разговорами мы до свету не управимся.
Доктор усадил меня на стул возле компьютера, сам занял место за клавиатурой и начал допрос.
- Имя скажете? – почему-то неуверенно спросил Доктор.
- Андрей Жданов.
- Андрей - мужественный, от греческого «андрос», что значит – «мужчина». -  пробормотал в бороду Доктор, бодро стуча по клавиатуре. – Будем знакомы, Андрей Жданов.
- Дата рождения? – опять мне послышалась вопросительная интонация.
Я ответил. Так продолжалось еще несколько минут: Доктор спрашивал, я отвечал. Эскулап выяснил у меня дату последних прививок, перенесенные заболевания, аллергическую непереносимость и еще много чего.
- Имя в сталкерской среде? – задал он очередной вопрос.
- Ну…, - я засмущался. – Нет, вроде. Военные сталкеры меня Доктором называли, сокращенно – Доком.
Эскулап быстро посмотрел на меня, потом вновь уставился в экран, и принялся что-то печатать, иногда похмыкивая и удовлетворенно качая головой.
- Все, - сказал Доктор через некоторое время. – Карточку я на вас завел. Только вот что, - казалось, он испытывает неловкость. – Я вас буду Андреем называть. Вы не против? Просто, меня все называют Доктором, и, чтобы путаницы избежать, вы Андреем останетесь.
- Простите, - вспомнил я, правда запоздало, правила приличия, -  а вас как зовут?
- Доктор меня зовут.
- А имя? – спросил я и только потом понял, что позволил себе лишнего.
- Не помню. – чуть нахмурившись ответил эскулап. Но мне показалось, что он просто не хочет называть своего имени, как бы обрывая тем самым связывающие с прошлым нити.
 - Так ничего, если я вас Андреем называть буду? – Доктор внимательно посмотрел на меня. -Не возражаете?
Я не возражал. Тем более, что ужин и все, что за ним последовало, меня сильно утомило. Сейчас мне было все равно, каким именем меня будут называть. Мне хотелось только одного – спать.
Так началась моя жизнь у Болотного Доктора. Надо сказать, что эскулап предоставил мне полную свободу перемещений по дому и ближайшим окрестностям. Единственное, он предупредил, чтобы далеко я не отходил:
- Понимаете, Андрей, возле дома вас ни один зверь не тронет, разве что – человек. А вот если подальше отойдете, там я за вашу безопасность не проучусь.
Несколько следующих дней я набирался сил.
Доктор был предупредительным хозяином, не докучавшим гостю своим постоянным присутствием. Обычно, он уходил рано утром, пока я еще спал, и возвращался только к обеду, принося с собой какие-то травки и другие дары Зоны. Он объяснил, что многие препараты, которыми пользуется в практике, получает как раз из того, что добывает в Зоне. Сначала мне было странно слышать такое, но, подумав о собственном исцелении, я пришел к выводу, что Доктор в своих изысканиях продвинулся значительно дальше коллег из-за Периметра.
Силы возвращались мне медленно. Доктор, ежедневно осматривая меня, качал головой, цокал языком и обязательно добавлял в рацион какой-нибудь отвар, полностью игнорирую официальные препараты из аптечек, которых, кстати, у него было в избытке. Когда я спросил, зачем они ему нужны, раз все равно лежат без дела, Доктор пожал плечами и ответил что-то похожее на «пригодится».
Все свободное время я проводил в кабинете Доктора. Он, узнав, что я биолог, оценил мой искренний интерес к порождениям Зоны. Я рассказал про свои наблюдения за слепцами и выводы, которые успел сделать. В целом, он подтвердил их правильность, что мне польстило.  Доктор позволил изучать свои богатейшие материалы по фауне Зоны. Оказалось, что официальная наука, к которой я себя относил, обладала позорно малыми познаниями в этой области. Я глотал страницу за страницей, непрестанно поражаясь скудности своих знаний о том или ином виде мутантов, обитающих на этой земле. Единственное, что Доктор мне запретил, так это копировать материалы. Даже выписки делать было нельзя. Пришлось полностью положиться на свою память.
Кроме фауны Зоны, мысли мои занимали загадочные «Каблуки», которым я был обязан своим спасением. На третий день, за ужином, я осмелился спросить, кто же это такие.
- «Каблуки»? – задумчиво протянул Доктор, оторвавшись от жаркого. – Как вам сказать?.. Была такая группировка, что ли, в Зоне. Женская.
Я аж поперхнулся, услышав это. Женщина в Зоне, да еще на правах сталкера?! Нонсенс!
- Вот-вот! – Доктор одобрительно усмехнулся, глядя на мое недоумение. – Именно так все и думают – сказка! Тем не менее, они существовали. И сейчас существуют, но в иной ипостаси.
Сказав это, эскулап задумчиво сложил столовый прибор в тарелку и потянулся за чаем.
- Как это понять? – не унимался я.
