Андрей Петрович Скабрезников проснулся в дурным настроении. Душа писателя-сатирика встала явно не с той ноги. Тревожное предчувствие чего-то непоправимого не оставляло его все утро.
Кофе убежал, а вслед за ним, похоже, и жена. Двусмысленная записка на письменном столе настораживала: «К обеду не жди».
- А к ужину? – почесал лысину озадаченный супруг, не зная, радоваться или огорчаться.
Если честно, оба варианта его одинаково устраивали. Совместное проживание с женщиной начисто лишенной чувства юмора тяготило творческую натуру последние лет двадцать.
- Для кого пишу-стараюсь? – ворчал А.П., - единственный раз видел улыбку на лице дражайшей, когда принес гонорар вдвое меньше привычного. И та была зловеще-многообещающей. Уж лучше в одиночестве.
Кстати сказать, наш герой не отличался страстной филантропией: то есть любил всех без исключения, но - заочно. Видимо, добровольное затворничество и помогало ему сохранять чувство юмора.
- Без женщины не останусь, - утешал себя сатирик, - подыщу кого-нибудь на встречах с читателями. И он с удовлетворением припомнил восторженное лицо библиотекарши из небольшого провинциального городка. На протяжении всего вечера она, хоть и смеялась невпопад, но зато старательно.
Настороженно-удивленные глаза кудлатого двор-терьера вернули его к действительности. По квартире расползался удушливый запах горелой яичницы.
- А вот и первые признаки холостяцкой жизни, - хотел, было пошутить А.П., но острота вышла банальной, без присущей самобытности.
Наскоро закусив взгрустнувшим винегретом, он приступил к незаконченному фельетону «Теледебаты и их роль в воспитании подрастающего поколения».
Битых два часа А.Б. с раздражением стучал по клавиатуре, как хмельной ударник на утреннем концерте. В результате на свет появилась передовица эпохи дешевой колбасы.
- Дела... - покачал головой А.Б., - ну, да Бог с ней – перепишу в другой раз. Необходимо сменить тему. Раньше помогало.
Но и последующие усилия оказались не многим продуктивнее: на ум приходили расхожие сюжеты о тещах и привычные диалоги обаятельных алкогольных абстиненций.
Минуло несколько дней, а за ними и череда недель, вымученно пресных, как и творчество А.Б.
- Предчувствие меня не обмануло, - с горечью констатировал наш герой, – я потерял не только супружницу, ветер ей в зонтик, но и чувство юмора.
Лишить сатирика его главного оружия все равно, что моэля бритвы.
Визит к терапевту облегчения не принес. После дюжины коронных укатаек степенный эскулап развел руками и, не сдержавшись, пошутил: «Вам, сударь, не ко мне. Обратитесь к проктологу». Но и там чуда не случилось. Исчерпав анекдоты на профессиональную тему, доктор вытер слезы и поставил неутешительный диагноз: «Непроходимость».
К счастью со временем боль от утраты померкла, Точнее, съежилась где-то в глубине подсознания и давала о себе знать лишь во время просмотра добротных кинокомедий. Зато теперь он мог вовсю хохотать вместе со всеми над ранее презираемыми теле и радио передачами юмористического толка. Стал ближе к людям. Посещал различные кружки и митинги. Стильный вязаный жакет уступил место типовому костюму, а лоснящийся галстук был повязан на манер петли на шее приговоренного к высшей мере - раз и навсегда. Его читательская аудитория выросла в разы, и он без особых трудностей занял кресло главного редактора крупного сатирического журнала.
Тем временем супруга недвусмысленно намекала на желание вернуться, но воспринимать ее всерьез (без чувства юмора) А.Б. уже не мог. Он сожительствовал с длинноногой секретаршей и был премного ею доволен.
Однажды очередное худосочное дарование принесло рукопись на суд А.Б.
«…Его пятая точка напоминала седалище разгневанного павиана...» - не понимаю, что здесь смешного? И почему «разгневанного»? – оЗАДачился главред.
