АВДЕЙ
Корней пришел из Владимира домой с радостной вестью, что князь Андрей отставил Духмяна от воеводства.
- И слава те Господи! - широко перекрестился Авдей. - Есть же праведность в этом мире. Какой из него воевода? Уважения-то к нему ведь ни от кого нет. Кто за ним пойдет, коли враги на пороге появятся.
- Да, говорят, он князю Михаилу открыл ворота, когда тот стоял приступом у столицы. - говорил Корней, тетешкая сына Ванюшку, которого поднесла к нему, улыбаясь, Настенка.
- Ну теперь ясно, кто его воеводой поставил и за что! - усмехнулся Авдей.
- Но самую хорошую новость я вам не рассказал еще! - с торжественным видом произнес Корней. - Князь Андрей прогнал из Владимира послов из Орды. Они приехали дань собирать. Теперь мы пойдем в поход на Сарай!
Авдей не верил своим ушам. Чему Корней радуется?
- Что ж, - упавшим голосом произнес он. - Теперь нам надо нарушать свой дом и хозяйство и перебираться во Владимир за крепостные стены.
Варвара с Настенкой вскрикнули и заголосили:
- Да как же это! Да что уж так!
- Отец, ты что такое говоришь? - удивился Корней. - Этого князь Андрей не допустит, чтобы монголы подступили к Володимеру.
- Как же он не допустит? - возмущенно спроосил Авдей. - Вся-то главная сила ринется не знамо куда!
- Почему не знамо куда? - обидчиво ответил Корней. - Мы от Сарая ничего не оставим и пленим проклятого Батыя.
- Да разве у монголов не найдется больше войск, чтобы придти и покарать. Они обложили Русь со всех сторон. Да и до Сарая они не дадут вам дойти, окружат и разгромят.
- Ты толкуешь, как князь Александр!
- Да уж он не допустил бы такого!
- А что, стоять на коленях перед врагами и сапоги им лизать! - Взвился Корней. Ванюшка в его руках вздрогнул и заревел. Настенка схватила его и побежала с ним в горницу успокаивать.
- Корней, ты глупый что ли? - вскричал Авдей. - Если по лесу идет-гудет верховой пожар, от него не спастись. Он все равно все спалит на своем пути. Главное, не допустить такого пожара. А вы наоборот стараетесь его распалить. Да неужто это непонятно!
- А что, лучше сидеть по своим норкам и ждать, пока придут враги и снимут с тебя шкурку! - у Корнея аж ноздри затрепетали.
- Порой лучше отдать шкурку, чем жизни... - горестно качал головоой Авдей.
- Отец, ты же столько битв прошел, а как баешь! - развел руками Корней.
- Да, много я всего прошел и жизнь научила меня не лезть бездумно в полымя.
- Уж, наверное, князь Андрей все рассчитал, раз уверен в своей победе! - горячился Корней
- Почему же мне, простому мужику, не верится?
- Да потому, отец, что прилип ты к своему клочку земли, к своей избенке, и тебе страшно их терять.
- Да, страшно! - воскликнул Авдей. - Я еще не освоился здесь, мотаюсь, как былинка на ветру. У меня нет сил, чтобы противостоять силе, коя в многажды раз сильнее меня.. А ты воин! Тебе дали в руки меч, накормили твоего коня и тебя тоже. Ты должен защишать того, кто тебя кормит. Но если все хлебопашцы бросят свои дома и поля, что будет? А ты в полном вооружении поскачешь куда-то счастья искать.
- Да ладно вам. - заворчала Варвара.- Ужо не подеритесь отец с сыном!
Вздохнул тяжко Авдей и покачал головой:
- А и верно, надо кончать эту прю. Толку-то что от неё. Что уж будет, то и будет.
Корней ничего не сказал, с мрачным лицом ушел к Настенке в горницу.
- И чего ты к нему привязался? - сердито сжала губы жена. - Старый, а дурак! Нешто он виноват, что князь так вершит?