- А вот так и понимайте. – Доктор хитро прищурился, опять предлагая мне пошевелить извилинами.  – Вот вам вводная. Пришли в Зону несколько девушек. Они хотели доказать, что не только стрельба позволяет выжить в этом мире, но и открытость и искренность. Девиз у них был «предотвращенный поединок – выигранный поединок».
- Угу, понятно. - я кивнул. – Как говорил мой инструктор по вождению в автошколе: «В ДТП виноват тот, кто его не избежал».
- Большого ума человек. – похвалил Доктор инструктора.
- Точно. – согласился я. – Так что дальше-то с «Каблуками» было?
- А ничего. Погибли все до одной.
- Мутанты? - такое развитие событий в Зоне мне показалось наиболее естественным.
- Нет. – Доктор нахмурился. – Люди. Мутанты, как раз, девушек не трогали.
После таких слов продолжать разговор мне расхотелось. Эта история еще раз наглядно доказала, что хуже человека зверя нет.
Через несколько дней, когда я немного окреп, то рискнул выбраться на вольный воздух. Сложный букет запахов, к которому я успел привыкнуть в доме, превратился в своего рода ауру спокойствия и надежности.  За то время, что я провел в нем, жилище Доктора стало для меня чем-то вроде крепости, внутри которой не могло случиться ничего плохого. А вот за порогом… Там все было неправильно. Да и Доктор еще не вернулся с ежедневной экскурсии…
 Несколько минут я в нерешительности стоял в прихожей и гадал, открывать или нет дверь. Наконец, собравшись с духом, я толкнул ее.
Прямо перед крыльцом была небольшая лужайка, заросшая низенькой сочно-зеленой травой вперемешку с мохом, из которого кокетливо выглядывали серые валуны, покрытые причудливым узором лишайников. Дальше, за поляной, начинались бочажки с темной водой, по краям которых шелестел сухой пожелтевший аир.  Судя по всему, дом стоял на небольшом возвышении, у подножья которого как раз и проступала болотная вода. Еще дальше, метрах в ста от дома, начинались чахлые деревца, торчащие из густого кустарника как верстовые столбы.
Я спустился по ступенькам и осторожно попробовал ногой грунт, прежде чем ступить на него. Мох немного пружинил, принимая мою стопу, но, в целом, почва была твердой. Как по пушистому ковру, я прошел до ближайшего водяного окошка и заглянул в него.
Вода там была синяя, как майское небо, и удивительно прозрачная. Это с крыльца мне она темной показалась. Я даже видел заиленное дно, по которому ползло какое-то животное. Оно сильно напоминало мечехвоста, только панцирь был не округлый, а какой-то вытянутый и абсолютно гладкий, будто отполированный. Существо проползло через бочажек, поднимая за собой илистые бурунчики, и скрылось из поля зрения.
Про таких мутантов я и слыхом не слыхивал, что еще раз подтверждало: про Зону людям ничего толком не известно. Аномалии, артефакты, мутанты – только верхушка айсберга, да и то – почти не изученная. Что же говорить про подводную часть? Что еще приготовила для людей Зона, что она скрывает и какую гимнастику для ума собирается нам предложить? Кто на эти вопросы сможет ответить?
Я отошел от окошка  и присел, опершись спиной о камень. Небольшая прогулка получилась утомительной, и меня стало клонить в сон. Неожиданно, я вспомнил сказку Бажова «Синюшкин колодец». Там Илью, помнится, тоже разморило на болоте, и в гости к нему пришла Бабка-Синюшка. Мысль настолько меня захватила, что я поднялся, и принялся озираться по сторонам, высматривая возможных гостей. Но никого вокруг не было. Однако, меня не оставляло странное чувство, что кто-то наблюдает за мной. От греха я вернулся в дом.
Доктор возвратился только вечером – уже начало смеркаться. Он был весьма доволен собой. Оказалось, что на болоте ему, наконец-то, удалось разыскать некий редкий корень,  за которым он безуспешно охотился уже несколько месяцев.
- Смотрите, Андрей, - Доктор возбужденно совал мне в руки клубень, похожий на грязный кукиш. – Это – корень чернотела. Его настой – мощнейший стимулятор регенерации нервной ткани. Можно будет теперь делать операции на нервных стволах!
Доктор так был так рад своей находке, что даже забыл про обед, обещавший стать ужином. Пришлось ему напомнить, ибо желудок мой настойчиво требовал пищи.
За едой Доктор суетился больше обычного – ему не терпелось заняться приготовлением настоя. Он быстро выхлебал суп из плошки, уже на ходу схватил бутерброд и скрылся в лаборатории, оставив меня вяло ковыряться в тарелке и думать.
Зона… Такая многообразная, изменчивая, глубокая. Но, в то же время, постоянная в своей опасности. Домик Доктора – всего лишь островок спокойствия, крохотный, почти незаметный среди этого океана вечной смерти. Побывав в роли жертвы, я убедился в правдивости слов шефа:  меня много как убить могут. Но, пообщавшись с Доктором я это четко понял, опасаться надо было не мутантов и аномалий, а себе подобных, одержимых жаждой наживы, жаждой денег. Желание нажиться затмевало все: совесть, мораль, сострадание, в конце концов. Как же должен деградировать человеческий разум, чтобы прощать такое истребление себе подобных?!
