Многие, да что там, все! спрашивают меня об одном и том же: ну и? как там, в вашей столице? Однако. Почему нашей, я понять не могу никак, она ж — общая... Приезжай, да живи, кто тебе мешает? Москва не резиновая, говорят? Резиновая, резиновая! Иначе бы тут так не пахло.
Окей, я расскажу вкратце о том, как здесь живется. Расскажу для тех, кому вроде интересно.
Скажу по чесноку, сидел в Ярике и не предполагал даже, что хватит смелости сорваться вот так и рвануть из уютного и обсиженного гнездышка своего. Но это даже не столько моя инициатива или заслуга, например, а сколько моей подруги, девушки, и просто замечательной красавицы. Это она побудила меня поднять свою ж... с провалившегося кресла, собрать сумку и попрощаться с верным компьютером, а вместе и с вечными пьянками, бездарным до безобразия прозябанием и скучностию моей бесполезной жизни.
Обычно, чтобы сделать серьезный шаг, мне необходимы приготовления с год или больше. Самое интересное, что, чем дольше собираешься с духом, тем сильнее никуда не хочется и тем меньше шансов сделать этот самый шаг. И на этот раз я решил не откладывать на завтра. Октябрь. Ссуда. Увольнение. Прощание. И вот я в Москве.
Девушка моя как всегда на шаг впереди. Я приехал, когда она уже находилась в Москве, нашла комнату и навела там порядок, обустроила, так сказать, наше будущее гнездо. Наверное, не стоит рассказывать, как дорого обходится крыша над головой в этом городе? Комнатка почти в центре столицы — 16000, и это только по знакомству. На самом деле дороже. Признаюсь, думал и зарплаты тут минимум — 40000. Ошибался. Средняя зарплата здесь — двадцатка. Для сравнения: крутой продавец в Ярославле получает 10000 —15000. В Москве — 25000 — 35000.
Я вышел из поезда, чихнул пару раз, огляделся. Народу — тьма. Шум, гам, все куда-то бегут, спешат. К этому надо привыкнуть. Поживешь здесь и сам еще больше торопиться станешь, да еще и раздражаться, что все медленные такие, тормозят че-то...
Неба, как такового, привычного нам, здесь не имеется. Здесь или нет неба или оно просто другое, иноземное. Тут, как бы это сказать... всем наплевать на небо, поэтому и небу тоже наплевать. Оно тут вроде опущенного или обиженного что ли... А наплевать на него всем, потому что оно и не нужно, другие заботы, дела, некогда глядеть вверх и мечтать. Тут реальные цели, перспективы и мотивация, нет места мечтаниям. Все мечтатели остались далеко за МКАДом.
Но существует и романтика, не все так печально. Она своя, особая. Выражается в архитектуре, подземке, извечном тумане, грязной реке, чистых улицах и дворах, в современности и индустриализации и еще черт знает в чем.
Очутившись на Площади трех вокзалов, я поставил сумку на парапет и закурил сигарету. Мне нужно было время, чтобы опомниться, я не выдерживал такой темп. Боже, сколько здесь дагестанцев, азербайджанцев, армян, китайцев! Точно, Москва — многонациональный город.
Народ словно бешеный. Бегут мимо, у всех горящие глаза, смотрят вперед, не оглядываясь. И это все оттого, что у каждого своя личная цель, да-да. В Ярославле не так все. Когда я через два месяца вернулся на родину погостить, мне показалось, что я попал в прошлое (не в плохом смысле), словно жизнь там остановилась, такое было у меня ощущение, а еще стало так тоскливо, что захотелось скорее обратно, в свой кишащий муравейник.
Метро. Метро — отдельная тема. Первое препятствие в подземке — это стеклянные двери — «стекляшки». На первый взгляд они кажутся безобидными, но это не так, или совсем не так. Здесь твоими убийцами могут стать ветер и впереди идущий человек. Надо быть как можно внимательней, если не хочешь остаться без зубов и с расквашенным носом. Будьте взаимно вежливы, граждане, придерживайте двери!
