На фото- сестра Оля, 1946-й год
Станица Ново–Мышастовская. Впервые сытая жизнь
Судя по расстоянию (40 километров) ехали мы недолго, и к вечеру были уже на месте. Станица была большая, с населением в несколько тысяч человек. По меркам центральной России это крупное село со статусом районного центра. Но Ново–Мышастовская не являлась даже районным центром, который находился в соседней станице Марьянской, на 12 километров ближе к городу. Но блуждать и расспрашивать, куда ехать, нам не пришлось, так как дорога от въезда в станицу, никуда не сворачивая, вела прямо к центру, где находились все административные здания, в том числе и школа (№ 7), конечный пункт нашего следования. А рядом со школой, в углу школьного двора расположилась квартира, которую нам предоставили местные власти. Средняя школа № 7 была 10-летней, располагалась на 2-х этажах и обеспечивала проведение занятий во всех классах в одну смену. Кроме этого рядом располагались два небольших одноэтажных здания, отведенных для проведения занятий с учениками начальных классов. В этой школе я и начал заниматься в 3-м классе. C местными ребятами я подружился быстро. Вначале они меня поддразнивали, называя кацапом за то, что я не умел говорить, как они, – “балакать”. Это смесь русского и украинского языков, до сих пор сохранившаяся среди пожилых людей. Но я быстро освоил эту “грамоту” и когда я стал говорить как все, например, “та хиба ж цэ дило, визьмы драбыну, та слазь на горище”, что в переводе на русский означало: “да разве это дело, возьми лестницу и влезь на чердак”, меня приняли за своего. Учиться мне было легко и нравилось. Нравилась мне и наша учительница – Синицына Ефимия Фёдоровна. Спокойная, добрая, как я теперь понимаю, любящая детей и своё учительское дело, очевидно, из интеллигентной семьи, что по тем временам было редкостью. Может быть поэтому и запомнилась она, как первая учительница, а не те учительницы 1-х и 2-х классов, у которых я учился, хотя о них остались тоже хорошие, правда, весьма смутные воспоминания и не запомнились ни лица, ни имя и отчество.
А эту Юхиму Фёдоровну, как звали её в станице колхозники, помню даже сейчас, и из сотен фотографий, если бы мне их показали, сразу бы узнал её. Так же хорошо запомнилась из учителей той поры учительница русского языка и литературы Дарья Семёновна, фамилию которой к сожалению забыл. У неё я учился уже в 5-м классе и одну четверть 6-го класса, но и этого времени хватило, чтобы проникнуться к ней симпатией и уважением. Спустя много лет, уже в 30-летнем возрасте, гонимый ностальгией по местам детства, я заехал в станицу Ново–Мышастовскую, разыскал Дарью Семёновну и был очень рад повидаться с нею. Она тоже хорошо всех нас помнила, живо интересовалась жизнью нашей семьи, очень сожалела, что мама уже умерла. К моему огорчению умерла уже и моя первая, как я её считал, учительница Ефимия Фёдоровна и даже сына её Славу не удалось увидеть, он уже давно уехал из станицы. Разъехались и все мои бывшие одноклассники, с которыми я дружил больше, чем с другими,– с Толей и Людой Колесниковыми, Колей Волкодавом и Ниной Середой.. И с грустью походив по изменившимся улицам, зайдя в школу и не узнавая многие классы, я всё же вернулся в Краснодар просветлённым, как бы снова побывав в детстве.
По меркам сельской местности и того послевоенного времени школа была сравнительно богатой, с приличной мебелью и сохранившимся оборудованием кабинетов. И это при том, что несколько месяцев в станице хозяйничали немцы. Но им, видимо, тогда было не до того, чтобы наводить “новый порядок” на занятых территориях–головной болью был Сталинград. Квартира наша тоже имела приличный вид и представляла помещение, вполне пригодное для сносного проживания без дополнительного ремонта. Главное, что печка была добротная, не дымила, легко растапливалась и обогревала две наши комнаты, примерно в 20 и 10 квадратных метров. Вход был с веранды, пусть не утеплённой, но всё же застеклённой, пригодной для хранения каких-то продуктов, не боящихся несильных морозов, что тоже представляло для неизбалованных жизнью людей большие удобства. Было подведено электричество, а вот воду приходилось носить из колодца, и, соответственно, раз не была подведена вода, туалет был во дворе. Но мы к этому были приучены прошлой жизнью, и жизнь на новом месте представлялась нам прекрасной. К тому же в квартире уже была кое-какая мебель, и нам оставалось только обустроиться, как нам представлялось лучше, и дальше жить и радоваться. Вот как мало надо человеку для ощущения благоденствия и “полного счастья” после перенесенных мытарств, потерь и мучений. Но главное, что нас поразило больше всего,– это возможность сытой жизни, от которой мы отвыкли в течение всех 4-х лет войны. Здесь же, во-первых, правление колхоза выделило нам единовременную материальную помощь в виде муки, подсолнечного масла и ещё чего-то важного, полезного и вкусного. Во-вторых, маминой зарплаты здесь, где денег в обороте у колхозников было очень мало и потому цены были низкие, хватало на то, чтобы покупать и у соседей, и на рынке по выходным дням и молоко, и яйца, и самодельное сливочное масло, которое здесь продавалось в форме лепёшек, и даже иногда живую куру для приготовления супа–объедения. Наконец-то мама оттаяла и просветлела лицом, а мы, дети, тоже оживились и “вспомнили” детство. Правда, старшим было уже по 16 лет, но всё равно в таком возрасте, наверно, хочется снять с себя груз ответственности за обеспечение “прожития” каждый день и почувствовать детскую безответственность и возможность расслабиться. В станице работал клуб, каждую неделю завозили новую киноленту. Особой популярностью пользовались фильмы “Первая перчатка”, “Молодая гвардия”, ”Подвиг разведчика”, которые смотрели по несколько раз и некоторые фрагменты запоминали наизусть. А мне удавалось к тому же смотреть все фильмы бесплатно, проходя по контрамаркам, выдаваемым мне заведующим клубом, любителем шахмат, у которого я “ходил в друзьях“, так как днём играл с ним в шахматы и притом часто у него выигрывал. Так счастливо и безмятежно протекали наши дни вплоть до лета следующего 1946-го года, года большой засухи и начала новых наших лишений и страданий. Но в канун нового года никто этого не знал, и мы весело отметили новый 1946-й год. Мама пригласила к нам в гости весь класс, в котором она была классным руководителем, наварила вареников, испекла пирожков, сделала винегрет, а ребята принесли сладкую минеральную воду, квас и ещё какую-то снедь прихватили. В результате мы впервые с песнями и плясками весело встретили и отпраздновали новый год.