Война, политические интриги, бандитизм, предательство ради наживы и сиюминутной выгоды –это существует за Периметром. Из того мира я пришел сюда. Мне казалось, что тут, в экстремальных условиях,  все должно быть иначе. Оказалось, действительно – иначе. Жизнь тут вообще не ценится. Ее номиналом может стать банка тушенки, глоток воды, магазин с патронами. Ничтожные расценки за бесценный дар природы – Жизнь.
Зона… Самая страшная опасность, с которым столкнулось население планеты. Страшнее ядерной и бактериологической войны, страшеннее всего оружия, которое Человечество придумало для своего уничтожения. Казалось бы, люди должны решать эту проблему всем миром, объединившись, забыв распри и собственные мелкие амбиции перед лицом такой опасности. Посудите сами: привычные законы физики и химии, считавшиеся незыблемыми много сотен лет, тут потеряли свою значимость. Пример? А что пример? Возьмите любую аномалию, тот же «Трамплин», например,  и объясните его физику с привычных «незыблемых» позиций. Что говорите? «Участок изменения вектора гравитационной постоянной?» Отлично! Здорово! Феерично! Гениально! Срочно вставайте в очередь за Нобелевской премией! Встали? А теперь объясните, каким образом эта постоянная меняется?
Молчите? А вот Стругацкие, помнится, еще в «Пикнике на обочине» предупреждали:  будет, мол, Зона. Верно все фантасты тогда предсказали: аномалии, артефакты… Мутантов, только, не предусмотрели. Ну, это простительно: жизнь свои коррективы вносит всегда. А вот про человеческое отношение к Зоне точно все сказали: военные, бармены-скупщики, сталкеры, ученые. И никто ничего не понимает: как, что, почему?
Зато, люди сразу сообразили, с какой стороны тут масло! Сходу! Этот артефакт от поражений радиацией помогает, этот – раны лечит, этот – жизненные силы стимулирует. Ничего напоминает? Нет? Эта куриная лапка - от сглаза, этот кристалл – порчи, чеснок – от вампиров.
Понять, что артефакт делает – просто, а вот принцип его действия – задачка не для среднего ума. Опять же, незабвенные Стругацкие говорили про вечные батарейки «этаки», мол пользоваться можем, а вот принцип…
Сталкеры копаются в Зоне, вытаскивая артефакты из аномалий. Так шахтеры добывают алмазы в копях. Алчные торговцы, прикрываясь такими же алчными представителями власти, налаживают каналы поставок артефактов за Периметр. Точно так же на алмазах богатеют те, кто на поверхности, шахтер же продолжает ковыряться в грязи, ежесекундно рискуя погибнуть под завалом, только для того, чтобы добыть кристалл, который потом продадут за бешеные деньги.
Не понимаю я этого. Не понимаю!
Я помешал ложкой суп – остыл совсем. Есть, тем более – остывшее варево, мне уже не хотелось, поэтому я налил в кружку чай и опять уселся за стол.
Теперь мои мысли,  переключились на «Каблуков». Доктор говорил, что некогда  это были живые люди, девушки. Их-то кой черт занес на эти галеры? Хотели доказать, что они ни в чем не уступят мужчинам? Нет, не похоже. Доктор говорил что-то про их странную пацифистскую философию. Вот ведь как получилось: мутанты их не трогали, а люди… Люди… Люди… Опять люди. Ладно, оставим в покое людей. Сейчас меня больше другое занимает: кто, вернее – что они такое? Ведь Доктор говорил, что они  не живые. Но, насколько я понял, и не зомби. Так кто же они? Материальные призраки? Бред какой-то. И, кстати, почему они меня у бандитов отбили (я теперь не сомневался, что виденные мной тогда две девушки были именно «Каблуками»)?
- Хороший вопрос! – голос Доктора вернул меня в реальность. – У вас на него ответа еще нет?
- Вы о чем? – не понял я.
- О «Каблуках». – Доктор прошел от двери и сел на лавку напротив меня.
- А откуда вы знаете, о чем я думал сейчас?
- Все просто: вы сами с собой разговаривали, Андрей. – Доктор улыбнулся.
- А-а-а… - протянул я. – Раньше со мной такого не случалось.
- Ничего страшного, бывает. – успокоил меня эскулап. – Так что вы по поводу «Каблуков»  думаете?
- Не знаю. – честно ответил я. – Не могу понять, что они такое.
- Ну, тут-то, как раз, все просто. – Доктор поудобней устроился на лавке и внимательно посмотрел на меня. – Они – сущности, возвращенные к жизни Зоной и поддерживаемые Ей. То есть, они существуют, пока Зона так хочет.
- Ну, все сразу стало ясно! – с нескрываемым сарказмом ответил я.
