Порой память внезапно, вне причин и нашего желания, открывает нам страничку из детства, ушедшего давно и почти забытого. Это картинки, чаще черно-белые, несвязанные друг с другом.
Не знаю почему, но память мне вернула мою картинку из детства именно сегодня, в праздничный день, когда моему городу история добавила возраст зрелого мужчины к полутора тысячам лет его жизни. С целью отпраздновать городу круглую дату, мы с женой решили прогуляться в последние дни весны по солнечным склонам над Днепром, чтобы насладиться теплом и буйством зелени накануне знойного лета.
На окраине города, где мы живем так долго, что скоро тоже будем считать срок тремя десятками, как считает сегодня свой возраст мой любимый древний город, градоправители разных мастей не смогли создать парка, на аллеях и скамейках которого было бы так уютно и красиво, как в старинном Царском городском парке.
Единственный молодой сквер, недалеко от нашего дома, ничего взору радостного не приносит, как, впрочем, и все остальные достижения «слуг народа», избранных доверчивым людом города. Громоздящиеся, словно коробки вокруг магазина, строения и здания нашего района изумительных пейзажей и широких панорамных видов, способных порадовать душу, жителям и гостям не демонстрируют.
Потому и пришло нам на ум: чтобы себя потешить поехать в центр города, и там прогуляться по парку, в котором прошла моя и моей любимой юность и молодость. Нам захотелось вновь набраться позитивной энергии от милых сердцу и любимых душой красот родного нам города.
Например, постоять вместе на мостике для влюбленных, увешанных «замками верности», потрогать почерневшую от времени табличку «Чертов мост. Построен в 1902 году по дипломному проекту Е.О. Патона», порадовать свой взор видом Русановки в оправе Левобережья, которую нам пришлось пожертвовать ради выживания в эпоху бесконечных перестроек «недоношенной» державы, наспех рожденной в угоду жадности ее родителей.
Или прогуляться вдоль Императорского Мариинского дворца, в надежде пусть так, но прикоснуться к величию вечности через творения Бартоломео Растрелли. Вспомнить, недоступные теперь, но такие близкие моему сердцу красоты Питера из далекого детства: Зимний, Воронцовский, Строгановский, Петергофский дворцы, в блистательной оправе пригородов: Павловска, Пушкино, Репино. Великолепие Александро-Невской Лавры и Смольного монастыря, точную копию которого можно увидеть, любуясь Андреевским собором в начале киевского Монмартра.
Добравшись до Европейской площади и обойдя подготовительную праздничную суету под аркой недружелюбной теперь дружбы Питера с Киевом, мы двинулись дорогами ностальгии искать свою молодость. Неторопливо двигаясь к намеченным целям, мое сознание стала заполнять новая картинка из памяти, накладываясь на ту, что из детства.
Мужчина средних лет неуверенной походкой бредет по старинной улице, внимательно вглядываясь в здания вдоль нее. Он часто останавливается. Изредка решается свернуть с нее, чтобы зайти в арку, видимо, случайно выбранную, и пройти сквозь нее в двор дома. Там он подолгу стоит и осматривается, думая о чем-то своем. Со стороны, его действия кажутся случайному наблюдателю непродуманными и лишенными всякого смысла.
Но для него этот смысл есть. Он ищет свое детство. Уже несколько лет его тревожит картинка из детства, неведомо отчего, выбранная памятью и выложенная на поверхность, поверх всех остальных, словно фотография из старого альбома, случайно упавшая на пол.
Не сразу, но он понял, отчего его так волнует случайное фото из памяти детства. Все дело в том, что это был счастливый день для него - пятилетнего малыша. Вот почему память так заботливо упаковала и сохранила этот день для взрослого мужчины, с тем, чтобы его картинку незаметно положить поверх остальных, современных образов жизни сегодня.