Авдей махнул рукой в досаде.
- Его и так все шабры донимают разговорами о робенке.
- Тьфу, проклятье! Это все духмяновых рук дело. Все он гадости нам с Корнеем подкладывает. Ну да пес с ним, прогнали его. Ну теперича хоть вздохнуть легче станет.
Може и к лучшему, что переехать в крепость придется. Не прижились мы в этой деревне.
- Да нешто уехать-то надо? - заохала Варвара.- Только наладилось все. Хозяйство-то жалко.
Тяжело вздохнул Авдей:
- Така наша судьба с тобой Варварушка, мыкаться по свету белому, все бросая и налаживая по-новой.
Оглядел Авдей камору. Каждое бревнышко прилажено к другому собственными руками. Все согрето его дыханием, его любовью. Из избы виден лес. Выйдешь босой на волю, пройдешь по мягкой влажной траве, а березки, сосенки зовут к себе. И как же не хочется отсюда уходить! Немолодой уж мыкаться туда-сюда, еще где-то вить гнездышко. В юности бродил с каликами перехожими. Тогда эти путешествия были в радость. А теперь - желание покоя да чтоб никто не трогал. И вот тебе на...
- Сам, Варварушка виноват я. Надо было сразу где-нито в столице под стенами крепостными устраиваться. А мне захотелось простору, свободы да лесов кругом. А время неспокойное. Ждать-то нужно всякого.
- Да уж, истинно баешь! - поддакнула жена. - Всегда хочется надежи. А нынче не один, так другой, не поганые, так свои русские по открытым дорогам рыщут да разбойничают.
- Ты-то что меня не отговаривала селиться в энтом месте!
- Да мне тоже не пондраву кака-нибудь клетушка на тесных крепостных улицах. Все думается, пронесет нелегкая.
- Да и то сказать, коли подступят большие монгольские силы и в крепости не отсидишься. - покачал головой Авдей. -Уж это проверяно жизнью скоко раз. В подпасть можно везде попасть, правду говорят. Оно везде покажется врасплох.
Скрипнула дверь горницы, но оттуда никто не вышел. Варвара встала, потянула на себя дверь и ахнула. На полу, улыбаясь, сидел Ванятка в рубашечке и порточках. Подполз к двери и открывал ее. Она загляула в горницу. Корней и Настенка спали на лавке, обнявшись.
Варвара взяла на руки Ванятку и прикрыла дверь горницы.
- Пусть поспят, соскучились друг по дружке.
Ванятка потянулся руками к дедовой бороде. Авдей принял внука из Варвариных рук.
- Что Ванятка, завидно? У тебя не скоро еще такая вырастет!
Авдей подбросил мальчишонка вверх. Тот радостно завизжал, а потом схватил-таки деда за бороду, когда вновь оказался на его широком колене.
- Ах ты, медвежонок ты этакий! Токмо я тебя медвежатее. Сейчас забодаю!
Тряся всклокоченной бородой, придвинул Авдей свой лоб к лобику малыша. Тот, надув щеки и лопоча чего-то, легонько стукнулся с дедом головой.
- Охти какой ты грозный!- качал из стороны в сторону Авдей.
Из горницы прибежала встревоженная Настенка:
- А я гляжу, был сынок вроде рядом и вдруг куда-то делся!
- А мы с Ванюшкой на охоту собираемся. На медведя. Возьмем медвежонка из леса и будем ростить. Посмотрим, кто быстрее вырастит мишка или Ванятка!
- Все-то у вас придумки одне. - проворчала Варвара.
- А без придумок-то скучно жить, правда ведь, Ванюшка? - встряхнул Авдей внука. Тот опять залопотал что-то , расплываясь в улыбке:
- Деда его научит всяким сказкам! - погладила сына по голове. Ванятка опять ухватился за Авдееву бороду и отчетливо произнес:
- Деедя! Дедя!
Все вскрикнули радостно:
- Заговорил! Заговорил!
Но особенно был рад Авдейю Первое слово внука было не мама, не баба, а именно дедя.