- Конечно, - Доктор улыбнулся, – вам не понятно, как такое возможно. Попробую объяснить на примере. Представьте: все, что есть внутри Периметра, всего лишь иллюзия. Очень жизненная, реальная, но, все же, иллюзия. В рамках этого фантома возможно и существование «материальных» призраков – «Каблуков». Как вам такое объяснение?
Я задумался. Реальная иллюзия, конечно, многое объясняла. Вернее – ничего не объясняла. Артефакты, чучела мутантов и другие материальные вещи из Зоны продолжали существовать и за Периметром, сохраняя свои основные свойства. Правда, живые порождения Зоны нельзя было доставить за пределы Периметра, но остальное-то! Это что же, мир вне Зоны тоже – иллюзия? «Матрица» какая-то получается. Еще не хватало, чтобы Доктор предложил мне сейчас две пилюли.
Испугавшись собственных выводов, я поднял глаза на эскулапа. Тот внимательно наблюдал за мыслительным процессом, вероятно, написанным на моем лице. При этом Доктор хитро улыбался, как делал всегда, подкидывая мне задачку с подвохом. Тут на меня снизошло откровение: да он же издевается!
- Понял! – воскликнул я, хлопнув себя по лбу. – Вы сами не понимаете, что есть «Каблуки»! Правильно?
- Именно! – Доктор громогласно расхохотался. – Не понимаю!
- А как же?.. – я растерялся, не зная, что сказать.
- Никак. – Доктор, казалось, угадал то, что я так и не произнес. –Я и не пытаюсь этого понять. Мы, я имею в виду людей, и они – дети Зоны, к которым и «Каблуки» относятся, слишком разные. У нас разное мироощущение и разны абстрактные категории, которыми мы пользуемся. Нам никогда не понять друг друга, как не поймут друг друга миллиардер и нищий с вокзала. Вот смотрите, парадокс какой: эти два человека говорят на одном языке, но не понимают друг друга, так как у них разные приоритеты в жизни и разные образы, которыми они мыслят. Так же и тут. Возьмем зомби, например. Вы думаете, что они безмозглые пожиратели падали? Нет, Андрей! То, что мозга, как такового у них нет, совершенно не мешает зомби мыслить, пусть и на своем уровне. Одно время у меня в доме жил такой зомби – Бенито. Он прекрасно освоил навыки, присущие нам с вами: пользовался ножом и вилкой, принимал душ, носил одежду, выполнял действия, не требующие мелкой моторики, ездил на машине, разговаривал и даже аргументировал свою точку зрения. Только, иногда я не понимал, что он хочет сказать, а он не мог объяснить. И происходило это именно из-за того, что мы мыслили разными категориями. Как тогда говорил Бенито, я думаю тут, - здесь Доктор указал пальцем на свою голову, - а он – там, - Доктор сделал широкий жест руками, охватывая пространство вокруг. – То есть, зомби мыслит Зоной, или Зона мыслит за него – я толком не разобрался.   
- А куда он дался? – история мыслящего зомби заинтересовала меня не меньше, чем загадка «Каблуков».
- К сожалению, - Доктор погрустнел, - век зомби недолог.
- Он умер? – спросил я и тут же понял, насколько глупо прозвучала моя фраза.
- Нет, просто он ушел. Бенито решил, что ему надо вернуться к своим. Я его не удерживал.- Доктор почесал кончик носа и решил завершить разговор: - Идите спать, Андрей, время позднее.
Время, надо сказать, было совсем не позднее, да и спать желания у меня не было, но я понял, что Доктор хочет побыть один. 
Лежа в кровати, я думал о том, что говорил Доктор про мышление зомби. «Он думает там». Выходит, что есть коллективный разум или что-то вроде него, позволяющий созданиям Зоны размышлять вместе, переживать вместе, и вместе же идти к цели. Получается, своего рода, единый организм – Зона – разделенный на множество клеточек – мутантов. Аж мороз по коже! Интересно, а где же находится то, что всеми этими клеточками управляет. Для удобства, назовем это нечто – мозгом. Итак, где же находится мозг, управляющий всем телом – Зоной?  На ум, почему-то, приходило только одно место – Чернобыльская АЭС, которую с таким упорством защищают фанатики «Монолита». Зачем, спрашивается? Может, и пресловутый Черный Камень есть? Тот самый исполнитель желаний? Идол, которому фанатики поклоняются? Или, все-таки, это выдумки? Нет ничего – ни Камня, ни Разума, ничего. А есть только люди, и есть мутанты. И каждый пытается уничтожить каждого. А, есть еще Зона – неизвестно что неизвестно где.
Словом, к определенным выводам относительно сказанного Доктором я так и не пришел.  Поворочавшись еще немного, я задремал.
Ночью, вернее уже под утро, меня разбудила какая-то возня. Сквозь полудрему я слышал, как кто-то ходит по дому, потом, в операционной что-то упало на пол. Мне, конечно, надо было подняться и предложить свою помощь, но сон опять одолел меня. Окончательно проснулся я уже на рассвете. Вставать желания не было. Хотелось еще поваляться в кровати. Но из операционной доносился шум, и советь не оставила мне выбора. Пришлось встать, одеться и пойти  операционную: помогать.