Мальчик вырос, теперь он сам отец. У него есть дочь и сын. Оба они старше того мальчишки, с которым его отец провел тот воскресный день. В то время он был офицером, и они всей семьей только что вернулись в Питер с предыдущего места его службы в свою старую комнату в коммунальной квартире на Третьей Советской. Даже малышу комнатка в девять квадратных метров казалась небольшой.
А вот внутренний двор их дома номер пять, это уж совсем другое дело. Утром того дня отец, наконец, нашел время, чтобы собрать новый трехколесный велосипед, который для малыша был особенным.
Во-первых, его три колеса были в два раза больше по размеру, чем в том, на котором мальчишке уже было стыдно ездить из-за насмешек соседей по двору. Ведь старый велосипед был для «малявок», а он уже совсем взрослый.
Во-вторых, новый велосипед мог легко стать совсем «взрослым», стоило лишь снять одно заднее колесо, и он превращался в двухколесный. На таком и школьнику было не стыдно проехаться, не то что парню из детского садика старшей группы.
Уже после завтрака мальчишка, не скрывая радости и гордости, колесил по пустынному двору, ожидая папу. Еще за завтраком мама, ругая его за какую-то тетю, наказала и заставила «ребенка» повести в кино на детский сеанс.
Папа был взрослым, и мама, наказывая его за «баловство», не ставила в угол, как сына. Мальчишка знал, что отец не любил ходить с ним и мамой в кино по утрам, ему больше нравилось ходить не в кино, а вечером в ресторан с «разными тетями», так говорила мама.
Папа вышел сердитый, но мальчик был счастлив как никогда.
Ведь сегодня он в первый раз идет с папой на «мультик», а это совсем не то, что с бабушкой или мамой. Он гордо шел по улице за руку с папой, таким большим и красивым офицером до конца их квартала, потом еще два квартала до угла Невского, куда мама запрещала бегать даже со взрослыми пацанами из школы.
Это был настоящий праздник. Завернув на широкий проспект, они еще целых три квартала шли по огромной улице с машинами и магазинами. Первый за углом, был музыкальный. Там в витрине сидели звери и играли на разных инструментах. Мама говорила, что это дядя Крылов написал про них сказку. Ослик, козел, мартышка и мишка – все играли, кто на скрипке, кто на трубе. Они, совсем как настоящие, двигали руками и крутили головами. Папа разрешил немного постоять и посмотреть.
А еще, он разрешил посмотреть на витрину следующего магазина, по стеклу которой текла вода. Он назывался «Океан» и там продавали рыбу. Папа долго ему объяснял, почему вода со стекла не вытекает ни на пол внутри магазина, ни на тротуар возле него, но мальчик, хоть и кивал головой с умным видом, так ничего не понял.
А потом они пошли в кинотеатр. Там было темно и прохладно. Стулья были большие, и из-за спинок было плохо видно, поэтому отец его посадил на колени. Он весь мультик сидел возле блестящих пуговиц со звездочками на кителе отца и держал в руках настоящую фуражку с большой звездой над черным козырьком. И даже, когда мультик закончился, нес ее до самого выхода, пока отец не забрал у него ее и не надел. Это было недолго, но здорово потому, что все мальчишки из зала видели это.
Мультфильм был не очень интересный. Там папа воробей обижал маму и деток, потому что приходил с работы пьяный. Мама его ругала, ругала, ругала. Долго-долго, и он все понял, и стал хорошим и больше не пил водку. Поэтому все стали его любить и хвалить, и мама и детки-воробышки.
Назывался этот мультфильм «НЕПЬЮЩИЙ ВОРОБЕЙ. Сказка для взрослых» и был снят в 1960 по басне Сергея Михалкова о трезвеннике Воробье, которого "друзья" на торжестве заставили пить, о том, как недопустимо спаивать трезвенников, и о том, как необходимо проявлять твердость – все это мужчина прочитал в Центральной публичной библиотеке своего города перед командировкой в Питер. Он так и не понял, зачем отец повел его на такой мультфильм в тот день, и кто додумался поставить на детский сеанс сказку для взрослых.
