На фото- мой брат Алёша, 1946-й год
Испытание засухой и голодом. Рай в пионерлагере
Казалось бы в начале 1946-го года ничего не предвещало беды. Наоборот, сперва всё шло хорошо, выпало много снега, что предвещало хороший урожай. Затем резко потеплело, снег быстро стаял и к дню Красной армии, 23-го февраля, неожиданно расцвели абрикосы, украсив розово- белоснежным цветом всю станицу, так как абрикосы росли почти в каждом дворе. Большинство радовалось, и только некоторые старые люди говорили, что не помнят такого на своей долгой жизни, и как бы это не было к худу. Но, как всегда, большинство считает себя правым и не прислушивается к мнению меньшинства. Однако через несколько дней стало резко холодать, ударил морозец, весь цвет облетел, и деревья после бело-свадебной красоты имели некрасивый вид общипанной курицы. А к 8-му марта опять стало тепло, подули тёплые ветры, становящиеся жаркими. Земля быстро подсыхала, а вскоре и стала трескаться от жары. Хлеборобы, радовавшиеся вначале возможности быстро отсеяться, стали с тревогой опасаться за всхожесть семян. Все ждали хотя бы маленьких дождей, но дождей ни больших, ни маленьких не было. Причём не было не только поблизости, но, как передавало радио, и во всей Кубани, и на Украине, и во многих других областях необъятной нашей страны. Ухудшилось продовольственное обеспечение через магазин кооперации, стало труднее купить продукты у населения. Нам выделили участок земли для так называемого подсобного хозяйства, размером в 10 соток. Кое-как мы с ним управились, посадив, как и все, кукурузу, подсолнух, фасоль, но в условиях засухи и искусственного полива всходы получились слабые, росли плохо и урожай не оправдал усилий, затраченных на его получение. К осени мы подошли без каких-либо продовольственных запасов на зиму, помощь со стороны правления колхоза тоже уменьшилась до минимума. Немного удалось подправить дела за счёт сушки фруктов из нашего отцовского сада, но засуха сказалась и на размерах нашего фруктового урожая. Не лучше обстояли дела и у колхозников: ввиду малого урожая расплата по трудодням, практиковавшаяся в те годы, оказалась мизерной и явно недостаточной не только для содержания скота и птицы, но и для собственного потребления зерна в пищу людьми. Все понимали, что ожидается голодная зима, но как её пережить, никто не знал. Самое трудное время началось с ноября–декабря, когда отошли фрукты, собрали скудный урожай на приусадебных участках и на колхозных полях, рассчитались по государственным поставкам с государством и остались практически ни с чем, как колхозники, так и служащие, в том числе и наша семья. Меня маме удалось как-то пристроить на платное двухразовое питание в детский садик, а вот старшим детям приходилось туго. Основным питанием была макуха–спрессованные семечки, остающиеся после отжима подсолнечного масла в специальных маслобойках. Купить её можно было на рынке или у колхозников, с которыми расплачивались за трудодни не только зерном, но и этой самой макухой. Это был универсальный продукт, который шёл и на корм скоту, тот, который был хуже очищен от скорлупы семечек, и на пропитание людям, тот, что почище. Алёша стал от недоедания опухать и, чтоб хоть немного подкормиться и помочь семье, весной забросил посещение школы и стал работать прицепщиком за трактором. Работа эта была не только тяжёлая, но и опасная в том плане, что от истощения организм мог дать сбой в самый неподходящий момент во время движения бороны за трактором, прицепщик, сидящий на бороне и управляющий ею, мог потерять сознание и свалиться под острые шипы бороны. К счастью худшего, что могло случиться, не произошло, и брат благополучно закончил эту опасную работу, а когда стали поспевать фрукты, уехал в город в свою “гавань” спасения, где продержался до нового урожая. И вот все с облегчением вздохнули, когда стал поспевать новый урожай пшеницы. В станице никто не умер от голода, как это было в 1933-м году, но опух от голода не только наш Алёша, но и многие в станице, и молодые, и старые, и только лицом опухшие, и всем телом. В то же время, как рассказывали потом знакомые жители Новороссийска, из порта ежедневно отправлялись гружёные пшеницей баржи и сухогрузы. Видимо, выполнялись какие-то долгосрочные договоры по поставкам, заключённые ещё до засухи 1946-го года, а может быть более важной считалась интернациональная помощь братским народам, становящимся на путь строительства социализма, чем обеспечение своего населения хлебом, которое и не с такими бедами справлялось. Но так это или этак, никому от этого было не легче ни тогда, ни тем более после, и каждый выживал ( хорошо, что хоть не умирал, как в одноимённом кино) в одиночку. Мне, как самому младшему, и на этот раз удалось легче преодолеть голодное время: я учился отлично, закончил 4-й класс с похвальной грамотой, и это помогло маме “выбить” для меня путёвку в пионерский лагерь “Солнце” под Геленджиком. Это было и удивительно, и восхитительно, и просто неописуемо после голодной, серой, безрадостной жизни попасть в настоящие райские кущи. Сама обстановка чистоты, света, радости, сытости, занятости играми и разными развлечениями, запах и вид моря создавали ощущение неповторимого счастья, одни воспоминания о котором должно было согревать многие годы. Так оно и было на самом деле, и спустя много лет этот месяц, проведенный на море даже не в купальный сезон, где-то в мае месяце, представляется лучшим периодом в моей детской жизни.