Зевая во весь рот и протирая заспанные глаза, я открыл дверь и остолбенел от увиденного. Остатки сна моментально улетучились.
 На операционном столе лежал мутант. Огромный, поджарый, сплошь состоящий из перекрученных тугих мышц, покрытый гладкой блестящей коричневой кожей кровосос! Тот, кого инструктор называл «идеальная машина для убийства». Тот, кого боялись все сталкеры. Кровосос!
Завидя меня, он приподнялся на столе, опираясь на руку, и зашипел. Глаза кровососа горели черной яростью. Казалось, одного такого взгляда было достаточно, чтобы испепелить меня. Щупальца-присоски его ротового аппарата при этом топорщились, придавая совсем уж жуткий вид и без того страшному мутанту. Я оторопело замер, боясь пошевелиться и забыв как дышать. Страх, нет – животный ужас, холодной волной прокатился по телу, заставляя волосы на затылке вздыбиться. Во рту пересохло. Вид мутанта, находящегося в нескольких метрах, мутанта, который мог убить меня одним движением когтистой лапы, повергал в ступор.
Доктор, надо сказать, ничуть не испугался агрессивного настроения кровососа. Он подошел вплотную к мутанту и, поглаживая его по гладкой как полированное пасхальное яйцо голове, начал приговаривать:
- Спокойно, Ким, спокойно! Он не причинит тебе зла. Успокойся, он – друг.
Кровосос, послушавшись Доктора, прекратил шипеть, опять лег на операционный стол. Щупальца перестали топорщиться и расслабленно свесились по бокам головы. Только взгляд продолжал буравить меня черной неприязнью. Именно неприязнью, а не яростью, как это было в начале.
- Подойдите ближе, Андрей! – Доктор говорил, не переставая поглаживать кровососа.
Я не пошевелился, стоя в дверях, будто изваяние. Ноги отказывались идти в сторону операционного стола.
 - Подойдите, не бойтесь. – теперь Доктор пытался успокоить и меня. Хорошо, хоть по голове не гладил!
- Не могу, - честно признался я, ибо ноги все еще не слушались.
- Идите, идите. – Доктор пристально посмотрел мне в глаза. – Он вреда вам не причинит.
- Ага, «не причинит», – буркнул я. Идти мне не хотелось, но взгляд эскулапа, превратившийся в подобие стальной спицы, не оставлял выбора. Я схватился за соломинку: – Это же кровосос!
При этих словах мутант опять зашипел, напрягая щупальца.
- Спокойно, Ким, спокойно! Он не хотел тебя обидеть! – Доктор отвернулся от меня и опять принялся поглаживать кровососа. А потом Доктор заговорил, обращаясь попеременно ко мне и к Киму. Причем, я не всегда мог разобрать, к кому относится реплика:
- Он не враг, зла не причинит. Андрей, не смотрите на него как на убийцу. Это – пациент, которому требуется помощь. Он не враг. Он не опасен. Агрессия не поможет. И страх – тоже. Он тоже боится, и только поэтому так себя ведет. Только от испуга. Только от него. Не надо бояться, все будет хорошо. Там, где нет страха, там нет и агрессии. И только где нет агрессии, есть понимание. А где есть понимание, есть взаимоуважение. А уважение, никогда не допустит зла…
Доктор что-то еще говорил, но я уже этого не слышал. Спокойный, размеренный голос, плавно текущий, беспрепятственно проникающий в сознание, обволакивал мысли, словно мед. Он прогонял ужас. Страх отступал, и на  его месте прорастало спокойствие. 
Незаметно для себя, я приблизился к столу и встал рядом с Доктором. Мутант, лежащий передо мной, был спокоен. Казалось, его убаюкал напевный голос. Кровосос, вроде, даже глаза прикрыл.
- Видите, Андрей, если вы подходите к живому существу с открытым сердцем, без злобы и желания причинить вред, а с искренним стремлением оказать помощь, то вам будут только благодарны.
 Кровосос, в ответ на эти слова, внимательно посмотрел на меня, вскинул свои щупальца и коснулся ими моей руки. В этом касании не было злости, скорее, такое действие нужно было расценивать как дружеский жест.
Странное ощущение! По моей коже скользили мягкие, прохладные, покрытые мелкими присосками щупальца мутанта, который самой Зоной был создан, чтобы убивать! Но я все еще был жив, хотя кровососу оставалось только взмахнуть лапой, чтобы снести мне голову. Через несколько секунд мутант оставил мою руку в покое: щупальца, на манер длинных усов, опять свесились по сторонам его головы-дыни.
Внутри меня боролись два человека. Один пытался протестовать, крича во все горло: «Нет! Это враг! Убей его!». Другой же, спокойно, рассудительно, как-то даже лениво, заставлял первого замолчать, оттесняя его вопли на задворки сознания. Второй говорил, и его голос был очень похож на голос Доктора: «Ничего, Андрей, ничего! Это просто непривычно, стоять рядом с тем, кого ты считал врагом. Ничего! Ты, просто, ошибался. Он не враг. И он в беде. Помоги ему, и тебе это воздастся!».
