Как и не было ничего. Утро - прямо божья благодать, роса наверно на траве с горошину, в лесу сырость пряная с грибной горчинкой. Интересно, пахнет ли сейчас земляника? Сто лет не нюхал земляники. Есть ел, а вот запах не помню, помню только, что в нем есть что-то такое, не уловимое.
Никуда не хочется идти в такое утро. Хочется бросить все и забуриться куда-нибудь в глушь, в медвежий угол, без телика, без компа, а главное без телефона. Вон оно истинное зло, неизбежное и беспощадное, притаилось на тумбочке.
Телефон звякнул, затрясся и пополз по тумбочке как змея, еще мгновение и ужалит, прямо в ухо.
- Доклад готов? – привычно жестко спросил Лютнев.
- Для начала, доброе утро, - отрешенно ответил Геннадий.
- Это кому как, - чуть смягчился Лютнев. – Ты должен быть в институте ровно в 10:00. Кампузов, будет проводить семинар и пресс-конференцию по последнему случаю. Сам понимаешь случай из ряда вон, так что тебе придется рассказывать все в красках.
- Этюд в багровых тонах, - усмехнулся Геннадий, но так не естественно, что на том конце голос Лютнева приобрел стальные нотки.
- Возможно, тебе самому придется выступать, там будет много не самых простых собеседников. Эти гуманисты на нас спустят всех собак, если смогут зацепиться хоть за что-нибудь.
- Да знаю я, - отрезал Геннадий. – Надеюсь меня на трибуну не потащат.
Лютнев отключился и Геннадий стал собираться в институт. Ехать пришлось через полгорода. Когда Геннадий жил в общаге при институте, он мечтал о квартире, теперь, имея ее, он жалел, что она так далеко от работы. Он давно заметил, что чем больше благ ему давала цивилизация, тем большую цену ему приходилось за них платить. А с его представлением о социальном развитии и прогрессе это никак ни вязалось и потому глубоко обижало как личность.
В институте было привычно людно. Геннадий пересек холл и поднялся на третий этаж. Помялся немного в курилке, но по причине отсутствия у себя этой вредной привычки не нашел повода остаться дольше, хотя и отдал бы сейчас за это год жизни.
В конференц-зале уже начали, Кампузов, стоя на трибуне, лишь бросил на него косой взгляд повелевающий сесть и не отсвечивать. Геннадий примостился на боковом кресле в пятом ряду, и стал рассматривать аудиторию, мельком слушая раскатистый голос Кампузова. В зале было человек восемьдесят, чиновники и кабинетные ученые, лысеющие макушки, как на подбор. Хорошенько рассмотрев каждый из сановных затылков, Геннадий откинулся на спинку кресла и стал слушать Кампузова.
- На сегодняшний день нам с высокой долей вероятности известно, что подобные инциденты в прошлом приводили к тяжелым последствиям. В частности в Южной Америке в результате подобного масштабного всплеска погибла целая цивилизация. И я подозреваю, что причиной упадка цивилизаций более близких к нам во времени тоже может крыться в подобном катаклизме. К счастью, сейчас нам известны условия необходимые для заражения. И мы примерно представляем законы, по которым будет развиваться ситуация. В частности можно считать доказанным тот факт, что всплеск поразивший бродячих лесных муравьев в Центральной Америке задолго до прихода туда европейцев, бесповоротно изменил ход их цивилизации.
Да, люди полностью не погибли, но это лишь благодаря особенности самих инфицированных. Нам известно, что большие колонии простых организмов неустойчивы к воздействию, и деградируют очень быстро. Кроме того, большое значение имеет какой именно вид подвергся заражению. К примеру, крупные хищники, ведущие обособленный образ жизни, например, ягуары или медведи, в случае заражения опасности не представляют. Их ликвидирует сама среда. Но в нашем случае мы имеем редчайшее стечение обстоятельств. И причиной его возникновения являемся мы сами. Хотя данный случай помог нам открыть новые закономерности, но в целом сам факт является негативным и опасным. Могу со всей ответственностью заявить, что в нашем случае мы столкнулись с заражением организмов ранее измененных нами. И, предугадывая возможные протесты со стороны наших оппонентов, я заявляю, что в данной ситуации, мы действовали в четком соответствии с законодательством. И все процедуры предусмотренные законодательством мы выполнили. Если вас интересуют подробности проведения операции, то здесь присутствует руководитель группы наблюдателей Геннадий Павлович Громов.