- Истинно говорю, охотником будет!
Жалко Авдею было бросать деревенскую жизнь, но на всякий случай нужно было искать жилье в Володимере. Если, что, никуда не убежишь от врагов, а уж с детем и тем паче. Так думал он, загребая ногами теплую дорожную пыль, с удовольствием переходя, где можно, на травку. Везде любил он ходить босиком вплоть до осенних дождей, которые превращали дороги в грязную кашу.
Авдей не знал, куда идти. Хороших знакомых в Володимере у него не было. И только вспомнил, что прошлым летом помогал Овдотье перебираться из деревни в столицу, к ее родным. Так одряхлела она, что трудно ей стало жить в деревне одной. А тут хоть пригляд будет, говорила она. Надо к ней сходить. Что-нибудь да присоветует. Да вот, жива ли она?
Уж, коль померла, поминать за упокой надобно будет. Много хорошего сделала Овдотья для его семьи. Как родная.
Огляделся Авдей, вспоминаючи. Где-то неподалеку от Волжских ворот была хибарка, куда он привез старушку. Проплутав изрядно, нашел все-таки этот домик. И сразу же увидел Овдотью. Она сидела на завалинке в стареньком зипунишке, несмотря на тепло, и, склонив голову, подремливала. Авдей обрадовался. Подобрался тихохонько и сел рядышком. Она даже не вздрогнула. Маленькое личико, как сморщенное яблочко, казалось еще больше усохло за прошедшее время. Он тронул ее за плечо:
- Здорово живешь, баушка?
Она, встрепенувшись, повернулась к нему, прищурилась, подставляя руку ко лбу козыречком от солнца:
- Уж не Авдей ли, сыночек? - слезинка скользнула у ней по щеке.
- Он самый! - Авдей обнял старушку, тоненькую, как тростиночку. Одни косточки, поди.
- Проведать что ль меня пришел?
- И проведать, и за советом. - ответил Авдей, гладя сухонькую старушечью руку.
- Да, чай, не думал меня живой-то найти. Признавайся.
- Да ты у нас вечная, тетя Овдотья! Любую болесть из себя травками выгонишь. - улыбнулся Авдей.
- Ноги-то у меня слабы стали, нынче за травками и не хаживаю. Их ведь в потайных местах искать надобно, а я... - Овдотья отчаянно махнула рукой. - вот только, что могу дать. Язык-то еще работает. Что у тебя приключилось, Авдеюшко?
Помрачнело лицо у Авдея. Опять присел он рядом на завалинку.
- Опять всей семьей приходиться трогаться и все бросать. По слухам скоро к Володимеру придет монгольское войско. Все деревни пригородные сметут они, и уж нашу-то тоже. Нажитое-то ладно, еще наживем. А вот жену-то да Настенку с Ванюшкой за стенами Володимерскими сховать бы надобно. Варварушка-то и дочка, знаешь сама, уж бывали в полоне. Не дай Бог им снова пережить это. А уж про Ванюшку-то я и не говорю, и подумать страшно.
Провела Овдотья сухонькой своей ручкой Авдею по волосам да по лицу:
- Не мытарься душой. Скоко раз называли меня ведуньей, я и по сию пору не знала, что это такое. Токо сейчас открылся у меня какой-то дар чувствовать или не чувствовать беду. Уж, как это можно называть, не ведаю. Плохо это, хорошо ли? Только нет нынче тревоги в моей душе. Не чувствую я никакой опаски. Развеются все твои тревоги по ветру.
- Как же, тетя Овдотья? Прогнал князь монгольских сборщиков дани. Они ему этого не простят. Придут, обложат Володимер со всех сторон. Будет жарче, чем в прошлый раз. Они могут камня на камне не оставить. - говорил, горячась Авдей.
- Охолонись, сынок! Только Господь все ведает!
- Да, конечно! - склонил голову он. - Может знаешь, где можно пристанище найти, чтоб на время схоронить моих.