- Все? – голос настоящего Доктора заставил меня очнуться. – Вы справились с собой?
- Да! – автоматически ответил я, еще не сознавая, что сказал правду. Только через несколько мгновений я с удивлением понял, что мутант, лежащий на столе, перестал быть врагом, превратившись в живое существо, нуждающееся в помощи.
– Все нормально, - подтвердил я. – Чем помочь?
- Отлично! – Доктор, казалось, был рад, что я так быстро справился со своими страхами. – У Кима сломана рука, видите?
Только сейчас я обратил внимание, что правая рука (или – лапа?) кровососа была запакована в полимерную повязку.
-  Кости я ночью ему сопоставил, так что проблем быть не должно: срастутся, как миленькие. Луче прежнего будет.- Доктор говорил так, будто перед ним лежал обычный пациент, а не мутант – порождение Зоны. – Помогите мне повязку с него снять, а то одному несподручно.
Признаюсь, несколько минут назад я бы счел это дикостью! Но сейчас во мне уже не было того первобытного животного страха, который застилал разум. Я понимал, что имел в виду Доктор. Боюсь, я не смогу этого объяснить так, чтобы это поняли и другие. Просто, мне стало ясно, что без помощи Ким был обречен: с неработающей рукой он не сможет выжить в Зоне. Я всеми силами хотел помочь ему. Я прекрасно понимал, что вскоре на моей совести окажется много сталкерских душ, но я также сознавал, что души эти, в конечном счете, будут сами виноваты. Никто их – сталкеров - сюда не звал. Они сами пришли, осознавая риск, которому себя подвергают. Это – свободный выбор человека – идти туда, где можно погибнуть.
В конце концов, лечат же уссурийских тигров, которым перебило лапы капканом. Лечат львов, пострадавших от рук охотников. Лечат, и возвращают в природу, в естественную среду обитания. Чем Ким хуже? Почему он не заслуживает такого же почтения к себе?
Что вы говорите? «Кровососы убивают людей?». Убивают, согласен. Но и тигры тоже, когда есть хотят. А люди не убивают животных, чтобы прокормиться? Что? «Люди – высшая ступень эволюции. Они наделены разумом, способностью отличать добро от зла, чувствами. Людям можно»? А кто сказал, что венец творения – человек? Кто? «Создан по образу и подобию»? Тогда почему, «подобные», позволяют себе уничтожать других «подобных»? Почему люди присвоили себе право распоряжаться жизнью других существ на Земле, даже «подобных»? Почему нельзя предположить, что кровосос тоже «создан по подобию» только -по своему, и считает себя венцом эволюции, рассматривая людей как соседей, мешающих ему жить?
Зона – сформировавшаяся экосистема. Это я понял очень хорошо, за то время, что прожил у Доктора. Тут есть охотники и жертвы. Все так же, как за Периметром. Только, в разы опаснее. Удобная позиция человека «не ты, так тебя» здесь принимает, просто-таки угрожающие размеры. Только, чаще все, происходит наоборот: «не тебя, так ты».
Словно бы в отместку за собственную слабость и глупость люди пытаются раздавить Зону, стереть ее, чтобы даже воспоминания о Ней не осталось. А Зона успешно сопротивляется, отстаивая свои территории. И Человеку – «венцу творения» -это не нравится. Человек пытается единолично занять верхушку пьедестала, применяя для достижения этой цели оружие. А нельзя вдвоем занять эту верхушку? Или втроем? Или всем вместе встать туда? Глядишь, не понадобится и пьедестал, когда все окажутся наверху. В самом деле, какая разница, не какой ступеньки мы стоим, если стоим все вместе?
Движение вперед, прогресс, развитие науки и все прочее, безусловно, прекрасно. Только почему развитие это идет через боль и страдания других живых существ?..
- Андрей, помогите. – голос Доктора вывел меня из размышлений. Я встрепенулся и поглядел на врача. – Режьте повязку по разметке, - с этими словами Доктор протянул мне массивные кусачки, - а я буду гипс обламывать.
- Может, лучше мне ломать? – предложил я.
- Нет, вы еще слабы, так что, давайте как по моему плану.
Пришлось согласиться. Пока мы снимали гипс, Ким спокойно лежал на столе и только утробно бурчал, как из бочки, когда наши действия доставляли ему неудобства. Признаюсь, поначалу я несколько побаивался нашего пациента, но вскоре успокоился и перестал обращать внимание на щупальца возле моей руки.
Наконец, мы сняли гипс. Ким сел на столе, внимательно осмотрел травмированную руку и провел по ней щупальцами.  Потом мутант взглянул на Доктора. Тот улыбался, как человек, выполнивший тяжелую, но очень приятную работу.
- Ну, как? Нормально? – обратился Доктор к пациенту. – Не болит? Подвигай.