Кампузов предательски дружелюбно протянул руку, приглашая Геннадия к трибуне. Геннадий покорно встал и тяжелым шагом, под пристальными взглядами собравшихся, направился к трибуне. За трибуной он почувствовал себя немного лучше. Хотя теперь он был под прицелом множества глаз, лакированная трибуна являлась для него неким подобием окопа.
- Геннадий Павлович, прошу вас, кратко доложить о ходе операции, - слащаво улыбнулся из президиума Кампузов.
- Мы полагаем , что выброс произошел в период с 16 по 18 апреля сего года, - начал Геннадий. – Подобные выбросы носят исключительно локальный характер, и не зависят от климатических условий. Перенос поражающего фактора ветром исключен, поскольку выброс носит сугубо энергетический характер. Нами выявлена зона поражения площадью в четыре гектара, вблизи садового товарищества «Василек» в Ногинском районе Московской области. Несмотря на сравнительно малые размеры зоны, в нее попала небольшая колония крупных организмов. Особенностью данной группы явилось, то что она активно контактировала с людьми, находясь от них в пищевой зависимости. Именно этот факт помог нам быстро выявить зараженных особей, локализовать их в естественной среде, отследить динамику и принять неотложные меры, прежде чем возникнет опасность переноса.
- В начале доклада вы сказали , что перенос не возможен, - перебил Геннадия человек из второго ряда.
- Я говорил о переносе поражающего фактора первого порядка, - поправился Геннадий и, поймав одобрительный кивок сидевшего в первом ряду Лютнева, осмелел и продолжил. – Опасность представлял перенос второго порядка, возникающий при миграции зараженных организмов.
- Господин Громов, - заговорила очередная голова, теперь уже из первого ряда. – Нанес ли выброс, или, вернее поражающий фактор второго порядка, вред другим животным, в частности сельскохозяйственным. Спасибо.
- Нет, заражение второго порядка не является переносом поражающего фактора, как такового, - Геннадий раскусил, куда клонит спросивший, и напряг все свои научные познания. - Происходит миграция измененных организмов, которые вносят изменение в экосистему. Возникают новые пищевые цепочки. Кроме того, заражению могут подвергаться только новые члены колонии, детеныши. Нам известно, что заражение возможно на генетическом уровне.
- В настоящее время распространение заражения исключено? – желая протянуть коллеге руку помощи, спросил Лютнев.
- Совершенно верно, - ухватился за соломинку Геннадий. – После ликвидации зараженных особей и проведенного двухнедельного патрулирования случаев рецидива в зоне заражения не зафиксировано.
- Сколько особей подверглось ликвидации? – спросил откуда-то сзади женский голос.
- Девятнадцать, - невозмутимо ответил Геннадий
- Думаю, что пресс-конференцию можно завершить, - объявил вставая из президиума Кампузов.
- Скажите профессор, имелись ли пострадавшие среди людей? - просила та же женщина.
- Нет, поражающий фактор всплеска опасен только для организмов не имеющих иммунитета. Человек к таким организмам не относиться. Спасибо. Конференция окончена.
Геннадий с невыносимой легкостью покинул трибуну и ретировался в коридор. Выскользнув из двери он определил куда направляется толпа и поспешил в противоположную сторону. Оторвавшись от возможных преследователей, он присел на нагретый солнцем мраморный подоконник перевести дух и собраться с мыслями.
«Хорошо, что Кампузов с Лютневым вовремя возглавили вопрошающие толпы. Тертые калачи. Как почувствовали, что я могу дать слабину. Кабинетные это умеют. Хотя, это не более чем инстинкт самосохранения. Понятное дело в такой ситуации они не смогли бы остаться в стороне. Так быстро все вышло из-под контроля, что они даже моргнуть не успели. Да и никто не успел. Ну да ладно Гена, ну да ладно. Еще ничего не кончилось, это было так на публику. На неискушенного зрителя. На лоха…»
- Ну, ты молодец! Сыпанул, как пописанному. Ну пойдем, Кампузов вызывает, у него сейчас человек от «самого», - указав пальцем в потолок сказал Лютнев и дернул Геннадия за рукав, приглашая поторопиться.
Кабинет заведующего институтом располагался на самом верху. Весь путь до кабинета Геннадий проделал молча, игнорируя трескотню, вдруг разговорившегося Лютнева. Не хотелось ему разговаривать, и к Кампузову не хотелось, второй раз за день подъем на «Голгофу» окончательно его вымотал.