- Да ведь никуда не хожу я и живу одна, у меня все в одночасье померли. Господь только меня единую никак не заберет. Пущай приезжают ко мне в мой домишко. Всем хорошо будет и мне, и им.
Радостно было на душе Авдея, что помог Господь найти ему Овдотью и, причем, вовремя. Таяла старушка, немного ей жить осталось. В избушке ни еды, ни воды.
- Чем же ты питаешься, болезная моя? - спросил он сочувственно.
- А много ль мне надобно-то? Корочку хлеба намочить да и все-то. Шабры принесут малость, вот я и сыта.
Натаскал ей Авдей воды полны кадки. Щец сварил с заячьим мясцом, что захватил с собой из дома ей в подарок. Хлебную калабашечку оставил.
- Смотри не помирай до нас! - наказ дал. - Я вскорости привезу тебе Настенку с Ванюшкой. Да и Корней поживет.
- Ой, как гоже-то было бы! - всплакнула от радости Оввдотья. - А ты-то с Варварой?
- Ну уж нам бросать хозяйство пока не можно, коль ты говоришь, что не чуешь беды. Да и частенько мы с Варварой бывать будем, уж не бросим тебя.
- Ну, тепереча чего же не жить! Уж и Ванюшку понянчу. Он, поди уж, бегат?
- Нет еще что-то долго не встанет на ноги, ползает тока. А меня, намедни, дедом назвал. Первым словом.
- Гляди-ка! - покачала головой Овдотья. - Ну ничего, побежит. Нужно страсть порубить.
- Как это? - удивился Авдей.
- Ну это ужо мое дело.
Пророчество Овдотьи о том, что беда должна миновать володимирскую землю, столицу и деревни вокруг нее, засело в голове у Авдея. Никому ничего говорить об этом он не стал. Неизвестно, как все подеится да и сглазить возможно.
Корней и Настенка обрадовались, что переберутся скоро в Володимер, будут они там всегда вместе. Ведь ходить каждый день из деревни в столицу не можно было. Да и Настенка хотела помогать тетке Овдотье и облегчить ей жизнь. Бабке и деду грустно было расставаться только с Ванюшкой. Теперь видеться реже будут.
Когда Корней рассказал своему другу Петряну, что вот-вот перевезет семью в Володимир, тот покачал головой:
- Недолго тебе жить с женушкой мирно и по-семейственному!
- Отчего же?
- Дык, в поход скоро тронемся. Князь Андрей велел приготовляться. Коней ковать, оружие точить.
- А откуда тебе это известно?
- Ты все к жене в деревню ходишь, полдня туда и обратно. А мне идти -то некуда. Вот в Володимире цельный день и сижу - все новости знаю.
- И куда? Пойдем брать Сарай?
- Да кто его знает? Дойдем ли туда? Князь Андрей поведет навстречу монголам свои войска, чтоб подальше от столицы дать бой.
- О, Петрян! - радостно обнял друга Корней. - Наконец-то мы не будем кланяться этим поганинам, а покажем им кузькину мать.
Петрян вывернулся из-под рук друга:
- Да полно, испужаются ли они тебя?
- Ты чего, не рад?
- А чему радоваться-то? Они передавят нас, как своих степных сусликов!
- Трусоват ты, Петрян, давно я стал это замечать.
- А какая радость, на бойню идти. У меня жизнь одна. Был бы прок, а так-то? Мутно у меня на душе, Корней.
Присел Петрян на лавку, сгорбился, ссутулился:
- Я ведь еще и девки не пробовал, не то што ты!
Корней сел рядом:
- Эх, Петрян, Петрян, о чем ты думаешь? Нет у тебя на энтих монголов сердца! У меня перед глазами по сию пору зарубленный ими отец и могила, которую я, будучи мальчонкой, присыпал снегом. На большее сил не хватило. А еще страх, когда я остался один на всем белом свете в сожженной родной деревне. Если б не дядя Иванка, сдох бы я с голода и холода. Привязался я к нему, как к отцу. Но и он сгиб от вражьих рук. А Авдей, мой теперешний отец, чудом уцелел. Настенка, женка моя, была в плену, сбежала оттуда.Мамонька, в неволи у них была. А сестренки до сих пор в их проклятой степи, и следа нет. Всю мою жизнь эти монголы разбили. Буду их бить, пока жив.