Ким послушно согнул и разогнул руку, потом пошевелил пальцами и одобрительно заурчал.
- Отлично! – похвалил его Доктор. – Теперь отдельно, каждым пальцем.
Кровосос выполнил команду. Рука работала, что само по себе было чудом регенерации. Перелом сросся за несколько часов! За Периметром я бы в это не поверил, как и в то, что возможно договориться с кровососом. А тут… Тут все может быть.
- Замечательно! – вынес вердикт Доктор. – Лучше и быть не может! Иди, и больше руки не ломай!
Ким пробормотал что-то, легко соскочил со стола и бесшумно двинулся к выходу. Он шел ссутулившись, практически волоча руки по полу, но звука шагов я не услышал. Никогда бы не поверил, что подобная громадина может передвигаться так тихо!
Мы с Доктором вышли на крыльцо. Ким уже подходил к краю поляны и собирался нырнуть в подлесок. Напоследок кровосос развернулся к нам, запрокинул голову, растопырил щупальца и заревел. Потом мутант в полнейшей тишине, особенно слышимой после громогласного рева,  замерцал и растворился в утреннем воздухе. И лишь недолгое шевеление кустов на другом конце поляны говорило, что кто-то только что тут прошел.
Мы еще немного молча постояли на ступеньках. Доктор дышал полной грудью, шумно втягивая воздух. Казалось, он пил этот болотный дух, пропитанный влагой и горьковатым запахом мха. На лице Доктора расплывалось блаженство. Сейчас он был абсолютно счастлив.
- Пойдемте завтракать! – неожиданно прекратив дыхательные упражнения предложил Доктор. – А то я что-то проголодался. Кстати, спасибо! Мы с вами, Андрей, большое дело сделали.
Я мысленно поблагодарил врача за это корректное «мы». А потом задумался: что же он имел в виду? Неужели, вылеченного Кима. Вряд ли… Скорее… Урок, преподанный мне? Я посмотрел на Доктора, ища подсказки.
Доктор вдруг тяжело вздохнул и решительно, даже как-то зло ушел в дом. Что-то задело врача. Что именно, я так и не понял… Может, мысли какие-то?
Над болотом поднималось очередное утро. Нет, неправильно. Не очередное, а новое. Какое-то особенное, другое. День обещал быть жарким. Туман – наследство ночи – почти рассеялся, оставаясь только в низинках, где слоился белыми рваными хлопьями. Ветра почти не было, только где-то по верхушкам деревьев лениво шелестело. Я стоял и смотрел на эту умиротворенную картину. Что-то идиллическое было в окружающем, какое-то пасторальное. Что-то такое, что заставляло душу расправлять крылья. Я стоял на крыльце и наслаждался воздухом, как Доктор только что. Мне было хорошо. По-настоящему хорошо. Будто воды из родника выпил: до ломоты в зубах хорошо. Я хрустко потянулся. Хорошо!
Захотелось что-нибудь сделать. Что-нибудь эдакое, чтобы всем понятно стало: мне хорошо! Закричать, подпрыгнуть, завертеться волчком! Энергия, накопившаяся во мне за время вынужденного безделья у Доктора, искала выхода.
Я зажмурился, присел, отвел руки назад и уже собрался прыгнуть. Но так и остался – сидя и зажмурившись. Что-то остановило меня. Через мгновенье я понял: чей-то взгляд. Опять за мной наблюдали. Кто-то смотрел на меня – пристально, даже как-то алчно.
Приоткрыв глаза, я огляделся. Никого. Те же кусты, те же деревья и тот же туман. Я выпрямился и еще раз осмотрелся. Опять ничего нового. Со стороны, наверное, это казалось безумием: собрался человек прыгнуть, но не прыгнул, а принялся озираться по сторонам.
Ощущение, что за мной наблюдают, не покидало. Я даже понял откуда. Но сколько я ни всматривался в тень под деревьями, так никого и не увидел. Наваждение какое-то! И вдруг оно пропало. Никто больше не смотрел на меня.  Это я мог сказать определенно. Я развернулся и взялся за ручку двери. Прав Доктор: завтракать пора…

***

Это было как наваждение. Шера несколько дней ходила вокруг дома Доктора на болотах, раз за разом возвращаясь на облюбованный пятачок под деревьями. Все - невзирая на косые взгляды Ис. Та не понимала, что тянет Шеру на болота. Если честно, то Шера и сама этого не знала. Просто возвращалась к дому, чтобы опять взглянуть на него со стороны. Конечно, она не раз бывала внутри, знала Болотного Доктора. Не так давно она опять заходила. Не надолго: она с подругами только оставила раненого на попечение эскулапа и исчезла, как самый настоящий призрак.
Но потом какое-то чувство заставило ее вернуться. Чувство, давно забытое в той жизни. И Шера пришла на болото. Ее отсутствие, естественно, было замечено сестрами. Вернувшись, Шера посмотрела на самых близких ей в этом мире. Набби улыбнулась, не поднимая головы от маникюра (тоже привычка из той жизни). Ада скривилась (тогда она тоже чуралась эмоций, считая это проявлением слабости). Флешь посмотрела с интересом (она тогда всегда отличалась любопытством и любовью к сплетням). А Ис просто неодобрительно покосилась на подругу.