В кабинете напротив Кампузова сидел невысокий человек в строгом костюме. Геннадий видел его мельком по телевизору, когда показывали какое-то правительственное заседание. Правда Геннадий не запомнил фамилию, но это было неважно.
Увидев вошедших полпред сел в пол оборота положив ногу на ногу, скрестил руки и стал пристально разглядывать Геннадия.
- Вот и наш герой, - неожиданно трескучим голоском сказал Кампузов. – Геннадий Павлович практически с первого дня находился в поле, так сказать, на передовой.
- Ну, рассказывайте, – повелительным тоном сказал полпред
- А что конкретно вас интересует? - неожиданно нагло ответил Геннадий.
- Меня интересуют истинные масштабы явления, - полпред никак не отреагировал на дерзкие нотки в голосе Геннадия. - Официальный доклад, которым вы накормили прессу и своих коллег я читал. Теперь хочу услышать все от вас правду, как от участника событий
- Извольте, - ответил Геннадий, усаживаясь напротив полпреда, - официальный доклад тоже отражает реальность, но первых двух суток. Следующие три недели я фиксировал отрывочно, сами понимаете рассиживаться не пришлось.
- Неужели так быстро? - наклонился вперед полпред.
- Практически мгновенно. Это первый случай подвергшийся изучению. До этого мы имели весьма общие представления о всплесках. Кроме того, специфика популяции. А главное способ передачи и скорость распространения вторичного фактора. Она была практически сопоставима с первичным. Даже смена поколений не понадобилась. И период становления был очень короткий.
- То есть вы утверждаете, что в случае с данным видом заражение происходит воздушно капельным путем.
- Не совсем, - почесал нос Геннадий. – Особенность самого вида такова, что его длительный контакт с человеком изменил способ передачи заражения. Полагаю, что у столь высокоразвитых животных контакт с человеком, как носителем вторичного поражающего фактора, сформировал адаптивную систему.
- Выходит, живя с нами бок о бок они обрели способность быстро заражаться, даже при малейшем всплеске, даже при вторичном, - полпред заволновался и стал нервно потирать руки. - Но это значит, что наши знания о поражающем факторе в корне неверны.
- Полагаю, что это не только поле, но и частица, - довольны собой подтвердил Геннадий. – Проводя параллели с радиоактивностью, допускаю, что зараженные частицы внутри человека излучают. Это не удастся измерить, но полагаю, что даже столь слабое излучение может накапливаться организмом.
- Но ведь это же катастрофа! – полпред изменился в лице. - Значит, теперь единственным природным ограничителем является видовая особенность организма.
- Скорее поведенческая, – поправил Геннадий. – Ну еще плотность контакта с человеком. Вернее его продолжительность. Излучение столь слабое, что никакой организм не может накопить достаточную дозу в течении жизни.
- Сколько особей подверглось ликвидации? - попытался взять себя в руки полпред, но это ему не удалось и он придвинулся к Геннадию.
- Ликвидации подверглись тысяча шестьсот тридцать две особи, - отрапортовал Геннадий. – На ликвидацию понадобилось двое суток, при этом пострадало двадцать семь моих сотрудников.
- Да, да, да, - вдруг заторопился полпред. – Вы уверенны, что никто не ушел?
Геннадий кивнул. Полпред быстро попрощался с ним, пожал руку Кампузову и ушел. В кабинете повисла пауза, Лютнев, сидевший в дальнем углу чуть заметно улыбался, а Кампузов порывшись в ящике стола, вытер пот и обратился к Геннадию.
- Ну ты молодец, Громов, не ожидал от тебя. Так его припугнул, залюбуешься. Никогда этого индюка таким не видел.
- А дальше, что? - отрешено спросил Геннадий.
- А дальше пусть чешутся, - пропел Лютнев. – Привыкли у себя на собраниях рапортовать, да пиариться на всяких ток-шоу. Сколько освоили, какие законы приняли, как вам дальше жить…
- А глава района еще и по шапке получит, за халатное отношение к проблеме бродячих животных, - добавил Кампузов.
- Это да, - усмехнулся Геннадий. - Постоит на ковре с виноватым видом, а потом потребует дополнительного финансирования на строительство приютов. И ведь получит.
- А что тебе не нравиться? – спросил Лютнев.