Вздохнул тяжело Петрян в ответ и крепко обнял друга:
Да, тебе не позавидуешь.
- Я и за княжичем Андреем вслед поскакал, потому что представил, что будет ждать этого мальчонку в плену. Всколыхнулось сердце. Вспомнил, как остался я один-одинешенек, и как горько мне было.
- Почему же ты не остался при княжиче, когда князь Александр хотел в благодарность за сына, дать тебе хорошее место и жалование.
- Оттого и не остался, что пришлось бы уходить из дружины Андрея Ярославича. Пришлось бы, как собачонка, всюду следовать за княжатами. А их, после того случая, держат в Володимире. А для этого ли я пришел в дружину, чтобы прятаться от монголов?
Я хочу с ними встретиться глаза в глаза многажды на поле битвы. Потому-то все брошу, коли князь Андрей кликнет клич в поход.
- Что, и Ванюшку свово бросишь?
- А что Ванюшка? Он не один. У него и мать, и бабка с дедом. Не пропадет.
Когда Корней объявил дома, что скоро уедет с князем Андреем в поход, начался переполох. Варвара и Настенка были в слезах. Корнея бестолково было уговаривать. Все его существо было уже там, на поле брани. Он не обращал внимание на слезы и мольбы женщин. Сразу замыкался и уходил из дома.
- Разлюбил Корней меня! - жаловалась Настенка отцу. - Ведь можно было согласиться и остаться во Володимире при княжатах.
Жалко было Авдею дочку, но не мог он согласиться с ней и с Варварой:
- Корней - мужик, воин! Не может он прятаться от ратного дела. Коли служит князю, то и не должен изменить долгу перед ним.
- А не ты ли намедни ругал Корнея, что он больно рьяно рвется на войну? - возмутилась Варвара. - А теперчи ты иное молвишь!
- Это ненадобно сравнивать! - отвечал Авдей. - Мне не по душе была Корнеева радость, что князь Андрей бездумно прогнал монгольских посланников, и этим наслал беду на Володимир. Но, коли это сделано, кому-то надо боронить столицу и встречать врага на дальних подступах. А уж кому, как не дружине великого князя владимирского? Придет надобность и мы все встанем на оборону. Никто не спрячется. А там уж, как Бог решит.
Трудно было что-то возразить Авдею в ответ. Понимали жена и дочка, что нигде не отсидеться от беды неминучей, коли она придет, и что нужно смириться с корнеевым отъездом в поход. Когда Корней вернулся домой, он удивился, что никто не ропщет и что глаза у жены и матери сухие. Больше не было жалобных разговоров по поводу его отъезда.
Авдей налаживал лук и стрелы заготавливал. Если в охоте можно пользовать парой стрел, то во время боя их не вынешь назад. Чем больше стрел заготовишь, тем лучше. Булаву гоношить начал Авдей, сыромятные ремни для пращи изготовил. Надо быть готовым хоть как-нибудь для отпора нежданным татям. Хотя для защиты деревенского дома это было бесполезно. Монголы, как муравьи полезут и сразу же подожгут всю деревню. Правда сначала пограбят основательно, тут уж никакая булава не поможет. Кузнец, которому Авдей заказал пики для стрел, пошутил:
- Ты чего, войско целое готовишь? С кем воевать-то?
- Аль не слышал ты, что могут придти монголы и крепость володимирскую воевать?
- Да мы сколь не живем тут, все с опаскою. То одне, то другие враги подступают. Скоко раз сжигали деревню дотла, скоко раз отстраивались мы. Все это привычно и нежданно.
- Да, да! - согласно покивал головой Авдей. - Все во руцех Божьих!