А запомнил он этот день потому, что больше он с отцом в кино не ходил. А в его 15 лет отец ушел от матери совсем и больше он его не видел. Он только мечтал, пока рос и становился взрослым мужчиной, с ним встретиться и поговорить как мужчина с мужчиной. Но так и не дождался. На втором курсе института он его похоронил. Но даже тогда, не смог его видеть - гроб был цинковый, и лица не было видно сквозь маленькое оконце из-за яркого солнца в морозный декабрьский день.
Их разговор, о котором мечтал подростком, так и не состоялся. Не дождался он своего «мужского разговора» с отцом. Потому и искал мужчина свой дворик из детства. И нашел его в ту командировку в Питере. Это оказался совсем маленький дворик, похожий на колодец, зажатый со всех сторон домами и так плотно заставленный автомобилями, что было удивительно, как по нему можно было кататься даже на детском велосипеде.
Хоровод волнующих воспоминаний детства и молодости прервал своим шлагбаумом внезапно выросший модный ресторан «Лео», который без спроса накрыл «Жабу» - так называлась в просторечии танцевальная площадка для молодежи в центральном городском парке нашей юности.
Кряжистый охранник возле полосатого шлагбаума неторопливо беседовал с водителем джипа, который пытался его уговорить пропустить в сторону помпезного нового ресторана, аргументируя своим желанием прогулки по парку с маленьким малышом и женой. Дорога после реставрации лишилась пешеходного назначения, а тротуары для пеших клиентов были лишены здравого смысла статусом увеселительного заведения.
Мы не стали ожидать результата усилий двух великанов по разрешению их спора: допустимо ли гулять на джипах родителям по ресторанной дороге с детьми без употребления алкогольных напитков в заведении. Боком обойдя автомобиль и шлагбаум на узкой дороге, продолжили свою прогулку в сторону знакомых привычных мест доступных для отдыха всем горожанам независимо от статуса и марки авто во времена нашей юности.
В самом начале прогулки нами была допущена ошибка. Надеясь на знание парка, мы свернули не на ту дорожку, и попали под знаменитый мост. Ее легко было исправить, поднявшись вверх по лестнице, которая с древнего времени начиналась у ресторана «Кукушка». Но главная наша ошибка была не в том, что мы заблудились, а в том, что не учли активности «слуг народа».
Наша «Кукушка» сбросила перья и превратилась в элитарный стриптиз клуб, выбросив вместе с перьями желанную лестницу, понимая, что стриптиз на лестнице не только непристойно показывать, но опасно по технике безопасности, учитывая ее ветхость.
Наивность нас подвела и далее, когда погасла надежда исправить ошибку восхождением вверх по склону возле Зеленого Театра, а по замыслу зодчих - Печерской крепости двенадцатого века, старинного сооружения, напоминающего античный театр, который так любили посещать киевляне всех поколений.
А еще по слухам сюда наведывались призраки, замурованных здесь людей. Любопытно, что стены Зеленого театра когда-то строились как подпорные на месте засыпанного оврага, находившегося между нынешней станцией метро "Арсенальной" и Мариинским дворцом, и имели военную функцию.
Это своеобразное фортификационное сооружение, которому хоть и не довелось ни разу участвовать в битве, зато внутри стен остались ходы и помещения для его небольшого гарнизона. Двери причудливого готического стиля всегда ранее привлекали к себе любопытных еще и тем, что эта конструкция была изначально заложена в 1161 году и имеет 9 уровней, уходящих глубоко под землю.
Когда мы приблизились к знакомому, как нам казалось, месту, взору предстало монументальное безликое творение из стекла и металла в виде огромного прозрачного тазика, перевернутого вверх ногами. Его опоясывал виадук на десятиметровой высоте, который без труда мог бы обеспечить транспортное сообщение через Карпатское ущелье на сто метровой ширины. «Тазик» не только сам перевернулся, но и перевернул вверх ногами весь ландшафт этого укромного места, лишив его радостной для глаз растительности.