Затем проходим турникет, заплатив 28 кровных рублей, и оказываемся на эскалаторе. В детстве я называл его лесенкой-чудесенкой. Стоишь и вместе с тем едешь. Вниз или вверх. Когда я был ребенком, думал, что там, где-то под лестницей сидят люди в черных балахонах и крутят педали что есть мочи, — оттого и движется эта нескончаемая лестница. Вот так. А еще раньше у меня кружилась голова от этой диагональной высоты, и однажды я даже упал, но стоящий рядом дядька с отличной реакцией вовремя подхватил меня и поставил на ноги. Помню, как испугалась тогда мама, и остановился эскалатор, и смотрели на меня все, а мне не было стыдно, только страшно.
Сейчас я конечно уже не падаю. Стою прямо и твердо, смотрю на проплывающие мимо лица людей. Сколько людей! И все разные, интересные каждый по-своему. И хотя и тут имеются бегущие вперед с горящими глазами, но все же большинство стоит спокойно, отдыхают. Только на эскалаторе можно понаблюдать за ними.
Только на эскалаторе и еще в поезде. Поезд! Мчится, словно бешеный, качается из стороны в сторону, аж страшно бывает иногда, — тоннель узкий, вдруг заденет боком своим стены этого самого тоннеля? Думаешь об этом, противореча правилам прислоняясь к дверям, вглядываешься в темноту за зеркальным стеклом — там трубы-змейки струятся, и разное представляешь себе, тормоша воображение. Задумываешься в такие моменты о самом главном, наверное. Сложно думать о главном, когда на месте стоишь; в движении оно всегда ведь легче.
Вагон полон людей. И все книги, журналы читают, положив литературу свою на спины друг другу. Грохот стоит и гул невообразимый от движения поезда, но всем по барабану как-то — привыкли уже. Битком набит вагон. Держи карман шире, граждане!
В метро прохладно и летом, и зимой, и запах там особый, подземельный. Это надо понять, принять и полюбить. Метро — это ведь своего рода гигантский памятник!
А на поверхности тоже красиво. Выйдешь ты на Охотном ряду, Китай-городе или Третьяковской и поразишься увиденным наверняка. Узкие улочки, старинная архитектура не оставят никого равнодушным. Кажется, словно и не в России находишься, а в Европе.
Набережная удивляет чистотой, красные стены башен великого Кремля упираются в небо, протыкают его. А вот и Красная площадь, и мавзолей-пирамида с псевдолениным. А пройдешь дальше по Моховой — увидишь Храм Христа Спасителя, а дальше — неказистый памятник Церетели — самый высокий памятник в России. И хоть этот памятник многими не принят был, меня он всегда завораживал.
Вот так стоял я однажды на мощеной Красной площади, вглядывался в самые точные часы нашей страны и думал. Размышлял. И странно, что стоя думал, и мысли все равно текли своим чередом, — странным мне тогда это очень показалось. Ведь говорили же мне, обещали, будто там где родился, и нужно остаться жить. Что нельзя, мол, малую свою родину покидать. А я и не согласен был. И сейчас при своем же мнении. И еще очень мне необычно показалось, что имеют некоторые такое мнение: человек в Москве — песчинка ничего незначащая. И вот, стою я и сам с собою спорю: тварь ли я или... Да нет... Просто верить в себя надо и уважать что есть силы, остальное само пристанет. А в удачу я не очень-то верю.
Сейчас сижу в комнате, пишу, изредка поглядывая в окно. Вид замечательный. Две гигантские трубы выдыхают в и так серое небо дым едкий. Зрелище не из приятных. Выпил к тому же, и мысли смутные лезут. Знаете иногда... В голове крутится что-то, и подсознательно какую-то тревогу чувствуешь, но сказать, а тем более написать, не можешь.
Много еще хотел рассказать все равно. Про пробки, про бомжей и нищих, про электрички... Но это, наверное, в следующий раз. Осточертело все.
И все-таки, знаете... Закончить, значит, так хотелось бы. Москву полюбил. Не так сильно, как Ярославль — родину свою, или как Питер, например. Но все-таки полюбил. Да, полюбил Москву, честно.