Недавно Шера уже вдела спасенного «Каблуками» научника. Похоже, что он выбрался на первую прогулку. Осторожно, будто боясь поскользнуться, молодой человек спустился по ступенькам крыльца, прошел по моховому ковру и присел на корточки перед окошком воды. Что-то заинтересовало ученого, и он склонился над бочажком, рассматривая дно.
Шера пристально смотрела на сгорбившегося человека. Ну как же так можно?! В Зоне оставить открытую спину?! Он что, совсем безумный? Не усвоил еще, что тут нужно постоянно знать, что происходит сзади? Что спину можно доверять только напарнику, да и то – не всегда?
Девушка нервно теребила шемаг под подбородком, наблюдая за научником. 
Ну что же он делает?! Любой вшивый мародер или долговец может подойти к нему и перерезать глотку. Что уж говорить о мутантах, способных передвигаться бесшумно и незаметно.
Шера огляделась: нет, все спокойно. Никого…
Молодой человек, наконец, отошел от бочажка и сел возле камня, вытянув ноги. Шера немного успокоилась и вытащила из пачки сигарету.  Пока девушка курила, научник, казалось, задремал. Во всяком случае, он начал клевать носом. Шера, повинуясь внезапному порыву, такому неожиданному и человеческому,  затушила сигарету и вышла из-за дерева. Новое, доселе неведанное (или забытое?) чувство-ощущение захватило девушку.  Ей захотелось приблизиться к спящему и взглянуть на него поближе. Она уже сделала первый осторожный, почему-то робкий шаг, но человек вдруг зашевелился и поднялся на ноги.
Шера стремглав бросилась назад, за дерево. Почему так поступила, она не могла сказать. Девушка стояла, прижавшись спиной к шершавой коре, и пыталась унять сумасшедшее дыхание, рвущееся из груди. Как девчонка, честное слово!
Как девчонка?! Школа… Точно, школа! Что такое школа? Не важно, сейчас это не важно. Не важно. Шера окунулась в вспоминания, неожиданными обрывками ворвавшиеся в ее сознание. Восьмой класс, или девятый? Восьмой… Танцы… Мелькающие разноцветные огни, превращающие пространство актового зала в сказочную территорию…  Девушка, еще вчера бывшая девчонкой… Идет на другой конец зала к группке парней, стоящих у сцены возле ревущих динамиков. Среди мальчиков есть один. Он стоит спиной… Она пригласит его на танец. В первый раз. Обязательно пригласит. Решение созрело. Первое взрослое решение в ее жизни… Трудно сделать только первый шаг. Трудно только решиться, а дальше  все просто – шаг за шагом… Ей осталось пройти всего чуть-чуть, преодолеть пять метров сказочного танцпола… Парень развернулся и посмотрел на нее… Девчонка испуганно упорхнула в тень портьеры… Потом она долго плакала в туалете, сидя на грязном унитазе… Именно тогда она впервые затянулась сигаретным дымом… Пай-девочка…
Воспоминание прервалось. Шера, наконец, смогла отдышаться и успокоиться. Она осторожно выглянула из-за дерева. Научник уже стоял в дверях дома Доктора. Шера смотрела как молодой человек собирается переступить порог. Неожиданно он обернулся и взглянул в ее сторону. Шера юркнула за спасительный ствол. Заметил или нет? Девушка опять выглянула. Человек уже скрылся в доме. Не заметил, хвала Зоне…
Это было вчера. Шера вернулась к сестрам, злая на себя и на весь свет. Почему она не может контролировать свой разум – единственное, что у нее есть сейчас?!
Хотя Шера дала себе слово не думать о научнике и не возвращаться больше на болота, утром она опять стояла за деревом. Это было сильнее ее.
Она видела, как Доктор и научник проводили кровососа. Видела как научник остался один на крыльце. Шера видела сумасшедшую энергию, бурлящую в человеке. Сейчас он выплеснет ее… Вот он собрался, приготовился, даже присел… Шера все больше выглядывала из-за дерева, завороженная предстоящим зрелищем. Сейчас…
Научник вдруг замер. Шера спряталась за деревом. Еще секунда, и он бы ее заметил! Опять тяжелое дыхание вырывалось из груди призрака. Да что же такое с ней происходит?! Немного успокоившись, Шера выглянула из своего укрытия. Как девчонка, право слово! Как девчонка!
Научник поднимался по ступенькам. Шера смотрела во все глаза, прожигая взглядом спину человека. Вот он остановился в дверях и обернулся. Девушка поняла, что ее заметили.

***

Уже входя в дом, я опять почувствовал чей-то взгляд и обернулся. Не знаю, привиделось ли это мне или было на самом деле, но под деревьями мелькнуло рыжее облако волос.
«Бред», - решил я и пошел завтракать.