Огромная стройка "тазика" проглотила не только кусок старого парка, но и долю самой Петровской аллеи. Шедшие нам навстречу симпатичные студентки, обратились за помощью. Они искали Парковую аллею. Разъясняя, что они на ней и находятся, я по привычке назвал древний спуск по-старому, именем российского императора Петра Первого, большого мастера строить на века державы и рубить окна в Европу, в отличии от сегодняшних "императоров", способных закрывать последние окошки в мир и рубить вековые деревья на тех аллеях, что еще помнят следы Гоголя, Чайковского, Лысенко, Булгакова.
Крутая неширокая мощенная булыжником дорога, непримечательная с первого взгляда, надежно связала воедино пятнадцать веков истории древнего города. Она, словно коронарная артерия человеческого сердца, питала и питает славянский люд во всем мире духовностью, которая как кислород в крови, дает им силу, равной которой не знают другие народы.
Дорога, лентой вьющаяся по древним склонам колыбели Киевской Руси сквозь зелень вековых деревьев, соединила не только сердца людей в единый народ мощью славянского православия. Она связала в одну неразрывную цепь святые места : Аскольдову могилу с Монументом жертвам голодомора, Киево-Печерскую Лавру с мостиком юного Патона, Лобачевский клубный стадион с Печерской крепостью, Монумент Славы воинам с Национальным художественным музеем Украины.
Гуляя праздничным днем по кровеносной артерии славянской духовности мы видели, как спускается с "княжеских" холмов череда уродливых творений для увеселения новых правителей и их отпрысков, губя и уродуя божественное по красоте и вечное по величию лицо Древнего Киева. Их вульгарная роскошь, разрезает скромную зелень древних холмов многоэтажными каскадами безвкусия в угоду алчности и бездушия новых поселенцев, словно языки огнедышащей лавы из жерла вулкана, оставляя за собой шрамы и рубцы на светлом лике древней столицы, лишая коренных горожан гармонии великолепия, созданной поколениями великих мастеров.
Буйство природы и смех молодежи на аллеях Царского парка подарили нам силу и веру в то, что возмужав и набравшись знаний и опыта, они смогут помочь любимому городу остановить извержение разрушительного вулкана на аллее Петра Великого. Того самого, чье творение - Северная Пальмира России, знаменательно празднует сегодня день своего рождения одновременно с юбилеем своего праотца.
Завершая прогулку, мы шли неторопливо к дипломной работе знаменитого киевлянина, чтобы еще раз потрогать "верные" замки на периллах на всякий случай, для большей верности. Прогулка удалась, и настроение было праздничным. Возле ограды стадиона "Динамо", откуда шумели болельщики на отборочном матче юношей в сборную Украины, чей покой охраняли четвероногие охранники на поводках в намордниках, чтобы не повредить ягодицы безбилетных болельщиков на решетках парка.
Экскортом возле нас кружила пара красивых молодых людей, шелестя колесами модных Segway. Реклама на щите утверждала, что "скутер-самокат Дина Кеймена, электрический и самобалансирующийся на двух колесах, превращает их владельцев из обычного пешехода в более «продвинутого» участника дорожного движения, позволяя ему передвигаться быстрее, дальше и с меньшей затратой сил".
Молодые люди были красивы и лица их светились радостью от езды и нежности друг к другу. Глядя на них, я почувствовал, как мое лицо растягивает радостная улыбка "продвинутого" пешехода, словно тоже уже скользил на самокате рядом с женой. Взглянув на нее, мою милую и родную, увидел ее улыбку. Может мне, или той симпатичной молодой паре, которая кружила вокруг нас, как я в детстве на велосипеде в Питерском дворике моего детства. Нам было весело и празднично в Царском парке на Чертовом мостике дать новый обет верности нашей любви друг к другу и к родному Киеву.