- Да противно это все, - скривился Геннадий. – И бог с ним с полпредом этим, с казнокрадами этими, очковтирателями. Мы же ученые, а тут…
- А ты вот как заговорил, - вдруг вскочил Кампузов, сверкая глазами. – Жалость проснулась. Может ты мне еще и про гуманизм расскажешь. Про разумный путь. А ты забыл, как они тебя в засаду заманили. Как на твоих людях мясо рвали. Противно ему! Мы, Гена не просто ученые, мы стражники. Работа у нас практическая. И ты это знал, когда пришел в институт. Помнишь, как он называется - «Институт Глобальных Проблем Эволюции». И главная проблема этой самой эволюции, в ее сохранении от посягательств на нее других видов.
- Да понял я, понял! – отмахнулся от Кампузова Геннадий.
- И главное запомни, - ткнув Геннадию в грудь пальцем сказал Кампузов, – из этого положения выхода нет. И борьба за выживание дело не для слюнтяев. За три недели эти поумневшие дворняги прошли путь, который наши предки прошли за миллионы лет. Основное оружие человека разум. И человек существует ровно до тех пор, пока остается единственным разумным видом на планете.
- Но ведь мы же сами… - попытался вставить Геннадий.
- Да сами, - навалился на стол Кампузов. – Ни с какого дерева мы не слезали. Мы начались с вот такого всплеска, когда наша матушка планета по одной ей понятной причине дала нам разум. Божья искра, это и есть всплеск. И знаешь почему мы сейчас с тобой разговариваем? Потому, что наши предки были сильнее всех этих австралопитеков, неандертальцев и прочих питекантропов. И сильнее мамонтов, китов, слонов, собак, канареек всяких, черт бы их побрал. И у нас с вами, с зараженными, разговор короткий. Пуля в лоб, за лапы и в печь. Все! Оставить раздумья, всем отдыхать. Валите по домам!
Геннадий и Лютнев вышли из кабинета Кампузова.
- Разбушевался старик, - усмехнулся Лютнев.
- Да нервы не к черту, - согласился Геннадий.- Да и я тоже устал как собака.
- Не самое хорошее сравнение, - посетовал Лютнев. - К ребятам в больницу пойдешь?
- Завтра, – кивнул Геннадий. – Сегодня домой.
Вопреки обещанию Геннадий не пошел домой, ноги несли его неведомо куда. Институтский парк сменился набережной, набережная какой-то оживленной улицей с калейдоскопом магазинных витрин. Потом снова какой-то парк и опять пестрый коридор витрин, отвесные стены глазастых многоэтажек, гаражи, лавочки, забитые машинами детские площадки.
...
Геннадий повернул ключ и вдруг замер, из-под лестницы донесся щенячий скулеж. Геннадий похолодел, перед глазами пронеслось все. Собачий город. Призывный вой огромного всклокоченного пса, ощетинившаяся клыками собачья лавина несущаяся на людей. Автоматные очереди, визг, крики…
Из-под лестницы выполз рыжий щенок, круглый, с широкими лапами и черными глазами-бусинками. Геннадий открыл дверь и отошел в сторону. Щенок постоял, потягивая носом запахи из квартиры и, виляя хвостом, шмыгнул в темноту прихожей.
- Да брат, вот так, - заговорил Геннадий, поглаживая щенка плескающегося в плошке с молоком. – Живешь себе живешь, от миски до помойки, а тут раз - всплеск первородной энергии, поражающего фактора первого порядка, божья искра. И все, ты уже против нас. А нас этой искрой не проймешь, это как ветрянка – раз в жизни. Наши предки миллион лет назад свою дозу получили, стали разумными. А у нас теперь иммунитет. Мы теперь можем решать как поступать. Менять мир, писать стихи, сочинять симфонии, летать к звездам, но, главное, сохранять свою уникальность. Доминирующий разумный вид, человек разумный, хомо сапиенс. И теперь таких, божьей искрой ударенных, пораженных при всплеске первородной энергии, мы можем расстреливать из автоматов и сжигать в передвижных крематориях. А почему можем – должны. И ничего нам не скажешь, выживание вида прежде всего. Эволюция.
Щенок не понимал, что говорит ему этот странный, пахнущий колбасой человек. Он просто лакал молоко из плошки, и ему было хорошо. И Геннадию было хорошо, и всем в бесконечной вселенной было хорошо. Потому что, до следующего всплеска у них у всех был иммунитет.