Кинул кузнец только что откованные насадки стрел в бочагу с водой, зашипели они и пар из бочаги ринулся вверх.
- Это не спасение! - кивнул кузнец на шипящие наконечники стрел. - Ну, перебьешь десятков несколько монголов. Сколько уж их легло в нашу землю. Они лезут массами несчитанными. И откуль только эта нечисть взялась?
Тяжело вздохнул Авдей в ответ. Стоял он на корточках возле горна:
- Да знаю я все их повадки. Не раз встречался с ними на поле брани. Кажный раз думал, что оно последнее, иного не будет. Ан, нет, Бог как-то спасал, вытаскивал из этого полымя. Может из-за отчаяния и прорывался. А ведь они-то по отдельности тоже люди и тоже жить хотят. А в бою становишься зверем, или он тебя, или ты его. Так, что все равно готовым надо быти.
- Да, - согласился кузнец. - война это страшное дело. Не приведи Господи опять.
Забрал Авдей наконечники, расплатился тушками дичи и пошел домой ладить стрелы.
Но не спорилась в руках Авдея работа. Тяжело было на сердце, а отчего и ведать не ведал.
- Давай, Настенка, отвезу я вас с Ванюшкой к бабке Овдотье в Володимир. Отчего-то у меня предчувствие нехорошее.
Навязали Варвара с Настенкой узлов. Ванюшка тоже помогал. Залезал верхом на узлы, плюхался с них и визжал от радости. Нравились ему всяческие хлопоты и сборы.
Авдей попросил у соседа лошадь с телегой. Погрузили все заготовленное. Увидев лошадь, Ванюшка сначала испугался и не хотел садиться на телегу. Варвара вынесла из дома хлебца с солью. Покормила лошадку сама. Отломила небольшой кусочек и дала мальчику в руку. Авдей приподнял его. Ванюшка смотрел завороженно на лошадиную морду, когда протягивал свой хлебный кус. Она мягко взяла его губами и стала медленно жевать. Ванюшка аж взвизгнул от радости. После этого он с удовольствием полез на телегу, зарылся в узлах и оттуда смотрел на широкобокую лошадь и на ее хвост, который туда-сюда ходил под телегой.
Скрипели колеса, чмокали лошадиные копыта по сырой грунтовой дороге. Для Ванюшки это было первое в жизни путешествие. Он смотрел направо, налево и вверх, в огромное небо полное облаков и птиц. Все это восхищало его.
Проехали перелесок, поля, луга, и вот он, Володимир, опоясанный крепостной стеной и сверкающий куполами. Издалека он казался сказочным и недоступным, стоящий рядом с вычурными облаками и солнцем, что подсвечивало маковки церквей. Но вот он все ближе и ближе... Облака отделяются от его белоснежных стен и уходят ввысь. Телега едет вдоль рвов и реки. Стены приближаются и колеса телеги тарабанят по деревянному мосту. Они проезжают под аркой ворот. За воротами сразу все сужается и уменьшается.
- Ну вот и приехали, - молвит Авдей. - еще немного осталось.
По сторонам тянулись то маленькие избы с огородиками, то богатые большие терема за заборами и вдруг Авдей резко остановил лошадь.
- Тятя, что такое? - воскликнула Настенка.
- Посмотри. - дрогнувшим голосом ответил тот и снова понудил лошадь идти. А по сторонам тянулись подкопченные остовы печей и пустая выжженная земля, где торчали черные стволы деревьев.
- Вот тут должна быть избушка Овдотья! - испуганным шепотом воскликнул он.
Он заметил мужика, копошащегося на пепелище. Подбежал к нему:
- Что содеялось?
- Известное дело - пожар! тяжело вздохнув, ответил тот. - больше дюжины домов сгорело.
- А старушку Овдотью знаете? Тут ее избенка была.
Мужик пожал плечами, помолчал:
- Быстро полыхнуло... Одним махом... Хорошо ветра большого не было, а то бы полгорода слизало.