- Видите ли, когда павиан спокоен, он сидит к нам лицом, жует бананы, корчит рожы, и мы не можем хорошенько разглядеть его со спины, - промямлил смущенный талант и, пятясь, вышел.
- Здесь, несомненно, какой-то политический подтекст, а у нас выборы на носу, - втянул воздух опытный бюрократ,- чую подвох, спинным мозгом чую.
Расставаться с насиженным местом ой! как не хотелось и «разящий меч сатиры» принялся отсекать все острые углы. В результате несложной хирургической операции фельетон приобрел формы округлые, как вышеупомянутая «пятая точка».
- Ну, вот. Теперь – порядок, - А.Б. отложил в сторону лекало и засобирался в ресторан ЦДЛ к ужину.
Ночью А.Б. мучил кошмар: разгневанный павиан в исступлении скакал апоплексическим задом по его письменному столу и требовал объективного и профессионального рецензирования.
А..Б. проснулся в холодном поту, отклеили мокрые простыни, и спустил на пол мясистые ноги. Из зеркала напротив на него смотрела безумными глазами человекообразная обезьяна.
- Ну что, Борисыч, желаешь вернуть утраченное?
- Очень, очень желаю,- грохнулся на колени лишенец, - на все готов!
- Дабы тебе вновь обрести чувство юмора ты должен умереть и заново родиться первого апреля на День Дурака.
Зазеркалье погрозила скрюченным пальцем и испарилась.
С этого памятного дня А.Б. мучительно обдумывал способы самоубийства.
- Отравиться вряд ли удастся. Закаленная на халявных банкетах печень могла справиться с любым ядом, – рассуждал горемыка, - стреляться страшно (А.Б. не переносил вид крови).
Прыжок с моста тоже не годился (А.Б. с детства боялся высоты). Оставался лишь один известный способ – через повешение.
- Удавлюсь, - твердо решил он и начал приглядывать подходящую обстановку.
Посвящать в свои замыслы А.Б. никого не хотел. День-деньской слонялся по офису с печатью тайны на челе, не обращая внимания ни на текущие дела, ни на длинные ноги секретарши. А вот вечерами…
С недавних пор старожилы городского парка заприметили одинокую фигуру мужчины. Незнакомец, озираясь, прогуливался вдоль сумрачных аллей с высоко запрокинутой головой.
- Что он там высматривает в кронах задумчивых деревьев? – гадали любопытные прохожие.
- Милый, - не оставляла попытки сблизится любящая супруга, - мне срочно нужны деньги. Я за тобой заеду.
Перечить «лучшей» половинке было так же продуктивно, как варить кашу из топора. А.Б. безропотно согласился на свидание.
В назначенный час наш герой сел в красное авто.
- Я в ужасном положении. Этот Альберт! Этот монстр! Просто - обезумившая горилла!
А.Б. вздрогнул.
- Он тянет из меня все жилы. Помнишь, бриллиантовые серьги, которые ты мне подарил…
- Не утруждай себя подробностями. Я переписал на тебя абсолютно все…
- О, как благородно с твоей стороны! А помнишь, у свекрови был такой маленький домик в Гадюкино? Ведь ты у меня такой рассеянный, как и все гении.
- Все, все переписал. Не волнуйся.
- Ты – чудо! Хочешь, я тебя поцелую?
- Спасибо. Я тороплюсь, - и А.Б. шагнул на волю, решительно хлопнув дверцей.
Машина с визгом рванула с места, увлекая за собой то, что еще недавно называлось писателем-сатириком. А.Б.(вот ведь творческие личности) повторил судьбу Айсидоры Дункан, с той лишь разницей, что роль дамского шарфика выполнил «лоснящийся» галстук.
Ровно в полночь 31-о марта в приемный покой роддома № настойчиво позвонили. Заспанный сторож с ворчанием распахнул скрипучую дверь. На пороге лежал аккуратный сверток, перевязанный синей атласной лентой.
- Кого это нам аист принес? – ухмыльнулся дедок и приоткрыл конвертик.
Подкидыш смотрел на него невидящими глазами и широко улыбался беззубым ртом.
- Смотри, какой смешливый. Юмористом будет.
03.04.12